Мы ещё увидимся.

      Это был обычный ничем не примечательный день. Чуя сидел под сухим деревом, закуривая уже пятую по счёту сигарету. Он пусто смотрел на серую струю дыма, которая тянулась к бескрайнему голубому небу, а после растворялась. Воздух вокруг него наполнился этим ядовитым запахом, вбиваясь в ноздри и заполняя собой лёгкие. В ушах противно звенело, но рыжеволосый не обращал на это внимание, всматриваясь в безоблачное небо. И тут перед глазами предстала медицинская палата Портовой мафии. Ближе к окну в конце комнаты стоит койка, на которой полностью укрытый белым тонким полотном кто-то лежал. Чуя резко дёргается, подрываясь с места, и врезает кулаком в ствол дерева. Слышится глухой треск, и дерево обрушается на землю. Парень стискивает в зубах сигарету, издав злобный рык.        — Какого чёрта?.. — шепчет он себе, опуская голову в пол. Перед глазами всё почернело, а после в голове всплыло одно воспоминание. “       Чуя зашёл в кабинку лифта, поднимаясь на верхний этаж в кабинет босса Портовой мафии. Он вызвал его так неожиданно, ничего не объяснив. Находясь в кабинке, рыжеволосый ощущал, что что-то случилось. Это чувство беспокойства заполнило его, держа в напряжении до самого кабинета босса. Огай сидел за своим столом, спиной ко входу и задумчиво смотрел в окно. Щелчок закрывающихся дверей вернул его в реальность, и он повернулся к вошедшему.        — Вызывали, Босс? — Чуя остался стоять около дверей, выпрямившись в полный рост.        — Да, Чуя, — мужчина кашлянул себе в кулак, а после указал рукой подчинённому на рядом стоящий стул. — Присядь.       Глаза босса имели подавленный взгляд и, кажется, у него появились тёмные мешки под нижними веками. Накахара прошёл к столу Огая и сел на стул по другую сторону, сняв шляпу.        — Босс, что-то случилось? — рыжеволосый явно ощущал подавленное состояние Мори. Мужчина сложил руки в замок и уложил их на стол, какое-то время всматриваясь в его шершавую поверхность.        — Речь пойдёт о Дазае. — Чуя недовольно нахмурил брови. «Ну и что этот идиот опять натворил?» — мысленно спросил сам себя парень.        — Он…скончался прошлой ночью.       Где-то в тёмной пучине сознания воссоздалась каменная стена. Крепкая и сильная. Но внезапно, без всякого предупреждения, в ней появилась небольшая трещина.       Глаза Накахары слегка расширились от услышанного. Это было не то, чего он ожидал.        — Я подумал, что тебе стоит в последний раз посмотреть на него… — сказал Мори, посмотрел в удивлённые глаза подчинённого. — Ты хочешь пойти?        — Да. — эта просьба была странной, но рыжеволосый всё же согласился с ней. Вероятно, это последний раз, когда он увидит своего напарника. Огай встал со своего места и прошёл к двери, указывая юноше идти за ним. На лифте они спустились на первый этаж, покидая главное здание Портовой мафии. Они вышли в город, проходя его по безлюдным тёмным переулкам. Мысли Чуи сходились на нет, когда он в последний раз видел Дазая живым.       Это было на одном из заданий, которое поручено выполнить всеми известному двойному чёрному. Дазай и Чуя стояли у развалин недавно стоявшего здания. Рыжеволосой брезгливо отряхивался от пыли, осевшей на одежду после обрушения здания.        — Чёртов снайпер, весь плащ из-за него испортился. — он сердито тряс в руке свой продырявленный во многих местах чёрный плащ. Дазай лишь пустил тихий смешок и прошёлся взглядом по вещи в руках напарника.        — Да ладно тебе, нашёл из-за чего злиться. Тебе всё равно его нужно было выкинуть раньше. — Осаму перевёл свой смешливый взгляд на рыжеволосого и посмотрел в постепенно наполняющиеся злобой голубые глаза.        — Кто бы говорил, суицидник жалкий. От тебя самого уже пора избавляться! — пустил яду Чуя, сверля взглядом суицидника. Шатен привычно улыбнулся, а брови исказились в две изогнутые дуги концами к чёлке. Чуя фыркнул себе под нос и прошёл мимо Осаму, направляясь к своему припаркованному напротив стоящего здания мотоциклу. Дазай продолжал стоять на месте спиной к напарнику. Он обнял себя руками за плечи и стиснул в пальцах ткань пальто, слегка согнувшись к земле. — Что ты там так долго?..       Накахара повернулся к Осаму и, заметив, что тому явно нехорошо, подошёл к нему и наклонился. Сначала Дазай тяжело задышал, покрывшись лёгким потом, а затем его горло поразил сильный кашль.       — Если тебе было плохо, то зачем ты отправился на задание? — в голосе Чуи слышалось осуждение, а во взгляде недовольство.       — Прости… — послышалось лишь в ответ. Чуя ожидал от него что-то вроде несерьёзных отшучиваний, но никак ни этого. Осаму виновато опустил голову, медленно оседая на землю. — Ты возвращайся, …я скоро догоню…       — Нет. — категорически произнёс Накахара. — Ты явно нездоров. Тебе не следовало приходить сюда. Шатен опустил глаза, и на его лице отразилось чувство вины. Рыжеволосый вздохнул, услышав, как вновь кашляет напарник, и, подняв его с земли, поволок к мотоциклу.       — Когда вернёмся в здание, зайдём в лазарет.       — Но…       — Никакие протесты не принимаются. — оборвал его Чуя. — Наверняка опять каких-нибудь таблеток наглотался. И когда тебе уже это надоест?!       После таких агрессивно сказанных слов, Дазай не проронил ни слова более.       Чуя внезапно вернулся в реальность, когда он с боссом достигли здания лазарета. Дазай лежал на койке около окна, а на рядом стоящем диване сидела Коё. Она перевела свой взгляд с Осаму на вошедших. Глаза у женщины были красными, а кожа под ними покраснела и слегка опухла, показывая то, что она в какой-то момент плакала. Чуя был рад, что пришёл, когда женщина уже остыла; просто было так неловко находится рядом с плачущими людьми. Чуя подошёл к кровати. Было так непривычно видеть безэмоциональное лицо Дазая. Он не знал почему, но схватил руку Осаму в свою. Его рука медленно приближается к забинтованному запястью и кладёт два пальца на пульс. Да, он мёртв. Чуя опустил руку напарника и его внимание что-то привлекло. Изо рта шатена вылезали разноцветные лепестки цветов. Всё в диапазоне от красного до белого. Он поднял упавший на плечо Осаму красный лепесток и держал его на уровне глаз. «Это же…» — его мысли оборвались.       — Болезнь Ханахаки. — Чуя повернулся лицом к Огаю, который подтвердил его подозрения. — Болезнь, вызванная односторонней любовью. Пациенты умирают от остановки сердца, либо лепестки цветов закупоривают дыхательную систему и трахею, и человек умирает от удушья.       — Подождите. Разве нет хирургической процедуры, чтобы избавиться от неё? — спросил Чуя. — Почему ему не сделали операцию?       — Процедура избавляет пациента от всех чувств к человеку, к которому у него была односторонняя любовь, превращая его в бесчувственного робота. — ответила Озаки. — Он не хотел избавляться от этих чувств.       Накахара посмотрел на Дазая и обиженно произнёс:       — Идиот. Он мог бы выжить, если бы перенес операцию. Вместо этого он решил сохранить свои чувства к кому-то, кто никогда не мог ответить взаимностью на те же чувства к нему, и посмотрите, что он получил… Чего он ожидал? счастливый конец?       Чуя сжал руки в кулаки и отошёл от лежащего Осаму. Мори вздохнул и прикрыл отяжелевшие веки, болезненно потирая виски, и вышел из комнаты, бросив «Извините». После его ухода в комнате наступила тишина. Коё медленно встала с дивана и подошла к рыжеволосому.       — Идиотом был, идиотом и помер… — тихо сказал Чуя, смотря на лепестки, которыми была усыпана кровать и тело мёртвого Осаму. Кулаки дрожали в порыве гнева, и он не знал куда их деть. На его плечо легла тёплая ладонь Коё.       — Успокойся, Чуя. — женщина встала рядом. — Дазай слишком сильно любил этого человека и не мог позволить лишить себя этих чувств к нему.       — Зачем хранить чувства любви и медленно умирать ради того, кто не замечает твоей любви? — он повернул голову в сторону женщины. — Это глупо!       — Это твоё сугубо личное мнение, так что мне нечего тебе в ответ сказать. — грустно произнесла она. — Собственно говоря, я хотела тебе кое-что сказать…       — Что же? — огрызнулся Чуя. Чем больше он находился здесь, тем больше раздражался.       — Помнишь, что рассказал Мори о болезни? О том, что она вызвана односторонней любовью?       — Да.       — Перед смертью Дазай рассказал нам, кого он любил.       — Кто?       После вопроса возникла затяжная пауза, после которой Озаки выдохнула и посмотрела в глаза юноши.       — Чуя, это ты. — она перевела взгляд на бесчувственное лицо Осаму. — Он любил тебя.       Трещина в каменной стене болезненно стала увеличиваться.       Глаза Накахары расширились, и он опустил голову, ничего не ответив, лишь посмотрел на алый лепесток, который сжимал в кулаке. Он развернулся к двери и, бросив недолгий взгляд на Дазая, вышел из комнаты, а после из здания. Остановившись у стены здания, он прислонился спиной к шершавой поверхности и нервно стал искать пачку сигарет в своей одежде. Непослушные руки еле удерживают сигарету в руках, когда тот пытается зажечь её. Мысли спутываются одна за другой, не давая парню покоя. Да, он недолюбливал Осаму и порой был слишком жесток с ним, но он никогда не желал ему смерти и уж тем более не хотел быть её причиной.       — Чуя, — послышался голос босса, который только что вышел из здания лазарета. — Похороны Дазая запланированы через две недели. — он остановился в паре шагов от подчинённого. — Ты придёшь?       — Да, конечно. — Чуя выдохнул серый дым и задумчиво посмотрел в никуда.       — Идём. — босс уложил руку на плечо юноши. Тот вместо ответа еле заметно кивнул. Они шли в молчании, и мысли Чуи постепенно стали возвращаться к воспоминаниям.       Они были в лазарете. Дазай сидел на кровати и пил воду из бутылки, которую ему вручил рыжеволосый, а Чуя, оперевшись о подоконник локтями, стоял рядом.       — Как себя чувствуешь? — спросил Накахара.       Губы шатена с «хлопком» выпустили горлышко бутылки, и он вздохнул.       — Прекрасно, хотя и до этого было нормально, но ты поднял такой кипишь по пустяку. Что, заволновался за меня? — пустил смешок Дазай.       — Больно надо! — фыркнул рыжеволосый. — Босс приказал мне присматривать за тобой, если что.       — Но не стоит отрицать, что ты у нас заботливый… — Дазай оборвался от резкого кашля и прикрыл рот руками, слегка подрагивая при каждом кашле. Чуя уселся возле напарника на кровать и положил руку на его напряжённую спину, поглаживая и чувствуя себя немного неловко. Кашель через какое-то время прошёл, и юноша смог вдохнуть воздух, который с труд проходил в лёгкие. В уголках глаз виднелись слезинки от напористого кашля, но Дазай, повернувшись лицом к Накахаре, благодарно улыбнулся. Хотя эта улыбка и выглядела грустной, но она была искренней. Глаза устало сомкнулись, и Осаму рухнул на кровать, утянув за собой Чую. Рыжеволосый возмущённо начал кричать, сев на кровати, но Дазай не реагировал, продолжая сжимать чужую руку.       — Уснул? — Чуя нахмурил брови. Он и сам был не прочь вздремнуть после такого изнурительного задания, но уж точно не рядом с Дазаем.       — Спасибо… — послышался тихий голос шатена. — Спасибо Чуя.       Накахара какое-то время смотрел на спящее лицо юноши, а потом укрыл того одеялом, продолжая сидеть рядом, осторожно сплетая собственные пальцы с пальцами спящего.       И это был последний раз, когда они разговаривали.       