Burn

Конец — это всегда лишь начало. Начало новой жизни, начало перерождения самой Вселенной. В этом весь мир успел убедиться на собственном печальном опыте. Мир не исчез из-за всплеска магмы, как предсказывал Крей Форсайт. Напротив — он расцвел новыми, не искусственными красками. Больше не надо было возводить защищенные мегаполисы, стало абсолютно ненужным бояться появления засухи и образования новых пустынь. И больше не было необходимости отлавливать бернишей, сажать их в тюрьмы и проводить зверские опыты. Верно, ведь Вселенная наконец-то установила баланс, уравновешивая людей. Промары более не вступали в резонанс с людьми. Больше некого было бояться. Города стали отстраивать заново. Всеми совместными усилиями, бок о бок стояли обычные люди и некогда самые страшные существа на планете. Никто теперь не пытался уличить другого в способности управлять огнем. Никто больше не пытался сдерживать порыв промаров гореть. Спокойная, размеренная жизнь. Немного суеты, что, впрочем, ничуть ее не портило. Все так, как и должно было быть изначально — никаких сверхсил, никакого расизма и никакого страха. Только вот… И огня в душе больше не было. Сколько себя помнил, Лио Фотиа всегда придерживался своей идеи, персональной цели, которую он сам себе ставил и чести, которую сам себе же и придумал. Сначала — честь опаленного. Никогда не убивать невинных людей, никогда не убивать просто так. Даже ради самозащиты он предпочитал выпустить пламя ради дымовой завесы, нежели всерьез кого-то покалечить. После он принес эту идею «опаленным безумцам», заслужил всеобщее доверие и возглавил их. И продолжал нести свою справедливость во имя спасения всех бернишей. После — честь человека. Пускай пришлось объединиться со своими полуврагами, если такова цена спасения родной планеты и товарищей — он сделает это. Он пойдет на все. Да что там — если бы не Гало, этот ненормальный альфа-спасатель, так бы он и погиб, ради друзей, — правда, непонятно, зачем. Теперь же весь мир отстраивался заново, поднимался с колен, и не нужна стала эта его «идея». У всех появились свои цели, да и, если честно, после пережитого люди имели на это полное право. Лио же остался не у дел. Конечно, Гало сказал, что парень может примкнуть к ним и «черт возьми, я так горю разгрести эти завалы! Разве ты не горишь, Зажигалка?» Это дурацкое прозвище так и прилипло к омеге с мятным цветом волос. Словно издевка, ведь Фотиа каждый чертов раз напоминал о том, что его зовут Лио! А этот… Идиот словно нарочно — то Зажигалка, а то и вовсе припоминал старое-доброе «террорист». Одно слово — хам неотесанный. Но эта его бестактность так мило перекрывалась лютой энергией, которая исходила вообще не пойми откуда. Даже натаскавшись за день тяжелых кирпичей (не только за себя, кстати, но и за Лио — единственного, по сути, омегу в их команде, ведь «ну… Не омежье это, блин, дело — тяжести таскать, ну!») Тимос все равно был полон сил и горел изнутри, заряжая всех остальным позитивом и желанием работать. Последнее, правда, далеко не всегда. Сейчас, к примеру, основная часть теперь уже экс-спасателей лениво полеживала на огромных каменных глыбах — остатков Ковчега, которые еще не успели разгрести. Лючия с Винни опять сидела за излюбленным компьютером в попытках написать код для новой программы, которая, по ее мнению, должна была помочь разгрести завалы. Рэми, саркастично приподнимая очки на носу, лишь вздыхал, совершенно не понимая, каким образом шифр по ту сторону экрана должен был им помочь, без возможности быть установленным в каком-нибудь устройстве. Варис развалился на камне, заложив мускулистые руки за голову и прикрыв глаза — все равно перерыв дали, а он, как главная мощь и сила команды, естественно и устал больше всех — обломки перетаскивать это вам не мяч