Принцесса-лиса

— 1 — Лиса

Чем готова заплатить за свободу? Руки ее пусты, грудь ее лед, в месте инь живет голод, пожирает изнутри, проступает снежно-белой пустыней на коже. В месте ян живет боль, проступает безмолвным криком на губах, застревает осколками в уголках глаз. Сяо Вэй заперта в ледяной глыбе. Сяо Вэй заперта в своем теле. Сяо Вэй заперта в своих воспоминаниях. Она видит улыбку и протянутую руку — разве это спасение? Она слышит заботу и нежные слова — разве это обещание? Она кутается в надежду — разве это любовь? Сяо Вэй — лиса, которая нарушила законы демонов. Сяо Вэй — демон, которого обрекли на мучительный голод и пытку холодом. Она помнит, как танцевала: стучала босыми пятками по холодному полу, обнажала ноги до середины бедра, плела рукавами шелковую вязь, собирала взгляды — любви, обожания, похоти. Она помнит, что когда-то была сытой. Не счастливой, но сытой и теплой. Она знает, что может разжечь огонь в месте инь, только бы вырваться из ледяной тюрьмы. Сяо Вэй не плачет, у нее нет сил. Место инь пульсирует желанием жить. Глупая лиса отдала свои силы, чтобы оживить людей. Разве думала она? Зачем она чувствовала? Любовь — это злая шутка. Люди не умеют любить. Сяо Вэй ослепла, оглохла, онемела. Она не верит в свободу. Место ян болит желанием выжить. Сяо Вэй копит силы и ждет шанса сбежать. Лед идет трещинами, холодный воздух согревает кожу, Сяо Вэй понимает — пора. Сжимает боль в месте ян в синий огненный шар и толкает его из своей груди. Толкает себя из тюрьмы в жерле мертвого вулкана. Бежит босыми пятками по холодной земле, обнажает ноги до середины бедра, плетет рукавами шелковую вязь. Над головой кружит птичка-невеличка. Сяо Вэй бежит, стужа преследует ее со всех сторон. Остановиться бы, пропитаться теплом. Тонкий соблазн — развлечение для лучших времен. В местах инь и ян слишком пусто. Голод пожирает Сяо Вэй изнутри, она забывает о красоте, и изяществе, и грации. Она пожирает сердца, вырывая их из груди, насыщает кожу цветами жизни. — Кто ты? — спрашивает Сяо Вэй, разглядывая птичку. Желудок тяжел от украденных инь и ян, тело гладкое, кожа сияет. Птичка растет, вытягивается, превращается в юную девушку. — Я? — склоняет она голову к левому плечу. — Ты. — Не знаю. — Чи-ар, — решает Сяо Вэй, закрывает глаза и откидывается на спину. Вокруг нее лежат черно-белые тела. Люди не умеют любить. Их глаза жадны, а сердца скупы. Ледяные ищейки постоянно берут след Сяо Вэй, сколько бы жара она ни похитила. Ей нужно всего одно сердце. Только как найти его?

