Первая кровь

      — Я убил человека.       Голос сына отозвался непривычной пустотой. Никаких приветствий и теплых слов, а сразу о главном. Сакумо стоял в кабинете отца и глядел на него исподлобья. Он не ждал какой-то реакции на свое громкое признание. Кажется, десятилетний мальчишка вообще не знает, почему пришел сюда, ведь мог передать отчет о миссии через наставника.       Какаши откинулся на спинку кресла и внимательно оглядел сына. Он знал, что этот момент рано или поздно наступит. Первое убийство всегда остается в памяти. Отпечатывается выжженными символами на всю жизнь. Вот только разница огромна: для кого-то этот день становится отправной точкой на скользком пути, ведущем к неизбежной тьме. Другие же учатся мудрости и осознают ценность человеческой души.       Сакумо видел смерть не раз. Чувствовал брызги горячей крови на своей детской коже, когда Райден разрывал плоть нукенинов острыми когтями. Но оборвал судьбу человека собственными руками — впервые.       Ладонь, облаченная в черную перчатку, раскрылась в приглашающем жесте, и Сакумо послушно отдал Шестому отчет. Строгие темно-серые глаза стремительно скользили по строчкам, а тишина кабинета звенела высоко и пронзительно. Что скажет отец? Отругает? Осудит? А может рассердится и лишит звания чунина?       Внезапно раздавшийся низкий баритон мужчины заставил Сакумо поднять взгляд:       — У тебя была возможность закончить миссию, не прибегая к смерти противников?       Старший сын Хокаге задумался, больно прикусив изнутри щеку. Помедлил, а потом ответил честно:       — Возможно. Я не успел подумать.       — Что ты имеешь ввиду?       — Я бросился наперерез, — тонкие детские пальцы сжались в кулаки, а выразительные глаза потемнели. Сакумо сглотнул вязкую слюну и свел светлые брови. — Я защищал товарища.       — Ты мог использовать другую технику. Райкири не оставляет шансов на жизнь.       — Я знаю.       — Ты сожалеешь? — важный вопрос, пожалуй, определяющий все, глухо раздался из-под плотной маски. А Какаши ждал. Ждал, когда сын откроет правду о сути своей души. И что самое страшное, Сын Белого Клыка заранее знал ответ, потому что в далеком прошлом поступил бы так же.       — Нет.       Сухой ответ. Даже деловитый. Сакумо и не думает оправдываться, а Какаши не рассчитывает на раскаяние. Он слишком хорошо знает сына, потому что этот ребенок — олицетворение его самого. Со всеми грехами и скверным характером. С пожирающей чернотой и фатальным чувством самообвинения.       Но было кое-что еще, что отличает Сакумо и Какаши от конченных головорезов без принципов и нравственности:       — Тебе понравилось?       — Что? — вопрос остался непонятым, а Шестой облегченно выдохнул. Значит, Сакумо даже не допускал мысли о низости.       — Ты получал удовольствие, когда лишал человека жизни?       — Нет! — хлесткий звук и море возмущения во вспыхнувших глазах. Вздернутый подбородок и напряженные еще пока детские плечи. Мальчик хотел сказать что-то еще, но Какаши неожиданно вышел из-за стола и сгреб сына в охапку, прижав крепкими руками ближе и взлохматив копну серебристых волос. С шумом втянул воздух, уловив легкие ноты металла, пыли и крови. — Пап! Ну, ты чего?!       — Сакумо, я хочу, чтобы ты понял: в убийстве нет ничего прекрасного. Доблесть шиноби не измеряется количеством унесенных жизней. Смерть и ниндзя — две неотъемлемые части нашего мира. Однако, не все решается силой. Гораздо большего можно достичь мирным путем. Но порой приходится брать в руки оружие и проливать кровь. Например, когда близким грозит опасность. Когда в твоей защите нуждаются. Ты понимаешь меня, Сакумо?       — Да, Пап.       Какаши не знал, смог ли донести до сына такую важную истину. Во всяком случае он хочет в это верить. И подобных разговоров будет еще целое множество, потому что Сакумо Хатаке — сложный ребенок. Он человек с устоявшимся мировоззрением, пошатнуть которое практически невозможно.       Внук Белого Клыка в глубокой задумчивости вышел из кабинета Хокаге и сразу ощутил под боком густую шерсть Райдена. Хранитель мягко мурчал и вальяжно ступал рядом, иногда дергая длиннющими усами.       Убийство — это необходимость, а не мимолетное желание.       Убийство — это способ достижения цели. Вот только «цель» у каждого своя, и Сакумо не исключение. Он уже давно выбрал путь и сворачивать с него не собирался. А еще настырно игнорировал противный налет удивления и беспокойства от осознания того, что в его душе нет ни капли сожаления о содеянном.       Сегодня Сакумо впервые убил человека.       И если потребуется, он сделает это вновь. А рука его не дрогнет.