Jeden Tag und jede Stunde Каждый день и каждый час Sind auf ewig wir verbunden Мы с тобой связаны навеки Ihr schwimmt im Leibe mir Она течёт в моём чреве Im Körper, im Gesicht В моей плоти, в моём лице So, dass Blut im Herzen spricht Так что кровь говорит в моём сердце Blut Кровь Blut © LINDEMANN — Blut
Древним знаком рода Поттеров был круг в треугольнике, перечёркнутый вертикальной линией. Говорят, этот же знак Кровавый Император приказал выбить над вратами замка Нурмергард в Альпах, но в Альпах Эльфрида фон Кольрауш никогда не была. Она вообще за свои восемнадцать лет нигде не была, кроме магического гетто в Нью-Йорке. Кровь, чистая кровь волшебников сделала её своей заложницей, заставила прятаться. Жалкая жизнь для потомка одного из самых чистокровных родов магической Германии, уступавшего знатностью разве что Императорам-драконам… после поражения Германии во Второй Мировой Войне семья Фриды вынуждена была бежать в Аргентину, но ещё до её рождения папа с мамой переехали в Нью-Йорк. Здесь девочка жила затворницей, отдать её в Ильверморни не решились — боялись, что она осквернит себя и опозорит свой род, связавшись с каким-нибудь грязнокровкой. Ей ни с кем не разрешалось общаться, кроме Порпентины и Куинни Гольденбаум, в которых текла кровь Императоров-драконов. Тина, намного старше Эльфриды, иногда водила её погулять по Нью-Йорку, рассказывала об учёбе в Ильверморни, показывала мир не-магов. Она говорила, что Фрида не должна следовать тем строгим правилам, которые установили родители, просила прилежно учиться, чтобы сдать экзамены экстерном и устроиться на работу. Тина была смелой и доброй. Эльфрида привязалась к ней больше, чем к родителям, помешанным на чистоте крови, хотела стать такой же, может быть, тоже пойти работать в Аврорат, если сможет пройти все тесты, конечно. Как это было наивно и глупо… Эльфрида печально посмотрела на своё запястье, куда было магически впечатано изображение треугольника с кругом и чертой, знак того, что она теперь принадлежит Оскару Поттеру, новому Старшему Аврору США, сменившему на этом посту Персиваля Грейвса. На свою беду или счастье, Эльфрида была красива, как не-маговская кукла Барби — белокурые локоны, голубые глаза, пышная грудь и тонкая талия. Если бы не это обстоятельство, за покушение на жизнь Старшего Аврора США её бы судили. Но легко обезоруживший её Экспеллиармусом Поттер предпочёл в тайне от всех запереть её в своём доме, сделав наложницей. Наверное, здесь всё же лучше, чем в тюрьме, тем более, в Америке практикуют смертную казнь… Но богато обставленный особняк казался Фриде мрачным и давящим, да, американские Поттеры — старинный и уважаемый чистокровный род, однако эти стены видели слишком много несчастий. Иногда она радовалась, что так и не смогла убить Оскара — заклятье Авада Кедавра не сработало, скорее всего, Фриде не хватило решимости отнять чужую жизнь — но иногда жалела. Он был красивым, со своими угольно-чёрными волосами, мужественными чертами бледного лица и разными глазами, один тёмно-голубой, как вечернее море, другой же зеленый, словно вспышка смертельного проклятья. И заботился о ней — купил изысканные платья и туфли, косметику, но в то же время был жесток в постели и отобрал волшебную палочку, без которой Фрида оказалась почти беспомощной, как жалкий не-волшебник, в чьей крови нет ни капли магии. — Райнхард фон Мюзель дорожил им, — Оскар Поттер вертел в руках кальян из человеческого черепа, выбеленного временем. — Я чувствую чары, связанные со смертью, но не понимаю… Ты знаешь, что это за вещь, Фрида? Пламя камина отражалось неверными бликами в разных глазах Оскара, на оленьем черепе с ветвистыми рогами, висящим на стене за спиной хозяина. На секунду Фриде показалось, что мёртвый олень смотрит на неё. — Он показывает будущее, — проговорила Эльфрида испуганно. Райнхард фон Мюзель, Кровавый Император, проник в МАКУСА в обличье Персиваля Грейвса, чтобы получить информацию о потомках Императоров-драконов и прочих бежавших чистокровных аристократов Германии и перебить их всех. По его приказу лично Оскар арестовал родителей Фриды, за что она его жгуче возненавидела, а сам Мюзель убил Тину Гольденбаум, но был разоблачён и пойман. Вскоре он сумел бежать. Они с