Лживые жесты

Накрапывал мелкий дождь, когда Лили, не думая о том, как бы защититься от холодных капель, бездумно брела по магическим улицам домой, в особняк Поттеров, где никто ее больше не ждал и где навсегда поселилась пугающая тишина. Обвинительный приговор ее брату был последней точкой, и она прекрасно понимала, что осталась совсем одна: Роза всегда только красовалась на ее фоне, у Джеймса была своя семья и заботы, а с остальными родственниками она перестала общаться после смерти родителей, и не сказать, что это кого-нибудь возмутило. Когда она была маленькой, ей всегда хотелось побыть одной, Лили думала, что именно в одиночестве сможет обрести долгожданный покой и предаться своим мыслям. Но с течением времени думы лишь стали непосильным грузом, а отсутствие людей — карой, и она отчаянно начала искать общества: сначала в медицинской академии, где ее все презирали из-за того, что Лили всегда была на слуху у профессоров, и ее часто выдвигали на какие-то важные проекты. Всем казалось, что это — заслуга Гарри Поттера, и никто не догадывался о том, сколько ночей и нервов потратила Лили, дабы соответствовать своему высокому статусу. Изначально ей казалось, что после академии должна была начаться долгожданная жизнь, а не простое существование от зачета до зачета; казалось, что вот теперь никто не будет насмехаться за спиной из-за громкой фамилии и полного несоответствия поведения Лили ей, но в больнице имени св.Мунго ситуация не улучшилась. В конце концов Поттер пришлось уйти из отделения по ликвидации результатов опасных заклинаний и зелий и перейти в центр по оказанию помощи детям. Лили просто хотела, чтобы о ней все забыли и чтобы она могла работать там, где никто бы не смог упрекнуть ее в тщеславии и попытке пойти по карьерной лестнице, потому что в детской больнице, откровенно говоря, ловить было нечего. Свернув с оживленной улочки, Лили наконец вынырнула из раздумий о прошлом и посмотрела на свой дом, тяжело вздохнув от накатившей тоски. В надвигающихся сумерках он выглядел зловещим, и ей стало совсем не по себе, когда она вдруг заметила, что дверь была отперта и в некоторых окошках мерцал свет, хотя никого в особняке быть просто не могло. Однако опустошенность внутри подавила страх, поэтому без особых раздумий, быстро вытащив палочку из кармана мантии, Лили осторожно поднялась по ступенькам, приоткрыла дверь пошире и с удивлением замерла. За столом в гостиной сидел Джейк Томас, который в свои двадцать три года умудрился выслужиться перед Министерством и сейчас занимал важную должность в силовой структуре, поэтому для Лили было совершенно очевидно, что его приход к ней домой не был простым визитом, а взломанные защитные чары лишь подтверждали ее догадки. У них всегда были странные отношения: Лили прекрасно знала о том, что он никогда не был равнодушен к ней, более того, пока они еще учились в Хогвартсе, именно Джейк постоянно вытаскивал ее из всевозможных передряг и не забывал каждую субботу приглашать на свидание в Хогсмид. Он всегда как будто жалел ее, пытался облегчить ей жизнь, постоянно предлагая свою помощь. А его тесная дружба с Джеймсом, который, хоть и был старше Томаса на два года, в силу общих интересов стал его наставником во многих вопросах, давала ему доступ в их дом: каждые летние каникулы он непременно приходил к ним на недельку с ночевкой. Джейк был одним из лучших учеников своего года, он был настолько магически одаренным, что ее отец не просто заметил Томаса, но и впоследствии стал брать его с собой на работу. Гарри Поттер видел в Джейке что-то недоступное другим, он всегда относился к нему с наставнической заботой, поэтому, наверное, после выпуска посоветовал ему поступить на аврора и часто приглашал с собой на опасные операции. Стоило ли говорить, что когда Гарри Поттер погиб при взрыве, Джейк был убит горем не меньше, чем Лили, Альбус и Джеймс? Уверенный в себе, всегда иронично-веселый, после смерти своего наставника Джейк Томас постоянно приходил к ней в