…
Когда они оба ввалились в агентство, сняли плащи и оставили свои мечи у стены, ребром встал один щекотливый вопрос — кто идёт первым в душ? Все решила одна подсечка. — Извини, пацан, жизнь — сложная штука! — В напутствие крикнул ему Данте. Неро грохнулся на колено, со стоном и ругательствами провожая торопливо отдаляющуюся спину. Охотник только ступил на первую ступеньку лестницы, как сзади за штаны ухватилась знакомая полупрозрачная лапка, с силой дернувшая назад. Охотник с громким возмущенным возгласом успел схватиться за часть перила и та, натужно скрипнув, выдернулась вместе с гвоздем. Хорошо хоть только в одном месте. Юноша мстительно посмеивался, уже взбираясь на несколько ступенек выше, явно не собираясь сдаваться без боя. — Ну ты и засранец! — В театральном восхищении воскликнул Данте. Один удар кулаком, и перила встали на место, еще прочнее, чем было до этого. На это потребовалось потратить несколько секунд прежде, чем он рванул за пацаном. Схватив его за жилетку, мужчина притормозил мальца, уперевшись пятками в пол. Неро от неожиданности цепанул когтями за стену, оставляя на ней внушительные борозды, второй не глядя хватаясь за руку Данте. — Ты и так меня повалял по той сраной заброшке, так что пойдешь вторым! — Злорадно кричит, обернувшись, Неро. — Эй, я вообще-то тоже пострадал! — Спорит мужчина, помахав раненной рукой. — Сам нарвался. — Отвечает парень и небрежно пожимает плечами. Потянув замок на молнии вниз, он вывернулся из жилетки, оставляя ее в руке удивленного Данте, и рванув вперед. Мужчина снова исхитрился схватить его, уже за штаны сбоку и пацан, не удержавшись, прокрутился на пятке и завалился спиной вперед в комнату. Охотник поймал его за ногу, а Неро, в свою очередь, вцепился в натужно скрипнувшие косяки дверного проема. Один он сжал чересчур сильно и тот с характерным звуком треснул, но никто даже не подумал обратить на это внимания. И, спрашивается, откуда у них столько энергии взялось? — Не собираешься сдаваться, да? — Тихо спрашивает Неро, щурясь. — Так точно, пацан. — Тем же отвечает Данте. Они смотрели друг на друга немигающими взглядами. Каждый из них был настроен решительно и не намерен сдаваться, дабы первым утонуть в душе на ближайшие тридцать минут. Еще немного, и между ними пойдут искры. Но один из них был с рождения очень хитрожопый. Данте внезапно расплывается в мягкой соблазнительной улыбке, томно прикрыв глаза. Взгляд прошелся сверху вниз и обратно так откровенно оценивающе, что Неро не выдержал и смутился, едва преодолев желание прикрыться руками. Что ему надо? — Может, пойдем вдвоём? — Низким хриплым голосом спрашивает охотник. Парень весь багровеет, наверное, до самых пяток. В следующий миг лицо искажается злостью, которая была призвана скрыть его истинные чувства. Хоть он и смутился, но глубоко внутри испытал страх, почти животный и такой похожий на тот, что он испытывал с Санктусом. Но ведь это Данте… Только сделать с собой ничего не мог, чувствуя, как сердце против воли в панике задолбилось о ребра. — Иди к черту. — Шипит он. — Хорошо подумай, два раза не предлагаю. — Все тем же искушающим тоном продолжает Данте. — К черту, — повторяет Неро и у него в этот момент ощутимо дергается глаз, — зачем мне компания, если я могу помыться и один? — Со мной намного интересней. — Подмигнув, отвечает охотник. — Отпусти, старик, иначе я тебя пну. — Предлагаю компромисс. — Миролюбиво произносит мужчина, перестав «дурачиться». — Какой же? — Скептически спрашивает юноша, подняв бровь. — Ты идешь первым мыться, но потом помогаешь мне обработать раны и побриться. Идет? — А не дохер… Данте хитро лыбится, кладет свободную руку поверх его и отгибает от косяка пару пальцев. Неро тихо крякает, округляя глаза. Кажется, он понял в чем план охотника — парень стоит на одной ноге и не падает за счет своих рук и того, что мужчина держит его за вторую ногу. Если Данте сейчас скинет обе ладони, то у него появится возможность свалить в душ и оставить его с носом, ибо кто грохнется? Правильно, Неро. Не смертельно, но немного унизительно. И это, вроде как, игра? Забавно