Переломный момент

Когда Майк слышит, что Чарли Бакет выиграл конкурс Вилли Вонки, ему охота врезать репортёру на экране своего компьютера. Когда мистер Тиви читает вслух последний заголовок и сопровождающую его статью о новом наследнике Вонки и таинственном исчезновении других обладателей золотых билетов, Майку хочется вырвать газету из рук отца и разорвать её в чёртовы клочья. Когда он возвращается домой в Денвер, и мать, увидев его, кричит от ужаса, от его восьми и трех четвертей футов роста и его фигуры, будто Майк был листком тонкой бумаги, он не может подавить ужасное чувство в груди. Большинство репортёров отказались от попыток выманить его из дома. Большую часть времени он отсиживается в своей комнате, когда ему не нужно идти в эту чёртову дыру под названием «школа». Его одноклассники пугаются каждое утро, когда он приезжает на территорию школы и когда идёт в класс. Большинство из них слишком напуганы, чтобы сказать хоть слово. Майк хорошо известен своим вспыльчивым характером и участием в драках, но выражение их лиц говорит само за себя… Ему хочется крикнуть: «Хватит на меня глазеть, уроды!», но теперь Майк понимает, что урод здесь лишь он один. Даже изгои сужают глаза и морщат носы от отвращения. Майк ненавидит их всех, хочет, чтобы они все умерли ужасной, мучительной, насильственной смертью, но больше всего он ненавидит то, что всё это очень сильно влияет на него. И это «всё» даже хуже, чем приглушённый шёпот сплетничающих девочек, словесные тычки и насмешки со стороны школьных спортсменов и явно неодобрительные хмурые взгляды учителей, которые терпеть не могли что-то чужеродное или новое в своих классах… Еще хуже, чем то, через что он проходит в школе, было то, через что ему приходится проходить дома. Потому что не только ученики и учителя, люди, на которых ему было наплевать, негативно отреагировали на его трансформацию (Майк же считал это, скорее, уродством). Даже его собственная мать избегала его. Не имеет значения, сколько прошло времени с тех пор, как у Майка в последний раз были нежные мысли по отношению к ней, и не имеет значения, что он называл её ворчливой стервой в своей голове тысячи раз… Это было предательством, которое причиняло больше всего боли. Стены его комнаты не звукоизолированы, и он не мог притворяться, что не слышит, как родители ругаются каждую ночь. Он знает, что это его вина. Первые споры были о том, что делать с… состоянием Майка, как они теперь это деликатно называют, а потом ситуация обострилась. В первые дни его возвращения домой, миссис Тиви просто чувствовала себя неуютно, когда оставалась с ним наедине в комнате. Каждый вечер за обеденным столом на её лице играла явно фальшивая улыбка, хотя она никогда не проявляла открытой враждебности. Но потом в одну из ночей, когда Майк на кухне взял стакан воды и прошёл мимо родительской спальни на обратном пути… Дверь была приоткрыта, и изнутри донесся странный вопль, сопровождаемый взволнованным и отчаянным голосом отца. — Мэри Энн, ты не можешь продолжать так поступать с ним… Дорогая, пожалуйста, перестань плакать… Это не его вина, что так случилось, и чем дольше это продолжается, тем больше… Пожалуйста, успокойся. Я не знаю, как вести себя с тобой, когда ты в таком состоянии… Слушай, как ты думаешь, что чувствует Майк по поводу… — Я просто хочу вернуть своего сына! Разве я так много прошу?! Майк замер, стакан в его руке упал на деревянный пол и разбился на миллион осколков. После нескольких сдавленных рыданий ужасный вой возобновился. Его мама не плачет, подумал он оцепенело, прежде чем другая часть его добавила: «И ты тоже, но почему у тебя помутнело зрение?..» И действительно, глаза Майка подозрительно увлажнились. Он поспешно вытер их рукавом рубашки, но, к своему несчастью, решил сделать это так же, как его отец решил исследовать явный звук бьющегося стекла. Майк возненавидел взгляд отца: явная жалость. Они смотрели друг на друга целую вечность. — Она на самом деле не имела в виду то, что сказала, Майк, — наконец, проговорил мистер Тиви. — Откуда ты знаешь? — холодно спросил Майк, жёстко усмехнувшись. — Сынок… — Я не тупой, папа. А затем он повернулся и пошёл обратно в свою комнату, не забыв посильнее хлопнуть дверью. После той ночи в семье Тиви уже никогда не было ничего прежнего. Майк взял за правило ужинать в своей комнате и избегал матери еще больше, чем раньше. Неделю спустя, когда по почте пришли отчёты об успеваемости, и мама обнаружила их у входной двери с кучей почты в одной руке и отчетом об успеваемости в другой, она попыталась извиниться. - Как