— 2 — Принцесса

Слезы жгут глаза, застывают дорожками на щеках. «Глупый, жестокий Хуо Син!» Сердцу Тин тесно в грудной клетке. Оно хочет вырваться на волю гневным криком. Оно хочет остыть в белом снегу. Оно хочет онеметь, не чувствовать боли. Принцесса Тин понукает лошадь, несется сквозь снежный день, плачет, желает умереть. Смешливые демоны слышат ее мысли, одаривают милостью, присылают черного медведя-шатуна. Принцесса Тин падает на белый снег и отчаянно хочет жить. Принцесса Тин просыпается с беззвучным выдохом. Нательный халат липнет к телу, руки дрожат, лицо болит, словно медвежьи когти распороли его пару минут назад. Она садится, вытирает широким рукавом лицо и глубоко дышит, изгоняя из разума остатки кошмара. Она больше не та юная девица. Принцесса Тин больше похожа на принца: она не умеет вышивать, но владеет оружием, она не умеет танцевать, но легко уклоняется от ударов меча, она не умеет улыбаться, но ее голос звучит сталью и солдаты подчиняются ее приказам. Принцесса Тин — самая неудачная дочь Императора. — Император повелевает. Отдать неудачную дочь замуж в королевство Сириуса. Отдать. Варварам. Принцесса Тин молчит. Принимает приказ, крепче сжимает губы, лихорадочно продумывает бегство. Из нее получилась плохая принцесса, но она прекрасный всадник. День стелется вокруг солнечной степью, копыта лошади выбивают из сухой земли пыль, принцесса закована в броню мужского платья, сомнения спрятаны под золотой маской. Она не хочет замуж. Не за принца королевства Сириуса. Если только… Смягчила ли граница Хуо Сина? Ночь холодит тело, но над губой выступают капельки пота. Тин боится. Увидеть — и полюбить еще крепче. Услышать — и стать слабой. Уловить запах — и захотеть носить платье женское, прическу сложную. Еще больше Тин боится отвращения на его лице. Ужаса, с которым он будет смотреть на маску. Искривленных губ при виде шрама. Сухие слезы застывают в глазах. И все равно она не хочет уходить в королевство Сириуса. Тин гневается на себя. Она ли не самая неудачная дочь? Она ли больше принц, чем принцесса? Так почему ведет себя так, будто в волосах у нее тяжелые шпильки, а на ногах маленькие туфельки? Тин закрывает глаза, изгоняет из себя страх и засыпает. На рассвете снова в путь. — Помогите! Крик расцветает перед глазами вихрем ярких шелков. Тин пришпоривает коня, врывается в ущелье прислужником царя Яньло: вся — в темных красках и золоте, вся — холодная решимость. Она плохая услада для глаз, но ее танец с оружием безупречен — ни лишнего движения, ни чрезмерной эмоции. Тин гневается на разбойников, и этот гнев ведет ее руку, но он затачивает разум, а не мутит его. В считанные минуты Тин расправляется с противниками (страхом, сомнением в себе, сомнением в нем, обидой) и тут же покидает ущелье, увозя с собой вихрь шелков. Она и правда не самая удачная дочь.

— 3 — Лиса

Яркие шелка льнут к темному плащу. Сяо Вэй слушает лучший из звуков — биение сердца. Мерное, уверенное, словно не оно только что убило четверых противников, словно не к нему льнет беззащитная красавица. Прекрасное сердце. Сильное. Сяо Вэй улыбается и тонет в его ритме. Их окружают горы и тишина. Полная луна смотрит на них безмятежно-холодно. Жаркие языки костра пляшут, отбрасывая неверные тени на лицо спасителя. Тот — как непривычно — не обращает внимания на Сяо Вэй. Интригует. Приковывает к себе взгляд. Молод, а потому стеснителен? Сяо Вэй устраивает пипу на колене, прижимает шейку к левому плечу, склоняет голову, заводит песню, что тянет за собой образы и воспоминания. Нет такого мужчины, который устоял бы перед ее чарами. Музыка льется из-под ее пальцев, музыка льется с ее губ, чары — тонкие, изящные, лисьи — опутывают спасителя, ищут лазейку, пытаются проникнуть под кожу. Все тщета. Лед сковывает дыхание и струны, Сяо Вэй взметается испуганным криком, прячется за спиной спасителя. Его сердце так полыхает, что лед отступает. Лазейка. Маленькие руки скользят по толстой броне, красные губы шепчут слова соблазна и лести, в месте инь разгорается голод. Сяо Вэй хочет, хочет, хочет поглотить своего спасителя. Его силу и чистоту. Он может согреть ее. Почему он так груб с ней? Почему так равнодушен? Разве она не хороша? — Мужчина, который устоял перед твоими чарами? Чиар само любопытство. Разглядывает беспамятного спасителя как диковинку, словно хочет разобрать тело, найти суть, посмотреть в нее и понять, как человек устоял перед лисьими чарами. Ничего не увидит, только оттенки серого и маняще красное, но Чиар совсем еще ребенок, ей простительны ложные надежды. — Давай им поужинаем, — говорит Чиар, заносит руку с острыми когтями и опускает ее. — Нет! Когти замирают на толстой броне. Это сердце слишком редкое, чтобы стать просто пищей. Оно слишком горячее, чтобы остаться без его защиты. Сяо Вэй нужно найти способ заполучить его. Там, где не работают лисьи чары, поможет лисий ум. Чиар снимает со спасителя броню и обнажает перебинтованную грудь. Столько усилий зря. Чиар снимает со спасительницы золотую маску и обнажает уродливые шрамы. Смерть была бы для этой женщины избавлением от мук. Но ее сердце. Сяо Вэй думает, думает, думает, ищет новый план. В сердце каждой женщины живет мужчина. В сердце каждой уродливой женщины живут отчаяние и надежда. Нужно просто найти этого мужчину и воспользоваться этими отчаянием и надеждой. Зачем Сяо Вэй скупые мужские сердца, когда есть горячее женское? В месте инь набухает сосущий голод. В месте ян крепнет надежда. К моменту хаоса Сяо Вэй добудет сердце, чего бы ей это ни стоило.

