* * *
Всё началось ещё в старшей школе: казалось бы, прелестная пора жизни, время первой любви, но уже в ней всё было не так, как об этом писали в книгах и показывали в дорамах: не было радужной вежливости корейских парней, не было синдрома любви к всему классу, а только раздражение. Раздражение, направленное на одного-единственного человека в коллективе. Все в последнем классе старшей школы сторонились одного парня, который, казалось, прожигал взглядом каждого, кто приближался к нему ближе, чем на два метра. Имя этого парня — Вон Юкхэй, и он практически никак не участвовал в жизни класса. Надо навестить одноклассницу, которая почему-то заболела в конце весны? И без китайца выздоровеет. Надо собраться всем классом и делать учителю саморучный подарок всем классом? Зачем, если через год школа всё равно закончится? Его нелюдимость коробила многих. На дни святого Валентина исправно, из года в год, ему не доставалось ни одной шоколадной конфеты, даже самой маленькой от младшеклассницы, которая по доброте душевной шла по классам и раздавала обделённым конфеты. На Белый день ни одна девочка ни разу не получила подарок от этого молодого человека. Собственно, он не любил праздники — считал кощунством тратиться на дур, которые растянут некрасивые лица в улыбках, а потом будут говорить про тебя всякое. Его никогда не поздравляли с днями рождения, он в ответ всё делал точно так же. Всё это продолжалось до одного момента. До момента, когда в классе, белозубо улыбаясь и еле проговаривая корейские слова с китайским акцентом, появилась она — Сон Юци. Но тогда лёд лишь чуточку треснул при виде молодой девочки, прибывшей из Китая учиться в Южную Корею. Собственно, она была такой же переведённой ученицей, как и сам Юкхэй, но она была девочкой, с ними всегда проще. С ней подружатся. — Позаботьтесь обо мне, пожалуйста, — она поклонилась и, осмотрев класс, увидела несколько свободных мест. Непосредственно с грозным парнем, которого девушка сразу же испугалась, с мальчиком в очках на первой парте, на лбу которого было написано «ботаник», и рядом с девушкой с выбеленными волосами, которая равнодушно полировала ногти фиолетовой пилкой. Юци была достаточно стеснительной с парнями, а поэтому из трёх вариантов выбрала именно девушку. Что уж поделать, раз два других варианта не удовлетворили. — Неожиданно, — блондинка с короткой стрижкой повернулась к Юци, которая, поставив рюкзак на свои колени, вынимала тетрадь и новенький блестящий учебник по корейской литературе. — Привет, Юци, меня зовут Чон Соён. Зря ты со мной села, от меня отсаживаются через два дня. Юци осмотрела кореянку, которая достаточно придирчиво изучала её саму и её внешность. Явно думала, как можно подстроить жвачку в волосах, чтобы девушка со слезами на глазах отрезала копну прекрасных волнистых каштановых волос, а может, просто привычка у Соён такая была — на людей пялиться. Но, в принципе, новенькая была спокойна, и это уже вызвало у Чон удовлетворение — хоть одна из куриц в классе не кричит. — Теперь уж точно не отсяду, — вблизи голос Юци был ещё прекраснее, чем около доски, а поэтому блондинка решила, что девушка явно занималась или занимается вокалом. А может, просто голос красивый от природы. — Не смотри на внешность, Чон Соён, ты меня пока не знаешь. — Соглашусь, — хохотнула девушка. — Но не забывай, что первое впечатление не всегда бывает ошибочным. Несмотря на первичный осмотр и первое впечатление, после которого кореянка дала новенькой клеймо «обычной», Юци проявляла себя так, что мнение к ней во многом пришлось пересмотреть. Она была необычна: действительно долгое время занималась танцами и вокалом, но стеснялась выступать перед большим скоплением народа, а поэтому провалилась на одном из отчётных концертов, с треском вылетев из престижной музыкальной школы. Но, в