***
Несколько футболок, джинсы и прочие ценные вещи уже лежали в маленьком чёрном чемодане, приготовленном для отъезда из зловещего города. Вот туда полетела последняя рубашка, небрежно смявшись внутри. Тусклое освещение небольшой, но довольно сносной комнаты создавало не более мрачную атмосферу, чем та, которая царила в его душе, сознании, сердце. Ричи чувствовал всеобъемлющий и всепоглощающий страх, ужас перед неизбежным. Воспоминания всё чаще всплывали из закоулков, казалось бы, потерянной памяти. Давно забытые события прошлого не давали ему покоя: вот он опять идёт по тёмному тоннелю, утопая в мутных сточных водах; здесь он убегает от старшеклассников, предварительно закидав их колкими фразами. Лицо Пеннивайза вспомнилось ему лишь сегодня… Устрашающие жёлтые глаза, блестящие в темноте заброшенного дома, смертельно бледное лицо, адски-зловещий, почти звериный оскал грязно-серых зубов, кровавая ухмылка, выплывающая из-за полюбившихся клоуну красных воздушных шаров… Тот мальчик, оставшийся лишь в глубинах памяти Ричи, до смерти боялся. За его остротами скрывалась ранимая детская душа. Этот «неудачник» готов был вырваться наружу в любой момент и занять место уже довольно зрелого мужчины. Тот самый ребёнок хотел сейчас убежать, спрятаться подальше от пережитого ужаса, подальше от смерти, этого проклятого клоуна и не менее проклятого Дерри. Тогда Ричи наконец взялся закрывать свою дорожную сумку, но ползунок всё не двигался, сколько бы усилий он не прикладывал. Тозиер с досадой ударил по непокорному чемодану: — Проклятый Дерри! Даже какая-то там молния против меня! Уехать, скорее уехать, не оглядываясь назад. Вот сейчас я пойду в магазин, пойду и куплю новый, слышишь Ричи? Всё будет хорошо, хорошо, хорошо… Он готов был исполнить свой план, пойти в уже давно закрывшийся магазин, но смог лишь обречённо сесть у спинки кровати. «Трус! Ричи, ты просто мелкий неудачник!» — всё вертелись у него в голове отголоски прошлого. «Беги, вонючий пед! Беги, пока можешь!» — Тозиер быстро затряс переполненной головой, желая отогнать мрачные воспоминания. Он стал медленно раскачиваться взад и вперёд в такт участившимся ударам своего разрывающегося сердца. «Я не могу просто так взять и уехать, не могу оставить их… Я клялся кровью». «Но ведь они всё равно умрут», — с горечью подумал мужчина. — «Со мной или без». «Но если я покину Дерри, то поступлю, как последний трус! Зато живой…» — Нет, я не могу! — вдруг сорвался на крик он. Поднявшийся гул мигом растворился в тишине ночи. «Я должен остаться в этом чёртовом городке ради них, моих друзей. Ради Билла, Беверли, Бена, Майка. Эдди… Должен защитить их! Но как? Я слишком слабый, ничтожный в сравнении со злом…» Уже через несколько минут Ричи сидел, развалившись на стойке бара, мирно потягивая такой нужный сейчас алкоголь. Бурбон сладостно, тягуче расплывался по его уставшему телу, наполняя его теплом и энергией. Мозг постепенно отключался, забывая обо всех проблемах на свете. Конечно, Тозиер был не настолько пьян, чтобы не помнить своё собственное имя или причину своего временного помешательства, однако ему уже было легче в компании с дорогой бутылкой Blanton's. — Вот как ты считаешь, — обратился Ричи к бурбону, зажатому в разгорячённых руках. — Может быть мне просто уехать на юг? Начать новую жизнь рядом с прохладным морем… — его глаза мечтательно закрылись, но через несколько секунд он продолжил допрашивать стеклянный сосуд: — Единственный, кто у меня сейчас есть, это ты, друг мой, — Тозиер любовно прижал бутылку к своей щеке. — Я бы может быть, — мужчина вдруг икнул. — Может быть… — снова. — Позвонил бы «Клубу неудачников», мы могли бы повеселиться, как раньше… Но смысл? Беверли вот даже имена не все помнит, — здесь он залился весёлым, но чуть истерическим смехом. — Слишком много времени прошло с того момента, как я носил маленькие пляжные шорты, катался на велосипеде… Любил Эдди… — Ричи приложил охлаждающее стекло к чересчур тёплому лбу, перед этим чуть не разбив очки. Эдди… Это полузабытое имя отдавалось лёгким покалыванием во всём теле. Столько воспоминаний, связанных с одним человеком: вот они вместе сбегают с уроков, вот они на ярмарке, у центрального фонтана. Когда-то Тозиер уговорил его перелезть через забор, чтобы посмотреть его любимый фильм в окнах кинотеатра… И хотя Эдди никогда не любил его и, возможно, никогда не будет, но он будет. Всегда. Монолог Ричи прервал нежданный звонок. Мужчина бросил безнадёжный и вместе с тем озадаченный взгляд на всё ещё молчавший бурбон, но всё же поднял трубку. В телефоне был Его голос, голос Эдди. «Интересно, это действительно он? Или я просто слишком много выпил?» — мужчина с интересом осматривал немного опустошённую бутылку. — Для тебя всё, что угодно, — решился ответить Ричи. Он пытался говорить как можно спокойнее, чтобы друг не заподозрил алкогольное вмешательство. И ему это практически удалось. Да, голос Тозиера немного дрожал, но в целом он был готов для этого «кое-что».***