пинать целыми днями. Капитан Игнис — единственный, кто все еще занимался работой. Нет, он не разгребал кучу камней, но строил план реконструкции пострадавших от падения Парнаса зданий. Судя по масштабу разрушений, строиться придется долго, очень долго. Айна, самая, пожалуй, серьезная из всех спасателей, пыталась выгадать момент, чтобы поговорить с сестрой. Обе беты, несмотря на недавнюю успешно завершенную «операцию» по спасению мира (которая, в прочем, как и обычно, пошла не так), так и не смогли поговорить по душам, хотя обеим это было необходимо. Слишком многое было утаено. Слишком многим они друг с другом не делились. Однако, Элис сейчас была буквально нарасхват. Каждый так и норовил утянуть к себе гениального профессора. Как-никак, а новый мир создавать надо. Такие специалисты лишними не бывают. Младшая Ардэбит только вздохнула устало, увидев сестру в окружении множества людей в белых халатах. Ну вот опять. Пожарница отвернулась и направилась к рабочему квадроциклу. Последнее время только тот «особый» уголок, который ей как-то однажды показал Гало, и помогал справиться с эмоциями внутри. В конце концов там не было ни души, лишь спокойный лес и огромный кратер с обломками на месте ледяного озера с лабораторией. Мотор рычал, сам квадроцикл приятно вибрировал и все набирал скорость, заставляя волосы развеваться и лезть временами в рот и глаза. Но это было не столь важно, как чувство свободы и легкости, возникающее в дороге. Пронизывающий ветер, редкая пыль и шум колес — лучшее, что было от такой поездки. Припарковавшись у одной из елей, Айна уже собиралась пройти на свое привычное место, когда вдруг почувствовала знакомый запах горелого дерева. Она бы подумала, что где-то в лесу случился пожар, если бы к нему не примешивался едва заметный аромат мяты. Едва ощутимый, нежный. Такой же, какой был у Фотии Лио — единственного их омеги. «От работы решили отлынивать, значит?» — с такими мыслями девушка подкралась к пещере, в которой некогда нашла связанного Гало Тимоса. Интересно, все же, что эти двое забыли так далеко. -…И как ты себе это представляешь, придурок? — тихий, но строгий голос принадлежал никому иному, как экс-бернишу. — Я что, так похож на пожарного? Да и что тушить, если промары навсегда исчезли? — Ты всегда такой непонятливый, друг мой, или только когда включаешь свой супер-омежий режим? — Тимос, как всегда невозможно громкий, сидел в позе лотоса рядом с Фотией и агрессивно размахивал руками. — Мы тушим не только пожары таких зажигалок как ты! Пожарный — это призвание! Мы должны быть готовы тушить все! Спасать людей из любого пламени, даже если это не огонь террористов! Айна вздохнула, но наблюдать продолжила. Ей хотелось узнать не только то, когда эти двое собираются обратно, но и чем все же закончится их спор. В конце концов, Игнис предлагал заново возвести здание пожарного департамента. Опаленные опаленными, но и бытовые возгорания никто не отменял. Омега тем временем оттянул вниз майку, — после сражения его белоснежная рубашка с жабо, да и кожаная куртка, пришли в негодность, — и внимательно взглянул в лицо Гало. — То есть ты хочешь сказать, что люди захотят доверить свою жизнь бывшему главарю банды террористов, чью рожу крутили по главному каналу на ТВ? Да и я даже пожарный шланг держать не умею! Ты в своем уме? Однако, несмотря на всю, казалось бы, аргументированность его доводов, альфа оставался непреклонен. Он нахмурился задумчиво, прикрыл глаза и выдал: — А плевать! Я тоже не особо прилежно учился. Главное — гореть своим делом! А огня внутри у тебя достаточно, уж поверь мне — самому пламенному спасателю! Лио только хлопнул ладонью по лицу — ну что за неисправимый кретин? А Гало что? Улыбнулся во все тридцать два, да похлопал по месту перед собой, мол, садись