Ты нравишься мне

      Обдумав как следует то, что вчера сказали мои друзья и Йо, я решил, что прийти на инженерный факультет, чтобы поговорить с Мингом, не такая уж плохая идея. И вот я здесь. Стою в нескольких метрах от входа в университет, безостановочно теребя то рубашку, то лямку рюкзака, и жутко нервничаю. А когда пытаюсь предугадать реакцию Минга на моё появление, начинаю нервничать ещё больше.       В который раз, бросив беглый взгляд на наручные часы, вдруг ловлю себя на мысли, что ещё никогда никого не ждал так… Я внимательно всматриваюсь в каждого проходящего мимо студента, в каждую подъезжающую машину, боясь пропустить Минга. Ждать становится всё сложнее. Всё нервознее. Но даже мысли не допускаю о том, чтобы уйти.       Когда с момента моего прихода проходит почти двадцать минут, я, наконец, замечаю машину Минга, медленно въезжающую на территорию университета. Моё бедное сердце! Оно прямо сейчас готово выпрыгнуть из груди и убежать от такого нервозника, как я.       Минг неторопливо выходит из машины и оглядывается по сторонам. Какой же он красивый! За неделю, которую мы с ним не виделись, он стал ещё красивее. По внешнему виду и не скажешь, что Минг чем-то расстроен, он, как всегда, безупречен. Но куда делась его фирменная сногсшибательная улыбка, которая приковывает к себе взгляды прохожих? И глаза… Кажется, я поторопился с выводами. Как бы внешне красиво не выглядел Мингкван, эта красота не придаёт блеска его глазам. Возможно, я вижу всё неправильно, но его глаза действительно выглядят грустными.       Чтобы Минг заметил меня, я неосознанно вытягиваюсь на цыпочках, но это никак не привлекает его внимания. Он проходит мимо. Не может быть, чтобы Минг меня не увидел. Ну уж нет! Я не дам ему просто так уйти! Я не для того мариновался целую неделю, чтобы сейчас даже не попытаться поговорить.       Зайдя в университет, иду по коридору за Мингом. Как назло, здесь довольно много студентов, человек двенадцать, не меньше. Терпеть не могу выяснять отношения прилюдно, но я не в том положении, чтобы выжидать удобный случай. Вообще, я рассчитывал на то, что Минг заговорит первым, потому не подумал, что буду делать, если что-то пойдёт не так.       — Ты нравишься мне! — выкрикиваю первое, что приходит в голову. Чёрт! Зачем так громко? И почему эта фраза? Ладно. Я знаю, что Минг ждёт от меня именно этих слов.       Студенты, которые стали свидетелями этой неловкой для меня сцены, ведут себя по-разному: кто, выворачивая шеи, с любопытством смотрит в мою сторону, кто начинает перешёптываться, потом хихикать, а кто просто переглядывается друг с другом. Все они, конечно, в курсе, кому было адресовано моё признание. Личная жизнь Минга перестала быть личной с того самого момента, как он стал Луной университета. Но всё это мелочи, по сравнению с тем, что сейчас он никак не реагирует на мои слова. Вот сволочь! Как там сказал Бим: «Тебе и говорить ничего не придётся, когда он тебя увидит, сразу про всё, что слышал, забудет»? Похоже, мой друг ошибся, и Мингкван имеет на этот счёт своё мнение. Чёрт!       Делаю глубокий вдох и, когда Минг поднимается по лестнице на второй этаж, повторяю снова:       — Ты нравишься мне, Минг! — Смешки усиливаются, но мне нет до них никакого дела, потому что Луна всего университета соизволил остановиться и одарить меня своим взглядом. Взглядом, полным сомнений.       Мимо Минга проходят студенты, которые осматривают его с ног до головы, затем также оценивающе смотрят на меня, улыбаются и идут дальше. Завтра на страничке университета в Фейсбуке появится много сплетен, слухов и домыслов из-за увиденного сегодня. Мне следует быть готовым ко всему, чтобы потом не удивляться, откуда ноги растут.       — Ты… Ты… — поднимаясь по ступенькам, недовольно пыхчу я и грожу Мингквану пальцем. — Ты… — повторяю ещё раз, когда встаю на одну ступеньку с ним.       В то время как я начинаю заводиться и раздражаться, Минг выглядит так, будто ничего не происходит. Он абсолютно спокоен. Молча берёт меня за плечи, заставляя подняться наверх, и когда ему это удаётся, спрашивает, как ни в чём не бывало:       — Пи, почему ты снова злишься на меня? Разве ты здесь не для того, чтобы помириться?       — В задницу твоё помириться! — резко отвечаю я. — Почему не ответил, когда я тебе звонил?       — Я не слышал, — виновато опустив голову, отвечает он.       — А сообщения?       — Ждал, что ты ещё напишешь.       — Минг, ты… — я уже готов наговорить ему кучу гадостей, но мой запал тут же сходит на нет, когда он отрывает взгляд от пола и смотрит на меня потерянными и расстроенными глазами. Нужно быть совершенно бездушным и бессердечным человеком, чтобы, увидев это лицо, продолжать думать о том, как задеть его посильнее и побольнее. Иногда я жалею, что не могу быть безразличным по отношению к Мингу. Равнодушие к нему могло бы избавить меня от угрызений совести и головной боли. А ещё напрочь лишить человечности.       Несколько долгих секунд жду, когда выражение его лица сменится на то, в которое мне будет не жалко сказать парочку крепких слов, но этого не происходит. Минг не собирается сдаваться и самым наглым образом бьёт на жалость, добиваясь сочувствия.       — Перестань делать такое лицо, — устало выдыхая вместо бранных слов, негромко прошу я. Он победил.       — Обещай, что больше не будешь злиться, — просит он в ответ.       — Хорошо, — легко соглашаюсь я. — Обещаю.       Никакой он не инженер! Актёришка непризнанный! Показушник хренов! Почему я всё ещё ведусь на эту комедию, зная, что стоит мне только уступить, как отражение вековой печали на его лице тут же исчезнет, словно её никогда не было?       — ПиʹКитКат соскучился по мне? — хитро улыбаясь, интересуется Луна.       Я зло мотаю головой, собираюсь соврать и сказать из вредности, что даже не думал о нём, но Минг снова делает несчастное лицо, и я опять проигрываю ему. Он знает, как разжалобить меня, и не упускает возможности воспользоваться этим.       — Я же только что просил тебя так не делать, разве нет? — отчитываю я его.       — Но ты всё ещё продолжаешь злиться, — голосом несчастного котёнка замечает он.       — Да не злюсь я, — громко возражаю я и отвожу взгляд в сторону. В многотысячный раз собираюсь с мыслями и начинаю тихо говорить: — Я пришёл сказать, что мне жаль… Тот разговор… Я сказал так, чтобы Фа и Бим перестали меня доставать. Если можешь, то забудь о том, что слышал, потому что… Потому что это всё неправда… — решаюсь посмотреть на Минга и вижу, что он тоже смотрит на меня. Неотрывно. И улыбается. Слишком искренне, слишком нежно, слишком… Счастливо? Влюблёно? — Почему ты улыбаешься? — спрашиваю я и чувствую, как начинают гореть мои лоб и щёки.       — Это из-за тебя, — Минг делает шаг ко мне, так что носы нашей обуви соприкасаются. Заглядывает в глаза и всё с той же счастливо-влюблённой улыбкой сообщает: — Ты заставляешь меня улыбаться. Ты такой милый, когда извиняешься… — Наверняка, у меня всё лицо и даже уши красные от смущения. Ох, уж эта чёртова неловкость.       — Идиотина! — выкрикиваю я и делаю шаг назад. — Если думаешь, что я теперь постоянно буду…       Минг не даёт мне договорить, перебивает:       — И ты был таким же милым, когда стоял на цыпочках и ждал меня, — широко улыбаясь, заканчивает он.       — Так ты меня видел?! — возмущённо уточняю я.       Согласно кивая, Минг вновь делает шаг ко мне.       — Конечно. Я же говорил, что теперь только тебя и вижу. Я не врал, — напоминает он.       — Тогда почему прошёл мимо? — недовольно спрашиваю я. — Мне пришлось идти за тобой по всему коридору и громко говорить, чтобы ты остановился.       — Если бы я этого не сделал, то не услышал бы твоего признания, — поджимая губы, мягко произносит Минг.       Мне бы стоило взбеситься от его нахальности и самоуверенности, как это было прежде, но впервые мне не хочется этого делать. Не хочется цепляться к словам, чтобы ничего не испортить; не хочется ссориться с ним, когда мы почти помирились. Это не значит, что я так легко забуду о том, что он сказал, но это значит, что сейчас я могу оставить его слова без внимания.       — Повтори ещё раз то, что ты сказал. Хочу быть уверен, что всё правильно расслышал, — аккуратно просит Минг, но видя моё недовольство, сразу же умоляюще добавляет: — Пожалуйста.       — Я сказал об этом дважды, — начинаю выговаривать ему. — Я ждал тебя с самого утра и даже пропустил занятие, а ты всё ещё сомневаешься в моих словах?       — Просто повтори ещё раз. Пожалуйста, — вновь просит он.       Шумно выдыхаю и исподлобья смотрю на него.       — Мингкван, — сглатываю я и продолжаю: — Ты нравишься мне. — Вскидываю голову, чтобы увидеть его реакцию и спрашиваю: — Теперь доволен?       — Получается так, как будто ты не хотел говорить, а я тебя заставил, — заявляет он. — Я правда нравлюсь тебе? — слегка щурясь, Минг немного наклоняет голову влево и с хитрой улыбкой смотрит на меня.       Всего секунда — и я в полнейшем бешенстве от его слов. Как он сдержался и не продиктовал мне до мельчайших подробностей, как именно я должен был сказать ему о своих чувствах?! Осталось услышать фразу: «Попробуй ещё раз, только не разочаруй меня снова», чтобы убедиться, что всё было зря. Прийти сюда оказалось самой большой глупостью, которую я когда-нибудь совершал. Но это не останавливает, а наоборот, толкает меня на ещё большую глупость — мои чувства рвутся наружу и, наконец, получают желаемую свободу.       — Минг, ты совсем охренел?! — ошарашенно выкрикиваю я. Признаться честно, это я всё больше офигеваю от него. — Что тебе не нравится? Что я не так сказал? Я всю неделю о тебе думал. Ждал, что ты появишься, но ты молчал. А когда я сам тебе написал, даже не ответил. — Несмотря на то, что я взбешён, я прекрасно осознаю, что могу быть наказан за своё поведение. Говорить так громко во время занятий строго запрещается, но разве мне есть до этого хоть какое-то дело? — Боялся, что ты вообще больше не захочешь со мной разговаривать… — нервно продолжаю я. — Ты даже не представляешь, как непросто мне было решиться прийти сюда! Но я пришёл, потому что не хочу прожить ещё одну неделю в неопределённости. — Минг тянет ко мне руки, за что каждый раз получает удары. — А тебе всего лишь нужен был повод, чтобы посмеяться надо мной? — зло спрашиваю я. Как мне сейчас хочется толкнуть его, чтобы он больно ударился головой об стену. Может быть, тогда я почувствую хоть какую-то радость, но лучше просто уйти. — Смейся сколько влезет! — заканчиваю я и бегом спускаюсь по лестнице.       Благодаря моей человечности… Или всё-таки это называется по-другому? Благодаря моей наивности и доверчивости я остался в дураках.       Ещё никогда мне не было так обидно за себя и свои чувства. Ещё никогда меня так сильно не колотило от злости и досады. Почему мы всегда влюбляемся не в тех? Почему не можем сами выбирать, кого нам любить, а кого обходить стороной? Если бы у нас был выбор, мы бы избавились от множества ненужных проблем и не чувствовали бы себя дураками. Почему, когда нам и без того плохо, мы делаем себе ещё хуже? Думаем о том, о чём не нужно думать, представляем то, чего не нужно представлять…       Перед глазами так чётко появляется лицо Минга, а в ушах слышится его хохот, когда я вспоминаю, как, набравшись смелости, писал ему сообщения и звонил. Должно быть, его очень повеселили мои попытки извиниться. Должно быть, он брезгливо морщился, когда видел моё имя на дисплее телефона, смеялся над каждым моим словом и не думал отвечать.       Я так долго сопротивлялся медленно прораставшим во мне чувствам к Мингу, так долго отказывался верить в его искренность и серьёзность, но слова моих друзей и Йо всё-таки сбили меня с правильного пути и я поверил ему. Совсем забыл о том, что был уверен, что Минг просто хочет доказать всем, что он настолько красив, что может получить любого. И, в общем-то, так оно и есть — Луна этого года действительно может заполучить любого, если захочет.       Через пару дней или недель, когда я немного успокоюсь, то буду жалеть о том, что открылся Мингу вместо того, чтобы промолчать. Теперь он знает, что я на самом деле чувствую к нему и как отношусь. Ну и плевать! Я не первый чьи чувства становятся чужой игрушкой.       — ПиʹКит! ПиʹКитКат! — голос Минга прямо за моей спиной, но я и не думаю оборачиваться.       