принципе, перед одноклассниками она не стеснялась — помогала двум девочкам поставить песню для дуэта, а потом для всего класса поставила танец, сама уйдя куда-то на заднюю линию. И именно в той самой последней линии, где были либо ленивые, либо те, кто плохо танцевал, Вон Юкхэй, впервые принявший участие в жизни класса, и положил глаз на девушку в жёлтом свитере и спортивных штанах, которая во время танца задела его рукой и, неловко улыбаясь, попросила прощения, на что парень лишь хмыкнул. Это был интерес сродни чему-то дикому, звериному. Казалось, что, если бы он был тигром, его полосатый хвост ходил из стороны в сторону, а чуткий нос бы улавливал малейший запах, исходящий от тонкого девичьего тела. Он вечно смотрел на неё на переменах и во время уроков, отчего девушке становилось неуютно, а в один из бесконечных школьных дней, стоя перед зеркалом в женском туалете и поправляя галстук рядом с Соён, Юци спросила: — А кто этот парень, что смотрит на меня так странно? Он ещё один сидит где-то сзади, никто к нему не подходит. Чон тогда настороженно посмотрела на её отражение — немного бледное и напуганное лицо взирало на Соён со страхом, и вздохнула, понимая, что стоит ей всё рассказать. Уже ненормально то, что Юкхэй на кого-то всё время смотрел, будто этот «кто-то» переступил ему дорогу, а если девушка напугана, то рассказать тем более надо. — Это Вон Юкхэй или, проще говоря, очень-странный-изгой, — сказала Соён, встрёпывая волосы на затылке. Она как-то пыталась убедить Юци, что той подойдёт блонд, но китаянка лишь, смеясь, отказалась от замаскированного предложения перекраситься. — Вообще, с ним никто не общается, да и он не особо хочет с кем-то водиться из наших. Юци никогда не понимала системы изгоев: сама она была активисткой, а поэтому всегда притиралась к коллективу, могла общаться буквально со всеми, хотя над ней порой посмеивались из-за дружбы с бунтаркой Чон Соён — слишком разные, нет точек соприкосновения, а значит, они априори не должны были сдружиться. Но как же правило, что противоположности притягиваются? — Ну… может, стоит поговорить с ним? — шатенка чуть кашлянула и улыбнулась. Она была уверена — один-единственный разговор может заставить изгоя вмиг влиться в коллектив. — Он же тоже человек, а вы все его отталкиваете. — Ох, Юци, какая же ты наивная… Но девушка уже не слышала подругу — бодро вышла из женского туалета и направилась прямо в класс, где за задней партой сидел парень, практически сопя. Он почти заснул на учёбе. Его тело выдавало спокойствие, и поэтому девушка подошла к парню, опускаясь на парту вперёд, и ткнула аккуратным пальчиком в его руку. — Что надо? — голос Юкхэя был грубым, низким, но отрицать того, что это взбудоражило что-то внутри девушки, было глупо. На самом деле, этот грозный парень был достаточно красивым, особенно когда смотрел не с ненавистью, а как-то так, как на Юци: немного мягче, чем на остальных. — Сон Юци, — крохотная ладошка оказалась прямо перед его носом, и девушка заметила на лице парня какую-то новую эмоцию, доселе которую он явно не испытывал. — Давай будем дружить? — А ты уверена, что тебе нужна такая дружба? — рука девушки уже затекала, но она не сдерживала порыв просто пожать его ладонь. Юци кивнула, чувствуя, что скоро будет поддерживать протянутую руку за запястье, чтобы она не свалилась на стол. И ведь после уверенного девичьего кивка Юкхэй вцепился в её ладонь, словно за соломинку, чуть сжимая, лишь бы не потерять, не отпустить. Одноклассники, наблюдавшие за столь странной сценой, замерли, перестали разговаривать и заниматься своими делами. Этот парень — да пожимает руку девушке? — Каждому человеку нужна дружба. Без неё можно очень просто загнуться, бука Вон Юкхэй, — Юци улыбнулась. Эта фраза стала началом самого настоящего конца, который нашёл своё отражение