ты справился? - тихо спросила она. Майк не поднял глаз и не ответил. - Как обычно, на одни высшие баллы? - боковым зрением он заметил, что она пытается улыбнуться. - Ну да, - только и сказал он. А потом наступило неловкое молчание. Никто не двигался и не издавал ни единого звука. Майк знал, что она пытается что-то сказать ему. Часть его души не хотела этого слышать и желала, чтобы он просто ушёл, но другая его часть любопытствовала... и немного надеялась... на то, что она скажет. — Я… Я не знаю точно, что ты слышал… Той ночью… Но… — Хватит, — коротко сказал он, делая вид, что поглощён своими оценками. — О. Что ж. Тогда ты должен знать, что я была в истерике и чувствовала себя особенно эмоционально после ужасного рабочего дня, так как мой начальник был необоснованно разозлён на меня, и я просто не чувствовала себя собой… «Ну да, конечно, теперь она сваливает всё на своё начальство и работу», — с досадой подумал Майк. — А то, что я сказала… Впрочем, теперь это не имеет значения. Я хочу сказать, что мне очень жаль. — Неважно, — пробормотал он. Было слишком поздно для извинений. Ущерб его душе уже был нанесён. — Майк… — это был первый раз, когда она обратилась к нему по имени после его возвращения. — Я всё тот же человек, каким был раньше, мама, — подытожил он, сунув ей в руки почту и направившись в свою комнату. Грузовик с шоколадом, который скоро прибудет, вряд ли что-то компенсирует. Майк до сих пор ненавидит шоколад. Его родители не знают, что делать с этим пожизненным запасом, так что пока он скапливается в гараже. Майка не волнует шоколад. Его волнует, что с шоколадом приходит письмо. Вернее, два письма, о чём он узнал, когда разорвал конверт. Одно письмо Вонки — официальное письмо. И очевидно, точная копия писем, отправленных другим счастливчикам, нашедшим билеты, а затем — другое письмо… Второе письмо написано от руки, без оформления, но аккуратным и разборчивым почерком с мелким намёком на мальчишество. Все буквы "А" имели идеальный хвостик, а завиток букв "Е" точен. Письмо было сложено три раза и гласило: «Майку». Прежде чем прочитать его, Майк перешёл к приветствию и изучил подпись. Чарли Бакет… Его первая реакция — гнев и зависть; этот пацан выиграл глупый конкурс Вонки и вышел (вернее, не вышел) невредимым. Майк пострадал и даже не выиграл. Не то, чтобы он хотел унаследовать эту дурацкую фабрику, но… Он поднимает бровь, когда в голове мгновенно возникает образ Чарли: грязный свитер, постоянно трепетный взгляд и всё такое… Майк вспоминает, как думал, что он похож на бездомного щенка с улицы, которого люди пожалеют и принесут домой. (Майк также вспоминает, что считал его довольно милым и наивным ребёнком, неудачником, и что если он купит новую одежду и избавится от этого взгляда с широко раскрытыми глазами, Майк может вполне счесть его милым, но это не имело значения, потому что Майк не был носителем нетрадиционной ориентации, а таким же ребёнком, и оценивал его именно с этой позиции) Дорогой Майк. Как поживаешь? Привет… Я просто… Привет. Не знаю, помнишь ли ты меня, но я Чарли Бакет. Я был одним из обладателей золотых билетов, и я был там с тобой в телевизионном зале. Я просто хотел узнать, как ты. Я знаю, что ты покинул фабрику в ужасном состоянии… Майк иронически смеётся. Так уместно, что даже какой-то английский ребёнок использует термин «состояние» для обозначения его уродства. И я просто хотел извиниться от имени мистера Вонки, потому что он отказывается сделать это лично и говорит, что ты получил свой справедливый заслуженный «десерт». Жаль, что не было другого способа вернуть тебя в нормальное состояние после того, как тебя послали по телевизору, или, по крайней мере, чтобы Умпа-Лумпы не были так неаккуратны с твоей растяжкой! Я не могу себе представить, каково это — быть таким высоким и таким худым… Майк смотрит на бумагу и думает: о, как мило со стороны этого ребенка втирать об этом, ничего не зная, но другая его часть останавливается на том примечательном факте, что Чарли действительно волнуется о страданиях Майка, не жалея его (Майк ненавидел жалость). Письмо продолжается, и милый малыш Чарли болтает о том, как он хочет, чтобы они все смогли выиграть и остаться на подольше и узнать друг друга… Мне бы хотелось, чтобы мы изыскали возможность немного поговорить, потому что ты показался мне интересным человеком, с которым стоит познакомиться. К тому же Август был не слишком мил со мной, и хотя ты немного резковато обошёлся с мистером Вонкой, я не считаю тебя каким-то слишком уж ужасным или отвратительным, в отличие от тех