давай. Айна сглотнула, как только увидела, как Фотиа буквально стек с камня, на котором сидел и подполз к ногам Тимоса. Парень сел спиной к пожарному, облокачиваясь на его ноги и мощную грудь, слегка откидывая голову назад. Гало выдохнул удовлетворенно и ткнулся носом в чужую макушку, вдыхая полной грудью мягкий запах омеги. — Ты так вкусно пахнешь. Освежающе. Лио только покраснел — в который раз — и пробубнил неразборчиво что-то вроде «зато от тебя так и разит костром». И, конечно же, ему этот запах безумно нравился. Как иронично — пожарный, у которого даже природный запах «горит» и опаленный, чей аромат остужает любые нервы — даже собственные временами. Некоторое время оба просидели в тишине, нарушаемой лишь шумным дыханием друг друга. Они не могли надышаться. Гало ощущал себя так, как когда оставался один у «озера» в попытках остудить голову. Эмоциональный пожар внутри утихал каждый раз, когда на горизонте появлялся этот омега с мятными волосами и пронзительными фиалковыми глазами, все внутри вдруг окутывало несвойственное спасателю умиротворение и покой. Только с Лио Тимос наконец чувствовал себя собранным и готовым, в буквальном смысле на тушение мирового пожара. И как же он воспылал внутри, когда увидел бездыханное тело в отсеке двигателя, готовое вот-вот рассыпаться горсткой пепла, развеявшись навсегда. А от того, что этот дурень, вместо спасения своей шкуры, защитил его — альфу! — передал ему живительное пламя, чтобы потом погибнуть самому, стало еще горче на душе. Он видел только один способ спасения опаленных. Тот, который ему, — не специально, но все же, — показал сам Фотиа. Губы к губам. Вдохнуть огонь в его сердце в странном подобии искусственного дыхания. И это помогло — омега открыл глаза и даже больше — полностью регенерировал. А у бедного альфы в памяти надолго осталось ощущение своих губ на чужих — до невозможности мягких и горячих, даже несмотря на то, что сам юноша под ним был готов вот-вот умереть. И, надо же, это ощущение осталось с ним до сих пор. И заставляло до, буквально, возгорания желать поцеловать этого невозможного омегу еще раз. Только не ради спасения, а наоборот — чтобы утянуть за собой в этот опасный омут, затопить своими эмоциями и… Любовью? Гало не знал точного определения этого слова, но как-то Лючия пошутила на счет того, как он смотрит в сторону Лио. «Прямо как влюбленный голубок. Подойди уже и поставь ему метку, дурень.» А Фотиа как назло провоцировал. Своим взглядом, языком, который периодически пробегал по пухлым губам, даже одеждой — в эти чертовы кожаные штаны с кучей ремней, обтягивающие округлую задницу и аппетитные бедра, хотелось не просто зубами вцепиться, а разорвать их к чертовой матери, чтобы не вызывали пожар между ног такой силы, что даже свободные шаровары униформы становились до невозможности тесными. И совсем он не замечал коротких взглядов, которые Лио кидал в сторону самого альфы. Омега всю жизнь жил ради борьбы и идеи. И теперь, потеряв цель и ориентир сам себе казался слепым котенком, пытающимся ткнуться «к маме». Ему были чужды вечные проблемы омег с поиском пары. Он, с тех пор как примкнул к «безумцам» и стал их боссом, жил в окружении альф в большинстве своем. Редкий омега рождался опаленным. Ему же можно сказать «повезло». И хотя он ни о чем не жалел, — вплоть даже до радости. Первая течка, как таковая, у него наступила незадолго до всех «пламенных событий», и юноша смог провести ее в одиночестве и относительным спокойствием. Правда жечь тогда хотелось с утроенной силой. И желательно с большим крепким членом в раздраженном и пульсирующем анусе. Когда же в его жизнь буквально ураганом ворвался Гало, о спокойствии можно было забыть (хотя на наличие крепкого члена Тимоса Лио еще не проверял). Альфа был везде, даже в самом