только спустя несколько лет. В том же самом учебном году, на Белый день, грозный парень поставил на парту Юци белый подарочный пакет и, не глядя ни на кого, уселся за собственную парту, засовывая в уши наушники и опуская голову на парту. Соён, раскрыв рот от удивления, проследила за ним взглядом, а потом, прикрыв губы ладонью, чуть засмеялась. — По-моему, ты настолько очаровательна, что в тебя невозможно не влюбиться, и Юкхэй доказал это, — шепнула она девушке, которая осторожно раскрывала пакет, надеясь, что там нет ничего запрещённого, хрупкого и легковоспламеняющегося. Как только Юци, уже нашарив что-то, хотела вытащить, Вон, будто что-то почувствовавший и вставший из-за парты, прошёл мимо, чуть отставляя её руки и произнося, мол, посмотри потом, когда рядом не будет лишних глаз. Девушка повиновалась и убрала пакет в рюкзак, шепча Соён, что потом расскажет, что ей подарил молодой человек. Многим позже, получив подарки от ещё нескольких мальчиков из класса и придя домой, Юци открыла подарок Юкхэя. В пакете многих мальчиков было что-то стандартное: шоколад, мыло, какие-то подарочные сертификаты либо в продуктовые магазины, либо в салоны красоты, которые девушка планировала раздать своим знакомым кореянкам, что любили всякие процедуры, но в подарке Вона было то, из-за чего Юци покраснела и прикрыла рот руками, оглянувшись, лишь бы родители, которые находились с ней в одной квартире, ничего не видели. Ну не думала она, что подарком одноклассника будут белые пушистые наручники, купленные в секс-шопе. Девушка быстро выхватила телефон, набирая Соён и поднося трубку к уху. Надо было срочно рассказать об этом странном подарке подруге, которая явно ждала новостей. Чувствуя бешено колотящееся в груди сердце, а затем слыша бодрое «Алло?» подруги, Юци проговорила, стараясь, чтобы родители ничего не слышали: — Он… он подарил мне наручники из секс-шопа. — О боже… он совсем ненормальный, что ли? На следующий день Чон Соён, защищая свою близкую подругу, чуть не начала пинать Юкхэя. Юци пришла в класс как раз в тот момент, когда тяжёлый ботинок был на стуле и находился аккурат между ног молодого человека. Все, кто находился в классе, в изумлении смотрели на неё и парня, кулаки которого сжались. — Тебя ебать не должно, что я подарил Сон Юци, — Юкхэй оттолкнул девушку, которая, не ожидая его движений, чуть оступилась и лишь чудом не повалилась на соседнюю парту. Ещё клетчатая юбка чуть не задралась, но Вон всё равно видел край её чёрного кружевного белья, из-за чего разозлился. Она выглядит как… как… — Или завидно, что выглядишь как шлюха, а никто тебе такого не дарит? Звук жёсткой пощёчины слышали, наверно, на всём этаже, и в тот момент будто замерло время. Конечно же, Соён была задета — какая девушка не будет возмущена таким обращением к себе? Юци зажала рот руками, глядя на разъярённую подругу, а Юкхэй, с чуть покрасневшей щекой, ринулся к ней самой. Глаза сверкали от ярости, и девушка сделала шаг назад, запнувшись о мусорное ведро. Животный страх накрыл её с головой — этот ненормальный сейчас бросится, исполосует её личико своими острыми когтями и скажет, что всё так и должно быть. Грубо схватив Сон за запястье, он дёрнул её вон из помещения как раз тогда, когда учитель вошёл в класс и прозвенел звонок на урок. Именно в тот день, в коридоре, в отсутствии учеников и учителей, парень прижал девушку к стене, настойчиво впиваясь в алые губы. Он скользил языком по её плотно сжатым зубам, кусал припухлые губы, а Юци делала лишь попытки оттолкнуть Юкхэя, лишь чудом не плакала. Ей было больно. — Ты принадлежишь мне, — его взгляд был направлен прямо в испуганные глаза китаянки, в которых стояли слёзы. Губы были искусанными, кожа на них лопнула, но кровь ещё не текла из маленьких ранок. Юци сделала попытку вырваться из его объятий, убежать, но