девчонок. Надеюсь, это не слишком прямолинейно, но я действительно хочу, чтобы мы стали друзьями. Майка раздражает крошечный всплеск удовольствия, который он испытывает, когда читает эти слова. Он не может удержаться от того, чтобы не перечитывать их снова и снова, пока не сможет выучить. Он может ненавидеть своих одноклассников, учителей, взрослых и семью, но он все ещё человек. Он все ещё маленький мальчик, который жаждет комфорта и верного друга. Когда он входит в комнату, его мать сначала смотрит на него широко раскрытыми глазами, как будто он — бомба, готовая взорваться в любую секунду, а затем быстро извиняется, и Майк думает о письме. Это позволяет ему чувствовать себя немного лучше. Когда отец входит в его комнату (входит без приглашения, и Майк смотрит на него так, будто вторглись в его душу), он выглядит покорным и на пять лет старше — (у него такие ужасные мешки под глазами?) — и начинает мягко говорить о том, как мама напряжена в последнее время и что она любит его так же сильно, как и до этого (Майк фыркает, и мистер Тиви сужает глаза, но когда это Майк боялся его, своего отца?). Майк мысленно отключается от слов отца и мысленно перечитывая письмо... После того, как он практически всю неделю только и жил письмом Чарли Бакета, Майк решает написать ответ. Он трудится над своим ответом в течение нескольких часов, печатая длинные, вдумчивые предложения, прежде чем остановиться и задуматься, стоит ли изливать своё сердце или нет. И ему удается убедить себя в этом, потому что раз малыш искренне сказал, что он ищет в нём друга, то всё, наверное, будет в порядке. Часть Майка надеется, что письмо никогда не будет получено (он немного смущён такой открытостью), но другая его часть надеется, что Чарли прочитает его письмо и будет держаться за него ещё сильнее, а не думать, что Майк — полный псих. В конце концов, он сумел написать честное письмо, не изливая своего сердца — и всё ещё в своём стиле резким тоном и несколькими разрозненными, презрительными выпадами в том числе. Чарли. Спасибо за твоё письмо. Оно помогло мне пережить многое за последнюю неделю и не потерять рассудок. В последнее время я был на грани срыва, но приятно знать, что кому-то не всё равно (или, по крайней мере, не всё равно настолько, чтобы отправить письмо за границу в какой-то маленький домик в Колорадо). Обычно у меня нет «друзей» или что-то вроде того. Все, кого я знаю, либо полные неудачники, либо невероятно убогие, или даже хуже, всё вышеперечисленное. Может быть, пришло время попробовать, учитывая всю злость и отсутствие поддержки, которые я наблюдаю здесь. Я не гарантирую, что ты мне понравишься. Скорее всего, нет. Обычно я не люблю людей. Они меня бесят. Но, как я уже сказал, по крайней мере, тебе не всё равно. Даже мою собственную маму это не волнует. Но ты же наверняка не хочешь слышать, как я ною об этом. О моём «состоянии», как все любят его называть. Мне не слишком нравится возвышаться на такую высоту над всеми остальными. На самом деле, я реально ненавижу своё «состояние». Большинство парней в школе, вероятно, были бы рады увидеть верх рубашек девчонок, но я просто думаю, что это довольно грубо. Как я уже сказал, я терпеть не могу людей, и в том числе девочек. Ни одна из моих вещей больше не подходит, и я даже не могу удобно сидеть в машине. Скажи своему мистеру Вонке, что я всем нутром ненавижу его самого и его шоколад и хочу, чтобы он сдох. Лучше бы я вообще не ходил на эту дурацкую фабрику. Но с другой стороны, тогда бы я с тобой не разговаривал, так что, полагаю, это спорный вопрос. Майк Тиви. Мать бросает на него странный взгляд, когда он просит подвезти его до местного почтового отделения, но все равно везёт. Он благодарен, что расстояние невелико, потому что они с мамой не могут находиться в одной комнате долго, а тем более — в ещё меньшем пространстве автомобиля. Проверка почты всегда была его обязанностью, но в прошлом он был ленив и оставлял письма накапливаться. Вскоре он начинает проверять их каждый день, и ему ненавистно то крошечное ноющее чувство разочарования, которое он испытывает каждый раз, когда просматривает пачку счетов и объявлений, и не находит ни одного письма, адресованного ему. Вскоре он начинает сомневаться, дошло ли его письмо до адресата вообще. Может быть, оно потерялось по пути. В конце концов, Англия находится не совсем по соседству с Колорадо. Он раздумывал, не распечатать ли ещё один экземпляр и не отправить ли его снова, но что, если письмо было получено? Было бы довольно глупо с его стороны послать два одинаковых письма, не так