Затаив дыхание...

      А в последующие дни все прекратилось, как будто ничего и не было.       Ни оскорбительных надписей на доске, ни шуточек за спиной, ни пакостей с имуществом. Никто не шушукался по коридорам, провожая ее взглядами. Даже парта сияла блестящей отмытой поверхностью, от чего сердце Сыльги заходилось расстроенным стуком каждый раз, стоило только на нее посмотреть.       Девушка будто пропала с экранов всех местных хулиганов, а их предводитель вообще начал обходить ее по широкой дуге. Раньше торчал рядом на всех переменах, а теперь перестал попадаться на глаза, не говоря уже ни о каких тычках плечами и насмешек низким бархатным голосом.       Только раз она увидела Тэхена, и то случайно, когда пошла в столовую другим путём, после того как помогла учителю отнести до учительской стопку книг. Ви стоял спиной к ней, в тупике коридора, заканчивающегося окном, а почти незаметная за его широкими плечами активистка плакала, вцепившись в рукава его пиджака. Сдавленные всхлипывания и бессвязные уверения, что случившееся больше не повторится — «обещаю, я ее больше не трону, я не желала ей зла, они бы только попугали» — дернули Сыльги какой-то смутной тоской, хотя ничего в девчачьих стенаниях она не поняла. Что бы там ни было, девушку стало жалко, ведь попав однажды под каток, красивый такой каток, с широкими плечами и длинными ногами, без потерь из-под него выбраться невозможно. Уж Сыльги-то теперь тоже знает. Ее тоже раскатало в жалкий дрожащий лист. Чувствовала же, что не надо с ним связываться и вот…       Она с неистребимым любопытством прислушалась еще, но в ответном басовитом рокоте слов было не разобрать, только грозные нотки злости и неудовольствия, от которых активистку только сильнее гнуло к полу. Он что, ее запугивает? Но тут парень зашевелился, сказав что-то на прощание, оторвал от себя цеплючие руки, и Сыльги, подпрыгнув, поспешила убраться. Не хватало еще, чтоб ее заметили.       Да, Ви совсем перестал появляться рядом с ней, и Сыльги сначала решила, что это к лучшему — ей станет легче, ведь «с глаз долой и с сердца вон» не зря придумали, и чем она хуже — всем помогало и ей поможет.       Но ей совсем не полегчало.       Наглый школьник успел пробраться под кожу, выжечься под веками. Сердце каждую ночь бьёт по венам одно и то же имя. Его запах, вкус, звук его дыхания — то, что осталось с ней и всплывает с глубин памяти, когда ночью бессонница мучает воспоминаниями и тоскливыми мыслями. Стоит закрыть глаза, и он рядом, во всем своем великолепии, юный и цветущий. Мускулы перекатываются под кожей от каждого движения, гладкий живот дрожит под прикосновениями, ресницы прикрывают шальной взгляд, когда он смотрит на нее так, будто знает пошлый секрет и готов его разделить на двоих. Красивый хулиган все еще с ней, и Сыльги прячет злые слезы в плоскую от метаний подушку.       Месяц спустя меланхолия и очередная бессонная ночь толкнули ее зарегистрироваться в одном из популярных приложений для знакомств. Раз эксперимент «с глаз долой» не удался, есть еще много житейских советов, которые можно опробовать, например «клин клином вышибают». Что ж, Сыльги готова перебрать все в поисках успокоения.       Посомневавшись, она даже выложила в профиль пару своих старых фотографий и честно указала в анкете, что хочет влюбиться, чтобы забыться. Теперь каждый второй в личных сообщениях неумно шутит, что секс — лучшее лекарство, а с одним из таких Сыльги даже сходила на свидание, помня обещание двухмесячной давности, данное самой себе. И в самый ответственный момент сбежала, когда во время поцелуев под веками всплыло совсем другое лицо. А распаленный парень орал вслед, что с такой унылой динамщицей не больно-то и хотелось.       Но отчаиваться рано. Все знают еще одну житейскую мудрость, что «первый блин — комом», и Сыльги ее знает тоже. Поэтому сегодня на перемене она ищет в рюкзаке косметику, которую прихватила из дома и быстренько рисует себе лицо из пары взмахов туши, тройки касаний румян по скулам и нескольких мазков блеска по губам. Синяки и мешки под глазами замазываются хитрым тюбиком с охлаждающим содержимым.       Следующий перерыв тратится на побег до школьного палисадника, где пушистые ёлки украсились первым снегом и стали похожи на сказочных нарядных красавиц. Несколько селок на их фоне, где она в смешной белой шапке с двумя помпонами, улыбается во всю свою широкую улыбку, и бегом обратно на урок. Важное дело сделано.       