Интернет-друг

Наступила среда, и после всех уроков в 5 часов вечера мы стояли на стадионе, где проходило соревнование. Было много ребят из других школ соседних городов. Дни до соревнований прошли, как обычно. Мы готовились к бегу каждый день. За эти дни я заметила, что Тревор был угнетённым и грустным. Хотя какое мне дело? У каждого свои заботы. Нас уже заранее разбили по группам так, чтобы в каждой был один представитель из каждой школы. Победившим школам начислялись баллы и, в конечном итоге, по их количеству определялся победитель. От каждой школы, из каждого 11 класса, было по 5 человек. Я, разогрев мышцы и потянувшись, наблюдала, как уже стартовала первая группа. Постепенно наша группа становилась ближе к старту. Я последний раз размяла суставы, и теперь свисток прозвучал для нас. Мы рванули с места. Дыхание стало резким, я набирала скорость, стараясь вырваться вперёд. Мы бежали втроём почти наравне. Но вдруг мой голеностоп пронзило сильной режущей болью, из-за чего я с приглушённым стоном упала на землю. Мимо пронеслись остальные участники, а я схватилась за ногу из-за ноющей боли и стиснула зубы. Как же больно! Все вокруг сразу всполошились. Через мгновение слышу приближающиеся быстрые шаги и оборачиваюсь. Это Тревор, а сзади ещё бежит мисс Ларсен, несколько мужчин — учителей физкультуры из других школ и двух врачей, которые всегда присутствуют на соревнованиях. — Черт! Ханна, ты в порядке? Что случилось? — говорит Уилсон таким взволнованным голосом и садится рядом на корточки. — Резко заболел голеностоп, — говорю я, морщась. — Ханна, встать сможешь? — спрашивает мисс Ларсен и чуть нагибается ко мне. Отрицательно мотаю головой и закусываю нижнюю губу. Даже пытаться будет бесполезно. — Давайте уйдем с дистанции к той трибуне, — кивает врач на сидячие места рядом со стадионом. — Я помогу, — произносит Уилсон. Парень кладёт мою руку себе на плечи и бережно поднимает меня с земли. — Тебе удобно? — заглядывает мне в глаза и мельком смотрит мне на губы. — Да. Все следуют за нами, и, дойдя до трибуны, Тревор аккуратно сажает меня. Я поднимаю взгляд на него и благодарю. Врач осматривает мою ногу и спрашивает, как и где болит. Я описала ему, и он, немного подумав, констатировал: — Возможно, растяжение связок голеностопного сустава. — Скорая уже едет, — отозвался мужчина, который подбежал к нам с телефоном в руках. Через 10 минут подъехала врачебная помощь и из машины выбежали два сотрудника. К этому времени мне приложили холодный компресс, так как нога стала опухать прямо на глазах и приобретать синеватый оттенок. Медработники выслушали врача, который осматривал ногу, и один из них попросил напарника привезти каталку. Я уселась на передвигающуюся на маленьких колесиках медицинское оборудование. Волнообразная боль разливалась по ноге: от лодыжки по всей стопе. Пока меня везли до машины, я словила множество заинтересованных взглядов ребят. Тревор, мисс Ларсен и доктора следовали за мной. Машина выехала со двора школы и помчалась в больницу. Уже там мне сделали рентгеновский снимок, который, действительно, показал, что у меня растяжение второй степени. Мою ногу зафиксировали эластичным бинтом. — Мы позвонили твоим родителям и рассказали, что случилось. Твоя мама уже едет, — сообщил мне доктор, который зашёл в кабинет рентгенографии. Это уже второй раз за мою жизнь, когда я попадаю в больницу, и все два раза были после занятий спортом. Тогда это случилось в 5 классе. Я с 8 лет ходила в пони-клуб, и, когда меня отпустили с корды, на галопе я не удержалась в седле и вылетела из него. Итог: перелом ключицы, и отец строго на строго запретил мне заниматься конным спортом. Я погрустила недолго, мы продали весь конный инвентарь, и после этот спорт ушёл из моей жизни. Я стала искать