ли? Да и потом, по мере того как шли дни, он начинал сомневаться в истинности того, что сказано в письме. Возможно, почти такое же письмо было отправлено и остальным троим детям, и ни одно из них не было адресовано ему лично. Может быть, парню всё-таки было на него наплевать. Майк быстро прогоняет эту странную ужасающую мысль, потому что это означало бы, что во-первых, он жил в полной лжи, и во-вторых, он потратил своё время на написание честного письма без всякой причины. (И честно говоря, в-третьих, он действительно предвкушал перспективу иметь друга, но его отвергли без единого слова.) Но однажды, когда Майк просматривает почту (несмотря на свой пессимизм, он не мог отказаться от надежды, которая питала его до сих пор), то находит конверт с его именем и адресом на лицевой стороне. Имя, прилагаемое к обратному адресу, гласит: «Чарли Бакет». Сердце Майка вздрогнуло, и он небрежно бросил остальную почту на пол, побежав в свою комнату. Его не волновало, что это выглядело так трогательно: быть таким счастливым из-за глупого письма от какого-то ребенка в Англии, любящего шоколад, или что он никогда бы не почувствовал ничего подобного до посещения этой дурацкой фабрики. Потому что Чарли ответил. И как ни странно, это всё, что действительно имело для него значение в данный момент. Вместо того, чтобы неосторожно разорвать конверт, он бережно открывает его, сохраняя в целости и сохранности. Он вытаскивает два листа бумаги и плюхается на кровать, чтобы всё прочитать. Дорогой Майк. Я так рад, что ты ответил! Я надеюсь, что у тебя всё в порядке, хотя то, что ты сказал, звучит не слишком обнадёживающе. Если тебе нужно с кем-то поговорить, я выслушаю. Мама сказала, что для этого и нужны друзья. У меня их тоже никогда не было, так что, я тоже новичок в этом деле. Моя семья была довольно бедной до того, как я встретил мистера Вонку, и другие дети в школе смотрели на меня свысока из-за этого. Было бы здорово пройти через это вместе, не так ли? Я надеюсь, что я стою твоего времени… И конечно, мне не всё равно. А ты действительно уверен, что больше никому нет дела до тебя? Я уверен, что и твой папа, и твоя мама любят тебя. (У тебя есть братья или сестры?) Если хочешь, я не прочь услышать, почему ты думаешь, что твоей маме все равно. Всем нужно иногда ныть. Все могут иногда жаловаться и ныть. Я люблю свою семью и знаю, что их любовь стоит гораздо больше, чем деньги, но это не значит, что я никогда не завидовал другим детям из-за того, что они были богаче и свободно покупали ненужные вещи, такие как игрушечные поезда, видеоигры, импортные куклы и атласные ленты для волос, в то время как все доходы моего отца шли на пропитание семьи. И знаешь, не думаю, что когда-либо признавался в этом кому-то. Хотел бы я что-нибудь сделать с твоей проблемой роста! Таким высоким быть совсем нелегко… Я полагаю, что многие мальчики также хотели бы иметь возможность позволить своим глазам блуждать везде и всюду, не будучи заподозренными в том, что они полные извращенцы и получать за это пощёчины, но думаю, что это неправильно. С девушками всё в порядке, но меня они не привлекают. И как, чёрт возьми, ты носишь свою одежду? Ты просто носишь одну и ту же рубашку снова и снова, или как? Должно быть, не влезать в машину — это очень плохо, и мне жаль, что ты приехал сюда лишь для того, чтобы получить боль и страдания… Я сказал мистеру Вонке (он всё время говорит мне называть его Вилли, но мне от этого неловко), что ты желаешь ему смерти, но он лишь предложил тебе выместить свой гнев полезным способом, например, играя в баскетбол, с твоим-то преимуществом в росте и всё такое… Когда я добавил, что ты все ещё ненавидишь шоколад, он будто сошёл с ума, крикнув мне отправить тебе коробку с нашими новейшими изобретениями. Я напомнил ему о твоем пожизненном запасе шоколада, но он не послушал. Кстати говоря, что ты делаешь со всем этим шоколадом, если не ешь его? Я надеюсь, что кому-то из твоих родителей он нравится, потому что было бы обидно, если бы все эти хорошие конфеты пропали! О, и Майк, я надеюсь, что это письмо дойдет до тебя быстро; надеюсь, ты не думал, что я не отвечу. Здесь царил такой хаос, что мистер Вонка долго не говорил мне, что я получил письмо из-за границы. Я удостоверюсь, что Умпа-Лумпы сразу скажут мне прямо, когда я получу почту в следующий раз (надеюсь, он будет, этот следующий раз). О, как я наслаждаюсь своим временем на фабрике… Иногда это изнурительная работа, изобретения, тестирования и поиск решения проблем, но с мистером Вонкой никогда не бывает скучно. И самое главное, у