— 4 — Принцесса

Она не видела его восемь лет и семь месяцев, а он пьян. От возмущения и разочарования горчит во рту. Она с замиранием сердца ехала к нему, боялась, переживала, сомневалась, даже трусливо хотела повернуть назад, а он пьян. От злости и обиды сводит пальцы и болит сжатая челюсть. Он изменился. Но и она больше не та юная девица. Вода стекает по густым волосам, по загорелому обветренному лицу — воин, а не чиновник. Хуо Син поднимает глаза и смотрит на нее. Принцесса Тин постыдно радуется волне удовольствия. Он изменился. Он смеет глядеть на нее со спокойным вызовом. — Готовьтесь к пиру. Я хочу наградить мужчин, которые защищают границу, — говорит она звонко и весело. Почти та юная девица, которая умела улыбаться и смеяться. Кто ее за язык тянул? Они сидят большим кругом. Каждый за своим столом, вместе, но по одному. Сяо Вэй вихрем кружит по площадке, собирает мужские взгляды, плетет шелковые путы соблазна, обнажает гладкие бедра. Хуо Син смотрит в землю перед собой, не замечает искусницы, радует сердце принцессы. — Это вечер праздника. К чему такая официальность? — говорит она, снова звонко и весело. Кто же тянет ее за язык? Вихрь манит, затягивает, взгляды липнут к нему, увязают, как мухи в меду. Чем веселее становятся мужчины, тем мрачнее — принцесса. Хуо Син изменился. Он смотрит на вызывающую красоту, обнаженные ноги, яркие губы и не замечает принцессу. Как смеет он? Изменился ли? Изменилась она. Какой мужчина позарится на золотую маску? Охотников много, она все еще принцесса, ее семья уходит корнями в далекое прошлое, приданое богато. Кому нужна улыбка, когда есть власть? Принцессе. Принцесса хочет видеть улыбку. Она хочет улыбаться. Хуо Син. Он сможет увидеть больше золотой маски. Он сможет увидеть, какой она была. Сможет. — Еще раз увижу тебя рядом с ним, убью, — говорит принцесса. Зачем ждать? Ведь можно убить прямо сейчас. Но в этом есть нечто неправильное, порочное. Сяо Вэй и правда всего лишь танцовщица. Разве она тонула губами в тонкой, точеной шее? Разве она сжимала руки на узкой талии? Разве она была пьяна похотью? Все равно — убить. Если бы не она!.. Принцесса сжимает кулаки и закрывает глаза. Кого она обманывает. — Убью, — мрачно повторяет она. Вода лениво лижет берег, сердце… Сердцу Тин тесно в грудной клетке. Оно хочет вырваться на волю гневным криком. Оно хочет остыть в белом снегу. Оно хочет онеметь, не чувствовать. …заполошно бьется, крадет дыхание. Страх проступает капельками пота на висках. Звуки лихорадочно сыплются с губ, складываются в порывистые, нервные слова. — Убежим вместе. Куда угодно. Только ты и я! Хуо Син не изменился. Он отказывает — снова. Прячет взгляд — опять. Напоминает о разнице в сословиях. Будто принцессе есть до этого дело! Он не изменился, и она снова страдает. Разве этого она ждала восемь лет и семь месяцев? Какая нелепица. Принцесса Тин стоит на утесе, смотрит в бесконечное небо, глубоко дышит и исполняется покоя. Она не хочет уходить в королевство Сириуса. Хуо Син не хочет брать ее. У нее нет ни настоящего, ни будущего. Ее жизнь пуста. Так стоит ли продолжать? Может, лучше начать сначала? Признать поражение и уйти, надеясь, что в следующей жизни она не будет принцессой с золотой маской на лице, не будет заточена в золотой клетке титулов, сословий и обязательств. Ее сердце спокойно. Ее лоб гладок. Ее руки расслаблены. Она летит, впервые в жизни свободная от всего.

