Невыносимо

Сибери посмотрел на часы, короткая стрелка перенеслась на три. Сэмюэль смотрел в потолок. Он не знал, почему почему сейчас не плакал. Может потому что слез больше не осталось, а может наконец наступала апатия. Как он ждал ее, когда сердце рвала на части буря эмоций, когда он бился в неконтролируемой истерике, когда вокруг словно шла война. Но сейчас он чувствовал лишь мертвую пустоту. Все разрушено бурей, все погибли, улицы пустынны. Даже ветер не трогает это мертвое место. Вокруг была тишина. Возможно где то и шумели машины, или слышались крики пьяниц, но Сибери их не слышал. Сейчас у него была своя, мертвая тишина. Сэмюэль вновь материализовал образ в голове. Этот образ преследовал его. Этот образ был всем, и осознание того, что для него он был никем, ядом разливалось по венам, распространяя боль. Невыносимо. Просто невыносимо так жить. Слабак, запуганный богом и всеми живыми тварями. Главная боксерская груша всех гопников и любимая жертва сверстников. На хрупком теле на всю жизнь остались шрамы, от больших до еле заметных. На выпирающих ребрах вырисовывались фиолетовые синяки и свежие царапины. Но студенту было плевать на них. Все равно он не в силах чего то изменить. Да и физическая боль хоть как то отвлекала от душевной, хоть и не могла полностью ее заглушить. Он пробовал алкоголь, но тот не помогал. Все равно сквозь пьяный туман было видно его лицо и блестящие глаза, был слышан прекрасный бархатистый голос. Но воспоминания о нем приносили больше боли, чем счастья. Вот он снова проходит мимо него, а тот наклоняется к своим дружкам, чтобы снова пошутить про "пай-мальчика Георга". Больно. Обидно. Невыносимо. Он уже начал сходить с ума от желания прикоснуться, обнять, почувствовать тепло любимого тела. Но он этого не сделает. Нет. Это грех. От этой мысли Сэм почувствовал, как на глаза снова наворачиваются слезы. Но он не обратил внимание на то, как они скатываются по худым щекам, и капали на тонкую шею. Почему ему нельзя любить? Или можно?... Вдруг все же вопреки родительским словам это не грех... В библии не говориться о таком... Он обнял подушку, и ему почти удалось представить вместо нее до безумия любимого человека. Он сжал ее, а когда иллюзия развеялась, кинул обратно на кровать. Плевать. Это пройдет... Он тихо всхлипнул, и сипло выдавил: - Эт-то ведь пройдет, да?... Это п-пройдет?... Ночь ответила ему молчанием. Ураган снова проносился над пустым городом. Больно. Сэм встал, и на дрожащих ногах дошел до кухни. Закинув в себя семь таблеток снотворного, и запив их водой, чувствуя уже привычную горечь на языке, он развернулся, и поплелся обратно, весь дрожа. Он не мог уснуть без них. Он плакал и бился в судрогах, а мысли дикой каруселью скакали в голове. Он лег на кровать, и спустя десять минут резко отключился. Его лицо расслабилось, появившаяся морщинка разгладилась. Он был спокоен. Все давно перестали видеть его таким, но никто не придавал этому значения. И никто даже не думал, что отличник, к которому все обращаются только за конспектами, по ночам едва не кричит от боли, а после засыпает только под снотворным. Никто не утешит, никто не скажет, что все наладиться. Он один, совсем один. И одиночество убивало его медленно и жестоко. * * * Утро. Резкий звон будильника вырвал Сибери из черной мглы сна. Едва разлепив глаза, он тут же подумал о нем. Когда нибудь это убьет его. Так больно просыпаться, так больно засыпать. Невыносимо. Насило отодрав тело от кровати, Сэмюэль зашёл а ванную, и уставился на свое отражение. Худое, измождённое лицо, большие темные тени под глазами и растрёпанные рыжие волосы. "Что же я делаю со своей жизнью и куда меня это приведет?..." - спросил он себя, не зная ответа. Выйдя из ванной он оделся, нацепил