воздухе. Пламя промаров не пахло ничем, когда горело. Ни один материал так же никак не отдавал паленым — ни пластик, ни дерево. Если закрыть глаза и уши в окружении огня опаленных, невозможно было уловить запах гари. От Гало же всегда пахло этим недостающим «паленым». От этого и огонь в душе разгорался сильнее, словно ощущая рядом недостающее звено. Этот чертов пожарный был идеальным дополнением в уже сложившийся паззл под именем Лио Фотиа. Они не могли бы точно ответить на вопрос, когда сидеть в обнимку вошло у них в привычку. Просто однажды Гало сел по обыкновению своему на пол, а Лио уселся перед ним. Но, черт возьми, Фотиа был готов еще сотню раз побывать в прометическом двигателе, лишь бы ощущать на себе тепло этих сильных рук. Оно обжигало похлеще самых горячих языков пламени, которых омега и не чувствовал вовсе — он не врал, когда говорил, что огонь для них так же неощутим, как и воздух. Вот и сейчас, пока Гало с удовольствием в прямом смысле дышал Лио, сам Лио грелся. Взору Айны подобная умильная картина напоминала «ласкашки» двух котиков. Идиллию, как обычно, прервал альфа. — Слушай, а я вот спросить все хотел. — Лио повернул голову в его сторону, откидываясь назад сильнее, — А у тебя смазка обычная, как у нормальных омег или… Ну… Огненная? И все. И тишина. Лио как повернул голову, так и замер с открытым ртом, как рыбка на мелководье, а Айна и вовсе от неожиданности долбанулась лбом об каменную стену. И только Гало продолжал смотреть как ни в чем не бывало и улыбаться заинтересованно, как ребенок в детсадике, ей-богу. — Ч-чего? — Мне повторить? — от того, что его не услышали, Тимос даже губу надул и фыркнул, но Фотиа только вырвался из чужих объятий и развернулся носом к альфе. — Ты хоть совесть имеешь, а? — стоит ли говорить, что у младшей Ардэбит был тот же вопрос. С той лишь разницей, что она-то его вслух произнести не могла. — Конечно имею. Как тебя перед собой. — теперь уже Айна не сдержалась и натурально закашлялась воздухом, хотя ее все равно не было слышно за воплем Фотии. — Ты хоть иногда, придурошный ты альфа, думаешь головой прежде чем открыть рот?! — А что не так-то? — Тимос почесал голову и сложил обиженно руки на груди. — Я вообще-то факт констатирую! — Ты констатируешь только свою тупость. — Лио прикрыл красные щеки ладонью и ткнулся в грудь альфы, вдыхая воздух. — Непроходимую тупость. Гало ткнул омегу в бок, от чего тот подскочил, но не отстранился. — А ну не оскорбляй тут лучшего пожарного! Фотиа все же поднял глаза на парня и произнес с лукавой улыбкой: — Еще скажи, что ты при исполнении. Тимос прыснул и рассмеялся, а за ним, в невозможности сдержать улыбку, засмеялся и Лио. Сами не знали, почему, но их смех разнесся по всей пещере. Сами не заметили, как их лица приблизились друг к другу настолько, что они столкнулись носами. — Лио, слушай, я… — голос альфы дрожал и опустился до еле слышимого шепота. — Боже, ты можешь хоть иногда помолчать? С этими словами Фотиа обнял Гало за шею, притягивая ближе к себе и соприкасаясь губами. Дыхание обоих сбилось. Тимос сграбастал хрупкое тело в свои горячие объятия, не собираясь выпускать, и только углубил поцелуй. Губы к губам, языком по линии зубов, словно прося разрешения, по небу, чуть щекоча — чтобы после почувствовать не менее пылкий ответ. Лио от нетерпения заерзал, устраиваясь на согнутых ногах Гало, и простонал в поцелуй. Тонкими пальцами он зарылся в синюю шевелюру альфы, чуть оттягивая волосы. Стало жарко, безумно жарко, как не было даже когда огонь внутри бушевал. Особенно пекло между ног, сродни жару течки, только более спокойному, что ли? Гало прорычал в поцелуй и, все же разорвав его, в нетерпении прижался губами к чужой шее, сперва поведя носом вдоль кадыка до кромки аккуратного ушка, щекоча его своим