— 5 — Лиса

А так хорошо все складывалось. Сяо Вэй смотрит на парящую камнем вниз принцессу, видит, как умирают мечты и надежды, понимает, что надо что-то делать, только что, ведь любое вмешательство откроет ее истинную природу. А почему бы и нет? Правда — прекрасное оружие. Общими, но правдивыми фразами можно запутать. Истиной, сдобренной намеками, можно смутить. Озвучив настоящие сомнения, можно привести в отчаяние. Сяо Вэй падает в воду за своей принцессой. — Все мужчины одинаковые. У них скупые сердца, они не умеют любить. — Им нужна только красота. И Сяо Вэй дарит им эту красоту. Шелка, восхищенные взгляды, гладкие бедра, узкую талию, яркие губы. Так — она заманивает их. Так — она обманывает их. Так — она говорит правду принцессе, заманивает ее, обманывает ее. — Он такой же. Хотите убедиться в этом? Сяо Вэй играет наверняка. Она знает — Хуо Син принадлежит ей, у него нет ни одного шанса устоять перед искушением, он всего лишь мужчина, а она — лиса. В черно-белых цветах ярко горит красным сердце. Сяо Вэй смотрит на него, вожделеет его, видит путь к нему. Путь лежит через обманутый разум и взрощенные сомнения, через неуверенность в себе и настойчивое желание обладать, быть счастливой, получить ускользнувшую из рук игрушку. Везет, что принцесса не видит — игрушка у ее ног. Сяо Вэй избавляется от человеческой кожи, являет свою истинную форму, прижимается к принцессе, питается ее эмоциями — густыми, как кровь, горячими, как сердце, сытными, как наивная любовь. Дурман разливается по телу принцессы, будит самые глубокие, самые первобытные желания, выступает влагой меж бедер, срывается стоном с губ, бурлит — на коже, под кожей, в месте инь. Сяо Вэй преображает ее. Меняет. Делает красивой, но уязвимой. Помогает ненавидеть истинное отражение, настоящее лицо, покрытое шрамами. Глупая принцесса, хитрая лиса. Принцесса смотрит на свое красивое лицо Сяо Вэй. В сердце ее разрастается страх и крепнут сомнения. Эта уязвимость превращает ее в изысканную поделку, соблазнительный трофей. «Не хочу ее отпускать, — думает Сяо Вэй, широко распахнув глаза. — Не хочу?» Сердце ярко горит красным и подсвечивает кожу розовым. Цель. Нельзя забывать о цели. Она должна найти сердце до затмения, иначе погибнет, разве для этого сбежала она из ледяной тюрьмы? Принцесса уходит, Сяо Вэй сидит, прижав колени к груди, уткнувшись в них подбородком, и не думает, не чувствует. У нее нет сердца, чем ей чувствовать?