моей семьи теперь есть еда и теплое жильё. С нетерпением жду твоего ответа. Чарли. Майк глупо улыбается письму и прижимает его к груди. В этот вечер ужин был совершенно другим. В глазах Майка вспыхивал странный огонёк, а губы слегка изгибались вверх. Когда ему нужно было посолить картошку, он вежливо попросил передать соль, вместо того, чтобы просто протянуть руку над тарелкой матери и схватить её своими (теперь) невероятно длинными руками. Мистер и миссис Тиви обмениваются взглядами, и Майк едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. Чарли. Я уже начал волноваться, когда мне показалось, что ты не ответишь, но, похоже, ты меня не подвёл. Спасибо, что написал. Приятно знать, что кто-то действительно хочет быть моим другом. Я рад, что ты тоже новичок в этом, потому что это заставляет меня чувствовать себя менее неудачником. Когда я сказал в своем предыдущем письме, что рассматривал твоё письмо как средство выживания, чтобы не сойти с ума, я именно это и имел в виду. В принципе, моей маме не нравится, как я выгляжу сейчас, и она практически сказала, что я больше не её сын. Это меня злит, потому что я ничем не отличаюсь от того человека, каким был до посещения этой дурацкой фабрики, и я просто выгляжу умственно отсталым. Но она отказывается говорить со мной или даже просто смотреть на меня… А с другой стороны, я всё равно не хочу с ней разговаривать. Просто… разве родители не должны любить тебя безоговорочно или что-то в этом роде? Что угодно. В любом случае, это было очень странно. Мама и папа постоянно ругаются и кричат друг на друга. Папа сейчас выглядит очень усталым, но я тоже не очень-то им доволен. Он всё время пытается заставить меня поговорить с ним и бросает на меня все эти жалостливые взгляды. Я ненавижу жалость. В школе больше не весело; все постоянно держатся подальше от шоу уродов имени Майка Тиви. Терпеть не могу слышать, как девушки шепчутся, когда я прохожу мимо, и я ненавижу, что мне надо избегать всех парней, пытающихся подставить мне подножку или высмеивать меня, пытаясь разозлить меня и посмеяться. И все учителя либо игнорируют меня и делают вид, что нет никакого восьмифутового парня, сидящего позади всех их учеников, либо они придираются ко мне в ритме нон-стоп, обвиняя в том, будто я не обращаю на них внимания. И да, я единственный ребенок. Ты кажешься слишком хорошим, чтобы завидовать всяким там материальным вещам, но отчасти я рад, что ты сказал мне это. Теперь я знаю, что ты не идеальный ребёнок, и это здорово. Единственное, что хорошо в росте восемь футов — это то, что я могу дотянуться до чего-то очень высокого и сильно вытянуться. Одна из причин, по которой ребята в школе не пытались серьёзно избить меня, заключается в том, что у меня есть преимущество в росте. А что касается моей одежды… ну, я ничего не могу с этим поделать, не так ли? Я обречён носить одно и то же каждый день. Весело, да? Я всё ещё ненавижу Вонку. Я понятия не имею, как можно провести рядом с ним больше суток и не сойти с ума. Должно быть, ты храбрее, чем кажешься. И я не могу заниматься спортом, потому что надо иметь «спортивное мастерство», и я ненавижу работать с людьми. Командная работа — отстой. Я становлюсь более совершенным сам по себе. Что с шоколадом? Он копится в моём гараже. Наверняка никто не будет есть его. Мне действительно всё равно, но может, ты хочешь его вернуть или что-то ещё? Тьфу, ты только что упомянул этих Умпа-Лумпов. Эти товарищи настолько жуткие, что это даже не смешно. Бьюсь об заклад, они сделали это со мной нарочно, только потому, что я сбил двоих с пути и назвал Вонку идиотом, коим он и является. Поговорим о мести. Надеюсь, ты избавишься от этой дурацкой машины для тестирования ирисок. Быть растянутым заживо — самый страшный и худший опыт в моей жизни. Как ты жил до этого билета? Я знал, что ты не самый богатый человек в квартале, но я не знал, что всё настолько плохо, что тебе не хватает еды и места для жилья. Как ты вообще нашёл билет, если был так беден? И каковы были шансы, что ты выиграешь? Но я рад, что тебе сейчас лучше, даже если твоё здравомыслие, вероятно, будет нарушено от того, что ты проводишь слишком много времени с этим сумасшедшим маньяком. Майк Тиви Дорогой Майк. Тебе не нужно благодарить меня за письмо! Мы ведь друзья, верно? Майк втайне светится от этих трёх слов, как будто его короновали властителем Вселенной. Никогда в своей жизни он не чувствовал, что его ценят и любят так, как ценит и любит Чарли. Он чувствует это даже сквозь закрытые глаза. Никогда в жизни он не чувствовал себя так, как