"Свет считает, что он быстрее всех, но он ошибается: не важно как быстро летит свет, ведь темнота уже на месте и дожидается его..."
Тишина. Свет огромных прожекторов светит мне прямо в глаза. Я слышу томные удары сердца. Изображение двоится в глазах, дыхание замедляется, я его вовсе перестаю чувствовать. Сотни мыслей шёпотом проносятся в моем сознании, что начинает застилать туман. На мгновение, тело содрогнулось от мурашек, а после, от приятной прохлады. Страх. Чувство неисчерпаемого страха постепенно накрывает меня как волна, рассудок помутняется. Нарочито к моему горлу подступает тяжелый ком, не давая возможности вздохнуть. Давит на меня, создавая тяжелое ощущение подступа тошноты. Я чувствую на себе тысячи человеческих взоров. Чувствую, как с зеркальным равнодушием, совершенно беспристрастно, они меня обжигают. Тьма. Я глянула в пучину кромешной темноты, что таиться прямо под моими ногами. Она казалась нескончаемо долгой, способной за одно неверное движение поглотить меня с головой навсегда. Я жадно набрала полные легкие воздуха. В последний раз окинув арену взглядом, медленно закрываю веки и внезапно, повисает такая же темень, что в той бездне, прячущейся подо мной. Ногой оттолкнувшись от опоры, я уверенно рассекаю воздух, слыша взволнованные восклики, что проносились по залу навязчивым эхом. Осознаю, что уже далека от обрыва над пропастью, и воедино с потоком прохладного ветра лечу вниз, чувствуюя слегка щекотливое ощущение по всему телу. Вновь рассекая пространство, мое дрожащее от волнения тело, послушно изгибается под глухие объятия аплодисментов. В ушах стоял неумолимо навязчивый звон, что оглушал меня. Движения казались растянутыми, будто в сонной дымке, а перед глазами проносились блики этой арены, сливаясь воедино. Пролетев прежде поглощавшую меня пустошь еще несколько растянутых мгновений, ступни соприкоснулись с нечтом холодным и упругим. Это было ничто иное, как канат. Вновь, надо мной нависла тишина, что скребет по ушам, разрывая перепонки в клочья, по её наступлению. Я шла по канату, нервно пропуская в легкие воздух, словно по холодному лезвию. Мысленно я представляла «corde de vie et de mort», что натянут сейчас, под самую завязку, трещит по швам и блудно покачивается подо мной. Это блюдо благосклонно подавалось мне под соусом "la crainte" и отдавало привкусом железа на губах. Меня вновь обжигали пристальные взгляды людей. По телу пробежались мурашки, отдавая неприятным, внезапно полыхнувшим внутри меня жаром с капельками пота, стекающим по коже. Страх постепенно ломал тело, от чего в глазах начало темнеть из-за постепенно слипающихся век, пробежался неприятный холодок. Делаю твердый шаг и улавливаю скрип, как канат вновь дрожит с хлестом веревок, под волнительные людские восклики. Сжимаю ладони и слегка вздрогнув от покачивания, впускаю теплый воздух в свои легкие, чувствуя, как он приятно обволакивает их. Вновь касаюсь ногой каната, но пожалуй увереннее прежнего. Слышу, как он нервно трещит по швам, создавая вибрацию и обрываясь окончательно, отпускает меня в объятия той бездны. Сквозь неумолимо громкий свист, что резал по ушам, слышались голоса тех людей, которые смотрели на меня. Горло разрывается от истошного крика и чувствую, как кровь медленно пульсирует в висках. Кажется... — Чёрт! — голос раздался приглушенно, с ощутимой отдышкой в нем, а в ушах постепенно стихал тот навязчивый звон. Нервно оглядевшись по сторонам, в кромешной темноте, я смогла различить некоторые очертания комнаты. Краем глаза уловила, как лучик бледногок света четно старается проникнуть сквозь плотные занавески. Сердце с силой билось о стенки грудной клетки, словно в попытках её сломать. Дыхание слышалось порывисто тяжелым, заполняя стены комнаты. Холодные капельки пота скатывались по лицу и плюхались на пуховую подушку. В атмосфере навязчивой тишины, звук капель казался довольно громким и кротким, беспощадно обжигая слух. Влажные волосы колтунами облепляли мое лицо, от (ред.) чего появлялось мерзкое ощущение непереносимости. Вновь окинув взглядом просторы комнаты, я выдохнула, почувствовав как мной овладевает спокойствие. То чувство облегчения, после страшного «fout les boules» кошмара, имело столь тесную связь со мной, что пожалуй, стало частью меня самой. Последние несколько лет, кошмары мучают меня, что оставляет на сознании некий отпечаток. История берет свое начало на окраине Англии в моем далеком детстве.***