дыханием, а после вновь спускаясь и оставляя огромный алый засос. — Ты такой… Такой… — Тимос не мог собраться с мыслями. Они и так редко задерживались в его голове на долгое время, а тут и вовсе разбежались в разные стороны под наплывом огня возбуждения. — Огненный? — Лио сидел весь красный и чуть вздрагивал, все еще ощущая прикосновение горячих губ к шее — крайне чувствительной шее. Однако это не помешало ему выдавить тихую усмешку. — Еще какой. Непозволительно горячий. Гало прикрыл глаза в попытке успокоить сердце, которое вдруг решило бешено забиться. Однако даже мизерный шанс на спокойствие канул в Лету, после того, как Фотиа вывернулся из рук альфы и движением стянул с себя футболку. Тимос шумно сглотнул, оглядывая поджарое и обманчиво хрупкое тело омеги. Уж Гало-то знал что Лио — достойный противник в бою даже без резонанса с промарами. — Так потуши меня. — хоть Фотиа и буквально еле различимо пробормотал эти слова, альфа его услышал. Услышал и решил про себя, что для того, чтобы потушить, надо сперва отжарить как следует. С огоньком. Гало слегка отпихнул от себя удивленного этим Лио, взял его футболку и постелил на то место, где изначально сидел омега, чисто для удобства. А после, он развернулся, сохраняя на своем лице самое серьезное выражение лица и, схватив парня за руку, резко притянул к себе. Он наклонил голову и прошептал прямо в чувствительное ухо: — Мне кажется, у Вас совершенно ничего не горит. Как собираетесь платить за ложный вызов? Фотиа замер, но после все же решил принять игру. Поджилки тряслись, а сам омега то и дело нервно облизывал пухлые губы, волнуясь. Он предельно ясно понимал, к чему ведет их начавшаяся «игра». И это понимание отозвалось неожиданно приятной тяжестью внизу живота. — Но, господин пожарный, — Лио повернулся к альфе и привстал на носочки, — мне кажется, вы еще не все проверили. Тимос на это только оскалился и провел руками по спине, спускаясь к талии омеги. Та была тонкой, что казалось, сожми покрепче — и сломаешь парнишку пополам. Но альфа знал, сколько силы в этом хрупком на вид теле. Поэтому он без страха ухватил теперь точно своего омегу за талию и усадил на его же футболку, чтобы после снова впиться в его горячие губы остужающим поцелуем. Лио провел руками по литым плечам Тимоса и чуть царапнул их короткими ногтями, оставляя розовеющие метки. Этот альфа только его. Только его он может тушить, только он может зажечь в сердце Фотии пламя, сродни пламени промаров. Только его запах кружит голову до невозможности. Они разорвали поцелуй, и Гало даже не спрашивая разрешения, впился клыками в основание шеи омеги. — Ты идиот! — Лио вскрикнул и зажмурился от боли, чувствуя, как горит поставленная метка. — Это же навсегда, придурок! Чем ты вообще думал?! Тимос только озадаченно взглянул на омегу. И взгляд у него был такой тяжелый, что Фотиа тут же заткнулся и опустил глаза вниз. Нет, вовсе не на вставший член Гало, который выпирал даже через свободные штаны. — А разве мы это не навсегда? — этот вопрос заставил слезы подступить к глазам Лио. Он-то даже и не задумывался никогда о подобном, и был вполне готов к тому, что для альфы все это — игра на пару раз, а то и вовсе — на один. А оно вона как. — Я думал у нас будет, ну, как в этих всех сопливых киношках. Жили недолго, но счастливо и умерли в один день от рака мозга. Омега не выдержал и прыснул, заметно расслабляясь. Тем более, что и боль потихоньку отошла на второй план. — А еще я, кажется только что потерял пламенное вдохновение. Тогда Фортиа уже знакомым движением соскочил с насиженного места прям к ногам альфы и начал расстегивать его ремень. Молча, но ровными отточенными движениями, он все же справился с пряжкой и откинул ненужный кусок кожи в сторону. — Эй, Зажигалка, — на это Лио только