После внушительной порции бурбона Ричи еле поднялся до такой недосягаемой сейчас вершины лестницы. Одна ступенька, две, три. На пятой Тозиер уже готов был просто сесть на холодное дерево и остаться внизу. Но желание поговорить с Эдди по душам пересилило его и заставляло двигаться дальше. И вот он, уже не помнящий себя от усталости, победоносно стоит на втором этаже около своего номера. Ключ как обычно оказался под мягким ковриком, лежащим прямо у двери. Войдя в комнату, Ричи опять погрузился во мрак пустого помещения. Из открытого перед уходом в «лучший мир» окна сейчас веяло морозным, пронизывающим насквозь воздухом. Не выдержав, мужчина громко плюхнулся на мягкую кровать, растягивая ноги. — Фух, — Ричи устало протёр намокший лоб тыльной стороной ладони. — Добрался… Теперь дело за малым — дождаться Эдди. Через несколько минут Эдди уже натягивал вчерашние джинсы и белую футболку. Тело всё ещё плохо подчинялось ему, но на что-то он всё же был способен. «Действительно, Ричи — лучший вариант», — вдруг понял мужчина, захлопывая за собой дверь маленького и совершенно неуютного номера. — «Он всегда умеет сохранять оптимистический настрой». И правда, Тозиер был единственным в Клубе неудачников, кто никогда не вешал нос, оставался жизнерадостным и открыто оскорблял их врагов. Это и восхищало Каспбрака. Ричи всегда смотрел в лицо опасности, мог защитить… Эдди поднялся по лестнице на второй этаж, шарахаясь от каждой тени, и вот мужчина уже стоит перед нужным номером. Его рука замерла перед тем, как постучать, но потом Каспбрак пересилил себя и всё же вошёл внутрь. Ричи повернул голову на звук открывающейся двери. Он всё ещё лежал на постели, но теперь чуть приподнялся на локтях и сел, подогнув под себя ногу. — Привет, — Эдди несмело улыбнулся, проходя чуть дальше. — Ещё раз прости за такое ночное вторжение, — мужчина внимательно осмотрел комнату друга. «Ему повезло ещё меньше чем мне», — хмыкнул он. Стены помещения были выкрашены в грязно-белый цвет, при том в некоторых местах краска слегка облупилась, на окнах не было плотных штор, лишь лёгкие занавески, да и убранство номера оставляло желать лучшего. Только широкая двухспальная кровать, стол около стены и стул рядом с ним. Туда Каспбрак и направился. Он присел на стул, поворачиваясь так, чтобы видеть собеседника. В полумраке лицо Тозиера казалось непривычно серьёзным. — Но как я вижу, ты даже не ложился, — мужчина понимающе кивнул. — Я тоже не смог уснуть. — Этот проклятый город ещё долго не даст нам заснуть, — усмехнулся Ричи. — А впрочем, только если выражаться фигурально… — Тозиер не очень-то хотел нагнетать и без того мрачную обстановку и пугать и так ужасно выглядевшего от недосыпа друга. Глубокие тёмно-фиолетовые синяки красовались на особенно бледном лице, всё тот же растерянный взгляд… «Он ни капли не изменился», — нежно подумал про себя Ричи. — Так о чём ты хотел со мной поговорить? — сразу приступил к делу Тозиер, хотя он, наверное, и сам мог догадаться, что всё дело в ужасах, происходящих в Дерри. Эдди не был готов к прямому вопросу. Он хотел в начале просто обсудить произошедшее и уже потом плавно перейти к своим проблемам, но у друга, видимо, были совершенно другие планы. Каспбрак немного помолчал, постукивая пальцами по столу и опустив взгляд, но затем резко поднял голову и, глядя прямо на мужчину, выпалил: — Я ужасно напуган, не знаю, как с этим всем справиться. Когда я закрываю глаза, вижу такое… Ох, Ричи, если бы ты знал, что именно и в каких подробностях. Сегодня я впервые всерьёз думал о суициде, но потом вспомнил Стэнли, — дыхание Эдди перехватило, и он осознал, что не может продолжать. На глазах появились слёзы, которые Каспбрак моментально попытался смахнуть. Мужчина очень надеялся, что друг не увидит его минутной слабости из-за полумрака, царившего в комнате. Тозиер понял, что Эд готов кричать от всего увиденного во снах и наяву, как и он сам. «Интересно, что именно он видит? Темноту? Холод? Боль? Смерть?» — Я сам всё это вижу, — начал Ричи — Я прохожу через тот заброшенный дом снова и снова, вглядываясь в те же пугающе-жёлтые глаза клоуна, вылезающего из мрака тоннеля. Вспоминаю тот день. Всё ярче и ярче он всплывает в моей памяти. Так, что ты не одинок, — обнадеживающе улыбнулся он. На какой-то момент ему показалось, что в глазах Каспбрака что-то блеснуло. Это была слеза, слеза вновь накатившийся боли. Впрочем, она вскоре пропала, уступив место чему-то иному. Тозиер не смог понять чему именно, однако он точно знал, что Эдди не хотел, чтобы он увидел его слабину. «Как же я хочу тебя успокоить, прижать к себе и никогда не отпускать, но не могу…» Каспбрак резко встал со своего места и принялся расхаживать по комнате. От слов друга ему стало значительно легче. «По крайней мере я не веду себя глупо», — Эдди остановился возле окна, вдыхая свежий воздух и опираясь на подоконник. — А знаешь, я скучал, — вдруг признался он, вглядываясь вдаль, не понимая зачем ляпнул такую фразу в подобный момент. В памяти всплыли их совместные похождения и задор в глазах Ричи, зажигающий жажду приключений даже в сердце спокойного Эдда. — Ты даже не представляешь, как я скучал, — в глаза мужчины загорелся лёгкий азарт. — Мне не хватало твоей заботы обо всём на свете, — по лицу Тозиера расплылась беззаботная улыбка, как будто не было всех тех страшных событий, а была только любовь. Его любовь и их дружба. — А помнишь, как мы сбежали с урока истории в седьмом классе? — чуть смеясь, начал Ричи. — Миссис Томпс была тогда в ярости, — мужчина самодовольно ухмыльнулся. — Да… Я помню, как она потом вызвала наших мам к директору, чтобы разобраться, — Каспбрак поёжился, вспоминая взгляд матери, а затем тоже непроизвольно улыбнулся. — А помнишь, как ты вытащил меня на речку ранней весной, когда ещё лёд не растаял? Я тогда заболел на месяц. Мама грозилась посадить меня на домашний арест на… — Эдди