дом, отдавая ей столько своего внимания и заботы, что иногда она испытывала странную горечь внутри. Лили всегда было трудно понять, чем она ему так нравилась: в ней не было ничего необычного. Она не была ни доброй, ни общительной, чтобы можно было оценить ее за какие-то черты характера, напротив, за годы подростковых терзаний, в попытках угодить окружающим Лили сделалась мрачной и насупленной, вечно погруженной в свои мысли, в которых только и могла обрести долгожданный покой. И чем стремительнее проносились годы, тем сильнее она убеждалась, что, кроме глупости, у нее нет ничего, а потому было до невозможности удивительно, что такой видный и амбициозный человек, как Джейк, вообще обратил на нее внимание. Но видя, как нежность наполняла его глаза, стоило им только наткнуться на нее, Лили ощущала странное желание: отчего-то ей до невыносимого хотелось стереть эту влюбленность с его лица. — Ну и что здесь происходит? — ворвавшись в дом, проговорила Лили, хмуря брови и прикусывая внутреннюю сторону щеки. Томас, заметив ее, приветливо улыбнулся, встав с места. Он держался невозмутимо, будто бы не сидел сейчас без приглашения в ее гостиной, только вот выражение его слегка загорелого лица было нечитаемым, когда как цепкий взгляд слишком внимательно вглядывался в нее. И Лили, сжавшая свои руки до побеления пальцев, не опускала голову, не пыталась спрятать глаза, потому что знала, о чем он думает. Джейк Томас, потерявший своего учителя, которого уважал до робости, ненавидел Жест, пожалуй, больше всех в стране. А это означало, он здесь из-за Альбуса. Видимо, он заметил, как помрачнела Лили, и хотел было уже что-то произнести, но именно в этот момент послышались быстрые шаги. Кто-то в черном стремительно спускался с лестницы, что вела на второй этаж, и уже через минуту около нее стоял незнакомый мужчина с жестким выражением лица, у которого в руках были странные пергаменты и палочка. — Мы проверили его комнату, сэр. Все чисто, — пробасил он, протянув эти листки Джейку. — Отлично, Пейлс, вы свободны. Мужчина, холодно кивнув, тотчас трансгрессировал, и в доме повисла тишина, которая отчего-то слишком сильно давила на расшатанные нервы. Лили внимательно смотрела на Томаса, прекрасно осознавая, что здесь происходит — они обыскивали комнату ее брата, пока она была на заседании. И странное чувство раздражения пронзило все тело Лили: ей хотелось выставить Джейка за дверь или хотя бы возмущенно прикрикнуть на него, но после стольких переживаний из-за судебного процесса брата, у нее совершенно не осталось сил. Лили была сломлена и опустошена, наверное, поэтому она все еще позволяла Джейку стоять здесь, вместо того, чтобы обвинить его в проникновении на частную собственность. — Не хмурься, красавица, — весело протянул он, подойдя на два шага ближе к ней. Вглядываясь внимательно в ее лицо, Джейк смотрел так открыто и прямо, что Лили точно бы смутилась, если б не знала его так долго и не привыкла к его повадкам. — Ты… что ты планируешь делать сегодня? Она знала, что он хотел спросить далеко не это. Наверняка, у него так и вертелась на языке фраза: «Как дела?», — однако он был все же умнее многих, поэтому не задавал ей столь глупый и бессмысленный вопрос. Ведь, что могла Лили ответить? Могла ли она хоть кому-нибудь сказать правду? Сказать, что ей безумно больно из-за Альбуса и что она любит его сейчас даже сильнее, чем раньше? Могла ли Лили признаться, что, зная, какой ужасный он человек, она продолжала беспокоиться из-за него и чувствовать внутри разъедающее отчаянье? — Я думаю сходить к Джеймсу, — коротко проговорила она, кинув сумку на диван, а затем, присев на него, прикоснулась холодными ладонями к вискам: у нее отчего-то начинала болеть голова. — Что ж, может, я провожу тебя? — Я похожа на человека, которому нужна помощь, чтобы куда-либо дойти? — прохладно проговорила Лили, посмотрев на него пристально. Как бы Джейк не улыбался, она знала, что он просто пытается увести разговор от недавнего обыска в ее