О любви, шиповнике и нелепых шапочках

Как и все хорошее, наше лето подошло к концу. Мы разъехались по разным уголкам мира и погрузились в работу - только она и не давала возможности затосковать. Работа - это значит не видеть своего мужа неделями, а затем, поторговавшись с совестью и менеджментом, наконец украсть ценнейшие две недели вдвоём. И мчать, мчать, как безумный, по мокрому дорожному покрытию, не опуская глаза на стрелку спидометра. Вдавливать педаль газа в пол, не заботясь о том, сколько штрафов потом придётся оплатить. Я приоткрыл окно, впуская в салон машины ароматный осенний воздух - волшебную смесь влажной холодной земли, гниющей листвы и озона. Воздух, пахнущий переменами, предвкушением и хандрой. Остановился на заправке. Купил дешевый кофе из автомата - горький, но горячий. Включать печку и прогонять запах моего любимого времени года было бы кощунством, поэтому грелся я изнутри. Кофе и тепло мыслей о Гарри, который ждал меня в нашем маленьком коттедже за сто километров от Холмс-Чапела. Он приехал туда сутками ранее и, я уверен, наверняка уже прибрался и приготовил что-то невероятно вкусное. Что-то в глубине грудной клетки приятно защекотало, стоило этим мыслям пронестись у меня в голове. Правой, свободной рукой я коснулся солнечного сплетения и почувствовал гулкий трепет своего сердца. Меня физически тянуло домой. В багажнике грохотали бесчисленные пакеты с продуктами, которые я купил по гарриному списку. На переднем пассажирском сидении ждал своего часа заботливо пристёгнутый букет цветов. Слишком слюняво, он взрослый мужик, да и разве удивишь его цветами? Но я все равно купил для него тугую охапку красных гербер. Я подъехал к шлагбауму, отделявшему наш коттеджный поселок от остального мира. Кивнул охраннику, бодро выбежавшему из своей кирпично-красной сторожки, чтобы впустить меня. Шины зашуршали по гравию, и на смену гудящим звукам трассы пришла глухая загородная тишина. Тишина с запахом мха, ила и доживающих свой век садовых роз. Чем ближе к дому, тем тише и волнительнее. Вижу угловой фахверковый дом, приветствующий табличкой «Продаю», и выворачиваю на крайнюю улицу. Вот и он. Маленький домик из красного кирпича, окружённый палисадником из вечнозелёных туй, чёрный внедорожник, припаркованный рядом и светящиеся уютные окошки. - Сумки подождут, - сказал я сам себе, после чего схватил букет с соседнего сиденья, закрыл машину и вприпрыжку бросился к двери. Войдя внутрь, я не услышал никаких признаков жизни - они витали в воздухе вместе с ароматами запеченной курицы, чистоты и чего-то неуловимо родного, что я не могу охарактеризовать вот уже почти десять лет. Так пах Гарри, так пахла наша постель, все наши вещи и наш дом, в каком бы уголке планеты мы ни находились. Я нашёл Гарри в гостиной. Он спал на диване, неудобно наклонив голову, и кожа на его шее сложилась в несколько маленьких подбородочков. Я едва сдерживал рвущееся из груди желание засмеяться - от ощущения того, насколько я счастлив. Я присел на корточки рядом с диваном, беря в руки большую и нежную ладонь Гарри. Поцеловал поочередно костяшки пальцев. Взглянул на Гарри из-под ресниц, но он ещё спал. - Эй, спящий красавец, вставай. Ноль реакции. Я ткнул его пальцем под ребро, и Гарри тут же вскочил, ошарашенно распахивая глаза и недовольно хмуря лоб. Эмоции менялись на его лице со скоростью света - и сразу после я увидел тёплую улыбку и искры в глазах. - Сначала я пытался разбудить тебя нежно, но не вышло, так что прос... Он не дал мне договорить, обхватив мое лицо своими большими и тёплыми ото сна ладонями и поцеловав в губы. Не отрываясь от Гарри, я подвинул коленом его бедро и разместился на узком кусочке дивана рядышком с мужем. Двум взрослым мужчинам довольно трудно уместиться на одном маленьком диване, но мы смогли! Я целовал его губы, пальцы, мягкие волнистые волосы, щетинистые щёки, мочки ушей, покрытые смешным персиковым пухом... Обнюхивал его всего, как бешеный пёс, жадно утопая в том самом аромате. Спустя какое-то время мы оторвались друг от друга. - Как ты? Как доехал? - спросил Гарри, ласково убирая волосы с моего лба. Я устроился у него на груди, время от времени сползая с дивана и маскируя свои попытки лечь поудобнее под объятия. Мы говорили обо всем - о том, как воняет бензином на заправке; о том, что Гарри обнаружил в холодильнике брокколи