задумался. — На остаток жизни., — тут же прыснул развеселившийся Ричи. — Твоя мама, конечно, та ещё штучка, — съязвил он, тут же увидев разъярённое лицо друга. — А что? Она вообще однажды так загородила мне проход из твоего дома… — Хватит! — почти прокричал мужчина, заливаясь смехом. — Ты же знаешь, как я отношусь к шуткам о моей матери! — Положительно, — не моргнув глазом, парировал Тозиер. Каспбрак плюхнулся рядом с другом, расслабляясь. Напряжение последних часов постепенно отпускало. — Ты что пьян? — неожиданно спросил Эдди. Теперь он оказался рядом с Ричи и мог почувствовать лёгкий запах дорогого алкоголя в дыхании собеседника. — Совсем не бережёшь своё здоровье, — он поднял указательный палец в поучительном жесте, стараясь сохранить серьёзное выражение лица. Тозиер картинно закатил глаза: — Ну… Как сказать… Совсем чуть-чуть, — здесь Ричи, не сдержавшись, некстати икнул, а Эдди недовольно хмыкнул. Повисла тишина. Она не давила, нет. Наоборот, будто создавала особое чувство уюта. Каспбрак вдруг подумал, что хотел бы провести так ещё несколько минут. Просто сидеть рядом с другом и думать о чём-то, он даже не мог сказать о чём именно. Тозиер почувствовал, что постепенно улетает куда-то, далеко от этой комнаты, да и от самого Дерри. Мужчина решался на что-то. Именно поэтому, как ему казалось, и наступило это неловкое молчание. Вот прошла ровно минута. Ричи продолжал считать: «Раз, два, три…» Тозиер не мог больше выносить всю эту сложившуюся обстановку: полумрак такой уютной сейчас комнаты, мягкая кровать, ковёр с ворсом, тишина ночи, — можно было перечислять до бесконечности. Но особенно на него давил тот факт, что Эдди, а именно человек, которого Ричи любил всю жизнь, сейчас сидит всего в нескольких сантиметрах от него, такой ранимый и беззащитный, нуждающийся в чьей-то поддержке, помощи друга. «Думаю такая «поддержка» ему точно не понравится», — ехидно улыбнулся мужчина. — Ты чего это усмехаешься? — вдруг нарушил Каспбрак его разговор с самим собой, опасливо косясь на Тозиера. — Просто мне в голову пришла одна очень приятная мысль… — несмело протянул он. «Ричи давай. Либо сейчас, либо никогда. Так, соберииииись, тряпка». Немного разгорячённые от бурбона губы мужчины чуть приблизились к цели, обдавая Эдди пряным дыханием. И вот он уже притягивает озадаченного Каспбрака к своей чуть потной футболке, приобняв за шею. Мужчина растерянно взглянул на друга, который творил вещи, ужасно непонятные на его взгляд. «Как так? Что происходит?» — Эдди не знал, что предпринять, поэтому пока решил ничего не делать. На самом деле он просто не мог пошевелиться, потому что здравые мысли куда-то испарились в самый ответственный момент. Тозиер тем временем быстро прижал его несмелые и даже немного занемевшие губы к своим и жадно поцеловал. Он как-то слишком порывисто и скоро обхватывал все еще бледные губы Эддса, будто боялся, что его вскоре поймают с поличным за таким непристойным занятием и побьют в соседнем переулке. Голову, окруженную ореолом темных кудрей, слегка вскружило, приятно дурманя и успокаивая быстро бьющееся сердце — Ричи не мог поверить, что всё это происходит именно с ним. «Может это всё Пеннивайз? Опять пудрит мне мозги своими трюками и иллюзиями? Если это действительно так, то пошёл этот чертов клоун и Дерри в пекло!» Но нет, это Эдди. Сомнений практически не было. Всё те же полные растерянности, но заботы глаза. Та же идеально приглаженная причёска. Идеальные черты лица. «Если он всё ещё не оттолкнул меня, значит всё нормально», — уверял себя мужчина, погружаясь в поцелуй полностью, силясь раствориться в нём. Прошло несколько секунд, прежде чем Эдди осознал, что именно произошло. Его только что поцеловал Ричи. Друг детства. Но хуже всего было то, что Каспбрак не знал, чего он хочет. С одной стороны, всё происходящее не укладывалось не в какие рамки, ведь его никогда не тянуло к парням, да и жена ждёт его дома, но ему почему-то так не хотелось отстраняться… Всё же мужчина слегка отодвинулся от Тозиера, вглядываясь в полные надежды глаза. В комнате стало душно, Эдди казалось, что ему просто нечем дышать, но это был не приступ астмы, нет. Нечто другое. — Прости… — пролепетал Ричи, заливаясь краской и отвернув вдруг полностью протрезвевшую голову к окну. — Я не хотел. Наверное… — Нет, н-ничего, — проговорил Каспбрак, вскакивая. — Не стоило мне приходить. Прости, что побеспокоил, — он моментально вышел за дверь, почти захлопывая её и давая себе перевести дыхание. «Чёрт, чёрт, чёрт. Наверное, я обидел его. Вдруг это не просто из-за того, что он выпил? Вдруг он любит меня по-настоящему?», — Эдди размышлял об этом уже когда направлялся к себе в комнату. Всё произошедшее не укладывалось у него в голове. «Нет, это просто ошибка», — в конце концов решил он, ложась в кровать и накрываясь одеялом почти с головой. — «Завтра, когда мы проснёмся, даже не вспомнив об этом». Сон пришёл на удивление быстро. Не понятно, что именно подействовало. Успокоение из-за поддержки друга (хоть и своеобразной) или же усталость от сумасшедшего дня.***