Три недели до похорон прошли в среднем темпе. Хотя, казалось, все хотели разозлить его одними и теми же вопросами “как дела?„ или “ты в порядке?„ Это сводило его с ума. Все, казалось, были обеспокоены тем, как он справлялся с кончиной Дазая. Учитывая тот факт, что он давно уничтожил свои эмоции, Чуе было трудно чувствовать какие-либо эмоции, связанные с определенными трагическими событиями. В течение этих трех недель Чуя ничего не чувствовал по поводу смерти Осаму, однако с каждым днем он будет помнить определенное воспоминание, связанное либо с Дазаем, либо с ними обоими.       С течением времени трещина становилась все больше и больше.       Каждый день эти воспоминания посещали его, а ночью он вспоминал, когда они виделись в последний раз.       И вскоре из стены начали вытекать маленькие капельки.       За день до похорон Чуя вернулся в свою комнату после тренировки. Дверь закрылась с громким «звоном». Внезапно, без предупреждения, все, казалось, упало на рыжеволосого сразу. Осознание того, что Дазай мертв. Он никогда не вернется. И что он умер из-за него. Все воспоминания, которые кружились, слились в его голове.       Маленькие капельки превратились в небольшой поток, скользящий вниз по стене.       Он начал быстро дышать.       Поток становился все больше и больше, давление создавало в нем все больше трещин.       Он крепко сжал грудь, так как его сердце билось быстро. Парень тяжело дышал, его тело дрожало. Он вдруг почувствовал, как у него на глазах выступили слезы. Они начали стекать ему на щеки.       Вода пробила стену. Некогда Нерушимая стена была разрушена.       Все его эмоции, которые, как он предполагал, давно умерли в нём, вернулись в полную силу. Его дрожащие ноги отказали. Теперь он сидел на коленях и рыдал. Лицо опущено в пол. Его дыхание превращается в постоянные вздрагивания и икоту. Слезы текли по его щекам на пол. Его руки были потеряны. Они ходили взад и вперед, от сжимания его груди к лежанию на полу. Он едва заметил, как вошедшая Коё бросилась к нему, что-то говоря, в мёртвой попытке успокоить. Но её голос звучал глухо в голове юноши, ничего не разбирая. Его глаза и щеки горели, а голова болела. Но он не переставал плакать. Он почувствовал, как успокаивающая рука поглаживает его спину. Утешение, которого он не заслуживал. Он чувствовал, что это его вина. Он мог что-то сделать. Даже если он ничего не мог сделать, он все равно чувствовал, что должен был хотя бы заметить признаки. Он чувствовал себя таким глупым, не замечая их. Он начал успокаиваться, через силу дыша.       — Я… — его голос дрожал от слез. — Я…я идиот.       Они находились на холодном и сыром кладбище. Пара человек несла гроб с Дазаем к подготовленной могиле. Вся Портовая мафия прощалась с Осаму. Мори стоял около вырытой ямы, где уже был погребён гроб и приказал своим людям засыпать его землёй. Коё находилась глубоко в толпе, а рядом с ней стояла заплаканная Элиза. Женщина обернулась, ища Чую в толпе. В день перед похоронами Осаму Чуя начал кашлять. Женщина сочла это за простуду. Даже сейчас она слышит, как юноша кашляет. Внезапно она услышала, как кто-то харкает, от чего Коё подумала, что Чую вырвало. Но когда она посмотрела на Чую, её глаза расширились от удивления. Да, Чую вырвало, но это была не желудочная кислота. Женщина смогла разглядеть красные и чёрные лепестки цветов у его ног. Накахара сжимал в руках лепестки, на которых виднелись капли крови. Женщина вздрогнула, когда увидела улыбку на лице у парня. Он выглядел счастливым, довольным произошедшим.„       Чуя свалился с ног в порыве тяжёлого кашля, а после его вновь вырвало. Лепестки посыпались на землю, и юноша сжимал их в своих руках, пачкая руки в крови. Чуя задумчиво посмотрел на лепестки, а после задрал голову к небу.       — Думаю, мы ещё увидимся.