Он быстро догоняет меня, хватает за запястье и резко дёргает на себя. От неожиданности я качнулся и, потеряв равновесие, уткнулся ему в грудь. Пытаюсь вырваться, но всё бесполезно — Минг мёртвой хваткой вцепился в меня, прижимая к себе всё сильнее.       — Прости, прости меня, пожалуйста. Прости, — почти шёпотом говорит он. — Я хотел немного подшутить над тобой, но вышло неудачно. Мне всё нравится, и то, что ты думал обо мне, и то, что пришёл сегодня и даже то, что смог рассказать о том, что чувствуешь.       — Отпусти, — глухо прошу я.       — Не отпущу, — твёрдо заявляет Минг. — Если отпущу, ты уйдёшь, а я хочу, чтобы ты остался со мной.       — Что-то не похоже, чтобы ты сильно этого хотел, — с упрёком замечаю я. — Тебя не было неделю.       — Если бы я не исчез, тогда бы ты так и не понял, что чувствуешь ко мне, — твёрдости в его голосе становится заметно меньше.       — Минг, о чём ты говоришь? — спрашиваю я, но он не отвечает. Только ещё крепче сжимает в своих объятьях. — Минг! Да отпусти ты! — недовольно пыхчу я. — У меня скоро кости затрещат. Мне больно.       — Где болит? — ослабевая хватку и чуть отстраняясь от меня, обеспокоенно спрашивает он. — Прости. Я так испугался, что ты можешь уйти, что не рассчитал силы, — виновато говорит Минг, поворачивая меня то в одну, то в другую сторону. — Где больно?       — Перестань! — прикрикиваю я. — Со мной всё нормально. Но тебе не удастся меня заболтать. Я слышал, что ты сказал, и хочу знать, что всё это значит?       — О чём ты? — спрашивает он так, словно и правда не понимает, что я имею в виду.       — Сначала ты говоришь, что прошёл мимо специально, чтобы спровоцировать меня на признание, теперь, что исчез… Я чего-то не знаю?       В ответ Минг жмёт плечами и начинает отнекиваться:       — Я сказал так, не подумав. Не воспринимай всё всерьёз.       — Минг! Я же вижу, что ты что-то не договариваешь…       — Если я тебе всё расскажу, то это только больше тебя разозлит, — наконец, признаётся Минг. — Мы можем сделать вид, что я ничего не говорил, а ты не слышал? — предлагает он. — Или давай поговорим, когда ты успокоишься. Ты сейчас очень нервный.       — Я нервный? — раздражённо переспрашиваю я. — Да, нервный. Потому что ты нервируешь меня с начала нашего знакомства. И твоя секретность делает ещё хуже. Лучше расскажи всё сейчас, чем потом мне расскажет об этом кто-то другой.       — Обещай, что не будешь злиться, когда обо всём узнаешь, — после короткого молчания, просит он. — Обещай, что не уйдёшь и меня не прогонишь. И обещай, что дашь мне шанс показать, как много ты для меня значишь.       Прежде чем что-то ответить, я долго смотрю на Минга. Судя по тому, как напряжённо он себя ведёт, меня не ждёт ничего хорошего. Мне совсем не нравятся его попытки взять с меня обещания, но если я откажусь, то не узнаю, что он скрывает.       — Ты должен пообещать, Пи, — настаивает Минг.       — Хорошо, — раздражённо бросаю я. — Обещаю.       Минг опускает голову, переминается с ноги на ногу, а потом резко поднимает свой взгляд на меня и начинает медленно говорить:       — Я давно привык к твоему отношению, но слышать то, что ты сказал своим друзьям обо мне, было очень неприятно и обидно. Я и не думал, что разница между тем, когда ты говорил мне всё это в глаза, и когда сказал вот так, за спиной, может быть такой заметной. Это совсем не одно и то же. Меня сильно задело каждое твоё слово, и я решил тебя немного проучить. Я не собирался распускать о тебе грязные слухи, или делать твою жизнь невыносимой. Я просто хотел, чтобы ты сам понял, как это задевает, когда тебя не замечает тот, кто тебе небезразличен. И я надеялся, что если ты какое-то время не будешь меня видеть, то начнёшь сожалеть о том, что сказал…       — С чего ты взял, что я буду о чём-то жалеть? — с вызовом спрашиваю я. — Мне вообще могло быть всё равно…       — Я этого так боялся, — едва слышно произносит Минг. — Боялся, что тебе и правда может быть всё равно, но иногда стоит рискнуть, чтобы узнать всё наверняка. Я рискнул и мне повезло. Теперь я точно знаю, что нравлюсь тебе. Ты сам мне в этом признался. Трижды, — заканчивает он гораздо веселее, чем начинал.       — Всё это время я ждал тебя и переживал из-за того, что сказал лишнего, а ты… — я разочаровано мотаю головой. — Ты всё спланировал, и я на это повёлся. А главное, тебе и делать ничего не пришлось. Я сам всё сделал. Тебе всего-то нужно было молчать и игнорировать меня. Немного подождать, — и вот он я, пришёл к тебе извиняться. Можешь радоваться, ведь всё вышло по-твоему.       — Пи, не говори так. Думаешь, мне было легко не видеться с тобой целую неделю? Думаешь, я не переживал из-за всего этого? Но что ещё мне было делать?       — Ты сказал, что боялся, что мне может быть всё равно, но на самом деле ты ведь был уверен, что всё выйдет так, как ты задумал?       Он отрицательно качает головой, а потом отвечает:       — С тобой сложно быть в чём-то уверенным. Я мог только надеяться, что у тебя есть ко мне чувства, и что они окажутся сильнее твоего упрямства. Надеяться — это совсем не похоже на быть уверенным.       — А если бы я не пришёл, что бы ты тогда делал? Продолжал надеяться? — непонятно зачем спрашиваю я.       — Если бы ты не пришёл ко мне, тогда бы я сам пришёл к тебе, — решительно заявляет он. — Пи, я хочу, чтобы ты всегда помнил, что я не сдамся и буду продолжать добиваться тебя.       …Что со мной не так? Почему вместо привычного недовольства, я испытываю только усталость? Нет ни бешенства, ни злости, ни раздражения, всего лишь тягучая и серая усталость. Я не хочу ругаться, не хочу спрашивать Минга о чём-то ещё. Вместо этого мне хочется уйти и хоть немного побыть одному. Мысль о том, что у Мингквана вполне удачно получилось манипулировать мной, как будто за секунду высосала из меня все силы.       Я пытаюсь посмотреть на него, но что-то внутри меня не даёт этого сделать.       — Мне нужно идти… — бросаю я и направляюсь к выходу.       Я не жду, что Минг снова побежит за мной, наоборот, я уверен, что в этот раз он даст мне уйти, но Минг будет не Мингом, если не сделает всё по-своему.       — Я знал, что моё решение может обидеть тебя, поэтому и не хотел ничего рассказывать. — Он специально говорит громче обычного. Боится, что я могу его не услышать. — Но между нами не должно быть секретов и недопонимания. Мы должны делиться друг с другом, даже зная, что одному из нас будет неприятно. Мы должны доверять друг другу, иначе у нас никогда ничего не получится. И ты обещал дать мне шанс, — заметно тише напоминает Минг.       Его слова заставляют меня остановиться, но не повернуться.       — Пи, что ещё мне оставалось делать? — обречённо спрашивает Минг и замолкает.       Он ждёт моего ответа, но у меня его нет. Конечно, мне обидно, но в то же время я понимаю, почему он так поступил, и поэтому не могу как следует ни сердиться, ни разозлиться на него. Если бы на месте Минга оказался я, то вряд ли поступил как-то по-другому, но ему знать об этом не обязательно. Пусть тоже немного помучается угрызениями совести, как мучился я.       Раздавшийся за моей спиной тяжёлый вздох всё же заставляет меня повернуться. Я ещё ни разу не видел Минга таким поникшим, как сейчас. Разве только в тот день, когда он услышал мой разговор с Фа и Бимом. И ни тогда, ни сейчас я не испытываю радости от того, что это из-за меня его глаза начинают тускнеть. Всё, что мне сейчас хочется, — подойти, и ни говоря ни слова, обнять его. Он не должен быть таким.       — Ты говоришь о своих чувствах, но забываешь о том, что я тоже могу что-то чувствовать, — как-то совсем безысходно произносит Минг. — Боль, обиду, злость, разочарование… Что иногда мне нужно время, чтобы побыть одному и успокоиться. Иначе я могу обидеть того, кем дорожу, или натворить других дел, о которых потом буду жалеть. Мне просто нужно восстановиться, ведь я трачу очень много сил на то, чтобы получить твоё внимание…       — Хочешь, чтобы я продолжал чувствовать себя виноватым? — перебиваю я его.       — Хочу, чтобы ты немного подумал и о моих чувствах тоже, — тихо отвечает он. — И понял, что я очень серьёзен во всём, что касается тебя.       