Прощальное сообщение

Кашель. Кровь. Лепестки ромашек в раковине. Кто бы мог подумать, что именно со мной это произойдёт… Снова кашель, хриплый, внутри всё сдавливает и несколько секунд нечем дышать. Очередная порция лепестков, листья и пара цветков – и я наконец могу вздохнуть, смывая ненавистные ромашки в водосток. Холодная вода отрезвляет, разогнувшись, я смотрю в зеркало, хотя не делал этого уже несколько дней. Оттуда на меня в ответ глядит усталый замученный парень, волосы растрепаны, а мешки под глазами можно смело использовать вместо спальников. Ну почему я? Почему вообще такое существует? Одни вопросы и никаких ответов, всё как всегда. Вернувшись в комнату, я ложусь на диван, до самых ушей укутываюсь в плед и погружаюсь в моё любимое занятие – самокопание и прокрутка воспоминаний. Когда же это началось?.. Ровно пять лет назад. Причём в буквальном смысле ровно, не то что бы я считал, но всегда беру за точку отправки мой день рождения. С Юнги мы познакомились случайно, благодаря нашему общему знакомому. Завязалась дружба, которая переросла в нечто большее. Наши отношения не были идеальными, вовсе нет, ссоры и примирения, всё как у всех. Но в спокойные моменты жизнь была по-настоящему похожа на сказку. Пока не случилось то, чего мы всегда боялись. Изоляция дома. Его мать всегда была властной жестокой женщиной, и ей была противна сама мысль что мы с Юнги встречаемся, но она могла лишь травить его злобой. Пока она наконец не нашла способ сделать так, чтобы всё было так, как хочет она. В очередной раз поругавшись, она просто заперла хёна в его собственной комнате и ушла. Окна закрыты, дверь закрыта. Ловушка захлопнулась. А я был слишком далеко и слишком погряз в долгах, чтобы немедленно не мчаться к нему. Через какое-то время общаться мы стали гораздо реже, так как средства связи у него упорно отбирали. А потом… Потом я проснулся от жуткого кашля и отхаркнул свой первый лепесток. Иронично, что это был именно лепесток ромашки, цветы, которые я обожал и какие Юнги ассоциировал со мной. Сначала я подумал, что это могло быть от выпитого накануне чая, он был как раз зелёный и с ромашкой, но через несколько дней это повторилось, на этот раз днём. Гугл подсказал странную болезнь, но я давно научен не доверять интернету в таких случаях. И очень даже зря. Чем холоднее и отстранённее становился Юнги, тем чаще был кашель. Хорошо что я жил один, не пришлось никому ничего объяснять. Когда становилось совсем плохо – брал отгул на работе. Я пытался сказать об этом Юнги, поделиться, может получить какой-то совет, но он так изменился… Стал слишком «правильным», перестал интересоваться тем, что раньше, даже планировал свести татуировки, хотя никогда даже не задумывался о таком. Меня он выслушал очень поверхностно и ушёл из сети, сославшись на дела по дому. Он больше не называл меня «малыш» или «Чиминни», не присылал смешные картинки и не болтал со мной по телефону часами. На фото, которые он выкладывал в сеть, его глаза были такие тусклые, словно из них выкачали всю тягу к жизни. И это по-настоящему пугало. Но в последнее время всё стало совсем плохо. Он сказал, что мы должны перестать общаться, удалить контакты друг друга и забыть о прошлом. Но я знаю, что это не его слова, а слова его матери! Это она сделала его таким, послушной живой марионеткой… Что ж, надеюсь он будет счастлив. А мне недолго осталось. – Как жаль, что я не могу увидеть тебя, коснуться, обнять… Хотя я тебя испачкаю, лучше не надо. Я пытался тебя остановить, но это твой выбор, ведь так? Я не могу осуждать тебя, - лёжа на полу, я разговаривал с фотографией Юнги, которую он прислал ещё когда мы встречались. Яркий счастливый взгляд, улыбка, волосы слегка треплет ветер. Я буквально слышу его звонкий смех, и из глаз непроизвольно капают слёзы. Нет-нет, только не плакать, ему не нравится когда я плачу. – Знаешь, я хотел бы оставить после себя что-нибудь существенное, но… – монолог прерывает надрывный кашель, ковёр пачкается кровью, но мне плевать. Дышать всё сложнее, я должен выговориться. – Я обещал быть рядом с тобой, но я не могу. Видишь, такой никчёмный Чимин тебе не нужен. Прошу тебя, будь счастлив, ладно? И если вдруг придёшь ко мне… Принеси ромашки… Больше сказать ничего не получается. Дрожащими руками я тянусь к телефону и нажимаю кнопку «отправить» на уже написанное сообщение. Абонент был в сети пару часов назад, значит прочитает только завтра. Что ж, не придётся ничего объяснять, хотя тут и так всё понятно. Прости, хённи…

***********

Совершая утренний ритуал и проверяя новости, Мин Юнги открыл входящие сообщения, замирая. Намертво приклеенная маска моментально покрывается трещинами, а по щекам бегут слёзы. Оставалось совсем немного, он почти вырвался из-под гнёта тирана и хотел сделать сюрприз его любимому мальчику, но… слишком поздно. Его актёрская игра слишком хороша, настолько, что Чимин искренне поверил. И эта проклятая болезнь… Ужасная участь… Около небольшой ухоженной могилы стоит одинокая фигура с букетом ромашек в руках. Перевязанные синей атласной лентой, маленькие белые цветы ярко контрастируют с окружающей обстановкой. Положив букет на гранитную плиту, мужчина достаёт телефон и пишет ответ на сообщение, который правда уже никто никогда не прочитает. Постояв ещё несколько минут, он уходит и кладбище снова погружается в оглушающую тишину. Только тихий шелест ленты говорит о том, что здесь кто-то был. «Я всегда буду любить тебя…» «Я иду к тебе, малыш.»