при мысли о Чарли и его письмах. Да, Чарли, думает он про себя, мы друзья. И я так этому рад. Я в ужасе от того, что ты сказал о своих родителях. Как твоя мама может так с тобой обращаться? Я пытался подумать об этом с точки зрения твоих родителей, и, возможно, они просто беспокоятся о тебе. Может, твоя мама просто не знает, что с тобой теперь делать, когда в тебе восемь футов роста. Что она сказала, когда ты ей все объяснил? Майк фыркнул, прочитав этот вопрос. Объяснить ей после всех её криков?! Ни за что. Вероятно, отец всё объяснил ей сам. Наверное, поэтому у него отобрали все видеоигры и запретили смотреть телевизор. Может, если ты поговоришь с ней, то сможешь что-нибудь уладить. И, может быть, тебе стоит поговорить со своим отцом; никогда не знаешь что избавит тебя от разочарования. Он показался мне хорошим человеком, который очень беспокоился о тебе, до и после того, как тебя послали через телепорт. Хотя я тоже не очень люблю жалость. Я помню, как бегал по улицам с поручениями для мамы, и незнакомые люди просто смотрели на меня этим ужасным печальным взглядом, и иногда мне просто хотелось наорать на них. Может, я и не был самым богатым мальчиком в Англии, но по крайней мере, у меня была любящая семья, которая ждёт дома. Жизнь до встречи с мистером Вонкой? Хочу сказать, она была гораздо менее насыщенной. Я думаю, что ты неправильно понял: у нас действительно было место, где жить, и хотя оно было небольшим и недостаточно величественным, функционировал наш домик неплохо. Вроде бы. За исключением зимы: она была довольно ужасной. Но сейчас всё гораздо лучше. Папа всё ещё работает, хотя Мистер Вонка предложил заплатить за всё. Я подозреваю, ему нравится чувствовать, что он поддерживает нашу семью. Я очень рад, что у нас есть еда, которую мы можем съесть на ужин (и на завтрак, и на обед) каждый вечер. Раньше мы о таком только мечтали… И мы немного обновили нашу мебель, у мамы и папы теперь есть настоящая кровать, а не просто матрас! Мистер Вонка предложил мне отдельную комнату, но мне нравится жить с моей семьёй. Теперь мы все намного счастливее. Раньше я получал только одну плитку шоколада в год, на свой день рождения. И было мучением жить в пределах видимости фабрики! Это было жуткой пыткой. Я нашёл свой золотой билет в шоколадке, которую купил на деньги, найденные на земле. Сначала я не хотел идти на фабрику, а хотел продать билет, чтобы заработать немного денег для нашей семьи; представляешь, одна дама предложила мне деньги, но потом дедушка Джордж убедил меня идти. И я рад, что принял тогда верное решение. Я бы хотел, чтобы эта поездка стала для тебя такой же замечательной, как и для меня. Я спросил мистера Вонку, можно ли что-нибудь сделать с твоим… затруднительным положением. И он посоветовал тебе принять Супервитаминные конфеты. Ты найдёшь несколько штучек в конверте. По-видимому, это поможет тебе стать немного… пропорциональным. Ешь их три раза в день. Мистер Вонка говорит, что тебе понадобится тройная доза. Я пришлю ещё, если хочешь. Я умолял его помочь мне создать что-то, что поможет исправить твою проблему с ростом. Это было нелегко, но я думаю, что теперь он мне поможет. Майк уставился на бумагу, не уверенный, правильно ли он всё прочитал. Чарли хочет… изобрести что-то, чтобы помочь ему? Хочет так сильно, что умоляет Вонку о помощи? Теплое, трепетное чувство проходило сквозь парня, и он улыбался, думая о Чарли, усердно работающем в изобретательской комнате И Майк, я всё ещё не могу поверить, что весь этот шоколад пропадет впустую! Я попросил мистера Вонку прислать кого-нибудь, чтобы забрать его; если он не продаст, я съем его сам. Не весь сразу, хотя… Я люблю шоколад, но и у меня есть определённые ограничения. С нетерпением жду твоего следующего письма! С искренним уважением, Чарли. Майк берет Супервитаминные конфеты и ест их, доверившись словам Чарли. Через несколько дней видит и чувствует трансформацию, хотя и незначительную. Он больше не чувствует себя гигантским неуклюжим куском бумаги с проводами вместо рук, и в его образе больше нет такой болезненности. Родители замечают это, хотя ему самому ничего не говорят. Мать приготовила несколько его любимых блюд вчера вечером, и Майк сомневался, что это было просто совпадением. И относится к ней не теплее, чем раньше; всё ещё поверить не может, что его внешность так много значит для неё. Когда грузовики прибывают, чтобы забрать шоколад, Майк направляет водителей в гараж и наблюдает, как коробка за коробкой складываются в высокие штабеля. После минутного колебания он быстро наклеивает