что-то новое и случайно наткнулась на соревнование по бегу, которые показывали по телевизору. Меня сильно заинтересовал этот спорт, и я сказала маме, что хочу ходить на легкую атлетику. Мои размышления прервал врач, который всё это время копошился в бумагах. — Ханна, на время восстановления ноги, стоит на время прервать занятия бегом, но через день ты можешь начинать лёгкие упражнение. Именно лёгкие, — уточнил он, посмотрев поверх очков. — Хорошо, — кивнула в знак согласия. Через пятнадцать минут за дверью послышались быстрые шаги, и в кабинет постучались. Доктор пригласил войти, поднимая глаза от своей бумажной волокиты на столе. Вошла мама. Она, тяжело дыша, подскочила ко мне. — Ханна, как ты? — родительница положила руки мне на плечи, взволновано глядя на меня. — Не очень, — пробормотала я. — Нога жуть как болит. — И так, миссис Питерс и Ханна, мои рекомендации состоят в том, что нога ровно две недели должна быть зафиксирована ортезом. Также стоит прикладывать лёд, пока не спадет припухлость, — доктор переводил взгляд то на маму, то на меня. — Это всё, в принципе, — он поднялся со стула и утешительно улыбнулся. — Многие бегуны сталкиваются с такой травмой. Вот рентген и некоторые бумаги. Ну, Ханна, береги ногу. Мама держала меня под руку, а я ковыляла, почти не упираясь на больную конечность. Около выхода в больницу ждало такси, и, сев в него, мы отправились домой. — Я позвоню отцу, чтобы он купил ортез в аптеке. И завтра ты не идёшь в школу, — сказала мама, набирая номер в телефоне — Да. Пока опухлость не сойдёт, думаю, нагружать ногу не надо, — кивнула я. Машина быстро доставила нас до дома, и уже скоро мы поднимались ко мне в комнату. Боль пронизывала поврежденную ногу, и мама помогла опуститься на кровать. — Спасибо, — сказала я — Если что-то понадобится, зови — Ладно. Можешь принести мне водички и что-нибудь поесть? — Да, конечно, — она спустилась вниз, а я взяла телефон из рюкзака, который мама поставила рядом с кроватью. Он был на беззвучном режиме, а оповещений о новых сообщениях было много. Из них были сообщения от Клэр, папы и… Зака, а точнее Тревора. Просмотрела и черканула быстро всем ответы. В дверном проёме моей комнату показалась мама с подносом. — Огромное спасибо, — поблагодарила я и взяла принесённый стакан воды. — На здоровье. Сильно болит нога? — поставила мама на стол еду. — Да. — Принесу обезболивающее, — сказала она и вновь скрылась за дверью. Весь этот день я провела в одном положении с книгой в руках. Я не любитель проводить время в лежачем состоянии весь день, но выбора нет. Краем глаза замечаю фигуру, подошедшую к моей комнате. — Можно? — тихий стук, и я поднимаю глаза. Папа слегка улыбается, и, когда я киваю, он проходит вперед. Отец смотрит на темно-фиолетовый синяк на ноге, скрестив руки на груди. — Как сейчас нога? — хмуро смотрит он. — После таблетки — лучше, — откладываю «451 градус по Фаренгейту» Брэдбери. — Ханна, как так получилось? Ты плохо разогрелась перед стартом? — Нет. Я разогрелась, но прямо на середине дистанции у меня резко заболела нога. Обувь была как и всегда. Как сказал врач: «для спортсменов это нормально получить такую травму.» — Ладно. Но завтра никакой школы. — Знаю. С отеком я не пойду, — протянула я. — Мама возьмёт отгул на два дня, — он поднялся с места и подошёл к двери. — Кто в итоге выиграл, не знаешь? — Школа из Меридиана. Мы на втором месте. — Ясно, — он сжал губы в тонкую линию и сунул руки в карманы. — Если, что-нибудь понадобится, зови. Я у себя в кабинете. Было настолько скучно просто сидеть и читать, что я набрала номер Клэр. После двух гудков подруга приняла вызов. — Ханна! Я уже собиралась сама позвонить. Когда я узнала, что ты попала в больницу, я уже хотела мчаться к тебе. Но потом решила не