Ты не один

Казалось, что те самые заветные бабочки, порхающие в животе, превратились в одно большое мягкое крыло, окутавшее тело целиком, не позволяя ни единому звуку, мановению прохладного ветерка, или даже обычному взгляду со стороны нарушить обретённое единение. Всё вдруг стало до смеха несущественным, чем-то далёким, кажущимся простым фильмом, чёрно-белым, прерываемым шипящими помехами. Всё осталось снаружи этого уютного кокона, наполненного цветами и новыми запахами, которые казались до боли знакомыми, неповторимыми и желанными. Каждый новый вдох дарил неописуемое удовольствие, отчего губы непроизвольно растягивались в блаженную улыбку, а сердце пело безостановочно, и хотелось, чтобы этот миг продлился вечность. Руки самостоятельно, будто чувствуя собственную нужду в этом, сжали мятыми звёздами рубашку на стройной спине, заставляя её обладателя едва слышно ухмыляться, понимающе качая головой. От лёгкой хрипотцы в чужом голосе по телу пробегают мурашки, а когда ласковые руки бережно вплетаются в короткие волосы, то и вовсе хочется умереть от счастья. Каору пахнет теплом. Нагиса. Каору. Маленькое солнце. Его солнце? Подобные мысли не кажутся столь уж эгоистичными, ведь хозяин этого имени был абсолютно уверен в том, что прибыл в этот мир, чтобы встретить Синдзи. Чтобы обрести его. Как друга и как человека. Как нечто большее. Возможно, стать единым целым. Полюбить, помочь, спасти... Оградить от страха, заставить поверить в себя. Ведь он столько страдал и терпел, был ненужным, был вещью, элементарным ключом к волшебной двери. Такой уникальный и такой жалкий. Страдающий, замкнутый. Всем сердцем ненавидящий. Немой в своих словах и желаниях... Каору прерывает ход своих мыслей, ощущая влажное тепло на груди. В его багряных глазах отражается сожаление, а сердце сжимается от сочувствия. И в этот раз Синдзи заплакал. Он часто плакал в последнее время, с тех пор как они стали ближе. Казалось, будто каждый раз, впуская в него частичку себя, оболочка его души трескалась, причиняя неимоверную боль. Но скоро она должна была уйти полностью, без остатка, и только тогда Икари станет легче. А пока что, нужно чтобы муки исчезли. Каору мягко отодвигает паренька чуть назад, заключая его лицо в тёплые ладони, приподнимает кверху, заглядывая в синие глаза. В них страх и одиночество борются с желанием обрести счастье, но ни одна из сторон не хочет уступать другой. А взгляд Каору спокойный, нежный, заботливый, искренне любящий и бесконечно преданный. От ранее незнакомых чувств и эмоций Синдзи становится не по себе, ему хочется спрятаться, ему стыдно за то, что он так жалок. Он просто не понимает, чем заслужил такое отношение. Поэтому он тут же пытается отвернуться, укрыть позорные слёзы. Но ему не дают этого сделать, прерывая это намерение резким движением. Всего лишь секунды хватило, чтобы Каору приблизился к Икари, осторожно прислоняясь к его лбу своим. Тот теряется мгновение, жмуря глаза. А когда открывает их – по щекам жаром растекается смущение, высушивая солёную влагу. - Если ты будешь плакать, я не прощу себя. Ты не должен грустить, ведь я сделаю тебя счастливым. Поэтому, пожалуйста, не плачь... Негромкие слова ещё несколько раз эхом отдаются в голове. Их смысл доходит не сразу, а постепенно, разливаясь в душе серебристым звоном. Ещё миг – и боль отступает. Синдзи не страшно. Не страшно настолько, что он осмеливается положить свои руки поверх чужих, всё ещё обрамляющих его румяные щёки. Кожа у Каору гладкая и бархатистая. Как его голос. Или его волосы, цвета пепла, пряди которых невольно задевают тонкие пальцы... Страха нет, он испарился. В сердце – цветы. Тепло наваливается дрёмой. Обманчиво хочется спать. Икари осмеливается приподнять глаза вверх, встречаясь с чужим взглядом... Тело цепенеет от неописуемой радости. Хватает сил лишь на то, чтобы губы чуть слышно прошептали «Спасибо»...