— 6 — Принцесса

Сяо Вэй права, он видит только красоту. Это желание, эта готовность быть вместе, эти прикосновения — не для ее изуродованного лица. Он говорит о разнице в статусах, но в этом ли дело? Тин проводит пальцами по одолженной гладкой щеке и медленно выдыхает. Ее сердце онемело и не болит. Ее глаза сухи. Ее лицо прекрасно, ее губы красны, ее тело изящно. Желанная. Тин молчит. Всматривается в себя, думает. Может, зря она его так долго любила, так долго мучила сама себя, запрещала смотреть на других. Может, он и правда поверхностный солдафон, который не может оценить… Кого? Самую неудачную дочь императора в шрамах порывистой глупости? Тин закрывает глаза, прижимает колени к груди, прячет в них лицо. Она не плачет, в ней не осталось слез. — У вас прекрасные волосы, принцесса, — тихо говорит Сяо Вэй, проводя гребнем от корней до кончиков волос. — Густые, сильные. Почет вашим родителям. — У вас прекрасная кожа, принцесса, — говорит она, умасливая тело, разминая напряженные мышцы, загоняя сомнения глубже. — В вас прекрасно все, — говорит она, прижимаясь губами к шее. — Кроме лица. Какая досада. Тин дергается, отталкивает ее от себя, натягивает халат, прячет себя за слоями плотной ткани. И эта туда же. Боль разливается по телу, сковывает дыхание, находит спрятавшиеся слезы. Дерзкая Сяо Вэй, как смеет она? Сяо Вэй выглядит хрупкой и слабой, красавицей, которая нуждается в защите, но в ней столько силы! Она побеждает в возне с Тин, прижимает руки к циновке, смотрит — дерзко, нагло, прямо в глаза. Как смеет она? Закрывает их ширмой волос, склоняется, низко, ниже, еще ниже. Не касается губами. Как смеет она? Снимает золотую маску, не меняется в лице, смотрит — нежно, удивленно, широко открытыми глазами. Ловит дыхание. Проводит носом — от уха, к шее, к ямке между ключицами. Жадно втягивает в себя запах. Как смеет она? Все еще не касается губами, и Тин тонет в волнах ожидания и раздражения. как смеет она? Ее колено не дает двигаться. От ее тяжелого бедра расходятся волны жара из места инь до пунцовых щек. От ее дерзкого взгляда, от легких прикосновений ее мягких губ к грубым шрамам, от ее волос с ароматом азалии — больно, и горячо, и тяжело в груди. Как смеет она? — Твое сердце пылает так ярко, что я вижу всю тебя, — шепчет она, и Тин сдается, тянется губами к щеке, шее, впадинке, упасть, растаять, сгореть. Сяо Вэй уворачивается. Миг — и нет ее. Миг — и она сидит перед зеркалом, причесывается, прихорашивается, белокожая и невозмутимая. Как смеет она играться? Дерзкая лиса.