доме. Ему, к сожалению, было невдомек, что Лили уже просто плевать почти что на все, и такое неслыханное поведение со стороны авроров не особо трогало ее измученные нервы. — Нет, ты скорее похожа на человека, который проклянет меня, если я сейчас же не уйду, — протянул Джейк, сложив листки, которые тут же спрятал к себе в карман. Слегка нахмурившись, Томас похлопал руками по мантии, а потом вытащил из внутренней выемки что-то, уж больно напоминавшее магическую картонку. Какая-то странная улыбка появилась на его лице, когда Джейк, натянув на голову шляпу, подошел к Лили и, наклонившись, протянул ей колдографию, на которой она стояла со своими братьями в обнимку и весело смеялась в объектив. Она слишком отчетливо помнила, когда они сделали это фото. В тот день Джеймс узнал о своих результатах СОВ и впервые задумался о карьере охотника в профессиональном квиддиче; это был первый год обучения Лили в Хогвартсе, и перед ее взором пронеслись картинки тех лет. И сердце у нее замерло, казалось, оно просто перестало биться.  — Мы нашли это у него на квартире, я подумал, что лучше пускай колдография останется у тебя, хотя, признаться, до сих пор не уверен, что правильно сейчас поступаю. В скором временем его квартиру опечатают и утилизируют, поэтому… Ладно, на этом прощаюсь, Лили. Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся в более располагающей атмосфере. Мое предложение как-нибудь сходить в Хогсмид все еще в силе, — и, подмигнув ей, Томас положил фотографию рядом с ней на диван и зашагал к выходу. Он слишком быстро шел, и походка его, ровная, уверенная, заставила Лили беспомощно посмотреть ему в след, прежде чем измученный ее взгляд упал на снимок. Колдография задорно переливалась от света, падающего с люстры, и Лили чувствовала, как внутри нее что-то обваливалось, рушилось, а потому, не выдержав, она резко вскочила на ноги, перекинув свои волосы за плечи. — Сколько это будет продолжаться? — вскрикнула Лили, понимая, что больше не могла не поддаваться той ярости, что в миг образовалась в ней. Вся тяжесть серых будней после смерти родителей, ареста брата, сегодняшнего заседания — все это вспомнилось ей, стоило только увидеть безобидную колдографию. И смотря на широкую спину Джейка, она мысленно начинала винить во всем именно его, аврора, который был связан с этой треклятой властью, что погубила ее брата. — Когда вы уже оставите меня в покое? Джейк остановился. Было видно, как тяжело он вздохнул, как напряглись его спортивные плечи. Повернувшись вполоборота, Томас серьезно посмотрел на нее и медленно, с расстановкой проговорил: — Никогда, Лили. Тебя будут постоянно донимать, журналисты будут пускать небывалые слухи, а люди, с которыми ты работаешь, станут коситься на тебя и за спиной шептаться о том, что твой брат — преступник, из-за которого погибло много людей. — Он… — запнулась Лили, вовремя прикусив язык. Томас явно был не тем человеком, кому можно было бы начать доказывать невиновность брата. Но было поздно, потому что Джейк явно понял, что именно она хотела сейчас сказать. Хмыкнув, Джейк отвернулся, а потом резко дернулся всем телом и приблизился к ней почти вплотную, нависая, заставляя ее чувствовать себя полным ничтожеством. Голубые глаза слишком сильно искрились, казалась, та ярость, что жила внутри нее, в момент передалась и ему. — Ты еще веришь в его невинность? — ледяным тоном протянул Джейк, схватив Лили за руку, которой она нервно теребила цепочку на шее. — После всего, что ты видела? Даже, когда он сам признался, что виновен? Лили, очнись! — он прикрыл на секунду глаза, тяжело вздохнув. — Ты же сама стала жертвой его детских игр в политику. Какие цели он преследовал, создавая свою террористическую группировку, по-твоему? Против чего он боролся? Мы живем в мире и достатке, маги на пути великого свершения — сближения с магглами. И тут появляется какой-то сосунок, решивший, что он может стать новым черным магом столетия. Ты хотя бы понимаешь, что пропагандировал твой