— Ушёл, — с горечью повторил, как будто в забытие, Ричи. Эти слова, гонимые ветром перемен, улетели в распахнутое окно, унося с собой все воспоминания о минувшем дне. Прохладный воздух ночи колыхал чуть растрёпанные курчавые волосы мужчины. Жар губ постепенно остывал, всё ещё храня такие волнующие душу прикосновения Эдди. Он сейчас был далеко от мира, проблем, страха, да и от самого Дерри. Ричи улетал всё выше и выше, туда, где не существует его тела, мыслей, души. Всё резко потеряло для него всякий смысл. Жить… Что такое жить? Все люди воспринимают это понятие по-своему. Для одних жизнь — это полная различных кадров, граней существования материя. Она, как видеоплёнка. Ты не можешь её замедлить, не можешь ускорить, а можешь лишь следовать за ней по пятам. Другие считают, что весь смысл этого слова заключается в ином, не менее важном, — смерть. Ведь сама способность уйти из этого мира свидетельствует о жизни. Конечно, мы не живём, чтобы умереть. Но, кто знает, может мы умираем, чтобы снова жить? Однако Тозиер сейчас лишь существовал. Он находился настолько близко к краю между бездной страха и отчаяния, что готов был упасть в эту темноту. И тогда Оно появится. Эти жуткие жёлтые глаза придут за ним, где бы он ни прятался. Потому что это его бездна, его темнота. «А чего ты ожидал?» — вдруг разозлился сам на себя мужчина. — «Ты и вправду думал, что он ответит тебе? Обнимет? Скажет, что тоже любил тебя всю жизнь?» — Нет, нет, нет, — быстро забормотал Ричи, всё ещё отвлечённый от реальности. «Такого никогда не было и не будет. Никогда. Теперь у меня и вправду остался лишь бурбон», — мужчина бы засмеялся, но было слишком тяжело на душе. Поэтому его лёгкие извергли только звук, похожий более на вздох, чем смешок. «Это я всё испортил… С ним было так хорошо, тепло на сердце. А я взял и просто сломал всё…» — Тозиер обвинял себя, корил за столь значимую для него ошибку. — «Но была ли это ошибка? Я старался показать, как сильно люблю его. А он наверное списал всё на алкоголь…» «Теперь он никогда на меня не взглянет. Зачем дружить с мужчиной, который пытался тебя поцеловать? Слишком сложно это принять…» «Но может быть, он забудет?» — Ричи с искрой надежды всматривался в даль такого ненавистного города. Дерри — место, где никогда не умирают… Здесь все остаются детьми. Навсегда. Пусть этот ребёнок скрыт глубоко внутри, но ты чувствуешь его частое дыхание у себя в груди. Он не позволяет тебе забыть всё пережитое, постоянно давя на детские травмы, спрятавшиеся глубоко в душе, но уже выползавшие на поверхность. Они душат, мешают дышать, жить. Из окна второго этажа было видно многое: переплетения улиц, где некогда катались на велосипедах ещё мальчишки, такой знакомый парк, мост через канал. Картинки из прошлого мужчины всё яснее виднелись, всплывали на водную гладь. И все эти воспоминания были связаны с одним единственным человеком, мальчиком, дававшему ему жить. Не просто существовать, а быть по-настоящему живым. Это был он, Эдди, астматик, вечно носивший при себе свой аспиратор, полный рюкзак таблеток… Такой растерянный, нуждавшийся в защите. Именно таким ранимым, но в то же время готовым постоять за своих друзей и запомнит его Ричи. «Маленький мальчик с аспиратором… А как сильно он изменил мою жизнь, наполнил её хоть каким-то смыслом, шутками, счастьем…» В комнате Тозиера стало неимоверно холодно из-за ночного ветра, врывающегося через ставни. Но он всё ещё продолжал смотреть вдаль, туда, где когда-то была его жизнь, но теперь лежала лишь горстка пепла.***
После произошедшего Эдди и глазом не успел моргнуть, как события завертелись с невероятной скоростью. Вот они уже отмываются в таком знакомом водоёме, как и в прошлый раз. Вместе до конца. У Каспбрака захватило дух, когда он снова заставил себя спрыгнуть с утёса. На мгновение кажется, что этот прыжок — последнее, что ты совершил в жизни. Зато потом эйфория и счастье. Они живы, они снова победили и на этот раз навсегда. Только всего этого не было бы для Эдди, если бы Ричи позволил себе хоть секунду промедления в тоннелях. Мужчина знал, что был на волосок от смерти, а Тозиер спас его. Безвозмездно. А эмоции в его глазах… О, Каспбрак никогда в жизни не забудет этого взгляда. Испуг, уверенность, забота, любовь и решимость… «Как человек может передать свои чувства в одном только взгляде?» Эдди не знал. Он знал только, что никогда не смотрел так на Миру, да и она на него. От шоколадных глаз Ричи, казалось, невозможно оторваться. А ведь мужчина ничего не требовал взамен. С тех пор они совсем не говорили, только пару раз, да и то по необходимости. А теперь Тозиер стоял спиной к нему и смывал кровь (чью интересно?) со своих рук. Эдди не мог больше терпеть. Он должен хоть что-то сделать для друга, чтобы утешить и успокоить. Чтобы поблагодарить за возможность жить дальше. Мужчина подходит к Ричи и тихо окликает его: — Рич, спасибо. Я бы не выжил, если бы не ты. Ты спас мне жизнь, — Эдди нашёл силы посмотреть в эти омуты снова. В них всё ещё плескалась боль, страх потерять его. Но было и что-то ещё, что-то беззаботное? Сердце Каспбрака сжалось. — Ты бы сделал тоже самое, — медленно протянул Тозиер, улыбаясь одними глазами. Он был рад, что они снова говорили, пусть даже о смерти. Мужчине не хватало его общества, хоть это одиночество и немного скрашивал алкоголь, но всё же не до конца. Эдди кивнул. Он знал, что действительно сделал бы всё возможное. Хотя наверняка получилось бы не так хорошо, как у Ричи: — Всё равно, — он неловко замолчал. Находиться рядом с ним всё ещё было сложно. — Вскоре мы разъедемся, — зачем-то проговорил мужчина. — Вернёшься домой? — Мне нужно уладить кое-что в этом чертовом Дерри, а потом может и вернусь… Впрочем, если нет, то босс меня убьёт. Всё приходит на круги своя, — философски заметил Тозиер. — А