С законным браком!

«Поздравляем капитанов Владимира Корфа и Михаила Репнина с вступлением в законный брак!»

      Уронив челюсть, Корф смотрел на плакат, вывешенный на двери в гарнизонный клуб. И дёрнул же чёрт Аню с Лизой, а!       Скрипя зубами, капитан разглядывал огромный лист ватмана, на котором их с Мишкой фотографии в парадной форме красовались в самом центре, снабжённые символами вечной любви и крепкого брака в виде двух разнокалиберных колечек. Правда, у каждой фотки пара колец была отдельная. И на том спасибо, недобро хмыкнул Корф, рассматривая произведение каллиграфического искусства. Солдатики, наверняка с подачи полковника Заморёнова, старательно изобразили разноцветной гуашью в лучших традициях советских праздников поздравительный плакат. Замкомполка по личному составу не признавал никаких новомодных технологий, распечаток из интернета и фотошопа, регулярно заставляя ребят-срочников изображать из себя Пикассо и Малевичей. Имелись у него для этих целей неистощимые запасы ватманских листов, гуаши и кальки. Наверняка с тех времён, когда их, Володьки Корфа и Мишки Репнина, не то что в этом гарнизоне, на свете-то ещё не было. Посему Корф придирчиво оценивал старательную работу кого-то из заморёновских «шнурков», так и этак прикидывая, как бы подправить вышедшее из-под их кистей и перьев весьма двусмысленное «безобразие».       – Да ёкарный бабай! Они что, охренели, что ли?! – из-за спины раздался возмущённый репнинский вопль.       – Привет, Миш, – Корф с покерфейсом пожал руку другу и будущему родственнику, с утра они ещё не пересекались.       – Не, ну эти долбо… ящеры – хрен с ними, строевая последние мозги, видимо, выколотила. Но Мария Алексеевна-то куда смотрит!       – Не суетись, Миш. Она, может, этот шедевр ещё не видела. Вот, кстати, и сходи к нашей будущей тёще, уточни этот вопрос.       Мария Алексеевна, мать Лизы и Ани, без двух дней офицерских жён, работала в клубе заведующей.       – А ты что же, не хочешь зайти? Тебя вот это… – Миша указал на плакат и явно сглотнул крепкое словцо, – устраивает?       Хмыкнув уже откровенно, Владимир приподнял бровь.       – Ты же знаешь, Марьсеевна меня не жалует. Так что будешь у неё единственным любимым зятем. Вот тебе с ней и объясняться. А я лучше до Заморёнова прогуляюсь.       – Ну да, ну да… – вздохнул Репнин. – Степанычу бы тоже не мешало думать, что его орлы ваяют.       Ещё раз коротко пожав руки, молодые офицеры разошлись по намеченным маршрутам.       Но ни одному из них не посчастливилось застать на месте искомых персон: Мария Алексеевна именно с сегодняшнего дня взяла отгулы для подготовки предстоящего двойного торжества (шутка ли – сразу обе дочери замуж выходят!), а полковник Заморёнов уехал в штаб округа. Женихам пришлось отложить решение личных проблем и погрузиться в дела служебные.       Перед обедом капитан Корф решил забежать в медсанчасть. Его встретила приветливой улыбкой медсестра Сонечка.       – Здравствуйте. Простите, доктора нет пока, минут через двадцать будет.       – Добрый день, Соня. Доктор мне, слава богу, ни к чему, – ответил Владимир девушке не менее очаровательно улыбаясь, чем заставил слегка смутиться – обаянию Корфа не могла противостоять практически ни одна женщина даже за два дня до свадьбы, о которой в гарнизоне знали, как водится, даже местные белки. – Скажи-ка мне, Софья Петровна, есть ли у вас красный маркер? И желательно потолще.       – Именно красный? – удивлённо приподняла бровки девушка.       – Предпочтительно.       – А коричневый не подойдёт? У нас только коричневый и жёлтый остались, но жёлтый совсем бледный.       Покачав головой, капитан попрощался и вышёл ни с чем. Возле санчасти его окликнул комполка Романов.       – Володя! Не торопишься, молодожён?       