брат? Его идеология ничем не отличается от идеологии Пожирателей, и если бы ты была Блэк или Розье, я бы еще понял твое заступничество, но ты — дочь героя Войны. Ты не имеешь права его жалеть, ведь он испортил жизнь и тебе: на тебя теперь никто не посмотрит прямо. Благодаря ему, ближайшие года два тебя не ждет ничего хорошего. Не ему, а тебе придется видеться с теми, кто потерял своих близких в ходе терактов. И ведь ты сама потеряла близких из-за этого урода! Так как ты можешь его оправдывать и быть на его стороне? Сжав сильнее ее руку, он так пристально вглядывался в ее глаза, что Лили на секунду стало страшно: перед Поттер пролетели картинки, в которых была ее будущая жизнь, и только сейчас она начинала осознавать, что, действительно, Лили не ждет ничего хорошего. Обществу нужен будет козел отпущения, и, если члены Жеста не будут пойманы, им станет она. Это ей придется оправдываться и постоянно извиняться, как всегда, за то, в чем она невиновна. — Мне больно, — охрипшим голосом бросила Лили, резко дернув свою руку. В ней бушевали смешанные чувства: у Джейка получилось то, что не удавалось ни у кого до сих пор — он вытащил ее из фантазий, заставив взглянуть на реальный мир. Ведь о будущем Лили Поттер никогда не думала; для нее, жившей в воспоминаниях, его просто не существовало. — Черт, — он отошел на шаг назад и отвел взгляд в сторону. Было видно, что ему неловко, однако она даже не пыталась смягчить свой взор. — Прости, я не должен был. Передавай привет Джеймсу. Лили молчаливо провожала его темную фигурку взглядом, чувствуя, как внутри образовывалась страшная пустота. То, что она высказалась, не принесло ей облегчения: напротив, стало так противно, будто вместе с давно убивавшей ее яростью вышла и та иллюзия, которая поддерживала внешнее безразличие Лили. В какой-то момент ей стало так тошно, что она оглянулась по сторонам в поисках поддержки, а потом осознание собственного одиночества накрыло ее с головой. В этом доме никого не было. Только старая колдография переливалась на свету, и в этом жалком фото было больше жизни, чем в самой ней. И одна только эта мысль заставила ее захлебнуться, потому что чувство неистовой боли не щадило Поттер, оно только добивало всю ее выдержку и выстроенные иллюзии. Быстро подойдя к шкафу, Лили накинула пальто и стремительно выбежала из дома, предварительно заперев все двери с помощью чар. Ей очень сильно хотелось увидеть Джеймса, чтобы он, уверенный и жизнерадостный, дал ей силу и развеял все сомнения. Она была почему-то уверена, что он тоже переживал из-за брата, что Альбус был не безразличен ему и что Джеймс так же, как и она, искал ему оправдания. И эта мысль так взбодрила ее, что Лили, даже не задумавшись, трансгрессировала прямо к нему домой и бойко застучала по дубовой двери. Ей просто нужно было увидеть брата, чтобы не чувствовать это ужасно тоскливое чувство внутри себя, чтобы найти в нем родственную душу, которая бы понимала все ее сомнения. Лили боялась думать о том, что в этой семье все считали, что с ней что-то не так, раз она все еще оправдывала Альбуса, не пытаясь в полной мере осознать весь ужас тех терактов. Дверь скрипнула. Лили резко подняла глаза и наткнулась на пристальный взгляд темно-карих глаз Джеймса. Он так внимательно смотрел на нее в течение минуты, что она боялась даже пошевелиться, а потом, вздохнув, открыл дверь шире, молча призывая ее войти в дом. В какой-то момент Лили пожалела, что пришла, потому что стоило только увидеть брата, как она поняла: он не поддерживал ее. Джеймс был на стороне большинства. И ей стало так тоскливо, так обидно, что она решила для себя не поднимать разговор об Альбусе. — Где Мелани? — тихо поинтересовалась Лили, присев на кухонный стул. Ей не хотелось видеться с женой брата: Мелани Хелпекс была своеобразной личностью, с которой у нее никак не клеились отношения. И надо было отдать должное, это была не совсем ее вина — просто Мелани, как и многие другие, не особо считалась с Лили. Он неопределенно