беспокоить. И так трудный денёк выдался, и ещё я бы припёрлась, — затараторила подруга — Наоборот. Компания друга мне сейчас, как никак нужна. Если сможешь, приходи завтра. — Хорошо, конечно. — А откуда ты узнала, что я в больнице? — Том рассказал, а ему — Тревор. Новости распространяются очень быстро. — Понятно. Что делаешь? — слово за слово, и мы час проболтали о том и о сём. На следующее утро будильник был отключен, и мой сон прервался только в 9 часов. Нога не так сильно ныла. Я надела ортез на ногу и попыталась опереться на неё. Было немного больно, и, сделав несколько шагов, я решила вернуться в кровать. Внизу было слышно звяканье тарелок. После завтрака я попыталась сделать пару шагов вниз сама, но на середине лестницы попросила помочь. Долго стоять было жутко больно. Всё оставшиеся утро я просидела с домашкой на подвесном кресле, стоявшем у нас на крыльце. Днём получила СМС от Клэр, которое гласило, что зайдет она ближе к пяти. Я опёрлась на кресло, медленно поднялась с него и, аккуратно ступая, зашла в дом. Вначале 3 в дверь позвонили и мама открыла дверь. — Здравствуйте, — послышалось приглушённо из коридора. — Я пришёл навестить Ханну. «Вот блин», — промелькнуло у меня в голове. Он-то что здесь делает? Внутри всё напряглось. — Прости, Скотт, но она отдыхает. И тем более, насколько мне известно, вы с Ханной расстались. Она не хочет видеться с тобой, — вежливо произносит мама и наступает небольшая пауза. — Хотелось бы сохранить с ней дружеские отношения, — поморщилась от этого. — Тогда передайте ей эти цветы. Я знаю ей нравятся гиацинты, — как жалостно говорит, прямо слёзы наворачиваются. — Ладно, передам, — сказала мама. — До свидания, мисс Питерс. — Пока, Скотт, — дверь закрылась, и мама появилась в комнате с красивейшим букетом этих замечательных цветов. Два цвета: ярко-розовый и белый, были намешаны в одно творение флориста. — Как бы мне не хотелось принимать от него любые подарки, но этот я никак не могу выкинуть, — взяла из рук мамы разноцветные шапки на коротких стебельках и вдохнула их медовый аромат. — Смотри как прилип к тебе. Может он правда сожалеет? — произнесла мама, и я вздёрнула бровь. — Нет. Он точно не сожалеет. Не знаю зачем ему нужна эта игра. Во вторник я видела его с другой, — равнодушно произнесла я, разглядывая соцветие гиацинтов. — Да, непонятно. Пойду принесу вазу, — сказала мама и скрылась из комнаты. Я увидела внутри туго стянутого сиреневой лентой букета что-то белое и аккуратно достала маленькую записку. «Каждый раз я думаю о тебе и каждый из них сожалею о том, что натворил. Сожалею о том, что потерял тебя. Прошу дай мне ещё один шанс. Единственный шанс. Скотт.» Будь это чуть позже нашего расставания, я бы растаяла от его красноречивости и всё сразу бы простила. Но не сейчас. Нет, нет. Интересно откуда он знает о моей травме? Я скомкала бумажку, и в этот момент пришла мама с вазой. К пяти часам, как и обещала, пришла Клэр. Мы с ней самую малость прогулялись по дорожке, вдоль домов, пока у меня не стала снова болеть нога. Небольшая прогулка нужна была мне. Не люблю целый день сидеть дома. Всегда куда-то выбираюсь, если только не настигнет простуда. — …Мистер Кавалли (наш историк), снова заснул, когда включил фильм по теме урока, и многие просто сидели в телефоне, — говорила подруга о сегодняшнем школьном дне, помогая подняться по лестнице в дом. — А мисс Ларсен что-нибудь сказала по поводу соревнований? — Она сказала, что два парня, один из которых наш, вместе вырвались за линию финиша, но наш спортсмен пришел чуть раньше. Однако судьи засчитали другому. Не справедливо. Она сказала, что долго пыталась доказать судьям обратное, но не получилось. — Вот блин, — досадно ответила я. –Это не в первый раз, когда именно нашим спортсменам