же дурачиться. — Эй-эй, я понял-понял, согласен! — Торопливо произносит парень. — Умница. Иди мойся и давай быстрей. — Произносит он, подтягивая его за ногу вплотную, чтобы помочь встать. Или не только. Когда Неро подтягивается руками и, наконец, выпрямляется, он желает в этот самый момент упасть на пол. Лучше бы было так, потому что стоять вплотную к Данте и дышать ему аккурат в вырез кофты, прямо в светлые волосы на груди — просто слишком. Он моментально краснеет, отмахивается от него и, бормоча что-то под нос, уходит в душ. В эту заминку мужчина успевает вблизи рассмотреть не только лицо мальчишки, но и промелькнувший в них который раз испуг, почти походящий на ужас, но быстро сменившийся на смущение. Он не в первый раз видит это и даже не в какой-то третий. Это происходит систематически, хотя бы раз в пару дней, если Данте позволяет себе потрепать мальчишку или подурачиться с ним на тренировке, в периоды, когда нет заказов. И он с неудовольствием понимал, что его это не то, чтобы раздражает… его это не устраивает. Он не должен бояться его, он должен доверять. Если происходит как-то иначе, злиться начинает не только Данте, но и его демон. Внутри просыпается нездоровый эгоизм, не присущий ему.…
Данте, будучи раздетым по пояс, стоял в расслабленной позе возле широкой тумбочки в ванной комнате. По телу стекали редкие капли воды, прямиком с мокрых волос, которые толком не были даже просушены полотенцем. Одна рука опиралась о поверхность тумбы, а вторая была вытянута перед собой. Взгляд мужчины лениво-задумчиво бродил по мальчишке, что старательно обрабатывал его раны, всё ещё не стянувшиеся. В целом, этого не нужно было, промыл под душем и уже хорошо, замотать бы бинтами, и дело с концом. Но пацан старался, а прерывать его незачем. Стояла тишина, прерываемая лишь тихим пыхтением парня и редкими смешками Данте. Несколько неловко, как думал Неро, но мужчина, видимо, чувствовал себя вполне комфортно. Когда он закончил с перевязкой, то как-то неловко помялся, принимая из рук охотника станок, которым должен был побрить его. — И… как я должен это делать? — Несмело спросил он. — Желательно осторожно. — Снисходительно ответил Данте. Мужчина уже открыл пену для бритья и неторопливо намазывал её на колючий подбородок и шею, давая парню время подготовится к процедуре морально. Неро снова замялся, делая шаг вперед. Откуда ему начать? «Данте выше меня, вот бы он сел что ли» — думает с досадой юноша. Но попросить он не может. Слишком гордый. И так справится. Мужчина ещё понаблюдал за его метаниями краем глаза, а затем резко схватил за талию, крутанулся с ним в руке и легким движением усадил на тумбочку. Встав между его разведенных ног, он молча выпятил лицо, предоставляя мальчишке пространство для работы. И удобство, к слову. — Ты!!! Данте! Не делай так, черт возьми! — Грозно рявкнул Неро, замахнувшись на него бритвой. Но рука так и не ударила, обессиленно упав на бедро. Этот идиот когда-нибудь обеспечит ему инфаркт. — Но ты так сомневался, я просто помог, — лениво отвечает он, закрывая глаза, — да и разве так не удобней? Я выше тебя. — Напомни мне ещё раз, почему ты сам не можешь побриться? — Раздраженно спрашивает Неро. — У меня может дернуться рука и я наврежу себе, — совершенно серьёзно произносит охотник, не открывая глаз, — и ты не был против конкретно этого, сам же согласился. Неро выдыхает сквозь стиснутые зубы, испытывая сильное желание дать Данте по лбу демонической рукой. Так, чтобы почувствовал всё его негодование. Но он говорит правду, юноша уже подписался, чего менять правила игры по ходу дела. К тому же, охотник выглядит слишком расслабленно. Он доверяет ему свою шею, дав в руки что-то острое. Неро не может навредить ему при таких условиях. Да и вообще, не хотел бы, всё-таки, мужчина спас его из ада и кинул в ноги отрубленную голову Санктуса. Только поджилки отчего-то трясутся все равно. — Я никогда… не брился. И не брил кого-то. Откуда мне начать? — Хмуро спрашивает он. Мужчина открывает глаза, несколько секунд думает, не отрывая взгляда от того, что напротив. За