ты как? Планируешь возвращаться? — спросил он в ответ. — Конечно, — Эдди только сейчас понял, что друг всё ещё не знает о существовании Миры. — Меня ждёт любимая работа, да и жена… — Каспбрак сделал вид, что не видит ошалелого взгляда со стороны Ричи, продолжив оттирать от футболки въевшееся пятно, которое выглядело очень противно. — У тебя что, есть жена? — Тозиер недоумённо уставился на Эдди. Перед ним снова всплыл тот поцелуй… «Наверняка копия твоей мамки», — чуть было не пошутил он. — «Если бы я знал… Почему он мне ничего не сказал?!» Карие глаза Ричи всё ещё были больше обычного, так и норовя вылететь из орбит. Содранные в кровь губы продолжали дрожать, теперь уже более нервно. А руки пытались смыть остатки грязи сточных вод, вечно плавающих в мрачной канализации города. — Да, и уже давно, — Эдди кивнул своим мыслям. Да, это жестокий шаг, но таким образом он сможет показать Ричи, что ему пора жить дальше. Или спиться вконец, что более вероятно… — Если бы я помнил всех вас, конечно пригласил бы на свадьбу, — зачем-то добавил Каспбрак. — А у тебя разве нет девушки? «Или парня». — Всю мою жизнь составляет работа… Во всей этой суматохе с постоянными выступлениями на сцене у меня не было времени найти кого-то стоящего, — попытался отвертеться Тозиер, хотя отчасти это была правда. В последние годы он действительно мало успевал. Работа, дом, работа, дом, алкогольная вечеринка, парочка ночей с довольно неплохими на вид шлюхами, вернее парочка сотен… Было и несколько парней, но все они были слишком пьяными и накрашенными. Однако, среди всех окружавших его людей не было никого особенного. «Может быть подсознательно я всегда помнил Эдди? Поэтому не давал другим даже шанса сравниться с ним». Каспбрак понимающе посмотрел на друга: — На самом деле у меня тоже не так много времени остаётся на личную жизнь.***
Улица пустовала. Все люди куда-то неожиданно исчезли, испарились, ушли подальше от этого чертового города, полного страха, смерти. И хотя многие из них, наверняка, не видели настоящего ужаса Дерри, но они все чувствовали этот особый запах. От него кровь стыла в жилах, темнота заполняла душу полностью, не оставляя места свету, а глубина глаз не была заполнена ничем, она просто пустовала. И эта пустота пугала, как ничто другое. Именно она была в глазах у Эдди, когда тот находился на волосок от смерти. И именно она была во взгляде проклятого клоуна, пытавшегося убить Его. Ричи тогда кипел не столько отчаянием, сколько злостью. «Как он посмел тронуть Его? Как эта темнота осмелилась приблизиться к свету, той чистоте, пронизывающей всё его тело?» Тозиер сначала хотел уехать из Дерри. Навсегда. Никогда не видеть эти грёбаные улицы, дома, школу, полную насилия, вечно холодный парк. Но сначала он должен был сделать это, то, что он планировал сделать ещё тем летом, но не успел… Проходя по дорогам города, мужчина даже не осознавал, куда идёт. Он просто шёл, зная, что попадёт, куда нужно. Вот мимо него пробежала группа из шестерых ребят. Они весело смеялись, беззаботно запуская красные шарики в прозрачно-лазурный воздух. — Наконец-то школа закончилась! — радостно закричал один из них. — Это конечно круто, парни, но мне надо домой, а то моя мама… — не успел договорить второй. — Запрёт тебя дома на всю оставшуюся жизнь, — усмехнулся третий. — Очень остроумно, Дэн… Моя мама хотя бы пролезает в проход, — не остался в долгу он. Мальчики дружно загоготали. Ричи завороженно наблюдал за ребятами, узнавая в них себя и его друзей. «Клуб Неудачников» будет существовать всегда. Пройдут десятилетия, а всё равно найдутся те, кто нуждается в защите друг друга. Может их будут объединять другие цели, но итог всё равно один, — они никогда не забудут их дружбу, навсегда останутся теми мальчишками, спешившими из школы в первый день летних каникул. Тозиер всё шёл и шёл, словно в забытие. «Не верится, что Пеннивайза больше нет. Если это действительно так, то почему так тяжело идти по этим улицам? Снова…» Но вот он уже у своей цели. Деревянная доска, висевшая на заборе, давно покосилась. Краска неприветливо облупилась, открывая белое покрытие прутьев. На ней красовалось множество имён, надписей, цифр, даже стихов. «Наверняка, Бена», — усмехнулся про себя Ричи. Это можно было назвать в некотором роде летописью Дерри. Найдя заветную надпись «R+…», мужчина аккуратно извлёк из кармана нож и принялся старательно дописывать свою историю. Проделывая это, он прощался со своей прошлой жизнью, оставляя лишь воспоминания: грустные и полные смеха, ужасающие и не очень. Мужчина оставлял кадры прошлого позади, с надеждой глядя в будущее. Всё было здесь, в одной простой, теперь уже законченной надписи «R+E». Только так Тозиер мог отпустить Эдди, перестать думать о «мальчике с аспиратором». Ричи превращал этот поцелуй в летопись, которую он потом, возможно, будет вспоминать с лёгкой улыбкой, как давно хранимое приятное воспоминание, но сейчас слёзы уже струились по его разгорячённым веснушчатым щекам. Они капали на надпись, намочив собой дерево книги прошлого. Вообще мужчина никогда не плакал, но сейчас это было ему нужно. «Придётся как-то идти дальше», — решил он. Но что ждёт его впереди? Будь то свет или темнота, он будет с радостью принимать дары жизни, ведь всё самое худшее он уже видел. И он не будет оглядываться назад в поисках этого «худшего», хотя Оно всегда будет наблюдать за ним из тени. Да, Ричи не будет его видеть, но огненно-жёлтые глаза дьявола будут всегда сопровождать его, скрытые в темноте, бездне, где Оно всегда и обитало. Там ему самое место.***