незаслуженно занижают баллы. — Точно, — девушка закивала. — Решающие баллы второй год подряд отдают школе из Меридиана. Ещё посидев, Клэр ушла. Так скучно и скудно прошёл этот день. Книги, домашка и телевизор были спонсором сегодняшнего дня. Спасибо большое Клэр, что навестила меня. В воскресенье вечером я уже готовила рюкзак к школе, и мне не терпелось пойти туда. Да, такое рвение не всегда бывает, но когда все 4 дня провёл дома и иногда выходил гулять, и то на полчасика, потому что нога начинала ныть, уже с нетерпением ждёшь учебного времени. С субботы отек сошёл, а сегодня боль лишь иногда давала о себе знать. Разминать ногу уже стоило бы. В школе, на следующий день, ждал очень продуктивный день. Несколько тестов: по физике и биологии. Меня «приятно» удивила новость о не предполагаемой проверочной работе по биологии. В нашей школе биолог ставил слишком завышенные требования к ученикам и просто-напросто любил занижать всем оценки. Он говорил, что хочет, чтобы ученики знали его предмет, как он сам. Сдавая темы, вы помните каждую из них детально подробно? Помните ли весь параграф? Я и многие другие — нет, и это нормально. Мы не можем помнить каждую деталь прочитанного и выученного. Если, конечно, вы не доработали всё до уровня автоматизма, повторяя материал каждый день, как это делает учитель. Что уж говорить, он повторяет материал из года в год. Тест я положила в стопку к другим и вышла из класса вместе с подругой. Это был последний урок. Голова болела от усталости, и мы открыли двери главного входа и вышли. Небо было наичистейшим. Ни одного облачка. Солнце пригревало, а лёгкий ветерок сразу подхватил мои волосы. Мы сошли со ступенек. — А вон и Шон! — радостно воскликнула Клэр и махнула ему рукой. Я, разглядев его на школьной парковке, поприветствовала его коротким взмахом ладони. Он повторил наш жест. — Ну, я пойду. Спишемся! — мы обнялись, и она побежала к своему любимому. Сегодня они запланировали сходить в кино, а заодно пройтись по торговому центру. Я направилась уже к остановке, где ждал автобус, как меня схватили за руку. Я испугалась от неожиданности и резко повернулась. Каково было мое удивление, когда я увидела Скотта. Я сдвинула брови и попыталась вырвать руку. — Что ты здесь забыл? — Ничего. Поговорить с тобой хочу, — улыбнулся он, что вызвало у меня только неприятные ощущения. — А я нет. Теперь отпусти и не смей меня так хватать, ясно? — он раскрыл свою руку, а я хотела уже обойти фигуру парня, но он ступил в сторону вместе со мной. Я сделала шаг в право, и он вновь перегородил мне путь. С громким вздохом закатила глаза. — Перестань приходить ко мне, перестань упрашивать простить тебя. Просто уйди из моей жизни, — уверенно ответила я, хотя внутри всё тряслось. В воспоминаниях возник тот день, когда я пришла к нему домой, и он развязно плюхнулся на кресло и сказал, что у него есть другая. Всё будто исчезло вокруг, и только холодный взгляд Скотта был перед глазами. Внутри что-то оборвалось. Тогда я ещё несколько раз переспросила, шутит ли он? Но в его холодном взгляде не было и намека на смех или розыгрыш. Через какое-то время, вспоминая этот момент, я поняла, что тот взгляд Скотта был очень похож на взгляд Грея в момент расставания с Сибиллой.