Mad World

Грелль не помнит, когда у него был день рождения. Но отлично помнит свое рождение, как жнеца. Грелль никогда не собирался становиться жнецом. Он честно не понимает, как все пришло к этому. Но что сделано, то сделано, и парень был искренне удивлен, когда после смерти вновь открыл глаза. На удивление, паники не было. Сначала он подумал, что его успели спасти: комната была слишком похожа на больничную палату – такая же белая, стерильная, и он лежал на кровати. Однако его сразу смутило то, что почему-то было слишком мутно. Как только он сел на кровати, в помещение вошел некто. Этот некто (как понял Грелль по голосу - мужчина) механическим движением надел Греллю очки и монотонно начал что-то объяснять. Однако Сатклифф мало слушал мужчину. Его внимание привлекло стоявшее рядом зеркало. В нем отражался рассеянный парень с ярко-алыми волосами и…зелено-желтыми глазами? Грелль удивленно моргнул. Ведь у него были глаза другого цвета. Но какого? Грелль искренне старался вспомнить свой цвет глаз, но в голове была словно пустота. Парень заторможенно вновь поворачивает голову к мужчине в костюме с незапоминающейся внешностью и как губка впитывает новую информацию. Теперь он жнец. Теперь он должен собирать души других людей. Теперь его ждет почти бессмертие. Грелль считает, что это отличный шанс на новую жизнь. Однако жизнь жнеца оказалась хуже смерти. Каждый день одни и те же лица. Похожие, все как один, души. Тысячи одинаковых смертей. Рутина, из-за которой он постепенно угасает. Когда-то он любил наблюдать за людьми, у которых должен забрать души. Однако это быстро надоело. Как белки в колесе, вечно мечутся в поисках мнимого счастья, но в итоге бесславно умирают. Он часто наблюдает за скорбящими и в большинстве случаев видит, что, хоть в глазах и слёзы, но искренности в них нет. И ему отчасти жаль и очень обидно это видеть, ведь, погрязнув в своём лицемерии, они совершенно забывают жить. А потерянная жизнь это то, о чем сожалеет и о чем мечтает Грелль. Все видят его раздражающим красноволосым жнецом с хищной улыбкой и развязным поведением. Глупая попытка скрыть свою печаль и хоть как-то скрасить вечность в ожидании завтра. Он понимает, что завтра у всех жнецов иллюзорно, ведь не существует никакого завтра. Есть лишь нескончаемый сбор душ – специальное наказание для самоубийц. Грелль смеется от такой иронии: наблюдать за смертью, когда ты убил себя. Правда, смех выходит горьким. Сны, где умирает, он называет счастьем. Однообразность и бесконечное зрелище умирающих людей невыносимо. Но он никому ничего не рассказывает об этом. Это слишком сложно объяснить и слишком больно об этом рассказывать. Грелль уверен, что все жнецы чувствуют это. И Грелль, несмотря на всю свою эпатажность и бунтарный нрав, просто не может заводить разговор на такую тему, ведь они все убили себя. Разговоры на тему их смерти негласное табу. Эта система жатвы, безумный мир жнецов заставила ходить их всех по кругу. Нескончаемый круг одного и того же события – смерти. Грелль с интересом наблюдает за синеглазым мальчиком, который с нетерпением ждёт своего дня рождения. Вообще, жнец всегда находил забавным тот факт, что люди ждут своего дня рождения, потому что по итогу получается, что они ждут приближения дня своей смерти. Естественно, если причина банальная старость. В глазах ребёнка столько радости, что он совсем не замечает бурчание нянюшки, которая отчитывает его за такое слишком бурное поведение. Но счастье ребёнка слишком огромно, чтобы его омрачили наставления по поводу правильного поведения. Милый мальчик, думает Грелль, жаль, умрет под Рождество. Грелль вновь вспоминает свой первый день в роли жнеца. Его сразу отправили в школу жнецов, куда он пришёл немного переживая. Новый мир, все пугает, он никого не знает, он только что окончил жизнь самоубийством. Теперь он будет жить, сам не зная сколько, беспристрастно собирая души. Но именно в этот момент Грелль ещё не знает, что его ждёт там в будущем. Сейчас он всего лишь напуганный всем мальчишка. Он видит неизвестного человека, но сразу понимает, что он учитель. Он подходит к нему и спрашивает, где же он может сесть. Но его вопрос игнорируют и смотрят на него с презрением. Лишь позже Грелль понимает причину такого поведения. Тот учитель ненавидел все связанное со жнецами, и себя в том числе. Только сейчас понял, как он хочет жить, а эти малявки только и делают, что покидают свою жизнь. Они не справились со своей жизнью и убили себя, тряпки (Грелль искренне считает странным выбором его на роль учителя). Но вообще Грелль находит это забавным, так как он и сейчас не прочь умереть. Жизнь и до смерти была не раем, а сейчас это уже реальный моральный ад, от которого не убежишь, спрыгнув с крыши или перерезав вены. Ему уже не умереть вновь, и сны о собственной смерти навсегда останутся его счастливыми мечтами, о которых он никому не расскажет. И ему остаётся лишь вновь ходить по кругу этого безумного и жестокого мира жнецов. Однако что-то происходит, когда он внезапно наталкивается на Ангелину - прекрасную запятнанную кровью женщину в красном. Она была так красива во время убийства проститутки. Он находит в ней нечто цепляющее: убивая проституток, забирает у них то, что нет у нее. И дело не в их матках. Она забирает их жизни, ведь она уже фактически мертвец – ее душа мертва. Умерла в ужасном пожаре на рождество. Если бы не ее жажда крови, она бы давно покончила с собой. Грелль это знает наверняка - он уже подсознательно чувствует самоубийц. Грелль считает, что Ангелина похожа на него. Он тоже забирает жизни, забирает, то чего у него уже никогда не будет. Жнецы не могут быть счастливы. И даже если бы Грелль вдруг захотел обзавестись семьей или детьми, у него бы этого все равно не вышло – это невозможно. Он не может быть счастлив, и она тоже. Но он чувствует, что она может стереть эту грань круга, которая невидимо держит его. И именно этот момент стал спусковым крючком для появления Джека Потрошителя.