парень лишь сильнее прижал её к стене. — Повтори, что я сказал, — тяжело дыша, он смотрел в её лицо, и оно приносило удовольствие: такое жалкое, такое напуганное, хочется взять и снова начать причинять ей боль. Пусть плачет, её слёзы прекрасны. — Я принадлежу тебе, — выдохнула Сон, а потом зашлась плачем — ей было больно, ей было противно, ей хотелось убежать от этого парня, который позволил себе слишком много по отношению к ней. Вон улыбнулся, чуть высовывая язык и понимая, что хочет коснуться языком её сладких слёз, скользнуть по бархатной щеке и попробовать девушку на вкус. Она должна быть на вкус как сахар — сладкая, может, немного приторная, но именно такой вкус был присвоен этой девушке. — Пожалуйста, отпусти меня… Стоило ли говорить о том, что Юци как можно чаще избегала встреч с Юкхэем? Он её пугал. По-настоящему и до дрожащих коленей пугал. Соён старалась отгородить подругу от страшного парня, а поэтому всё чаще стала провожать её до дома, хоть блондинке надо было в абсолютно другую сторону. Она обедала вместе с ней в кафетерии, пыталась впихнуть в компанию одноклассниц, потому что знала — если Юци находилась рядом с большим количеством людей, Вон не подойдёт, просто будет смотреть, как жертва ускользает из его рук. Избегать его было правильным решением. Кто-то из одноклассников видел, как Юкхэй избивал какого-то парня, что имел неосторожность появиться рядом с Юци. На минутку, с этим парнем её связывало только то, что они вместе делали проект по биологии, а остальное всё — доводы больного на голову парня. Конечно же, при первой же возможности избитый парень убежал, прихрамывая, но, как говорил одноклассник, На Джемин, взгляд Юкхэя и его мат вслед все запомнят надолго. Дни шли за днями, недели за неделями. Внимание становилось слишком навязчивым, его общество — слишком неприятным. Однажды Вон просто припёр Юци к стенке и потребовал телефонный номер. Видимо, пытался выяснить телефон у старосты класса или Соён, но староста, Ли Минхён, его откровенно боялся, а блондинка послала его лесом-полем сажать пшеницу. Бедная китаянка не смогла сопротивляться — номер был в телефоне одноклассника, который постоянно вне школы названивал. Это пугало. Очень пугало. — Я не знала, что он действительно такой страшный, я всего лишь предложила дружбу, а он… — Юци закрыла лицо руками, рассказывая обо всём, что касалось Юкхэя. Не утаивала, что он звонил ей по ночам, говоря что-то по-китайски, а потом начинались гортанные хрипы и испуганная девушка бросала трубку, больше за ночь не смогшая заснуть. Соён, оглянувшись, чтобы никто в кафе не обратил внимания на двух девушек, обняла её за плечи. — Соён, я… я боюсь его. Он сказал, что я принадлежу ему, а также взял мой номер телефона, чтобы звонить. Он это делает всегда. Мне так страшно, когда я слышу его голос в трубке… Буквально после этих слов телефон шатенки завибрировал, издавая приятную мелодию, которая принадлежала группе EXO, и её губы задрожали. На экране было написано что-то по-китайски, и Соён глубоко сожалела, что не знала этого языка. Но всё же Юци, переступив через себя, взяла телефон, проводя пальцем по зелёной кнопке. Голос Юкхэя она узнала сразу же. В принципе, она знала, что он будет говорить. Вон говорил с ней только по-китайски. Вероятно, всегда знал, что она находится там, где много корейцев, а это значит, что они уже автоматически не могли понять, о чём говорит пара. Может, они обсуждают совместный ужин, который можно приготовить из сельдерея и огурца, к примеру. Но в большинстве случаев разговоры были другими. — Ты одна? Я хочу с тобой развлечься, крошка, — школьная клетчатая юбка сжата пальцами, а сама Юци поджала губы. — О, я слышу разговоры рядом. Неужели ты в кафе? Если я узнаю, что ты была с парнями, знаешь, что будет? — Ты не посмеешь меня тронуть, — шепнула