закатил глаза и принялся расстегивать ширинку на штанах Тимоса, — т-ты что делаешь?! — Дарю тебе вдохновение, мистер «самый-пламенный-спасатель». С этими словами Фотиа наконец припустил штаны альфы вместе с бельем, вытаскивая его большой налитый кровью член. Именно такой, о котором омега и мечтал в отвратительные и полные возбуждения периоды течки. Гало даже дышать перестал, глядя сверху вниз на то, как Лио, этот постоянно холодный, но в то же время безумно нежный, юноша проводит по его возбужденному органу своей маленькой ладошкой, а после склоняется ниже и облизывает головку, собирая языком выступившую естественную смазку. Пробует на вкус, смакуя, и понимает, что и вкуса-то никакого не чувствует. А после приоткрывает рот и неумело, но старательно берет в рот. Тимос от этого подавился воздухом. Ощущение того, как на чувствительном органе смыкаются горячие губы просто выводило из колеи и заставляло закатить в удовольствии глаза. И ни редкие задевания ствола зубами и сама, в общем-то, неумелость, вовсе не портила впечатление. Его пламенный мальчик ведь старается. Гало еле сдерживал себя от того, чтобы не зарыться в пушистые мягкие волосы и не заставить заглотить глубже. Понимал все-таки, удерживал на краю сознания мысль о том, что Лио в конце концов еще девственник, и подобные «игры» для него пока будут слишком. Фотиа же, хоть и давился временами, но все же старался максимально расслаблять горло, — он наслушался в свое время всякого от Мэйса и Гуэйры, которые, — даром, что оба альфы, — изредка баловали друг друга минетом. Он буквально собственной глоткой почувствовал, как член Тимоса становится тверже и, вау, больше. Тогда Лио в последний раз обвел языком бархатистую головку, чуть щекоча, и полностью выпустил орган изо рта, вызывая при этом недовольный стон сверху. — Ну что? — омега сглотнул вязкую слюну с привкусом чужой смазки и поднял голову вверх. — Вернулось твое вдохновение? Гало с рыком поднял Фотию, вздрогнувшего от неожиданности и завалил на камень, разводя чужие стройные ноги в стороны и удобно устраиваясь между ними. — Да. А еще мне кажется, — пожарный склонился к лицу омеги и прикусил ему мочку уха, — что я нашел источник «пожара». Рука альфы опустилась на пах парня и сжала вставший член, чуть поглаживая его через ткань кожаных штанов. Лио на это сжал губы и сдавленно простонал. — Н-не делай… Так… Больно. Гало улыбнулся понимающе и помог Фотии избавиться от давящей ткани, сперва повозившись с множеством ремешков, — один из которых он, кажется, повредил в порыве эмоций, — а после случайно оторвав пуговицу на ширинке. Лио этого и вовсе не заметил, выдыхая облегченно, когда на его возбуждение перестала давить тесная кожа брюк. Тимос губами провел по шее омеги, заставляя того выгибаться по-кошачьи, закидывать голову и пальцами сжимать чужие волосы — просто потому, что Фотиа совершенно не знал, куда деть руки. Альфа слегка прикусил выпирающие ключицы Лио, оставляя собственнические метки по всему телу парня. Этот омега — его. Весь, от симпатичной макушки, до мягких, без сомнения, пяточек. И пусть только хоть один альфа загорится желанием быть рядом с Лио — уж Гало этот пожар в момент потушит и Фотию своего из огня этого вытащит. Чтобы после окружить своим пламенем — тихим и домашним, родным. Тимос языком провел по соскам омеги, а тому казалось, что его ласкают языками самого горячего промарского пламени — настолько приятны были эти прикосновения. Он сам буквально пылал, изгибаясь и постанывая чуть слышно, скромно, стесняясь эха, которое разносило эти пошлые звуки по всей пещере. Даром, что сам принял, — да и начал, собственно, — эту игру. А Гало времени зря не терял — руками уже припустил чужое белье, стреножа Фотию и сжимая пальцы на головке аккуратного, но меньшего по