Их последний разговор почему-то крутился в голове Эдди и когда он пытался уснуть следующей ночью, и когда выезжал из города. Действительно, мужчина всегда понимал, что женился на Мире не по любви. Просто так было удобно, да и спокойнее для матери, которая постоянно волновалась за «своего мальчика». И совсем не важно, что мальчику уже сорок с небольшим. Но раньше Эдди не задумывался, что это неправильно. Теперь же почему-то пришёл к этой мысли. Вскоре мужчина вернулся к обычной жизни, но теперь всё было иначе. Работа больше не привлекала и не интересовала, как тогда. Всё становилось посредственным и скучным. Даже приёмы пациентов и операции, раннее так отвлекавшие Каспбрака от грустных мыслей, теперь не помогали. С клубом Неудачников они договорились встречаться каждый месяц и обсуждать всё произошедшее, просто как друзья. После того, как воспоминания вернулись, Эдди считал их чуть ли не самыми близкими людьми на всей планете. Чуткий Билл, серьёзный Майк, Беверли, немного странная, но точно такая же как и они все, Бен — добрый и заботливый, а теперь и настоящий красавец… И Ричи. Весёлый, обаятельный, беспринципный, дерзкий и именно этим восхищающий мужчину. Всё чаще Каспбрак смотрел его шоу и хохотал над очередной дурацкой шуткой. Ему казалось, что теперь, после признания мужчины, он начал понимать его лучше. Тозиер открылся совершенно с другой стороны. «Неужели те шутки и постоянные подколы в мой адрес были ничем иным, как ухаживанием и попыткой обратить внимание?» — гадал он. — «Оказывается он может чувствовать и быть искреннее, чем я», — Каспбрак с грустью захлопнул ноутбук с очередным выпуском шоу. Теперь у него появилась своеобразная традиция — каждый вечер после работы и сытного ужина мужчина, уже лёжа в кровати и ожидая жену, убиравшуюся на кухне, смотрел новый эпизод. Без этого, казалось, он точно не сможет уснуть. Мира относилась к такому его желанию скептически, но списывала это на «очередное бредовое хобби слабого организма». Почему-то её чрезмерная забота начала раздражать Эдди. Он был сам в состоянии приготовить себе завтрак или одежду на следующий день. Ну разве это нормально, что жена относится к нему как к маленькому мальчику? Нет. Каспбрак начал это понимать, и всё чаще представлял как бы Ричи пошутил на эту тему. Нет, он не был зависим от Тозиера. Просто мысли о друге постепенно становились какими-то привычными и уже неотделимыми от самого Эдди. В тот вечер Мира грохотала посудой, убирая после вкуснейшего ужина. Уж что, что, а готовить она умела. Каспбрак же вновь затаив дыхание открывал прямую трансляцию с выступления Ричи. Сегодня мужчина выбрал тёмно-бордовый костюм и чёрный галстук. Выглядел он, как обычно, сногсшибательно и Каспбрак с неудовольствием отметил большое количество девушек в зрительном зале. Одни завороженно рассматривали мужчину, другие пытались пробиться ближе к сцене. — Вы знаете, — Ричи широким и неспешным шагом прошёлся по сцене. Видно было, что здесь он настоящий хозяин положения. — Раньше я комплексовал по поводу своего роста и размера члена, но время идет и теперь я ещё и толстый! Можете себе представить? Зал взревел. Хохотали все подряд. Эдди лишь недоверчиво хмыкнул. Им Ричи часто рассказывал о своих любовных похождениях, которых было немало. Конечно, возможно некоторые подробности он приукрашивал, но в остальном… — Эдди? Эддичка, — послышался слишком ласковый голос Миры. Сама женщина, видимо, закончила с уборкой и теперь в ночнушке вплыла в комнату. На её лице играла довольная улыбка, а толстая фигура так и норовила снести всё на своём пути. Мужчина проигнорировал такое её обращение, потому что уже несколько миллионов раз просил не называть его «Эддичка». Мира, тем временем, удивительно быстро для своей комплекции легла на кровать и взглянула через плечо Каспбрака на экран компьютера. — Опять это глупое шоу! — воскликнула женщина, не давая мужу расслышать последнюю реплику, что начало его слегка подбешивать. — Можешь, пожалуйста, возмущаться потише, — мягко попросил он, вновь обращая всё внимание на экран. — Ты совсем перестал уделять мне время, — обиженно протянула Мира. — То работа, то ноутбук, то снова работа. Даже не говорил со мной последние несколько дней! А я ведь так забочусь о тебе, всё делаю ради тебя, — женщина захлопнула компьютер прямо перед носом Эдди, который уж точно такого не ожидал. — Ты чего? — ошарашенно спросил он, вновь открывая ноутбук. — Чёрт, отключился, — воскликнул Эдди, разочарованно отложив вещь. — Вот видишь, тебя больше ничего не интересует, — подтвердила Мира. Каспбрак вдруг осознал, что в каком-то смысле жена оказалась права. Он действительно всё меньше времени уделял женщине и всё больше Ричи. «А ведь он даже не знает, что я смотрю каждое его выступление. Интересно, если бы знал, что бы сказал? Наверняка посмеялся бы». Мужчина вскочил с кровати и начал расхаживать по комнате, обхватив голову руками. Женщина лишь смотрела на него в молчании. — Нет, Мира, так больше продолжаться не может, — тихо заключил мужчина. — Ты постоянно опекаешь меня, постоянно лезешь с какими-то наставлениями, в которых я, уж поверь, не нуждаюсь. Я устал, понимаешь? — Каспбрак твёрдо взглянул в глаза жены. «Откуда во мне такая решимость? Раньше я даже помыслить о таких словах не мог, а теперь открыто их высказываю!» На