— 7 — Лиса

Глупая принцесса. Почему она не играет в игру Сяо Вэй? Почему постоянно смешивает камни? Почему, почему, почему?! Кто ей этот всего лишь мужчина? Разве стоит он ее жизни? Разве стоит он ее сердца? Сяо Вэй думает, ищет выход, видит возможность, замирает. Ей это только на руку. Этот брак, эти посланцы, эта армия под стенами Белого города. Эта глупая принцесса, которая видит только желанную игрушку. — Нет, — говорит принцесса. — Подумайте сами, — шепчет лиса. — Он вожделеет это тело, а я могу занять ваше место, выйти замуж, мы все выиграем. Подумайте сами. Сяо Вэй льнет к принцессе, обволакивает ее, лестью, шепотом, соблазном. Сердце так близко, за этой яркой кожей, за крепкой грудью, за румянцем на щеках. Бьется быстро, дыхание за ним едва поспевает, глаза большие, губы влажные. Сяо Вэй тянется к ним, не искушает, но сама искушается. Тонет в расширенных зрачках, в густом запахе чистой кожи, в изумлении и любопытстве. — Подумайте сами, — шепчет она, моргает и отодвигается. — Нет, — повторяет принцесса. — Не хочу с ним. Какой смысл мне оставаться здесь? Если на мне будет твое лицо, то любить он будет тебя, а не меня. Зачем мне его любить?! — Какая разница, какое на вас будет лицо? Добыча ускользает из рук. Такой хороший, почти безупречный план: принцесса ненавидит свое лицо, поэтому получит другое, и желанного мужчину в придачу. Чего еще хотеть? Чтобы он увидел ее огонь? Чтобы он видел ее, а не шрамы? Горел ею, а не ее внешностью? Зачем ей все это, если она будет обладать желанной игрушкой? Сяо Вэй медленно выдыхает, ее разум мечется птицей в клетке, память о ледяной тюрьме крепнет, проступает мурашками на коже. — Тогда возьмите меня с собой. Не решение, но отсрочка. Так она выиграет немного времени, чтобы придумать новый план. — Вам пригодится служанка, наперсница, кто-то, с кем можно говорить обо всем. Сяо Вэй падает на колени, смотрит на принцессу с мольбой, в месте инь растет холод, в месте ян — страх. Они сидят на мягких подушках. Сяо Вэй массирует изящные ступни принцессы, ищет выход. Как убедить ее отдать сердце? Как соблазнить ее? Мужчина уродливой женщины остался позади, им не воспользоваться. Ни страха, ни отчаяния нет в принцессе, она застыла, замерла, сама себя заключила в ледяную тюрьму. Глупая, глупая, глупая. У нее есть жизнь, у нее есть яркое небо, густые краски, а она их не видит. Сяо Вэй согревает принцессу ночью. Обнимает ее крепко, опутывает волосами и поцелуями, ласкает везде — выше, ниже, внутри. Соблазняет и соблазняется. Искушает и искушается. Принцесса такая яркая, что Сяо Вэй предпочитает не видеть ее сердца. Принцесса такая холодная, что Сяо Вэй готова рыдать от досады. Принцесса смотрит прямо перед собой, не видит колдовских глаз, ярких шелков и гладкой кожи. Сяо Вэй не сдается. Ей нужно это сердце. Сяо Вэй замолкает и прячется в углу повозки. Далеко от принцессы, чтобы не видеть, не слушать, не чувствовать запаха. Принцесса приходит к ней, обнимает, утыкается носом в шею. Ласкает ее везде — выше, ниже, внутри. Сяо Вэй не улыбается, но ликует. Вино пахнет ядом, но Сяо Вэй не отказывается от него. Выпивает, падает рядом с другими слугами принцессы, не дышит, притворяется мертвой. Любопытство и самодовольство пробиваются на губы улыбкой, Сяо Вэй борется с ними. Что задумали эти люди? Они хотят похитить сердце. Ее сердце. Ее будущее. Ее надежду. Ее спасение. Они хотят лишить принцессу красок. Злость поднимается ледяной волной из холодного места инь, мутит разум, ведет руку с когтями, рвется из горла рыком, призывает Чиар и ее птиц. Сяо Вэй стоит среди черно-белых тел и с ужасом смотрит на принцессу. Плачет. Она упустила все свои шансы.