это короткое время в его голову приходит одна неплохая мыслишка, похожая на озарение. Неро боится долгих прикосновений или тех, что с контекстом флирта, и ноги, конечно, без сомнения, растут из Фортуны. Но мужчина никак не может объяснить своему гневливому демону, что боятся не его, а кое-чего другого. Может, следует уделить этому больше внимания? Мальчишка же жить нормально не сможет потом. Мужчине было важно это. Данте берёт его за руку, чувствуя под подушечками пальцев подскочивший пульс, и подносит к своему лицу. Нажимает и сбривает небольшой участок щетины на щеке, демонстрируя как нужно, при этом смотрясь в зеркало за спиной Неро. — Вот так. Даже если ранишь, заживет в секунды. Пробуй. И он снова закрывает глаза, доверяя юноше одно из самых беззащитных мест тела. Парня продирает этот жест до самого нутра, в руке слегка дергается бритва, но её он тут же крепко сжимает, беря себя в руки. Если уж матерый охотник доверяет свою шею ему, то почему Неро не может наконец расслабиться? Этот мужчина ни раз доказывал, что ему нужно верить. Внутри все расслабляется, плечи опускаются и спина перестает быть такой неестественно напряженной — юноша сгорбился, чувствуя, наконец, что ему комфортно. Появилось такое странное чувство, будто ты защищён со всех сторон и спокоен как удав. Будто не ожидаешь удара. Так бывает, когда ты безоговорочно доверился кому-то, позволив себе забыть обо всем дерьме, что произошло в твоей жизни. Юноша перехватывает станок поудобней, пальцами демонической руки он касается его подбородка, едва-едва, корректируя поворот головы, чтобы, опять же, не тянуться и подставить участок освещению. Конечно, Неро пачкается в пене для бритья, но это так неважно. Данте спокойно выдыхает, и парень чувствует это тепло на своём лице. Внутри от этого зарождается привычный приступ ужаса, только лишь отголосок, далекий-далекий, но юноша тут же давит его на корню, не давая панике захватить себя. И ощущение отступило, зарываясь в глубины сознания. — Почему твоя рука так долго заживает? — Тихо спрашивает Неро. — Потому, что эти раны нанесены твоей нестабильной энергией. Юноша глубокомысленно поджимает губу, кивнув. Больше он вопросов не задавал. Рука с острым станком сначала двигается медленно, Неро боялся повредить кожу, но вскоре приноровился, и дело пошло быстрее. Данте в этот момент, сложив руки за спиной, так и стоял не шелохнувшись, но при этом очень близко. Неро мог рассмотреть все до мельчайших деталей — шрамы, которых не видел, трепещущие ресницы, пересохшие и немного потрескавшиеся губы. На последнем он задержался немного дольше, тихо сглатывая. Затем быстро перевел взгляд на щеку, сосредотачиваясь на бритье. Нельзя показывать свою заинтересованность, это будет слишком странно. Данте будто уснул. Неро продолжал крутить его и сбривать лишнюю колкость, иногда увлекаясь и даже проводя пальцами по коже, чтобы проверить, так ли аккуратно всё сделал. В такие моменты внутри все дрожало от странной перевозбужденности и какой-то одухотворенности — кожа Данте была ужасно горячей, но такой приятной. Хотелось положить руки на его шею и погреться. Восторг? Определенно. Перепроверив свою работу и подумав про себя, что Данте значительно помолодел, юноша негромко произнес: — Я закончил. Можешь помыть лицо. Внезапно обстановка стала такой интимно-тихой. Немножко неловко, но всё ещё хорошо и спокойно. Даже сидя на тумбочке, ему было… нормально? В голове проскочило «вот бы ещё», но он задавил эту мысль. Нельзя ещё, так не должно быть. Данте не поймет. Да и, честно говоря, Неро сам не понимает, что с ним творится, все это немало смущает, а когда ты не можешь понять, что происходит — ещё и пугает. Охотник открывает глаза, и Неро мгновенно тонет в незабываемом голубом оттенке, в расширившихся зрачках и самом отражении юноши в них. Там он такой завороженный и немного растерянный, и с каждой секундой приближающийся, будто расстояние сокращается. Так и было на самом деле, но двигался не Неро, а Данте, сокращая эти скудные сантиметры. Ведь он тоже…В глубоком море его глаз тонул, не замечая глубины.