очки и пошел в универ. Наверное на него было страшно смотреть. Тощая фигура, из за мешковатой одежды казалась до невозможности жалкой. Дойдя до точки назначения, он осторожно зашёл в аудиторию и тихо дошел до своего места. Все шло как обычно. Но вот на второй паре произошла неожиданность. И парень не мог сказать, приятна ли она или удар для него. Сдвоенная пара. И там был он. Александр. Сибери старался не обращать внимания, но взгляд то и дело останавливался на нем. А он даже не оборачивался в его сторону. Прошло десять минут, пятнадцать... В этот момент Сэм понял, что ему становится хуже. Как видимо, опять давление. Через несколько секунд он почувствовал как что-то капнуло на парту. Что-то красное. "Черт...". Сэм коснулся подушечкой пальца своей носдри, и его опасения подтвердились. На кончике пальца была кровь. Он тут же почувствовал, как теплая жидкость заполняет нос, и вскочил с места, отпрашиваясь в медпункт. Кровавый ручек потек но его лицу, и, недожидаясь ответа преподавателя, Сибери вылел из аудитории. Но пошел он не в медпункт. Сэмюэль быстро зашёл в мужской туалет, и посмотрел в зеркало. Готовый постер к постапокалиптическому фильму. Он включил холодную воду и начал смывать кровь. Вскоре она остановилась, но возвращаться на пару он не торопился. Зачем, если сейчас там Гамильтон, как обычно не обращающий на него внимания. Лучше бы он ненавидел, бил бы за универом, оскорблял, что угодно, но не полное безразличие. Студент сжался в комок. За что это все? Что такого он сделал? В чем провинился? Может богу просто стало скучно, и он решил устроить очередную драму? Разбить сердце молодого парня? Этого он не знал. В итоге, собравшись с силами, он встал, и взяв портфель, направился обратно в аудиторию. Когда он зашёл, преподавать спросил о его самочувствии, и получив ответ ответ "все в порядке", продолжил лекцию. Сев на место, рыжий вдруг поймал взгляд Гамильтона. На долю секунды, но этого было достаточно, чтобы ему стало легче. И вот отзвенела последняя пара и все студенты собирались по домам. Сэм шел в сторону общаги, но увидел как Александр стоит, смотря в даль, оперевшись на огорождение. Он был прекрасен. Сибери понял, что больше не может так. Это было слишком невыносимо. Он медленно подошёл к нему, и тихо позвал: - Александр... Гамильтон перевел взгляд на студента, и вопросительно посмотрел на него. Сэм встал рядом с ним, и так же тихо продолжил: - Я люблю тебя... - он посмотрел в пол, чувствуя, как начинает гореть его лицо. Выждав пару секунд он резко перевел взгляд на него, с навернувшимися слезами и сказал - П-пожалуйста, ударь меня или обзови, прошу, отреагируй хоть как-нибудь, как-ниб... Он не закончил, так как почувствовал как Александр прильнул к его губам. Пару секунд он ошеломленно стоял, после чего закрыл глаза и ответил на поцелуй. От переизбытка эмоций, он запустил руки в его волосы, и продолжил жадно целовать его, так, как будто это было его спасение. А для него оно им и было. Гамильтон только что спас его. Когда они наконец оторвались друг от друга, Алекс тихо спросил: - Сегодня у тебя кровь пошла... Ты в порядке?... Сэм увидел искреннюю заботу в его глазах, которую Гамильтон все время скрывал за холодной стеной безразличия, и вместо ответа лишь кивнул головой, и накинулся на него, крепко вцепившись в одежду. Гамильтон поймал парня в свои объятия, и увидев слезы на его щеках, осторожно вытер их, после чего с такими же слезами и счастливо улыбаясь, прошептал: - Какой же ты идиот, Сибери... На что Сэмюэль только крепче сжал его, и тем же шепотом, срывающимся от счастливых слез, прошептал: - Я знаю... Они долго стояли, просто обнимая друг друга. Они оба передили ужасные вещи, но теперь они оба счастливы. Невыносимо счастливы.