девушка. Её голос дрогнул, выдавая страх, хоть она и знала — покажи хоть раз страх перед этим страшным хищником, так он проглотит и не подавится. — Ты не посмеешь меня убить. — Я сделаю совсем другое, — сердце вновь сжалось, а Соён уже с неприкрытым беспокойством взирала на бледную подругу. — Я тебя изнасилую, чтобы все знали, что ты моя. На этих словах девушка сбросила трубку. Незачем его слушать. Нельзя его слушать. Глубоко дыша, Юци схватила крохотную вилочку и вцепилась в кусок мятного торта. Ничто не лезло в горло, но сбить противный привкус во рту, оставшийся после разговора, стоило. — Что он тебе сказал? — девушка молчала, а в её глазах стояли слёзы, которые она отчаянно пыталась скрыть. Соён не на шутку перепугалась, готова была сорваться и сразу же пойти писать заявление в полицию на китайца, что запугивает свою одноклассницу. Юци молчала, и это молчание действовало на нервы, сплетая из них тонкий, но прочный канат, который натянули по периметру всего тела. А ещё было странное ощущение, что этот самый канат обвивал шею Соён, самостоятельно привязываясь к потолочным балкам. Ещё чуть-чуть, и, кажется, под ногами Чон ничего не будет — только пустота, благодаря которой горло будет пережато. — Что он, чёрт побери, тебе такого сказал? Юци заплакала. Снова. Навзрыд. До красного носа, до слипшихся тёмных ресниц и дрожащих рук. Соён уже и не знала, как вести толковую беседу с этой девушкой, которой она искренне хотела помочь. Наверно, с Юкхэем, что бы он там не сказал, придётся разговаривать другими способами. Соён не сомневалась, что сможет избавить подругу от её личного демона по имени Вон Юкхэй. Но демоны умнее людей. Демоны планируют и знают всё наперёд. На следующий день девушка не пришла в школу, а Юкхэй, ухмыляясь, смотрел на Юци, которая сидела в напряжении. Её подруга не отвечала на звонки, а её матушка не знала, куда запропастилась дочка. После этого тревожный звоночек дал о себе знать — Сон обернулась, встречаясь взглядом с китайцем, как раз в тот момент, когда прозвенел звонок с последнего урока. Ученики покидали класс, а двое — парень и девушка, — продолжали смотреть друг на друга. Юци не выдержала первой. Схватив пенал, она со всей силы бросила его в парня. — Где Соён? — девушка подлетела к Юкхэю и упёрла ладони в парту. — Я знаю, что в том, что её нет, замешан ты! — Ну да, я, — Вон улыбнулся, вставая со стула. Он был намного выше Юци, и эта разница в росте пугала. — Я же говорил, что ко мне нельзя соваться таким шлюхам, как она. А я шлюх привык наказывать. — Как? — дрогнула девичья губа, когда парень обдал её тёплым дыханием. Он не спеша изучал лицо испуганной девчонки, а потом, удовлетворённо улыбнувшись, поцеловал Юци, слегка оттягивая нижнюю губу. Такой нежный он только с ней. С Соён вчера было всё намного жёстче. — Я их насилую, — девушка оказалась максимально прижатой к парте, а сам парень нетерпеливо развёл её колени в стороны, пристраиваясь между. Юци стала сопротивляться, но Вон достаточно жёстко пресёк это — схватил запястья и завёл их за спину девушки. — А если ты сопротивляться не будешь, то тебе и не будет больно. — Юкхэй… что ты знаешь о понятии дружбы? — слёзы стояли в глазах, но, на удивление, Юци чувствовала спокойствие. Ледяное спокойствие. Будто не она пятью секундами ранее чувствовала тошноту от мерзких прикосновений к ногам. Будто не она была загнанным кроликом, которому отрезали путь к норке. — Друзья не зажимают друг друга в углах. Друзья не относятся друг к другу собственнически. Друзья не целуются даже под страхом смерти. — Я не способен к дружбе, — но хватка ослабла: всего ненамного, но и этого хватило, чтобы вдохнуть полной грудью. — Уходи. — Что? — Юкхэй отошёл на шаг, тем самым давая понять, что Юци свободна. Может, физически она и чувствовала свободу, но только не