***
— Дарина, я дома, поставь чайник, пожалуйста. Я немного замёрз. Мои промокшие кроссовки я устраивал в сушилку для обуви, когда в мои уши вонзился возглас сестры. — ЭТО ТЫ НАЗЫВАЕШЬ "НЕМНОГО"?! Молча киваю головой, включаю сушилку и протягиваю сестре свою куртку. — Макс, ты в луже искупался? Или с моста решил утопиться, но только прыгнув передумал? Дарина схватила мою куртку, дошла до ванной и выжимала туда воду с бедной вещи. — Нет, просто на улице скверная погода. Вышел с уроков, а там ливень, зонта не было с собой. Я улыбнулся и снял с себя промокшую до нитки кофту, она не высохла на мне ни капли, потому что тело даже и не думало производить тепло. — Можешь ещё и кофту постирать? Сестра забрала кофту, лишь расстроенно оглядев меня. — Давай спину ещё раз обработаем? В ее голосе слышалось отчаяние и грусть. Если бы их можно было взвесить, я бы мерил её в тонах. — Если ты думаешь, что это того стоит, то хорошо. Моя улыбка не сползала с лица, пошел на кухню. Я сел на стул лицом к спинке, сестра, заварив мне чай, вручила в руки кружку и уселась сзади меня. Обрабатывала ранки перекисью и после заливала их йодом. Я не понимаю, зачем после одного средства наносить другое, но ей, видимо, виднее. — Уже не болят? Есть новые? Я машинально протягиваю запястье и просто вздыхаю. Сестра поджала губы и развернула меня к себе, дёргая за плечо. — Ну вот… Зачем ты это терпишь?! У тебя чуть ли не все тело поле минное! Зачем? Ты разве не можешь дать отпор… Или… Или… Или в другую школу пойти? Ты ведь отличник, тебя возьмут! Дари часто себя так вела и часто говорила это мне, она волнуется, а я все же слеп, как маленький котёнок. И всегда отвечаю ей одно и то же с довольной улыбкой, глотая ком в своем горле. — Потому что я люблю его.Часть 1
12 сентября 2019 г. в 20:41
Как всегда — тоска. За окном дождь и ветер. Сентябрь. Почти конец первого месяца осени. Я наматываю на палец прядь волос и протираю дырку в стекле. В моей голове пусто, но и, кажется, она скоро взорвется. Мое плечо дёрнули, и мое тело на автопилоте поднялось с места. Я смотрел в пол, хватая рюкзак, потому что, скорее всего, уже не приду на уроки, так как иду за ним. Слегка поднимаю голову, из-под лба смотрю ему в спину, смотрю на его темные кудри, которые всегда находились в своем собственном беспорядке. Но… это и была его самая лучшая прическа.
Этой компании всегда давали заходить и выходить, когда им угодно. Я не знал, с чем это связано, да и не имел желания знать. Все зашли за куртками, накинули капюшон. Я тоже хотел быть в тепле, но по моей руке ударили, давая понять, что я буду мокнуть. Поджимаю губы, опускаю голову, вновь смотря в пол. Охрана даже не обратила внимания на нас. Это происходит почти каждую перемену, они привыкли. На улице лило, как из ведра. Под мою кофту задувал холодный ветер, мой позвоночник пробрало мурашками, а волосы встали дыбом. Я не люблю холодную погоду, а ещё больше не люблю выходить из тепла в холод. На меня обернулся мой человек, просто проверил, не слинял ли я. Но даже секунда, когда я могу увидеть его глаза и мельком очертания лица, самые прекрасные за день. Поворот за школу, и я встаю, как обычно, к стенке. Я уже промок до нитки. Кир опирается на мое плечо локтем, на второе плечо его друг, остальные стоят рядом.
От них становится тесно, но слабое тепло от локтя кудряшки давало мне хоть какую-то мотивацию терпеть и не захлебнуться сейчас от этой тесноты, напряженности и безысходности. Компания галдела, смеялась. Каждое предложение, которое хоть как-то было связано с жестикуляцией, сопровождалось и мной.
— Нет, ты слушай, они ж совсем долбоебы, в голове шаром покати!
Мне дёрнули ухо, затем постучали по затылку. Я просто стоял и продолжал выдыхать пар со рта, а также впитывать каждую частичку тепла от Кирилла. Он не знает, что тепло от его куртки самое горячее, что есть у меня сейчас, но это знаю я. Мои губы произвольно растянулись в усмешке от мысли, что если Кир узнает о том, что я люблю его, то моим костям не суждено остаться целыми, а моей жизни конец.
— Эй, Ботан, чё лыбишься? Тут кто-то сказал что-то смешное?
Виновато поднимаю взгляд и мотаю головой, скрещивая руки на груди, немного съеживаясь. И не зря. В мои руки, что прикрывали солнечное сплетение, впечатывается кулак. Поэтому я всегда и стою у стены, им легче так делать вид, что все тут просто общаются. Я не упаду, а боксерской грушей быть проще, когда за спиной есть опора, но все равно стискиваю зубы. Больно, но не сильно, как могло быть. Я слишком сильно замёрз, чтобы что-то чувствовать. Кир фыркает и убирает с моего плеча свою руку. Теперь я замерзну в сотню раз быстрее.
— Пошлите, прошло пол-урока, да и мои руки подзамерзли.
Спокойно, размеренно, с лёгкой хрипотцой голоса произнес Кирилл и, оттянув мою руку за локоть, чуть отдернул рукав кофты. Другой, свободной рукой, я прикрыл лицо и смотрел в сторону. Разворачивая свою руку ладонью к Киру, медленно стал втягивать в лёгкие воздух. Чувствую боль на запястье, пальцы дёргаются, и я тут же заставляю их застыть в одном положении. Моя кудряшка тушит об меня свою сигарету, затем ещё пара человек, а остальные лишь кидают окурки под ноги. Им не по душе такое, да их и не заставляют. Жду, пока все исчезнут за поворотом, Кир ждал того же, после посмотрев на вымокшего меня. Надменная усмешка, и он тоже скрывается за углом. Я постоял ещё пару минут и только потом направился в школу за курткой.