мотнул головой и направился прямиком к шкафу, откуда достал чашки, чтобы тут же с видом знатока разлить чай в них. Напряженно хмурясь, явно о чем-то усиленно думая, Джеймс выглядел таким отчужденным, из-за чего Лили во второй раз пожалела, что вообще пришла. Брат был не в настроении. — Ушла к родителям. — А ты почему не с ней? Джеймс вдруг резко поднял голову и опять внимательно поглядел на сестру. Он явно что-то хотел сказать, но не решался, поэтому вскоре опять вернулся к своему монотонному молчанию, которое просто дробило ее чувства. — Джейк передавал тебе привет… — через несколько минут неуверенно пролепетала Лили, крутя в руках чашку. Услышав имя друга, Джеймс оживился и с интересом поглядел на нее. — Неужели вы наконец-то стали парой? — Нет, — возмущенно запротестовала Лили. — Хватит, ты же знаешь, как меня бесят подобные разговоры! — Джеймс хмыкнул, кинув две ложки сахара в свой чай, что заставило Лили непроизвольно поморщиться: она никогда не понимала, зачем он так сильно сластил этот божественный напиток. — Он приходил с обыском в особняк, — наконец проговорила Лили, и тут же мысленно дала себе пощечину: она же не должна была поднимать эту тему. Джеймс замер, и в наступившей тишине Лили отчетливей почувствовала свое одиночество. Ее сердце так сжалось, что на мгновение Поттер показалось, что еще чуть-чуть, и она точно заплачет. — Ты была на заседании? — наконец медленно протянул он, не поднимая головы. Джеймс явно напрягся, его выдавало то, как побелели его пальцы, которыми он вцепился в чайную ложку. — Альбуса казнят где-то через две недели, — тихо проговорила она, рефлекторно прикрыв рукой рот, потому что вдруг испугалась, что сейчас просто разрыдается. Противные слезы уже стояли в глазах. Откинувшись на спинку стула, Джеймс молчаливо посмотрел в сторону, и она увидела на секунду, что ему тоже больно, и это понимание заставило ее слегка улыбнуться, а потом противные, мерзкие слезы застелили ей брата. Больше всего на свете Лили ненавидела вот так вот плакать в чьем-либо присутствии и понимать, что сил держаться просто нет. — Мне было так тяжело последнюю неделю, — неслышно проговорила Лили, пытаясь стереть влагу с щек. — Все говорят о том, что мне нельзя жалеть его и оправдывать, но… — она вдруг почувствовала, что ей совсем не хватает воздуха. Лили отчаянно быстро-быстро задышала, а потом на одном дыхании выпалила: — Ты считаешь, что это он виновен в смерти родителей? Ей было страшно поднимать голову. Она боялась увидеть там то, что видела в глазах у всех: надпись, которая гласила, что Альбус — убийца. И он испортил жизнь всем, кто его окружал. И молчание Джеймса было слишком гнетущем... слишком очевидным, наверное, потому она с силой вцепилась в чайную ручку, мечтая провалиться сквозь землю. — Да. И этот ответ был для нее больнее всех слов, которые она когда-либо слышала. Какие-то две буквы насквозь проткнули ее, и она почувствовала, как резко перестала плакать. Конечно, нужно было успокоиться, взять себя в руки и перестать думать об Альбусе. Нужно было просто сказать себе: «Перестань жалеть убийцу, дура». Но почему же было так сложно сказать эти пару слов? В какой-то момент она перестала осознавать реальность: Лили просто ушла в воспоминания, в свое детство, где они втроем играли в квиддич, ссорились из-за последней шоколадной лягушки и с нетерпением ждали отца с работы, чтобы, усевшись подле него, слушать истории из его жизни. В то далекое время было так хорошо и беззаботно, не было ни Хогвартса, ни ожиданий — впереди лишь неизведанная жизнь, которая должна быть просто замечательной. Но так ли вышло в итоге? Когда все пошло по наклонной? Лили медленно шла домой, постукивая по асфальту каблуками. У Джеймса она просидела еще двадцать минут, а потом просто поняла, что все это время они сидели в полнейшем молчании. Им не о чем было говорить. Их немногое и связывало. Будто они не росли в одном доме, с одними родителями, будто не было у них так много совместных воспоминаний. Тяжелый