— 8 — Принцесса

Тин простилась с жизнью еще в Белом городе. Немного усомнилась под губами Сяо Вэй, еще немного — когда Сяо Вэй была на ее губах, но все же — зачем? С этим лицом? С этим телом? С этим браком? Хотела бы расплакаться, но в мертвом теле не нашла слез. Тин простилась с жизнью, а потом ее представили мужу. Тин стоит перед мертвым мужем, смотрит на него с глухим ужасом, понимает, что все вот-вот закончится, что смешливые демоны снова услышали ее мысли, и отчаянно хочет жить. Разве важно, что Хуо Син видит только внешность? У нее есть она! Разве важно, что в сердце царит сосущая пустота? У нее есть она! Разве важно, что она самая неудачная дочь императора? У нее есть она! И Сяо Вэй. Сяо Вэй кружит по палатке, вихрь ярких шелков в брызгах крови. Белокожая смерть с зелеными глазами. Оскаленная улыбка. Острые когти. Демонический смех и лисий хохот. Пугающая. Ужасающая. Прекрасная. Тин сжимает кулаки, смотрит широко открытыми глазами на Сяо Вэй, не моргает. Глаза слезятся, воздух режет сухое горло, ее мутит от запаха крови. Тин смотрит, смотрит, смотрит на Сяо Вэй — ярко-красную, с зелеными глазами и белыми волосами в пятнах крови. Грудь тяжелеет, кожа горит, в месте инь разгорается пожар. Тин подходит к Сяо Вэй, хватает ее за липкие волосы и впивается в губы жадным поцелуем. Слизать с белой кожи чужую кровь. Напитаться ее жаром. Убить ее страх. Поглотить всю ее. Они сливаются в одно целое. Тин не знает, где заканчивается она и начинается Сяо Вэй, скользит на ее пальцах, скользит в ней пальцами, кусает губы — свои, ее, их. Смеется, плачет, замирает, выдыхает, сжимает бедра. Дышит. Живет. Сяо Вэй улыбается ей с легкой печалью, касается шеи губами, шепчет: — Простите, принцесса, я скоро покину вас. На ее лице нет слез, но Тин слышит ее рыдания, чувствует глубоко в месте ян. Целует ее глаза, щеки, губы. Знает, что скажет глупость, но говорит: — Возьми мое сердце. Оно все равно твое.

— 9 — Лиса

Место ян ликует, место инь горит желанием. Кожу тянет от предвкушения прикосновений, от прикосновений, от губ, рук, дыхания. Сяо Вэй победила, горячее сердце — ее. Принцесса отдает его добровольно. Готова выцвести в белое, холодное. Сяо Вэй сыграла идеально. Почему ей так плохо? — Простите, принцесса, я не могу принять этот дар. — И для тебя я недостаточно хороша? Ее глаза горят, ее губы сухи, ее сердце пылает так ярко, что больно дышать. — Вы слишком хороши, принцесса. Я не хочу терять вас. Всю вас. — А я не хочу терять тебя. Сяо Вэй победила. Без сомнений. Почему ей так плохо? Она прижимает когти к спине принцессы, губы к губам принцессы, кожу к коже принцессы. Молчит. Дышит. Почему ей так плохо? Она смотрит в себя, видит пустоту, и голод, и холод, и желание жить. Она смотрит в принцессу и видит ее безупречность. Почему ей так плохо? Она втягивает когти, прижимается губами к шее принцессы, считает поцелуями ее пульс, улыбается. Жить осталось часы до затмения, но это не пугает. Почему ей так хорошо?

— 10 — Принцесса-лиса

Они сливаются в одно целое, не отрываются друг от друга. Вокруг них остывают тела и засыхают лужи крови, но они горят — поцелуями, прикосновениями, улыбками, смехом. Они проникают друг в друга, кусают губы, дрожат под пальцами и на пальцах, дышат, дышат, стонут. Сплетаются липкими волосами, гладкими ногами, точеными шеями. Избавляются от масок, являют истинных себя. Сияют. Принцесса-лиса проваливается в любовь, предлагает свое сердце, отдает его добровольно. Принцесса-лиса проваливается в любовь, принимает сердце, возвращает его добровольно. Одно на двоих. Этого достаточно, чтобы сиять.