сравнению с собственным, члена. У Тимоса в партнерах в основном были исключительно девушки-беты, поэтому он особо не знал, каково это — ласкать омегу. Но он всегда показывал себя лучшим на практике — что когда на пожарника учился, что теперь. Он закусил губу и провел по члену Лио ладонью, чувствуя выпирающие венки и то, как вздрагивает от его действий чувствительное тело. Он пробежался пальцами ниже, обвел поджавшиеся от возбуждения яички и остановился у ложбинки между ягодиц. Фотиа под ним уже не дышал — задыхался. Его кидало из стороны в сторону и казалось, что Гало был везде. Его запах паленого дерева окутал все существо Лио, поцелуи до сих пор жгли кожу и оставались на теле алеющими метками, а руки и вовсе обжигали. Почувствовав прикосновение к пульсирующему анусу, омега зажался и зажмурил глаза. Тимос словно почувствовал изменения в партнере, — он все же был невероятно чутким, — и посмотрел на Фотию. — Что такое, Зажигалка? Знакомое, пусть и раздражающее, обращение заставило слегка расслабиться и открыть глаза. В них альфа-то и прочитал буквально все, чем горел сейчас Лио. Его Лио. — Боишься? — Н-немного. По тому, как дрожал голос бывшего опаленного, Гало понял, что вовсе не «немного». А значит, действовать надо было предельно аккуратно. В конце концов, он же спасатель. Он должен делать так, чтобы страх уходил из сердец людей. — Не волнуйся. Сейчас мы этот страх как потушим, и все будет отлично! Это я тебе как супер-спасатель говорю! Сложно было не поверить Гало, когда он говорил с такой широкой улыбкой и уверенностью в глазах. Ну и его «стойкую» веру в свои же слова выдавал упирающийся в подтянутое бедро член. — Потуши меня полностью. Лио уже окончательно расслабился и откинулся на холодный камень. Благо, спиной он лежал на собственной футболке, заботливо постеленной Тимосом. Альфа же вновь склонился к покрасневшим от поцелуев губам Фотии и в который раз приник к ним в безумно тягучем и полном пламенной страсти поцелуе. Этим он окончательно вывел сознание омеги из строя, заставляя откинуть ненужные мысли и страхи. Между делом он аккуратно проник внутрь Лио одним пальцем, буквально утонув в смазке, выделившейся от возбуждения и уже стекающей по омежьим бедрам, и огладил чувствительные стенки. Постепенно двигая одним, альфа добавил и второй, теперь же на пробу разводя их на манер ножниц. От одного из движений, когда Гало ногтем случайно поддел какое-то уплотнение, Фотию буквально подкинуло. Несдержанный стон слетел с губ омеги и эхом отозвался по пещере. Тогда Тимос уже стал целенаправленно давить на найденную наконец простату, заставляя Лио издавать столь приятные для слуха звуки и метаться из стороны в сторону. — Г-Гало! Я… Я скоро… Га… Ло… Альфа лишь лукаво улыбнулся и вытащил пальцы из тела омеги, хихикнув на разочарованный стон. — Что, так не терпится опробовать в деле новый Гало-Лио-Трон? Лио даже не в силах был ответить на очередную дурацкую шутку. Его все еще выгибало, дырочка пульсировала и продолжала еще сильнее истекать смазкой. Все его нутро, вся его сущность омеги желала большего. Пальцев было недостаточно, но без них было и того хуже. Слишком пусто. Слишком холодно. Тимос по глазам Фотии прочитал всю ту бурю, увидел, как тот сгорает в огне их общей страсти — одной на двоих. Поэтому он не стал медлить и, проведя пару раз по собственному налитому кровью члену, приставил головку к так и просящему проходу, понемногу входя. На удивление, Лио не кричал от боли, не жаловался. Напротив — сперва он нахмурил недовольно тонкие брови от легкого дискомфорта, а после расплылся удовлетворенной улыбкой и закатил глаза, еле выдавливая из себя: — Еще… А Гало дважды просить и не надо. Он, даже не услышав еще сладостного выдоха, а только увидев крайне положительную реакцию на «спасение», подхватил омегу под коленями и начал вбиваться в столь чувственное тело под собой. Он специально целился головкой по простате, потому что лучшим наслаждением было смотреть, как Фотиа раскрывает рот в немом крике, не зная, куда деть самого себя от наслаждения, которое захлестывало с головой, окунало в себя без возможности выбраться. Гало впился зубами в уже поставленную метку, обновляя ее и сдирая чуть подсохшую корочку крови, но и это не вызвало у омеги недовольных вскриков. Тот только еще больше наклонил голову, открывая простор для зубов альфы. Тот возможностью воспользовался и оставил собственнические следы буквально везде, куда только мог дотянуться, а Фотиа на это только всхлипывал шумно и сильнее трепетал в руках пожарного, подаваясь на резкие толчки. Они оба горели в безумном пламени страсти. Лио ещё ни разу не ощущал подобного жара, и он, стоит сказать, сильно ему нравился. Он бы горел этим огнем вечно. А Тимос даже особо ни о чем не задумывался, кроме как о красоте омеги под собой. В Фотии было прекрасно все — от покрасневших щек и искусанных в поцелуях губ, до тонких ног, что обвили сейчас талию альфы, притягивая его ближе к омеге. Стоны, пошлые хлюпы и шлепки бедер о ягодицы разносились по всей пещере, но обоим на это уже давно было наплевать. Лио давно уже сорвал голос и просто хотел, не в силах сдерживаться. Это было за гранью. — Лио… Я сейчас… Тимос намного сильнее толкнулся в тело парня, почти доставая головкой до матки, от чего омега буквально встал на лопатки, широко раскрыв глаза. С подбородка стекала тонкая нить слюны, а из глаз не переставая текли слезы от всего этого «огненного» безумия. Фотия кончил, выпадая из реальности на несколько минут, а Тимос, вышел из расслабленного тела и довел себя до разрядки рукой, пару раз проведя по всей длине члена и изливаясь на каменный пол пещеры. Кое-как альфа все же смог привести Лио в сознание, хотя тот и смотрел по сторонам расплывающиеся взглядом. — Гало, ты… В меня? Тимос сначала даже не понял, о чем говорит его омега, но тот посмотрел вниз, прямо на пах Гало, и тот наконец понял. — Нет, конечно! Нам ещё мир отстраивать заново, а вдруг ты бы… Ты бы… На этом весь пыл как-то поубавился. Гало представил ровно на секунду Фотию, — который выглядел безумно красивым и милым даже будучи затраханным в усмерть и оставалось только гадать, каким он будет в течку, — с животом. Аккуратным таким, небольшим. И запах бы был у него более мягким… Как у всех беременных омег. А потом у них бы был маленький Лио. Или Гало. Или что-то среднее, но обязательно такое же красивое, как омега и сильное, как альфа! От подобных мыслей Тимос пришел в ужас. Он явно не был ещё готов засесть дома и следить за спиногрызом. Да и не нагулялся ещё для себя — только-только метку поставил, рано ещё переводить их отношения на… Более высокий уровень. Лио, заметив изменения в лице своего… Любимого альфы, улыбнулся и закрыл глаза, начиная тихонько посапывать, проваливаясь в дрёму. — Эй, Лио! Омега недовольно открыл один глаз, внимательно наблюдая за тем, как Гало поднимает его на руки и укрывает все той же многострадальной, — и полностью перепачканной смазкой, между прочим! — футболкой. — Чего тебе ещё? Альфа загадочно посмотрел прямо в фиалковые глаза и с улыбкой выдал: — А смазка твоя всё-таки с огоньком!

***

— Черт, ну где этого Гало носит, когда он так нужен?! — Лючия раздражённо скрестила руки на груди и поправила очки на голове, так и норовившие съехать вниз. — Он… — Айна запнулась на полуслове и снова покраснела до самых кончиков волос, вспоминая увиденное в пещере, и все те звуки, что, казалось, преследовали ее всю дорогу до бывшего Промеполиса. — Лио стало нехорошо. Он… Понес его домой… Ответом на это ей стал подозрительный прищур и тихий писк мыши.