записку, надежно прилепив её к крышке коробки Чарли. Конфеты творят чудеса. Большое спасибо. Наслаждайся шоколадом, поросёнок. С нетерпением жду твоего ответа. Майк. Вскоре оба мальчика пишут друг другу как сумасшедшие; ответ почти всегда пишется в ночь получения письма. Письма становятся жизнью Майка. Он даже не утруждает себя тем, чтобы попросить маму подвезти его на почту: всякий раз, когда ему нужно что-то отправить Чарли, он берёт письмо в школу (аккуратно спрятанное в рюкзаке между учебниками по математике и естественным наукам) и идёт на местную почту после окончания последнего урока. Переписка с Чарли действительно меняет Майка. Такими мелочами, как крошечный проблеск жизни в его глазах и задумчивый, почти космический взгляд, когда Майк думает о чём-то, что сказал Чарли. Это и едва заметная улыбка, которая изгибает его тонкие губы немного вверх, когда что-то напоминает ему о Чарли: холодная погода, свитера, игрушки (у Чарли был серьезный недостаток игрушек в детстве и теперь он без ума от них, особенно от поездов) и любые конфеты. Ну и ещё дело в том, что иногда ему удаётся удержаться от того, чтобы не закричать на мать, и в том, как он говорит отцу, что просто терпеть не может свою её, а затем тихо спрашивает его, всё ли с ним в порядке. Майк понимает, что Чарли почему-то всегда у него в уме, но ему никогда не приходит в голову, что он становится немного одержимым своим новым другом. Он удивляется тому, что у него есть свой собственный друг. Милый, очаровательный и который действительно заботится о нём. (Небольшая часть Майка постоянно пытается заставить себя признать, что он думает, что Чарли симпатичный, но это всего лишь его небольшая часть и ничего больше.) Несмотря на то, что они встретились только один раз, два мальчика начинают вести себя так, как будто бы они старые друзья после обмена двумя неделями писем. Но Майку никогда не бывает хорошо слишком долго… Однажды он приходит домой из школы и обнаруживает, что его комната безупречно чиста и опрятна, что довольно странно. Хотя Майк, возможно, и не самый неряшливый мальчик, он не любит убираться. Но Майку совершенно безразлично, чистая у него комната или нет - его внимание привлекает его письменный стол. Накануне вечером он был подавлен, достал свою коллекцию писем от Чарли и перечитал их по порядку. Он заснул с самым последним из них, лежащим у него на груди. Но сегодня рядом с его компьютером не было писем, и от осознания этого у Майка чуть не случился сердечный приступ. — Мама! Мама! — закричал он, прибежав на кухню. Миссис Тиви оборачивается и смотрит на него, подняв брови, с лопаточкой для пирога в руке. — Когда ты убирала мою комнату, ты находила какие-нибудь письма, лежащие на моем столе? Она нахмурилась, вспоминая. — А, ты про те бумаги? Да, их было довольно много. Майк, тебе правда нужно взять себя в руки и начать брать на себя ответственность за уборку собственной комнаты. Ради всего святого, тебе уже тринадцать, и ты не ребёнок. Я тебе постоянно говорю, но… — Что ты с ними сделала? — глаза Майка расширились, и он игнорирует её ругань. Миссис Тиви громко и раздражённо вздохнула и вернулась к плите. — Я разорвала их на мелкие кусочки. — Что?.. Майк не очень хорошо воспринял потерю своих любимых писем. Он кричит, кричит, кричит и проклинает свою мать, которая терпеть не может такие стычки с сыном. Спор перерастает в полноценную ссору, и обе стороны в итоге плачут, миссис Тиви после того, как Майк пожелал ей "разузнать что-нибудь о приватной жизни и личном пространстве других людей или просто, суке, убраться с глаз его долой, (обычно он никогда не ругается в присутствии родителей, но тут он был просто невероятно зол), а Майк - позже, когда он остается один в своей комнате и зарывается под одеяло. Он не может объяснить, почему потеря писем от Чарли кажется дырой, прожжённой в его сердце. Во всяком случае, он не может все это запомнить. Он знает, что физические письма сами по себе ничто, но пока он всё ещё помнит радость от их получения и свою дружбу с Чарли, но… Майк иногда не может поверить, что у него действительно есть друг, и ему нужно увидеть письма, чтобы доказать себе, что это ему не снится. И теперь, когда писем больше нет, Майк чувствует себя неуверенно. Ему требуется на целых три дня больше времени, чтобы ответить на последнее письмо Чарли. Он слышит, как его родители выражают своё беспокойство по поводу его внезапного возвращения к прежней злобности. И его трясёт от осознания того, что «улучшение» они на самом деле почувствовали раньше, и ничто не могло заставить