На занятии, разглядывая обновлённую фотографию в профиле приложения, где она очень даже весёлая и хорошенькая, совсем не отчаявшаяся и вполне выспавшаяся, Сыльги сумрачно размышляет о том, удастся ли в следующий раз и в реале изобразить нечто такое же бодрое и смешливое, как на фотке. Пальцы сжимаются на карандаше, пока она опять обещает себе невозможное.       Оповещение в приложении моргает иконкой нового письма, отвлекая ее от тяжких дум.       «Как быстро», — фыркает девушка, и осмотревшись, убеждается, что все заняты чем попало, и учитель тоже, расслабленные первым снегом и приближающимися праздниками. Тыкает пальцем по иконке и вдруг цепляется взглядом за фотографию профиля. Завороженная, Сыльги увеличивает картинку и ахает. Умеет же кто-то снимать эстетику…       Черно-белая фотография парня, играющего на саксофоне. Лицо скрыто шляпой, фигура, явно стройная и широкоплечая утоплена в тенях, и весь акцент фото на длинных пальцах, сжимающих инструмент.       Красиво. И чувственно. Кажется, фотограф запечатлел интимный момент, какие бывают, когда человек увлечен происходящим: поглощен музыкой и делит ее пополам с саксофоном, ласкает инструмент как женскую фигуру, перебирая ноты.       Но еще больше Сыльги впечатляется, когда вернувшись к сообщению, его читает.       «Если сильно влюблен, ничто не поможет. По себе знаю».       Сердце пропускает удар. Такой же несчастный? И потом, ну уж нет, Сыльги не собирается признаваться себе в том, что озвучил сейчас невидимый собеседник. Ни во влюблённости, ни в бесполезности стараний. Нет. Нетушки.       — И вообще, зачем говорить о печальном… — шепчет девушка, склонившись совсем низко к парте, а пальцы быстро порхают по экрану, открывая анкету в профиле.       Заполнено по минимуму: ВанТэ, возраст 18 лет, город тот же, где живет Сыльги. Музыкант. И все.       — Немногословен. Младше. Увлекается музыкой — маловато будет, — делает выводы Сыльги, вновь возвращаясь к переписке.       Она щёлкает на строчку ввода сообщения, перед этим не забыв бросить взгляд на учителя, лениво диктующего домашнюю работу. Убедившись, что ему все так же дела нет до класса, быстро набирает ответ:       «А как же «клин клином вышибают?»       На разлинованном экране чата тут же начинает бегать карандашик обратного ответа:       «Ты еще веришь в это, нуна? А вроде такая взрослая.»       — Значит не одна я пошарилась по профилю, — фыркает вполголоса Сыльги, потирая висок, где застучала венка от наглого «нуна». — И каков наглец, смотри-ка…       «Мы с тобой не близки, чтоб ты мог называть меня нуна».       В этот раз ответ долго не приходит. Сыльги успела разложить учебники на следующий урок, сходить в туалет и смыть раздражающую косметику, постоять около стенки, подпирая ее пяткой. Одноклассницы вьются стайкой неподалёку, опять обсуждая очередного красавчика, проплывшего мимо, и Сыльги снова ощущает ее, эту прозрачную стенку, толщиной в 2 года разницы и в тысячи километров пережитых переездов.       Одиночество в коллективе — особо болезненное. Ты можешь этого не ощущать, не осознавать. Ты иногда можешь его искать, сознательно отгораживаясь от чужого липкого интереса и бессмысленного общения. Но однажды одиночество все равно тебя догонит, накроет волной и швырнет на берег, задыхающуюся и растерянную, нагруженную солидным набором комплексов и страхов, будто камнями со дна. Одиночество наградит тебя чувством вины, тоской, переживаниями. Оно же проводит тебя до пустыни: бесконечной, затерянной во времени и в пространстве. До пустыни под названием депрессия. И ты забудешь, что такое быть счастливым и довольным.       Почему бы ей сейчас тоже не стоять в толпе девчонок и не щебетать восторгом, стреляя взглядами по сторонам в поисках ответного интереса? Два года не такая уж и большая разница в возрасте, чтобы быть далёкой от них, словно бабуся от малолеток. Это тоже все просто, и действует так же. Отключить мысли. Опять не думать о возрасте, не думать о том, что скоро жизнь опять разведёт их по разным уголкам страны, а то и мира. Просто, в конце концов, насладиться каждой минутой молодости.       Телефон в руках вибрирует сообщением, и Сыльги, склонив голову, впивается взглядом в загоревшийся экран.       «Так значит ты влюблена?»       «Словно первый раз в жизни», — вздохнув, пишет она заветное и болючее.       «Что ж… Ты пойдёшь со мной на свидание, нуна?»       «Пойду», — отбивает она сообщение и, оттолкнувшись от стены идет в сторону веселых одноклассниц.