Я вижу, что ему, как и мне, тяжело даются многие слова. Хотя раньше я был уверен в том, что Мингу вообще несвойственны нерешительность и сомнения. Он умеет удивлять.       — Если ты когда-нибудь ещё хоть раз попытаешься сделать что-то вроде этого… — выпаливаю я.       — Больше никогда, — примирительно выставляя руки вперёд, произносит Минг, но со своего места так и не двигается. — Одного раза было достаточно, чтобы убедиться, что у тебя есть ко мне чувства.       — Зачем ты так часто говоришь об этом? — немного раздражённо, чтобы скрыть своё смущение, спрашиваю я. — Я же ничего не отрицаю.       — Потому что мне приятно напоминать себе о том, что я тебе нравлюсь.       — Минг, ты психопат, — констатирую я.       — А также придурок, идиот, и кто-то там ещё, — весело заявляет Минг. — Я могу быть кем угодно, потому что знаю, что даже таким нравлюсь тебе.       — Самоуверенный болван! — заявляю я, чтобы он не надумал себе слишком много.       Минг в ответ довольно улыбается, и я замечаю привычный блеск в его глазах. Так намного лучше. Меня тоже отпускает. Я снова верю в его серьёзность и искренность. Снова хочу дать нам шанс, заранее зная, что «легко и просто» — это не про нас. Но я всё равно хочу попробовать.       Минг подходит ко мне, недолго просто стоит рядом и молча разглядывает меня (такими темпами я никогда не перестану смущаться), а потом немного наклоняется вперёд и прижимается своим лбом к моему. Я не возражаю и даже не пытаюсь его оттолкнуть.       — Прости меня. Я не хотел сильно тебя мучить, — беря мою руку в свою ладонь, негромко произносит он.       — Ты тоже меня прости, — отзываюсь я. — За то, что я тогда сказал, и за то, что часто бываю упрямым не к месту.       — Можно считать, что мы всё выяснили? — осторожно уточняет Мингкван.       — Ещё нет, — отстраняясь, коротко заявляю я. — Ты сказал, что между нами не должно быть никаких секретов, тогда расскажи мне про свои источники, — пользуясь ситуацией, прошу я. — Про те самые чужие глаза, уши и языки, которые следят за мной, а потом всё тебе докладывают.       — Нет никаких источников, Пи, — с улыбкой признаётся Минг. — Ты правда думал, что я могу обратиться к чужому человеку с просьбой следить за тобой целыми сутками? — он беззлобно хмыкает, а потом добавляет: — Это неплохая идея, Пи, но нет. Я бы никогда так не сделал. Людей, которым я доверяю, не так много, но даже их, я не стал бы просить, о чём-то подобном, ведь такое отношение одинаково унижает и тебя, и меня.       — Тогда как ты узнавал, где я нахожусь?       — Подкарауливал тебя сам и ехал следом, — выпаливает он и замолкает.       Я недовольно смотрю на него и не знаю, что сказать. Для него, что действительно нормально вот так нагло и без спроса врываться в моё личное пространство? Переворачивать всё вверх дном и устраивать свои порядки? Мне стоило бы держаться от него подальше. Почему я не подумал об этом раньше?..       — Зачем? — запоздало интересуюсь я. Я уже даже не уверен, что хочу знать причину, но всё равно продолжаю спрашивать.       — Чтобы лучше узнать тебя. — Хоть я и ждал честных ответов, но эта честность сбивает меня с толку. Вот только удивляться тут совершенно нечему — сам Минг сбил меня с толку ещё в тот день, когда мы с ним впервые встретились в университете. Просто тогда я не придал этому значения.       — Мог бы просто спросить, — как бы между делом замечаю я.       — Как часто ты отвечаешь на мои вопросы? — Мингкван спрашивает об этом так серьёзно и с такой неприкрытой горечью в голосе, что мне вновь становится его жаль. И я в очередной раз чувствую себя виноватым. Но я не сделал ничего плохого! Ведь я не заставлял его влюбляться в меня! И караулить меня тоже не заставлял. Это его выбор, так что и вина должна быть его, а не моя.        «Как часто ты отвечаешь на мои вопросы?» — повторяю я про себя и сам себе отвечаю: «Почти никогда»…       — Это не повод следить за мной… — говорю вслух.       — Я знаю. И понимаю, как это выглядит со стороны, — слегка мотая головой, заявляет Минг. — Но я не стану оправдываться и просить прощения, потому что не сделал ничего, чтобы могло бы тебе навредить. Я просто хотел и хочу быть ближе к тебе и пробиваюсь теми средствами, которые имею. — Сам сказал, что не станет оправдываться, но почему мне кажется, что именно это он сейчас и делает. — Ты никогда не говорил мне, что тебе нравится, а что нет, поэтому мне приходилось узнавать всё самому. И мне сильно повезло, что ты и твои друзья не особо внимательны и мало смотрите по сторонам. К тому же, я умею быть тихим и незаметным.       Молча слушаю всё, что говорит Минг, и понятия не имею, как мне следует реагировать на его слова.       — Ты редко меня замечаешь, но я практически всегда рядом с тобой, — грустно продолжает он. — Но тебе не нужно злиться. Я следил за тобой не для собственного удовольствия, и не потому, что мне это нравилось, а потому что у меня не было других вариантов узнать тебя. И эту неделю я тоже немного наблюдал за тобой из-за угла, — поджимая губы, признаётся Минг. — Я бы не смог не видеть тебя так долго.       — Минг, ты… Тебя отпинать за это мало! — восклицаю я.       — Пи, не надо этого делать, — наигранно умоляюще просит Минг. — На самом деле я очень хороший, и ты ещё сможешь в этом убедиться. Просто чуточку ненормальный из-за любви к тебе, — заканчивает он.       — Всё сказал? — спрашиваю я его. — Или у тебя осталось ещё что-то, о чём я должен знать?       — Это точно всё, — заверяет Минг. — Но можно я тебя кое о чём попрошу?       — Целовать не буду, и что-то такое делать тоже не буду, — предупреждаю его сразу.       — Я был к этому готов, — замечает он. — Но я хотел о другом попросить.       — О чём же? — настороженно спрашиваю я.       — В следующий раз, когда захочешь сказать обо мне плохо, делай это, пожалуйста, там, где кроме тебя и твоих друзей больше никого не будет, — просит Мингкван. Он, правда, думает, что теперь может требовать от меня что-то вроде этого?       — Не слишком ли ты много себе позволяешь? — с нескрываемым недовольством уточняю я.       — Это просьба, — тут же отзывается Минг. — Очень тебя прошу, говори обо мне плохо там, где будет только три пары ушей: твои и твоих друзей. И ещё, если я буду тебе сильно надоедать, если буду мешать, в общем, если в какой-то момент меня станет слишком много, просто скажи об этом, и я постараюсь, чтобы меня стало меньше. Ради тебя я готов измениться.       — Минг, ты… У меня даже слов нет, какой ты! — ворчу я.       — Понимающий и внимательный? Парень, с которым ты всегда мечтал встречаться? — восторженно спрашивает Минг.       — В задницу иди! — тут же ставлю его на место.       — Ладно, ладно, — произносит он. — Я просто предположил. Ну нет, так нет, — говорит Минг и замолкает. Замолкаю и я.       Вдруг оказывается, что мне больше нечего сказать. Так странно и непривычно. Мне, тому, кто в раздражённом и недовольном состоянии может наговорить много всего, да и в спокойном тоже немало, сейчас нечего сказать. Это всё Минг. После его слов, что бы я ни говорил, всё будет повторением уже сказанного, кроме одного…       — Не надо из-за меня меняться, — смотря ему в глаза, негромко начинаю я. — Если бы меня в тебе что-то не устраивало, я бы сюда не пришёл, — признаюсь на выдохе. — Ладно, я скажу это всего один раз, и это самая настоящая правда. Ты нравишься мне… Нравишься таким, какой есть. Ты нравишься мне даже больше, чем я могу об этом сказать. Но пожалуйста, не устраивай мне таких… проверок, — прошу я.       Минг улыбается самой яркой улыбкой, которую я вижу впервые в жизни, кивает в знак согласия и прижимает меня к себе. Так тепло и уютно. Чёрт! О чём это я? Не так уж тепло и не так уж уютно, но терпимо.       — Больше не буду. Это не то, что можно проделывать каждый день и не бояться последствий. Теперь ты знаешь, что чувствуешь, когда меня нет рядом…       — И тебе нравится постоянно напоминать себе об этом, — заканчиваю я за него.       — И мне нравится постоянно напоминать себе об этом, — повторяет он за мной и немного отстраняет от себя. Заботливо держит за плечи и продолжает: — Но я буду очень аккуратен с твоими чувствами и никогда не разобью твоего сердца. Обещаю.       