морально: парень держал её сознание своими цепкими пальцами. — Уходи! — и после крика девушка сорвалась вон из класса, совершенно не оглядываясь и спотыкаясь на поворотах, хлопая всеми дверями и чуть не потеряв туфли на лестнице, когда утирала лицо от холодного пота. Волосы мешались, загораживая обзор с двух сторон, и Юци чуть не ударилась сначала о перила, а потом лишь чудом не столкнула учительницу, сразу же глубоко поклонившись и попросив прощения. Она пробежала мимо охранника, на ходу толкая слабыми руками тяжёлую железную дверь, а потом, на выходе, сбегая по ступеням, столкнулась с кем-то, из-за чего неаккуратно повалилась на лестницу, сдирая нежную кожу с коленей и ладоней. Слёзы обожгли щёки — вместе с ними выходила боль, но знакомый голос резанул по ушам, заставив поднять заплаканное лицо. Чон Соён, стоящая напротив, не была побитой, выглядела свежей и выспавшейся. Она с беспокойством взглянула на заплаканную подругу, которая, встав на ноги, отряхнула от пыли юбку. Чон вскоре почувствовала на себе всё беспокойство Юци — та обняла её, принимаясь плакать с удвоенной силой. Вот она — подруга, рядом, такая тёплая, живая. Что там говорил Юкхэй? Насилует? Он только угрожал Сон, ничего не делая её подруге. И ей самой ничего он не сделает. После того срыва китаец пытался не обращать внимания на Юци и её подругу. Девушка стала лучше спать по ночам, стала чаще улыбаться. Прежняя Сон Юци вернулась буквально через месяц после внезапного прекращения нападок со стороны Юкхэя. Прежняя Сон Юци теперь лишь изредка поглядывала на странного парня, даже на некоторое время смогла всё забыть и увлечься общением со старостой — весьма хорошим парнем-корейцем, что помогал ей по математике. Не проникнуться этим парнем было невозможно: добрый и милый, в любое мгновение готовый помочь. Юци, будучи в школе, не думала, что уже потом, чуть позже, окончив школу, они с Ли Минхёном будут встречаться. Но это потом. Экзамены, на которых все тряслись, как листья, прошли быстро, будто по щелчку пальцев. Юци, наверно, нервничала меньше всех: была весела, подбадривала одноклассников, носила в два раза больше еды и угощала тех, кто не завтракал. За всё время, что она обучалась бок о бок с корейцами, они её приняли как свою. Всем ведь известно, какие они люди — жуткие националисты. Но Юци… именно она стала для них как своя. Именно с ней они обнимались во время вручения аттестатов, именно с ней они делали памятные фотографии, понимая, что скоро всех поглотит учёба в университетах, а потом и работа. Поэтому всё было как в последний раз — слишком громкий смех, слишком крепкие объятия, а потом, когда эйфория поселилась в голове и отказалась выходить вместе с тёплым дыханием, поцелуи с Ли Минхёном вдали от других. Марк, как звали этого парня по-другому, был на редкость обходительным и вежливым, немного стеснительным, но это его ни капли не портило — добавляло некой перчинки, которая искрилась на кончике языка и заставляла жмурить глаза. Соён ушла с праздника раньше всех, сделав всего парочку снимков. Больше она и Юци не пересекутся — окончание школы разделило их, они даже не созванивались, когда Юци поступила в университет, а Соён уехала исполнять свою самую заветную мечту — путешествовать по миру, оставаясь в каждой стране на неделю. Но кого-то окончание школы разъединяет, а кого-то, наоборот, соединяет. Потеряв контакт с Чон, Сон обрела Минхёна. Они даже поступили в один университет, сразу же показав всем, что являются парой. Постепенно Юци стала забывать Юкхэя. Как известно, травмирующие события отходят на задний план, и они действительно ушли. Но однажды Вон всё же напомнил о себе. — Привет, Юци, — голос в трубке звучал невообразимо мягко, но это внушало подозрения — не стал бы Юкхэй так говорить с девушкой, которую насиловал психологически некоторое