Около девяти назад я жила беспечной жизнью маленькой девчонки из английского городка — Блэкберна, а именно, в этом городе ранее и жила моя скромная семья. Она не являлась ни богатой, ни бедной, скорее средним звеном этих крайностей. Я с младшей сестренкой ходила в среднюю школу, а родители ежедневно трудились на работе до позднего вечера. Как я упоминала ранее, Блэкберн являлся маленьким городом, и к сожалению, дом моей семьи находился на его окраине. Именно по этой причине, соседей у нас не было, если только не считать сумасшедшую старушку Мерседес, чей ветхий домик находился неподалеку от нашего. Сколько я себя помню в этом городе, Саутволд не сиял красками или заинтриговывающими событиями, которые захватывали дух- он был серым и мрачным, сливался с сотней похожих городов- одиночек в их нескончаемой череде. И кажется, это никого не расстраивало, жители этого городка уже привыкли к такой пасмурной обстановке, но увы, ничего не длится вечно. Однажды, в мой родной город пришел свой «демон»... В разгар рождественских праздников город накрывала приятная атмосфера. Веселье и радость проникли в каждый его уголок. Зима стояла холодно обжигающая, какой давно не было. Не смотря на эти природные невзгоды, народ охотно прогуливался по просторам города, уличным ярмаркам, не подозревая, что вместе с ними по улицам города бродит хладнокровный убийца, за плечами которого сотни невинных душ, что он погубил. И в этот момент он словно голодный хищник бродил в поисках новой добычи. Очередной январский день угасал, как и последние часы жизни моих родных. В городских домах люди готовились ко сну, огни гасли, а тьма постепенно окутывала Блэкберн. Именно в эту ночь я решила наведаться в гости к подруге. Ночь была тихой, скверно холодной, но ничем не отличавшейся от сотни других, лишь навязчиво медленной. Ранним утром я попрощавшись со своей знакомой и поспешила вернуться домой. Улицы окутаны темной пеленой, блекло, сквозь густоту деревьев просвечивало раннее солнце и медленно на белую землю падал снег. Внезапно, умиротворенную обстановку стали разбавлять громкие сирены и множество людских воскликов, что доносились совсем издалека. Через считаные минуты я стояла перед домом, но вовсе не тем, прежним, в котором я жила еще вчера. Его обступили сотни людей из города, желтые ленты опечатывали входные двери, рядом стояли полицейские машины, сирены которых обижали мой слух. Никто из глазеющих зевак не заметил появления маленькой девочки подле места преступления. Расталкивая локтями толпу, я пыталась пробраться к тем дверям и через несколько мгновений, разорвав желтую ленту прочь с дверного проема, мне удалось оказаться внутри. Именно тогда мое сердце рухнуло вниз, а тело бросило в жар. Белесые стены измазаны кровавыми пятнами, предметы интерьера разбросаны по паркету, оставляя следы от осколков. Я бежала по длинным коридорам, задыхаясь и давая волю слезам. Комнаты словно окрашены алой кровью, от вида чего в глазах постепенно темнело. Давясь собственными словами, я громко выкрикивала имена людей, которых четно искала в стенах этого дома. Очередная комната в конце мрачного коридора с деревянной дверью, что нарочито прикрыта, , вселяла в меня страх, который покрывал мое тело дрожью. Пересилив эмоции я отварила дверь и заглянув внутрь комнаты, закрыла глаза ладонями. С распахнутыми от ужаса стеклянными глазами, на паркете лежало израненное тело отца, по которому медленно стекали струи крови бордового оттенка. Рядом бледное тело матери в рваной спальной сорочке, охладевшая рука которой соприкасалась с отцовской. Возле нее колтунами валялись клочья каштановых волос, вперемешку с осколками стекла и кровью. Мысленно я искала младшую сестру, которой не было в стенах этого дома, словно она вовсе испарилась. Зажмурившись от отчаяния и давая волю столь желанным слезам, я чувствовала крик, крик внутри себя. Неимоверно громкий и мучительный стон души, что рыдала изнутри в унисон. Тело переставало слушаться и ноги нарочно подкашивались от дрожи, которая с большей силой овладевала мной. Дни пролетали один за другим, каждый уголок Англии слышал о хладнокровном убийстве семьи Кесслеров, а газеты со статьей из Блэкберна, разлетались по стране, внушая в людей страх. С непереносимым чувством отвращения к прессе, я до тошноты их ненавидела и желала лишь умиротворения внутри. Но мной овладевали отчаяние, злость и жажда отомстить. Долгие годы летели, люди жили в будничной суматохе со своими своими заботами, а мир вокруг постепенно менялся. Но жажда мести внутри меня не уснула, лишь только ждала момента.