Я закатываю глаза и слегка мотаю головой. Уверен, если посмотреть на нас со стороны, то мы с Мингом ничем не отличаемся от Фа и Йо. У кого-нибудь, глядя на нас, тоже может что-то слипнуться. Если он и дальше продолжит сюсюкаться со мной, то я буду вынужден попросить его прекратить. Всё-таки я парень, а не девушка.       Я сказал Мингу всё, что хотел, и мы даже помирились, тогда почему я всё ещё здесь? Почему мне кажется, что уйти сейчас — означает поступить неправильно? Сам не понимаю, чего жду, но мои ноги будто приросли к этому месту, а вместе с ними и всё тело.       Руки Минга слишком по-хозяйски лежат на моих плечах. Видимо, он совсем забыл, где мы находимся и что нас могут увидеть. Или считает, что теперь ему можно всё, но это не так. Хоть я больше и не злюсь на него, это не значит, что он может делать всё, что взбредёт в его голову. А то, что в его голову обязательно взбредёт что-нибудь непристойное, я не сомневаюсь. И судя по тому, как он сейчас смотрит на меня, что-то уже забрело.       — Только слишком сильно меня не бей, — почти шёпотом просит Минг, перемещая ладонь мне на шею, а спустя мгновение я чувствую, как его мягкие губы накрывают мои.       Вместо того чтобы оттолкнуть этого придурка, я наоборот, прижимаюсь к нему всем телом, ещё и податливо открываю рот. Это всё от неожиданности! Минг так крепко держит меня за шею, будто знает, что я обязательно попытаюсь вырваться и, наорав на него, уйду. Но стоит ему только понять, что я не сопротивляюсь, как он тут же ослабевает хватку. Его тёплые ладони плавно опускаются на мою спину и начинают поглаживать её. Это так успокаивает, так расслабляет…       Медленный и нежный поцелуй вышибает меня из реальности, заставляя полностью отдаться нашему моменту. Я перестаю контролировать свой мозг, своё тело. Я полностью перестаю контролировать себя и не замечаю, как уже сам начинаю не спеша гладить Минга по щеке. «Вот бы это длилось подольше», — молниеносно проносится в голове, когда ощущение тепла на моих губах исчезает.       Минг немного отстраняется, придерживая меня правой рукой, а левой крепче прижимает мою ладонь к своей щеке. И пока я безуспешно ищу подходящие слова для всей этой ситуации, он целует снова. Уже смелее и напористее. Кажется, «сладкое примирение» выглядит именно так. И «мгновение, в котором счастливы оба» выглядит точно также.       В этот раз всё заканчивается, когда до нас доносится звук открывающейся двери. Мы с Мингом одновременно смотрим на часы — первая пара прошла. Я и не думал, что мы так долго проясняли наши отношения.       Коридор всё больше наполняется шумом: шарканьем обуви, голосами студентов… Но ни я, ни Минг так и не двигаемся с места, хотя нам обоим (больше всё-таки мне) нужно поторопиться, чтобы не пропустить ещё и следующее занятие, но я смотрю на него и не хочу никуда уходить.       Его лицо, тёмно-карие глаза, чуть розоватые губы, дважды поцеловавшие меня и сейчас растянувшиеся в довольной и победной улыбке, не отпускают меня. И чем дольше я смотрю на Минга, тем сильнее ощущаю, как мне не хватало его всю прошедшую неделю. Из-за него я не находил себе места, не мог сконцентрироваться на учёбе, злился и раздражался больше обычного; из-за него не мог нормально спать, есть, думать. Из-за него целую неделю прожил в ожиданиях и сомнениях, и из-за него же я чувствую себя счастливым. Минг просто находится рядом, что-то говорит, улыбается — и этого становится достаточно, чтобы понять, что он такая же важная часть моей жизни, как и все те люди, которых я люблю и боюсь потерять. Без него уже ничего не будет, как раньше, хотя и с ним всё будет по-другому, но Минг нужен мне, как и я нужен ему.       — Мне пора идти, — делая над собой усилие, говорю я. — И ты тоже иди. Встретимся после занятий, — я даже не успеваю повернуться, как нарушитель моего спокойствия берёт меня за руку и тянет к себе.       — Минг, мне, правда, нужно идти, иначе я ещё и следующее занятие пропущу, — объясняю ему. — Тебе тоже лучше поторопиться…       — Пи, я так сильно соскучился по тебе. Давай прогуляем?

Ты влюбишься однажды и навек, И остальное станет так неважно — Ведь счастье всё равно находит всех Однажды, однажды… Никита — Однажды.