Обращение по имени означало, что командир заговорил с капитаном не по служебной надобности, потому Корф позволил себе слегка поступиться субординацией и поправить начальство:       – Пока ещё жених, товарищ полковник. Не тороплюсь, но…       - Что случилось, Володя? Какие-то проблемы с подготовкой свадьбы? Предлагали же вам с Михаилом взять по два-три денька, чтоб всё без суеты, чтоб всё как следует… Послезавтра, всего за день перед свадьбой в отгулы убываете?       Кивком подтвердив, Корф покосился на здание клуба – видел Романов поздравительный «шедевр» или ещё нет?       – Так точно, Николай Павлович.       – Ладно, брось козырять, жених, – махнул рукой комполка, – не на плацу перед салагами.       – Да, послезавтра, – не удержал широкой улыбки капитан.       – А в пятницу, значит, обеих долгоруковских девчонок окольцуете? Ну, орлы, ох и шустры оказались! – шутливо погрозил Романов пальцем.       «Ага, повезло… Если бы не идея сестричек с этой двойной свадьбой, не висело бы сейчас на клубе этого кошмара с «голубым» налётом! Приспичило девчонкам в один день замуж выйти, а! И как только им удалось нас с Мишкой на эту авантюру уговорить?»       Тем временем начальник продолжал полушутя разглагольствовать:       – Это ещё повезло вам, парни, что Пётр Михайлович в позапрошлом году в отставку вышел. А то пришлось бы сватать дочек непосредственного своего начальника. А, каково?       Вопрос был очевидно риторическим, потому Корф ограничился лишь неопределённой ухмылкой и лёгким пожатием плеч.       – Ладно, не буду тебя задерживать по пустякам. В столовую шёл, наверное?       – Так точно, в столовую.       – Иди, Володя. Приятного аппетита. Пирожки, кстати, сегодня у Варвары Степановны – ум отъешь!       В столовой первым делом Корф пробежал взглядом по стенду с меню и прочей информацией для посетителей. Все пометки были сделаны обычной ручкой, а объявления напечатаны на принтере. Но на всякий случай всё-таки спросил у Варвары про маркер.       – Ой, и что это вам с Мишей вдруг так резко написать занадобилось? Тот тоже маркер или фломастер спрашивал. Только нам тут ваши маркеры без надобности. У нас всё больше скалки да поварёшки. А любую вкуснятину мы и безо всякой писанины приготовим. Эх, Володя, какие мы вам свадебные караваи испечём – внукам рассказать не стыдно будет! И пироги на стол, всё честь честью, вы не сомневайтесь. Устроим вам пир горой, не хуже сказочного!       – Спасибо, Варвара Степановна.       Значит, после обеда придётся тащиться в штаб, хотя очень не хотелось. У кого же ещё можно было разжиться канцелярщиной, как не у штабных? Но и тут Корфа настиг облом. Как назло, в каждом кабинете ему предлагали чёрные или бледно-жёлтые маркеры, у связиста нашёлся ядовито-зелёный. Но таким вырвиглазным средством подправлять выполненный явно по личному приказу замкомполка Заморёнова поздравительный «материал» в понимании Владимира было практически кощунством. Пришлось весь день периодически названивать дежурному на КПП и узнавать, не вернулся ли запасливый Заморёнов. Хотелось, во-первых, разъяснить товарищу полковнику, что не все формулировки в современном обществе имеют единственное значение, а во-вторых – попросить у зама по личному составу приличное пишуще-рисующее приспособление, чтобы лично подправить «формулировочку», не надеясь на его «шнурков-Малевичей». Второго акта письменного позора они с Мишкой точно не перенесут!       Вернувшийся в сумерках Заморёнов с недовольной миной выслушал претензии капитана, обиженно крякнул и молча выложил перед ним набор баночек с разноцветной гуашью и несколько специальных перьев. По бескомпромиссному выражению лица замкомполка Корф заключил, что более ничего не получит и придётся довольствоваться предложенным. Со вздохом выбрав красный колер и подходящее пёрышко, отправился к клубу.       Перед дверью в очаг местной культуры в сгущающейся темноте стоял страшно довольный собой Мишка Репнин и подсвечивал злополучный плакат фонариком мобильного телефона. После слов «Поздравляем капитанов Владимира Корфа и Михаила Репнина» на белоснежном полотне ватмана красовалось добавление «и их избранниц», приписанное разнокалиберными корявыми буквами чёрным маркером…