время. Сама же китаянка сохраняла спокойствие. — Хотел бы принести свои извинения за всё, что было. Ты просто мне нравилась. Он напомнил о себе только этим — коротким разговором в одну сторону. Юци выдохнула после этого — всё прекратилось так же резко, как и началось. Осколки прошлого убраны в помойку, а веник с совком наконец-то положены на место. На месте и разум девушки, верящий, что так и дальше всё будет прекрасно. Учёба в лучшем из экономических университетов, любимый парень, готовый на всё ради тебя. Прекрасное будущее. На зимних каникулах — поездка вместе с родителями и своим парнем в Китай. Что может быть прекраснее? Но на втором курсе всё случилось неожиданно. Слишком неожиданно. Юци сначала подумала, что она ошиблась и в толпе шёл не Вон Юкхэй, прикуривая сигарету и смотря на неё настолько уничижительно, насколько это было возможно. Но это был он. Девушка шла на встречу с Минхёном, ведь они жили раздельно, они планировали посмотреть фильм в кинотеатре, а потом посетить кафе с животными, но планы стремительно разрушались. Всё началось с невинного поцелуя с собственным парнем, а потом — полнейший туман, дурман. Слышались крики, хлюпающие неприятные звуки, из-за которых хотелось кричать, как ненормальная. Перед глазами пелена, в носу мерзкий запах крови, оседающий привкусом кислого соуса во рту. Юци очнулась только тогда, когда Марк уже лежал на земле, а чёрная тень над ним смотрела на девушку своими пронзительными глазами, в которых не было ни капли пощады. Юкхэй, а это, чёрт побери, был именно он, вынул из тела бывшего одноклассника окровавленный нож, поднимаясь настолько мягко, будто не хотел пугать девушку перед собой. Но поздно — ноги её дрожали, прямо как тогда, давно, ещё в школе, глаза щипало. Юци не была напугана. Юци была в ужасе. — Беги-беги, кролик, — шаг назад дался с огромным трудом, дыхание выходило с хрипом, а потом девушка, сорвавшись, побежала так быстро, как не бегала ни разу в своей жизни, — всё равно далеко не убежишь.* * *
Юци со скоростью света достала рюкзак из шкафа, принимаясь запихивать в него необходимые документы и вещи первой необходимости. Она поживёт немного у родителей, ведь переехала от них после школы в квартиру, которую самостоятельно снимала. Рюкзак получился не объёмным, но тяжёлым. В последний раз выдохнув, Сон закинула его себе на спину, собираясь уже выходить на балкон, как увидела одну маленькую деталь. Но она ведь закрыла дверь квартиры. Юци смотрела в зеркало, которое отражало открытую нараспашку квартирную дверь. Холодный пот выступил на висках и под футболкой, ноги вросли в пол, тело не слушалось совершенно — не хотело сделать шаг к балкону, а хотело согнуться, обхватить руками колени и плакать. За один день слишком многое навалилось — появление Юкхэя в её жизни вновь и его же угроза, убийство Марка. Существование показалось бессмысленным, а борьба за жизнь — пустой тратой времени. Но дверь стоит закрыть. Юци оглянулась — нет, ни в коридоре, ни на видимом участке кухни никого не было. Выдохнув и слегка усмехнувшись собственной паранойе, Сон прикрыла дверь, осторожно закрывая её на все замки. Придёт время — она их отопрёт, вновь сюда вернётся. Но кто знает, вернётся ли?.. Первый удар обрушился со спины на голову, да так, что голова чуть задралась, а в глазах некоторое время стояла темнота. Юци упала на колени, отчаянно пытаясь подавить стон боли. Не получилось — слёзы потекли из глаз, она попыталась отползти, но пинок по бедру заставил её удариться о дверь и завалиться на спину. Дезориентированная, она кинула взгляд на того, кто её ударил, и, в принципе, не была удивлена — Вон Юкхэй действительно настиг её. Его взяла. Он победил. — Зачем? — вопрос сорвался с губ прежде, чем Юци вообще успела подумать что-либо внятное. Юкхэй взял её за воротник, приподнимая на себя, ведь