Миру было жалко смотреть. По её щекам текли слёзы, а растерянность во взгляде перерастала в испуг. — Ты стал другим после приезда, — вдруг произнесла жена. — Ты… ты изменился, — она беспомощно развела руками, видимо не зная, как иначе выразить свои чувства. Эдди же молчал. Он обдумал всю сложившуюся ситуацию, напряжённо глядя на женщину, которую никогда не любил. Каспбрак понимал, насколько больно ранит уже второго человека за последний месяц. Мужчина лишь подошёл к окну, собираясь с силами и мыслями. «Я должен сказать ей сейчас. Я больше не могу здесь оставаться», — Эдди тихо подошёл к Мире, рыдающей, но не обвиняющей его, отнял руки от её лица и притянул к себе, в надежде успокоить. Сейчас она должна понять его, иначе Эдди никогда себе этого не простит. — «Держись. Ради неё, ради себя самого». — Мира, — прошептал мужчина, не в состоянии говорить обычным тоном. — Поездка в Дерри «обновила» меня, в каком-то смысле сделала самим собой. Я вспомнил, кто я, кем я всегда был и обрёл истинного себя. До этого я был потерян, как будто кто-то выключил свет, а я должен найти выход из тёмной комнаты, — мужчина помолчал, прислушиваясь к себе. Да, именно это он и чувствовал. — Но теперь я снова жив, понимаешь? Большую роль в этом сыграли мои друзья… Но это неважно. Я просто хочу сказать, что ты прекрасный человек, любящий и заслуживающий любви, настоящих чувств. К сожалению, я не могу дать их тебе. Просто не могу, — Эдди покачал головой, он и сам был готов расплакаться. — Ты не представляешь, как бы мне этого хотелось, честно, но видно, у нас просто не получится, — Мира всё ещё непонимающе и неверяще глядела на мужа, поэтому ему пришлось продолжить: — Я подам на развод завтра, прости меня, — Каспбрак отстранился, разглядывая лицо жены, а та отрешённо смотрела в стену. — Я любила тебя, — наконец выдавила она, заикаясь от только что пролившихся слёз. — Я знаю, — Эдди кивнул. — Спасибо тебе за это. Ты не заслужила… всего что произошло, всего этого. Она молчала, Эдди решил заполнить недвусмысленную тишину и проговорил: — Квартиру я перепишу на тебя, да и машину. С деньгами буду помогать, каждый месяц высылать половину зарплаты, ты только скажи, если понадобится больше. Да и вообще, если я смогу помочь чем-то, только скажи. Ответа не последовало. Эдди тяжело вздохнув, поднялся. — Я соберу вещи и немедленно уеду. Мира неопределённо качнула головой. Она всё ещё пребывала в прострации. Мужчина вышел из комнаты и, прикрывая за собой дверь, услышал: — Я действительно любила тебя…***
Свет софитов, огромная сцена, маленький чёрный микрофон, большая и довольно шумная аудитория — Ричи опять был в центре внимания. Мужчина очень любил свою работу. Это шоу уже составляло неотъемлемую часть его жизни. Здесь можно было высказывать почти всё, что хочешь. В последнее время Тозиер всё больше погружался в постоянные выступления и премьеры, ведь это отвлекало его от всего, в том числе и роящихся мыслей об Эдди. Да, он пытался их отбросить, как-то переключиться, но со временем в голове мужчины их становилось только больше. Он перепробовал всевозможные средства терапии, предназначенные специально для разбитого сердца, включая алкоголь и даже проституток. И ничего из этого не помогало, кроме сцены. Только там Ричи мог спастись от Каспбрака, так навязчиво вторгавшегося в его жизнь. Всю свою боль Тозиер всегда мог выместить на микрофоне в очередной нелепой шутке. И сейчас, держа в руках этот маленький «проигрыватель», мужчина всё ярче вспоминал вчерашний день, а точнее ночь. — Ну что, друг, — Ричи, не скрывая своего весьма пьяного состояния, внушительно икнул и посмотрел на практически опустошённую бутылку бурбона, на этот раз уже привезённую им с юга Италии. Оттуда, где он купался в виноградниках без памяти, не помня своё ужасное прошлое «неудачника» из Дерри и всего остального, собственно, тоже. — Вот знаешь, что меня реально во…лнует? Стекло довольно вместительного сосуда вопросительно поблёскивало в свете лампы в сторону страдальца. — То, что я выпил уже… — он ненадолго забылся, в задумчивости подпирая руку под тяжёлую голову. — Где-то 20 рюмок, — наконец изрёк Тозиер, загибая пальцы и вертя ими из стороны в сторону. — Так вот почему, милый мой бурбон, я до сих пор не пьян настолько, чтобы забыть Каспбрака хоть на минутку? Понимаешь? Минуутку, — он ласково потёр чуть запотевшее от его губ стекло. — Почемуу, — почти пропел он. — Могу я присесть? Хотя можете не отвечать… — незнакомый мужчина окинул пьяницу скептическим взглядом, но всё же присел рядом за барную стойку. На риторический вопрос Ричи успел лишь утвердительно икнуть, что ещё больше убедило собеседника в безотчётном алкоголизме Тозиера. — Мартини, пожалуйста, — поспешно проговорил незнакомец неподалёку сидевшему официанту в белой рубашке с чёрной бабочкой на шее. — Сейчас будет, — мигом заверил тот. — А мне… — Ричи на секунду запнулся, но, справившись с собой, заявил. — Ещё бурбона. И, пожалуйста, покрепче. Бармен с явным сомнением посмотрел на отчаянного, но всё же пошёл за бутылкой. — Что заставило вас, смею спросить, так много выпить? — с ноткой сочувствия поинтересовался новоявленный «собутыльник». Тозиер только сейчас заметил необычную высокую тёмно-синюю шляпу, отложенную своим владельцем на стойку. В целом он выглядел приветливо, однако, черты его лица расплывались в омутах пьющего, потому что он не мог как следует сфокусировать взгляд. Но что-то в этом