Всё будет хорошо

Тсунаёши шестнадцать. За её спиной множества жестоких битв, сломанных костей и разбитое на тысячи осколков сердце. Тсунаёши шестнадцать и она мертва изнутри. Она падает, разбивает коленки в кровь и продолжает идти. Бессмысленно идти домой, зная, что тебя не ждут. Но Тсуна идёт, тая незримую надежду, что вот она переступит порог и увидит свою любимую маму. Вот только этого не происходит и она поджимает губы. Тсунаёши не плачет — уже просто не чем. Тсуна осматривает дом и понимает — хозяйкой ей не быть. Она не Нана, она и не Емитсу. Она просто девочка, которую все бросили гнить, даже не подозревая об этом. Мафия забрала у неё всё и Тсуна правда пытается держаться. Не упасть, стоять ровно, но знаете, как-то не получается. Тсуна совершенно не обращает внимания на ноющие коленки, ведь боль это дело терпимое. Тсуна с трудом поднимается на второй этаж и шагает в свою комнату. Тсунаёши шестнадцать, но у неё такое чувство, что ей за сотню. От этого и смешно, и грустно, и так хреново. Она падает лицом на подушку, укутываясь в теплое одеяло. Холод даже не физический, скорее душевный. Наверно. Тсуна, право слово, во всём этом не разбирается. Да и не хочется, честно. Тсуна знает, что после дождя всегда выходит солнце. Вот только сейчас эта схема не работает. Тучи лишь сгущаются, а дождь становится сильнее. Но она держится. Правда, какой в этом смысл, она не понимает. Тсуна поджимает ноги под себя, делая глубокий вдох и выдох. Тсунаёши шестнадцать и у неё в волосах есть седая прядь. А ещё спит она беспокойно, не больше четырёх часов в день, поэтому у неё всегда мешки под глазами, которые она даже не пытается скрывать. Тсуна невесело усмехается — здоровье у неё хреновое, как и жизнь, собственно. Со зрением у Тсуны тоже проблемы, поэтому она часто носит очки. Правда, сегодня она их не надела — смысл, если она всего лишь вышла погулять? Тсуна сильнее кутается в одеяло. За окном темнеет, собираются тучи и гремит гром. Будет сильный дождь. Тсуна ненавидит небо и все его проявления. Это навевает воспоминания, от которых хочется реветь навзрыд. Вот только слёзы давно высохли. Тсуна слабая. Как физически, так и душевно. И она это прекрасно знает. Жаль, Реборн не выбил из неё это. У Тсуны ноет сердце от воспоминаний, но картинки прошлого понемногу начинают всплывать перед глазами. Тогда она была в больнице. Битва Представителей отняла много сил и поломала ей восемь костей. Девятый тогда с улыбкой оповестил, что нашлась ещё одна наследница. Тсуна уже не нужна. И она может жить спокойно. Вот только как жить спокойно, если есть только один выход из мафии — вперёд ногами? Как жить, понимая, что на тебя всем плевать и что ты лишь марионетка в руках умелых кукловодов? Как жить, зная, что все те слова и клятвы были ложью. Жаль, что она это поняла так поздно. Тсуна, сама того не замечая, проваливается в сон без сновидений. Спасительная чернота ласково окутала её, и стало тепло-тепло. Так тепло становится только во сне. В реальности лишь ненавистный ей холод. Но это тепло быстро проходит, и реальность просто выталкивает её с того самого спокойствия. Вот только что-то не так. Даже с закрытыми глазами она ощущает — в доме что-то не так. Но интуиция говорит, что опасности нет. Медленно открывая глаза, Тсуна немного приподнялась. И то, что она увидела, заставило её шокировано открыть рот и глупо хлопать глазами. — Закрой рот, Никчёмная Тсуна, иначе муха залетит. — насмешливо фыркнул репетитор, натянув шляпу на глаза. Поправка — бывший репетитор. — Ре-Реборн?! Что ты тут делаешь?! — сердце стучит бешено, а дышать становится тяжело. Перед ней был не тот проклятый младенец, а взрослый мужчина, которого она видела единожды. Правда, сейчас было три различия: во-первых, это то, что она теперь точно знает, кто перед ней; во-вторых, сейчас он выглядит немного расплывчато, ведь Тсуна сейчас, к сожалению, не в очках, а в-третьих… в-третьих это то, что она больше не является его ученицей. — А разве не очевидно? — хмыкнул мужчина, подперев щеку рукой. — Буду устраивать допрос на тему того, «Какого чёрта произошло, пока меня не было?!» — добавляет он раздражённо, убирая руку. Савада чуть вздрогнула, сжала