девятимесячной давности (ведь в последний раз мы были тут девять месяцев назад); о том, как я еле донёс до машины шесть пакетов с продуктами. - Я открываю крышку, а оттуда на меня смотрит ОНО! - хихикал Гарри. - Хотел сфоткать и прислать тебе, но оно так воняло, что долго держать крышку открытой я не смог. - Я надеюсь, ты выкинул это? - Ага. Смыл новорожденную цивилизацию в унитаз. Я наконец вспомнил про букет, ждавший своего часа в прихожей. Отлепился от Гарри, вскочил с дивана и быстро сбегал за цветами. - Совсем забыл. Держи. - я неловко протянул мужу герберы. На его лице расцвела нежная улыбка. Он тут же поцеловал меня в щеку, после чего ускакал на кухню за вазой. Я же отправился к машине за вещами, а потом ушёл в спальню переодеваться. **** - Ты так вкусно готовишь, - произнёс я, кончиками жирных от курицы пальцев передавая грязную тарелку Гарри. - Спасибо! Он улыбнулся, когда я поцеловал его в шею. Мы пили горячий чай с кислой брусникой и сахаром, и я не мог оторвать от Гарри взгляд. Он тоже рассматривал всего меня - точнее, те части, до которых доставал глазами. Мы пялились друг на друга так, будто видимся впервые в жизни. - Тоже насмотреться не можешь? - с усмешкой спросил я. - Ага. **** Стянув спортивные штаны вместе с трусами, я бросил их в корзину с бельём и пошлёпал босыми ногами к ванне. Бульк - и одна нога погрузилась в горячую мыльную воду. Плюх - и я на дне, прислоняюсь спиной к влажной груди Гарри. Чувствую, как покалывает замёрзшие пальцы на ногах и немножко сводит икры - я согреваюсь. Гарри оставляет невесомый поцелуй на моей макушке, и чувство реальности куда-то испаряется. Пахнет мылом, красным вином и мокрыми волосами Гарри. Меня постепенно уносит в другую реальность - я соотношу это чувство комфорта и уюта с обмороком. Мы принимаем ванну вдвоём, пьём приторное вино из одной чайной кружки и молчим. В течение того времени, что мы проводим порознь, нам как воздуха недостаёт не только разговоров, но и молчания. Я прошу ласки, опираясь теменем на плечо Гарри, а он гладит мою грудь и целует везде, куда дотягивается. **** Мы бросаем большие влажные полотенца на пол, пока занимаемся любовью на нашей огромной и прохладной кровати. Я чувствую кончиками пальцев целую Вселенную и утопаю в тягучей нежности и обжигающей страсти. Это именно та любовь и то занятие ей, когда тебя волнует не техника, а эмпирика. Когда ты отдаёшь все свои чувства и эмоции, стараясь пропитать партнера любовью, как пряник мёдом. То, что я отдавал, я сразу же получал взамен от Гарри. Я не был человеком, мужчиной, собой. Я превратился в огромную сингулярность всего того физического и духовного, что может испытывать один человек. И если вы спросите меня, на что это похоже, я отвечу: на тот самый раз, когда ты впервые напиваешься до беспамятства. В хорошей компании и по хорошему поводу. Ты не понимаешь, что происходит и почему все ощущается, как во сне, но твоя грудная клетка рвётся на части от эйфории. Была глубокая ночь, когда я обнимал Гарри сзади и ловил последние бессвязные мысли на горизонте своего сознания. Слышалась дробь дождевых капель по черепичной крыше и оконному стеклу. Я поцеловал Гарри за ухом и провалился в сон. **** Утром я проснулся один. Накинув рубашку Гарри и свои треники, я спустился вниз, где, засунув ноги в зеленые резиновые сапоги, вышел на улицу. Своего мужа я нашёл на заднем дворе, где он собирал шиповник в маленькое эмалированное ведёрко. Гарри снова и снова засовывал руку в глубь куста, и крепкие красные плоды звонко падали в емкость. - Ушки застудить хочешь, мистер Томлинсон? - спросил я, протягивая ему вязаную бордовую шапку. - Ты уже проснулся. - ласково произнёс он, ставя ведро на землю. Его ледяные длинные пальцы снова коснулись моих щёк, и Гарри подарил мне трепетный поцелуй, насквозь пропитанный нежностью. - Знаешь, - начал я, поправляя шапку на мягких локонах мужа. - Чем дольше мы с тобой вместе, тем более дикой для меня становится мысль, что когда-то было по-другому. Что когда-то мы не знали друг друга. - И могли бы не узнать, сложись обстоятельства по-другому. Это дико, ты прав. Мелкие склоки, крупные ссоры, отсутствие времени, постоянная работа, необходимость делать вид, что мы друг друга едва знаем... Пожалуй, если бы я мог что-то поменять в нашей жизни, я бы не стал. Каждая проблема определённо стоила вечности с Гарри.