мужчине было не так. И Ричи не мог понять, что именно. Однако, на вопрос всё же ответил. «Нет бутылки, надо бы и поговорить чуток с человеком», — смутно подумал он. — «Но бурбон всё же кажется более надёжным собеседником», — заключил Тозиер. — Выпиваю тут за неразделённую любовь, знаете ли. Незнакомец понимающе кивнул. — Не у тебя одного такие проблемы. Меня вот тоже недавно кинули. — А ведь он просто убежал от меня… — мужчина в задумчивости посмотрел на неподалёку сидевшую пару. — Неужели я такой страшный? — Ричи прыснул, давясь выпитым за весь вечер алкоголем. Следующую часть разговора он уже не помнил из-за переизбытка эмоций и бурбона в артериях. Помнил только дешёвую бутылку, всё-таки пожертвованную официантом и оливку в мартини соседа, побывавшую почему-то у него самого во рту. В продолжение увлекательного вечера Ричи прогуливался, а точнее вилял от стены к стене, в коридоре какого-то бара (или отеля?) со своим новым «знакомцем». Пройдя до середины и приближаясь к самому тёмному месту во всём заведении, мужчина, тоже успевший подвыпить, внезапно прижал Тозиера к холодной стене одним движением руки и яростно впился в его терпкие после алкоголя губы. Рука осмелевшего незнакомца стала расстёгивать ширинку его джинсов, а вторая энергичными движениями сжимала ягодицы. Через минуту рука некоего «Джейда» уже сдерживала довольно длинный член, давно не прикасавшийся ни к чьему телу. Он стал старательно обсасывать сначала головку, потом в какой-то момент засунул почти весь себе в глотку, чем заслужил возбуждённый крик мужчины. Ричи всё это время стоял столбом, не зная, как воспринимать такой внезапный порыв новоиспечённого «друга». «Может, это хороший способ забыть Эдди? Уж точно лучше чем бурбон. Наверное… Конечно, я его едва знаю, но мне это и нужно. Просто забыться и всё. Больше ничего. Он мне не нужен, мне нужен от него лишь секс», — пытался убедить себя Тозиер. Джейд всё ещё продолжал каким-то образом сдавленно стонать и держать во рту член одновременно, блуждая губами по выступающим венам и вбирая в себя еще больше. Удовлетворившись своими трудами, незнакомец стал стягивать с него футболку, на что получил отпор: — Это оставь, — жёстко сказал Ричи, удивляясь самому себе. — Я тебе не любовник, и это только на одну ночь, так что оставь мою футболку! — почти закричал от негодования Тозиер, не узнавая себя. — Ладно, ладно, не кипятись, — Джейд примирительно поднял руки, первым заходя в находящийся неподалёку свободный номер. — Пойдём хоть что ли на кровать, НЕлюбовник, — засмеялся приятель, делая акцент на предпоследнем слове. Ричи молча последовал за ним. Прокручивая в голове все события прошлой ночи, мужчина лишь больше вспоминал Эдди. В Каспбраке была какая-то особая внутренняя чистота и непорочность. Только его одного Тозиер любил по-настоящему. «С ним всё было бы иначе…» — грустно подумал Ричи, вновь обращаясь к публике.***
Эдди брёл по пустой дороге, не зная, куда направляется. За ним подпрыгивал чемодан на колёсиках — единственное напоминание о прошлой жизни. Сейчас вокруг было тихо. В таких маленьких городках жизнь обычно кипела только днём, а ночью всё затихало. Изредка мимо проезжали машины, нарушая шумом своих моторов молчание тёмной улицы, а Каспбрак всё шёл и шёл дальше, не обращая внимания ни на какие отвлекающие факторы. Мужчина старался разобраться в том, что происходило у него в сердце, но не мог. «Что заставило меня бросить столь привычную, достаточно приятную жизнь с хорошей работой и любящей женой? Почему вместо того, чтобы тихо разговаривать с Мирой о прошедшем дне и лежать в тёплой постели, я иду непонятно куда и непонятно зачем? На что я надеюсь?» Все эти вопросы повисли безликими в голове, не давая расслабиться, но самое ужасное было то, что Эдди знал ответ на них. Одно короткое имя, но сколько в нём теперь смысла, а сколько любви… Да, Каспбрак должен понять хотя бы ради себя, он больше не хозяин положения. Все мысли мужчины последнее время сводились к нему. Все действия сопровождались немым вопросом: «А что бы он сделал на моём месте?» А душа ныла и тянулась к тому, кого Эдди так жестоко отверг той ночью в дешёвом мотеле, в Дерри. — Ричи, — прошептали непослушные губы Каспбрака. В голове тут же встали образы. Вот Ричи, ещё совсем ребёнок, грозно наступает на обидчиков клуба Неудачников, а потом жалуется на боль после жестких побоев. Вот они вместе в тоннелях, а грозный Пеннивайз уже совсем рядом. Тозиер испуганный, грязный и вымазанный в какой-то слизи, как и сам Эдди. А вот их ночной разговор и страх, снова страх в столь дорогих теперь для мужчины глазах. А затем боль и понимание. — Прости меня, милый, — тихо говорил Каспбрак, покупая билет на самолёт и садясь в кресло в зале ожидания. — Да, я всё испортил, но вскоре исправлю. Исправлю всё то, что натворил с твоим сердцем. И мы оба наконец обретём счастье. Эдди даже не задумывался теперь о том, что Тозиер, между прочим, мужчина. Все нормы морали, что вбила когда-то давно мать в его голову, теперь не имели смысла. Был только Ричи, его смех и слёзы, его переживания. И был сам Эдди, способный, наверняка способный вернуть огонь в эти глаза, вернуть в них желание к жизни. Когда самолёт оторвался от земли, Каспбрак наконец осознал, что он творит. Он понял также, что забыл половину своих лекарств. «А чёрт с ними», — отмахнулся мужчина от тревожных мыслей и вдруг захохотал. Радостно и заливисто, как бывает только в детстве.