вздох сорвался с губ, и Лили, прикрыв на секунду глаза, почувствовала, как с каждой секундой все больше разлагалась от собственного одиночества, которое она так ревностно хранила до сих дней. В этой жизни для Лили сложнее всего было найти человека, с которым было бы уютно молчать, человека, который бы действительно хотел понять ее, не потому ли она по итогу отгородилась ото всех, полностью ушла в себя? Ветер задул сильнее, поднимая дождливые капли с голых деревьев. Было сыро и влажно, а оттого и холодно, и Лили плотнее куталась в пальто, мечтая провалиться в самый ад. Как назло, в голове не было ни единой светлой мысли: она вспоминала треклятых магглов в Хогвартсе, Розу, вечно смеявшуюся над ней, Джейка, что вечно жалел ее и сдувал пылинки. Знал ли кто-нибудь из них, окружавших Лили всю жизнь, ее настоящую? И у нее был ответ на этот вопрос: да, был такой человек. И был это Альбус. Убийца, которого она должна выкинуть из своей головы, который должен был быть для нее никем: у Лили остался только один брат, и это улыбчивый Джеймс Поттер, любитель всего сладкого и квидичча. Так правильно по мнению всех окружавших ее людей. А это означало, что она тоже должна была в это верить. Устало плюхнувшись на диван, Лили подняла валявшуюся на полу сумку и бездумно стала рыться в ней, пытаясь привести в порядок мысли. В голове на секунду всплыл Скорпиус с конвертом в руках и кривой улыбкой, и Лили вздрогнула. Что это было за письмо? Она абсолютно не понимала, откуда оно вообще могло у нее взяться. Схватив его тогда автоматически, чтобы поскорее убежать от этого цепкого взгляда серых глаз, Лили даже особо не осознавала в тот момент, что именно она делала. Найдя рукой шершавую поверхность, Лили с содроганием сердца вытащила письмо и еще раз внимательно прошлась глазами по конверту. Да. Все верно, это были ее инициалы, на шероховатой бумаге был выведен ее адрес, но почему же она совсем не помнила, как и когда получила его? Распаковав конверт, Лили увидела небольшой лист пергамента, на котором черными чернилами было написано следующее: «Если хочешь знать правду о своем брате, приходи завтра в семь часов в бар «Чармед». После прочтения бумажка сгорит сама по себе, так что даже не вздумай отнести ее ручному песику Джейку или Джеймсу Поттеру. С нетерпением ожидаю встречи, А. З.» И действительно, в ту же минуту письмо загорелось, и от бумаги не осталось даже пепла. Лили озадаченно смотрела в пустоту, не осознавая, что это вообще было и как ей стоило реагировать. Тишина давила на перепонки, а в голове был такой рой, что она все никак не могла до конца определиться. Поттер не понимала собственных чувств, казалось, это просто чья-то глупая шутка, но чем больше Лили сидела в безмолвье, тем яснее понимала, что что-то тут не так. В ее голове опять возник Скорпиус со своими бездонными глазами, но Поттер уверенно замотала головой: это вряд ли его проделка, Малфой не из тех, кто стал бы рассказывать информацию задаром. И инициалы… перебирая в голове всех своих знакомых, Лили понимала, что никто не подходил. Но были ли эти буквы — именем и фамилией? Может ли быть, что это псевдоним? Она дрожала. Конечно, ей хотелось прямо сейчас вскочить и пойти в этот паб, где она так часто бывала после работы, но потом она вспомнила собственное обещание: перестать думать об Альбусе и просто начать жить так, будто его в ее жизни не было никогда. В ней боролись смешанные чувства, и чем сильнее она всматривалась в ночную тьму, тем яснее накрывало ее осознание собственной усталости. В конце концов это очень похоже на чей-то глупый розыгрыш, много ли стоило просто взять и посмеяться над убитой горем Лили, заставив ее носиться по пабам в поисках непонятной информации? Да и что ей могли еще сказать? В этой истории все и так было ясно. Приговор зачитан. Дальше — только серые, бессмысленные дни. Лили встала. Надо было идти спать, завтра ее ждала работа, а все остальное не должно иметь смысла. И ей очень сильно хотелось верить в это.