сама девушка не шевелилась — чувствовала, что сопротивление бесполезно. — Потому что ты не стала моей. Он ведь извинился за всё, что было в школе, разве нет? Юци думала, что заживёт спокойно и счастливо, но, видимо, китаец не разделял её позиции. Хотел продолжить её мучить, только более изощрённо. Они же больше не школьники — студенты, — им позволено больше. Совершеннолетние. Именно поэтому Юкхэй спокойно поднял девушку на ноги и заставил её найти те самые наручники, подаренные однажды на Белый день. И Юци нашла их — они пылились в дальнем ящике, ни для кого не видимые. Голова до сих пор болела, в глазах стояли слёзы, а парень любовно смотрел на то, как сковывались её запястья. Мягко, красиво и утончённо, прямо как надо. — Веди меня к кровати. Жалкое подобие сопротивления Юкхэй прервал сразу же: лишь усмехнулся и схватил за шею, ведя её уже самостоятельно, а потом просто бросил на кровать, видя, что девушка оставила попытки воспротивиться и вырваться. Ему это нравилось. Никакого сопротивления — залог того, что он подумает над судьбой девушки. Может, не будет её убивать, как хотел, чтобы она не доставалась никому. Если она останется в живых, ему будет проще — всего одно убийство на руках. Юци чувствовала себя униженной. Чувствовала, как не хотела всего этого: не хотела, чтобы с неё снимали одежду, чтобы открытые участки тела целовали. Не хотела, но не могла сопротивляться, позволяя делать со своим телом всё, что вздумается. А Юкхэй, не чувствуя сопротивления, смелел, а потом сам стал раздеваться, затем вторгаясь в тело китаянки с лёгким стоном. Слишком узко, слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Ему сносило голову, когда Сон, лишь бы не смотреть ему в глаза, отворачивалась, прикрывая скованными руками маленькую грудь. Из её глаз ручьями катились слёзы, а Вон утыкался носом в её ключицы, скользя грубыми пальцами по бёдрам и животу. Затем, подхватив девушку под поясницу, он ускорил темп, что-то шепча ей на ухо. Девушку выгибало, она сорвала голос, то ли крича о помощи, то ли прося остановиться, но Юкхэй не останавливался — продолжал вдалбливать её в мягкий матрас. Потом он лежал рядом, перебирая мягкие каштановые кудри. Юци пыталась остановить слёзы — ноги сводило, спина болела, а голос охрип. Этот парень получил всё, что хотел, так почему он ещё здесь? За что он продолжает мучить её своим присутствием? Наверно, хочет довести до крайней точки, чтобы она просто потеряла сознание, либо после его ухода вскрыла себе вены. Не дождётся. Самоубийство — удел слабаков, которых ломает мир. — Спасибо за компанию, Сон Юци, — девушка не заметила, когда её кошмар оделся. Он наблюдал за ней, словно впервые, и чувствовал только одно — превосходство. Да, банальное превосходство над девушкой, которая, сведя колени вместе, лежала обнажённая на кровати и плакала. Глупо чувствовать превосходство над слабым существом, но Юкхэй хотел этого. Хотел, чтобы девушка чувствовала насилие на себе. Он же ненормальный со справкой, которого еле пропихнули в университет. — Было весьма приятно провести время вместе. Юци молчала, когда он уходил, осторожно закрывая за собой дверь и спускаясь по ступенькам, насвистывая незамысловатую мелодию. Молчала, когда ей звонили родители, чтобы сказать, что её парня зарезали на улице. Молчала, когда искала ключи от наручников и вставляла их в крошечный замочек. А потом, как оделась, убрала окровавленную простынь и всё же поговорила с родителями, заплакала. Горько и надрывно, вредя голосу. Но вместе с тем девушка чувствовала, что избавилась этим всем от Вон Юкхэя окончательно: он получил, что хотел, и ушёл. Он заставил её страдать и чувствовать унижение. «Я надеюсь, ты доволен, Вон Юкхэй», — подумала Юци, прикрывая глаза и валясь на диван. Чёрт её дёрнул когда-то давно в школе предложить ему дружбу.