Мужчина тихо выдохнул на чужие уста, приоткрыв рот. Язык скользнул по губам, увлажняя. Взгляд опустился, внимательно изучая чужие губы, так трепетно дрожащие под его взором. Невинные, робкие, неумелые, желанные. Юноша вздрогнул, теряя очарование и волшебство момента, когда горячие пальцы Данте коснулись его, лишь слегка переплетая. Охотник был осторожен, но это все равно напугало, и Неро начал ощущать запоздалое волнение и беспокойство, быстро закрывая рот мужчины дьявольской ладонью. Словно отгораживаясь, защищаясь. Данте утихомирил рычание, зародившееся в груди, и также мягко взял его за руку, отнял её от губ и в следующий момент поцеловал внутреннюю сторону. Прямо в центр, в приятное голубое свечение. — Тшшш, малыш, спокойно. — Едва слышно произносит мужчина, выпуская его руки из плена и делая шаг назад. У него почти получилось. Почти. Но он и не ожидал, что все случится так быстро. Что он привыкнет и перестанет реагировать страхом. Но то, что случилось буквально парой минут назад — уже прогресс. Значит, мальчишка может расслабляться рядом с ним. И это хорошо действует, когда он управляет ситуацией. Неро тут же прижимает руку к груди, сжимая пальцы и как будто пряча подаренный поцелуй. Лицо у него полыхало от смущения, а взгляд бегал из стороны в сторону. Данте улыбается и смотрит томно, прежде, чем мимолетно погладить его скулу костяшкой указательного пальца. — Иди спать, уже поздно. Тебе надо восстановиться. После сказанных слов мужчина уходит, задержав взгляд на лице Неро лишних несколько секунд. Парень спрыгивает с тумбы и поджимает губы, смотря в спину уходящему Данте. Сердце в груди долбилось неистово, но страха он не ощущал. Какое-то незнакомое радостное чувство поднималось внутри от мысли, что сейчас, если бы Неро все не испортил, возможно, он получил бы свой первый поцелуй. Никто бы не понял это неправильно или превратно, ведь Данте первым потянулся к нему, а значит этот интерес не односторонний. И это прикосновение к руке, такое непривычно нежное и приятное. Даже сейчас фантомно ощущается переплетение чужих пальцев и его. Вроде мелочь, но она так четко отпечаталась в мозгу, что он, наверное, и проснувшись, сможет вспомнить все до малейшей детали. В особенности поцелуй в когда-то ненавистную длань, которую словно жгло сейчас. На все это накладывались воспоминания горячей кожи под подушечками, и внезапно захотелось попросить Данте остаться. Лечь с ним в кровать, под одно одеяло, чтобы можно было вроде как во сне прижаться к его спине и наконец согреться. Вовсе не специально. Но он ведь гордый.Может быть это, и называют тем самым запретным словом, которое так хотелось произнести всю его короткую жизнь хоть кому-то?