его почувствовать себя нормально. Он слышит, как его отец говорит: — Майк не хочет создавать никаких проблем. Он лишь хочет поладить с тобой, милая; да, он растёт, но где-то глубоко внутри он всё ещё ищет нашего одобрения, — слышит Майк слова отца и хочет пнуть стену. Данные слова слишком близки к истине: ими его не утешить, и это причиняет боль. Майк провёл всю свою жизнь, избегая сентиментальности, не позволяя себе заботиться о других и быть зависимым от кого-либо, кроме себя; и после посещения фабрики Вонки он чувствует, что весь его мир и всё, чем он жил раньше, полностью перевернулось. Родители влияют на него, то, что его одноклассники и учителя думают о нём, на самом деле беспокоило его, и он… Чарли. Теперь у него есть друг, с которым он может спокойно обсуждать свои мысли. Майк иногда чувствует себя таким потерянным, словно живет чужой жизнью… Дорогой Майк! С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!!!!!!!!!!!!! И как это — быть четырнадцатилетним? Как ощущения? Когда мне исполнилось двенадцать, поначалу не было ничего особенного, но то, что произошло после, явно изменило мою жизнь к лучшему. Я до сих пор считаю свой золотой билет своего рода поздним подарком ко дню рождения, ведь я обрёл фабрику и мистера Вонку. И тебя тоже, Майк. Это удивительно — иметь своего собственного друга. Я имею в виду, что моя семья и мистер Вонка замечательные, но иногда чтобы поговорить мне просто нужен кто-то моего возраста, понимаешь? Я взял небольшой перерыв в работе над нашим последним проектом, чтобы написать тебе, но теперь мистер Вонка уговаривает меня вернуться в комнату изобретений вместе с ним. Я напишу ещё письмо сегодня вечером, хорошо? Я просто хотел убедиться, что ты получил мои подарки вовремя. Я надеюсь, они тебе понравятся. Желаю тебе самого счастливого дня рождения. Ты заслужил это, Майк. С уважением, Чарли. Майк удивленно посмотрел на коробку. Судя по короткому письму, он вообще не ожидал получить от Чарли подарок, а тем более несколько. Он понятия не имел, что находится внутри картонной коробки. Что мог купить двенадцатилетний шоколатье-стажёр своему другу за Атлантикой на четырнадцатый день рождения? Он роется в обивке и находит стопку из пяти совершенно новых футболок. Он нахмурился в замешательстве. Неужели Чарли забыл, что ему больше не подходит никакая одежда? Похоже, они того же размера, как и те, что уже были в его гардеробе. Майк не верил, что у Чарли провал в памяти и он случайно забыл его «маленькую проблему», но и не мог придумать этому никакого другого объяснения. Майк с чувством разочарования осмотрел футболки. Как бы он хотел, чтобы подошли ему. Он снова заглядывает в коробку и находит тщательно упакованную жестяную коробку, утопленную в пенопласте. К ней прилагалась записка. Мы сделали это! Внутри этого контейнера есть лекарство от всех ваших проблем. Ну, во всяком случае, от большинства из них. Возьмите столько красных конфеток, сколько нужно, чтобы вернуться к своему обычному росту — каждый кусок уменьшит тебя примерно на два дюйма. Если что-то пойдёт не так, синие заставят тебя вырасти на два дюйма. Мистер Вонка и я усердно трудились день и ночь, чтобы сделать их, но, пожалуйста, будь осторожен. Я надеюсь, это сработает. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Майк. С днем рождения. Чарли. Майк недоверчиво смотрит на письмо. Они… Они создали что-то, что могло бы его изменить? Он вернется к своему «нормальному» росту? Его больше не будут пугаться одноклассники и незнакомцы? А мать снова полюбит его?.. Он срывает упаковку с коробки, едва сдерживая энтузиазм и решимость. Внутренняя часть заполнена до краев маленькими сферическими конфетами красного и синего цвета. Он достает красную и осматривает её. Они кажутся такими… обычными. Часть Майка сомневается, что они отличаются от любых других (бессмысленных) конфет. Другая его часть сомневается в том, что они безопасны: их вообще проверяли? Он надеется, что если проверяли, то жертвами были те дурные Умпа-лумпы, или, что еще лучше, сам Вонка. Он борется с собой, не рискуя попробовать их, но искушение слишком велико. Если мать снова заговорит с ним, она вернёт ему его драгоценные видеоигры и телевизор… И Чарли пишет так уверенно… Может быть, сначала надо просто попробовать одну… Он сунул конфету в рот. И у парня начал странно покалывать желудок, а затем внезапно перестал. Он нахмурился, смотря на плакат с игрой Halo прямо перед ним. Он что-то понимает неверно или этот плакат каким-то образом слегка переместился вверх по стене? Майк поразился. Оно сработало.