ладоши и отвела взгляд. — Что конкретно тебя интересует? — голос у неё осипший, усталый. Она прекрасно знает — все бывшие Аркобалено исчезли сразу после битвы Представителей. Но с ними был Верде, так как вышло, что Реборн ничего не знает? Или он знает, но хочет услышать всё с уст Тсунаёши? Хрен его знает, экс-Дечима его никогда не понимала. — Верде мне поведал очень интересную историю о том, как ты послала всех своих Хранителей к чёртовой матери, отказалась от поста Донны и наконец, что нашли ещё одну наследницу. И вот, приезжаю я, значит, сюда, для того, чтобы вправить тебе мозги, да вижу такую картину: дом в отвратительной состоянии, что удивительно, а ты спишь, иногда вздрагивая. А теперь я жду твоего рассказа, ведь в данные Верде я уже мало верю. — он закинул ногу на ногу, смотря так, что Тсуне резко захотелось спрятаться под одеялом. Она ведь даже не смотрела ему в глаза, чёрт подери! Но она не спряталась, а просто начала рассказывать. О том, как с трудом срослись кости, что она до сих пор восстанавливается. Как Девятый ей сказал о смене наследницы. Как Хранители ушли, последовав за, по их словам, более сильным Боссом. Как Емитсу забрал Нану на отдых, но она так и не вернулась. Как убивала нанятых Ноно киллеров, чтобы выжить. Превращала живых людей в пепел, слушая их крики агонии. С каждым словом, ей было всё сложнее говорить. Под конец она уже чуть ли не плакала от всех этих воспоминаний. И от своей никчёмности. И от тяжёлого взгляда бывшего репетитора. — Они просто бросили своего Босса, последовав за кем-то, кого они практически не знают? Как низко с их стороны. — холодно фыркает мужчина, вставая со своего места и быстро оказываясь рядом с Савадой. Она даже зажмурилась, ожидая удара и нравоучений, но вместо этого Реборн… обнял её. Тсунаёши вздрагивает сильнее. Экс-Аркобалено ласково, что для него вообще не свойственно, поглаживал девушку по спине, пропуская через пальцы пламя солнца. У него, конечно, не пламя Дождя, но тоже хорошо успокаивает. Даже слишком, подмечает Реборн, когда понимает, что Тсуна заснула. Но это даже к лучшему — это даёт ему время обо всём подумать. Реборн прекрасно знает, что всё сказанное Тсунаёши — чистая правда. Она так и не научилась врать — он в этом уверен. А Верде надо попросить порыться в данных Вонголы получше — кто знает, что Ноно может задумать. Экс-Аркобалено тихо вздохнул, аккуратно кладя ученицу на кровать. Заметив седую прядь волос, он нахмурился. Сейчас он прекрасно понимал, что совершил чудовищную ошибку, оставив Тсуну без его присмотра. Он должен был понимать, что такое может произойти! Мужчина поджал губы, начиная аккуратно перебирать пальцы Савады в своей руке. Реборн знает — истинные Хранители не передадут никогда, будут следовать за своим Небом до самого конца. Он натянул шляпу на глаза, обещая себе, что если эти идиоты вернутся, то он незамедлительно устранит их. Ведь никто не имеет права так обращаться с Его Небом. Прилечь рядом труда не составило — Тсуна всё такая же маленькая, как и год назад. Шляпу Реборн снял до того, как лёг, стараясь не обращать внимания на недовольный взгляд Леона. Приобняв ученицу, он зарылся носом в её волосы. Реборн осознал сразу, как только её увидел — вот она, Его Небо. К сожалению, он не мог стать её Хранителем. Вонгола, чёрт бы её побрал! Да и проклятие Аркобалено дело нешуточное. Но когда Тсуна сняла с них всех это бремя, он был готов тут же объявить о том, что с этого момента он — Хранитель Солнца Тсунаёши. Но не успел — Верде знал способ «быстрого роста», поэтому пришлось в быстром темпе уезжать. Как ни как, а расти как обычный ребёнок — не самое лучшее, что может быть. Тем более, если он собирается быть рядом со своим Небом. Тсуна немного зашевелилась, а после всем телом прижалась к экс-Аркобалено, заставив того по-доброму усмехнутся. Он теперь не уйдёт. Никогда. А Тсуна впервые за долгое время спала спокойно, ощущая тепло совсем рядом, буквально под боком. И где-то глубоко в подсознании, она молится, чтобы это было правдой, а не воображением, что решило так жестоко над ней пошутить. А интуиция хихикает, шепча, что теперь всё будет хорошо. Ведь её Солнце наконец вернулось.