Оскаром сразились в здании МАКУСА, и Мюзель, прежде чем аппарировать, убил гром-птицу Оскара. Поттеры — древний тёмный род, владеющий «магией души», способностью перемещать часть сознания в животное. Потеря своего зверя для них очень болезненна, и Оскар тяжело переживал её, часто срываясь на пленнице. Эльфрида до безумия боялась разозлить его. — Я слышала, он был у Короля Ночи, страшного Тринадцатого Командира советского Аврората, — прозвище мёртвого некроманта она произнесла свистящим шепотом. — Но после того, как это чудовище упокоили, Мюзель захватил несколько его артефактов… — Почему твой голос дрожит, Фрида? — Оскар криво улыбнулся. Его прохладные пальцы обманчиво-ласково коснулись горла девушки, погладили, затем слегка сжались. — Ненавижу трусость! Не беси меня! — Прости, — пробормотала она сдавленно — его рука на горле всё ещё мешала дышать. — Я — всего лишь женщина! Я боюсь Райнхарда фон Мюзеля… Оскар поморщился. — Мы уже разбили эту суку в сорок пятом, — проговорил он надменно, — можем повторить. Да, он всё ещё силён, но не неуязвим. Я убью его. Надеюсь, потомки сочтут это подвигом, достойным стать легендой… Так как пользоваться этим кальяном? — Я слышала, это череп доблестного полководца прошлого, — сказала Фрида, запнувшись. Ей было страшно ошибиться — Оскар жестоко накажет её ночью… — Его называли Молодым Волком, он был магом души, меняющим шкуры, как и ты… ему отрезали голову, и пришили к трупу голову мёртвого волка в насмешку, а после выкинули тело на растерзание псам, но череп сохранили как трофей. Часть его силы осталась в этом кальяне, нужно только раскурить его и задать вопрос правильно — череп покажет прошлое, настоящее и даже будущее, если твой дух достаточно силён… — Хорошо, — Оскар уставился перед собой, положив подбородок на сцепленные пальцы. — Как думаешь, Волк, мог бы я завоевать, хм, галактику? Могли бы сложить обо мне эпос в семи книгах? Фрида, иди в спальню, готовься. Я приду позже. Он пододвинул к себе несколько старых магических книг. Эльфрида оставила его в одиночестве. Оскар сказал ей готовиться… он любил жесткий секс — иногда даже использовал на ней заклятье Круциатус, чтобы возбудиться. На самом деле, Поттер не был злым — просто, у него было тяжелое детство, его психически неуравновешенная мать ужасно к нему относилась, а потом ещё и покончила с собой. Фрида говорила себе, что и сама получает удовольствие от боли, что не смогла бы быть с обычным мужчиной, у которого не такой сложный характер как у Оскара. И он не виноват, что его мать ужасно к нему относилась… он её любит, а больше у неё никого нет, кроме, разве что, Куинни. Спальня, как и весь особняк, была богатой, но неуютной, обставленной по не-маговской минималистической моде. Над огромной кроватью, застеленной всегда тёмным одноцветным бельём, висело несколько плетей и стеков, в прикроватной тумбочке лежали наручники, смазка и прочие вещи первой необходимости. Окна были завешаны тяжёлыми плотными шторами, а на противоположной стене красовались шаманский бубен и очередной олений череп.***
Кажется, Фрида задремала в ожидании Оскара. Ей снилась бьющая крыльями птичья стая вокруг огромного белого дерева с красными листьями. «Беги, беги!» — шептало оно, а вороны поддакивали зловещим карканьем. Где-то печально завыл одинокий волк, хотя, наверное, это был просто ветер за окном. Внезапно она заметила родителей и Тину, которые пытались ей что-то сказать. Но тут чьи-то холодные пальцы сжали плечо, ударив слабым разрядом тока, заставив проснуться. — Фрида, — проговорил Оскар вкрадчиво. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Ты поможешь мне избавить мир от Кровавого Императора Райнхарда фон Мюзеля навсегда? — Да, — испугалась Фрида. Она совершенно не понимала, что она может сделать, если Оскар запрещает ей даже пользоваться волшебной палочкой. — Я хочу отомстить ему за Тину и за родителей… — Самые могущественные чары всегда строились на крови, — задумчиво ответил Оскар. — Я нашёл ритуал, который сделает меня сильнее его, поставит на один уровень с сильнейшими колдунами древности. Я люблю тебя, Фрида, люблю, как никого прежде не любил. Авада Кедавра. Внезапная вспышка ядовито-зелёного света ослепила, а потом не стало ничего.