* На вопрос: «Почему ты так поступил?», ответ был прост: «Ты стала неинтересна мне», — спокойно ответил он. Я пулей вылетела из его дома. Тогда я долго, целый час, плакала, сидя в своей комнате. Казалось сердце разрывалось на части. Мне хотелось быть с ним, не смотря на то, как он поступил, но спустя неделю переживаний я поняла: во-первых, он изменил мне и видно, что ему всё равно. Во-вторых, я всегда знала, что измена это то, чего я не смогу простить. Так что разум взял вверх над чувствами, и я потихоньку стала всё меньше думать о Скотте. — Послушай, — не унимался он. — Эй! Отвали от неё! — крикнул сзади кто-то, хотя я узнала этот голос, и мы вместе посмотрели в сторону откуда раздался он. Тревор сбежал по лестнице и направился к нам. — Кто это? — Скотт обратился ко мне с полным пренебрежением на лице и сделал шаг к парню навстречу. В его голосе заиграли нотки высокомерия и дерзости. — Я сказал отойди от неё! — повторил Уилсон уже возле нас. Он молнией примчался сюда. — Что? Это моя девушка, чувак, и мы с ней разговариваем. Так что иди куда шёл, — жестом указал на дорожку, ведущую за ворота школы. — Судя по тому, как она пытается сбежать от тебя, ты давно уже не её парень. — Тебе какая разница? Любишь влезать в чужие разговоры? — Прекрати и вали отсюда, — твёрдо сказала я Скотту. Уже надоело здесь стоять. Так еще и разыгрывать спектакль по середине двора школы. — Советую правда убраться, — порекомендовал Тревор. В воздухе царило напряжение между двумя парнями. Затевать драку, надеюсь, Скотт не собирается. Ведь напав на Тревора, он одержит поражения. Скотт кидает злой взгляд напоследок, разворачивается и уходит. Я облегчённо выдыхаю. Наконец-то он ушёл. — Спасибо. Он бы так и ходил по пятам, — говорю и смотрю на Тревора. Это правда не привычно разговаривать с ним без острот и колкостей. — Я увидел, как этот клоун к тебе приклеился и сразу решил вмешаться, — и, сделав небольшую паузу, добавил. — Почему он сказал, что он твой парень? — Бывший и хочет, чтобы я вернулась. Давай не о нём, а то он потихоньку начинает снова появляться в моей жизни, — мы вышли за ворота. — Как твоя нога? — поинтересовался он и перевел взгляд вниз. — Нормально, — кивнула я. — Спасибо и спасибо, что помог мне тогда, на соревнованиях, — улыбнулась уголком губ. -Не стоит, — тихо произнес он и посмотрел мне в глаза. Наступила пауза на несколько секунд, и я прервала её. — Ну, я пойду, хорошо? — Да, конечно. Я могу помочь тебе дойти. — Оу, нет, нет. — Ладно. Тогда до скорого. — Пока, — я развернулась и направилась наконец-таки на остановку. Слишком быстро и резко изменились наши отношения. Размышляя по дороге, в голове всплыли слова Тома: «Да ты весь этот месяц твердил, что тащишься от той девушки, с кем переписываешься.» Думаю, измениться только наше отношение друг к другу, но не больше. Но это даже будет не дружба, просто теперь не будет никаких ссор и подколов. Интересно, а вот Тревор помнит с чего начались наши «хорошие» отношения? Я очень смутно. Зато помню, как он специально толкнул меня плечом, когда шёл на встречу. Хотя так он делал не один раз. И ещё высыпал все мои учебники из рюкзака, пока меня не было в классе. За что я крикнула ему, что он «идиот», и услышала в ответ слово «дура». Но это было уже в середине года, как он перешёл к нам в школу. Тёплые воспоминания, ничего не скажешь. Я дошла до входной двери и переступила порог дома. Вечером я лежала в кровати и листала Фейсбук. Я ответила на сообщение Клэр и решила зайти в переписку с Тревором. Прочитала последние наши сообщения, когда никто из нас не знал, что мы, оказывается, больше трех месяцев знаем друг друга. Заблокировала телефон и поставила его на зарядку. Засыпая, ещё раз подумала, что мне действительно будет не хватать общения с ним. Сколько мы с ним обсуждали всего. Сколько смеялись над дурацкими приколами в интернете. Сколько много разговаривали о книгах, спорили, высказывая свою точку зрения. Сколько рассказывали о себе и о жизни. Ни разу не просили прислать свою фотографию, так как хотели увидеть друг друга в живую. Да, я буду скучать по этому. . . . *-»… а Дориан Грей смотрел на нее своими голубыми, прекрасными глазами, и его изысканно очерченные губы кривились в утонченно-презрительной улыбке. " Оскар Уайльд, «Портрет Дориана Грея».