Прощение

      Каминари больше не мог так поступать. Сердце разрывалось от тупой боли, когда он слышал очередной приказ. Но он лишь кивал и готовился вновь подставлять А-класс, сообщать их местоположение, держать маску вечного дурачка. Как же он хотел быть этим самым дурачком, который не понимает очередную тему, гуляет с друзьями и получает подзатыльники от Джиро.       Как же ему хотелось стать обычным парнем своего возраста с кучей друзей, любимым человеком и переживаниями из-за заваленного теста. Как же он хотел быть частью класса, люди из которого стали для него самыми близкими. Как же он хотел просто признаться во всём и не увидеть ненависти в глазах. Но это было невозможно. Ведь он слишком многое испортил, слишком много боли причинил. Он был злодеем и предателем. И только недавно начал понимать, что больше не хочет им быть.       А потому стоял на пороге учительской и смотрел на дверную ручку, старательно собираясь с мыслями. Его просто посадят после сказанных слов, если не убьют. Но поступить иначе он не мог. Больше не было сил терпеть предательство.       Набрав в грудь воздух и пропустив лёгкий заряд по кончикам пальцев, Каминари, наконец, постучал и открыл дверь. — Здравствуйте, Айзава-сенсей, — обращая внимание на отсутствие в помещении других учителей, Каминари подошёл к столу учителя и опустил руки, видя, как учитель медленно кивает, не отрываясь от очередных бумаг. — Я хотел кое-что сказать… это очень важно, — Айзава даже не шевельнулся. Кажется, он всё так же смотрел на строки в очередном документе. — Я хотел кое в чем признаться. — Говори быстрее. Я слишком занят, чтобы слушать очередную просьбу пустить в бассейн, — Каминари в очередной раз пропустил разряд по кончикам пальцем. Это всегда помогало ему собраться с мыслями. — Тот случай во время тренировочного лагеря. Во время нападения злодеев. Проинформировал их я. И первое нападение на U.A. произошло лишь потому, что я помог злодеям попасть на территорию школы, — Айзава, наконец, удостоил ученика взглядом. Только вот тот не выражал ничего, кроме привычного скептицизма. Но привычно внимательный взгляд всё-таки заметил напрягшиеся пальцы рук, едва заметно сжавшие бумагу. — И почему ты решил мне это рассказать? — поинтересовался учитель, явно намереваясь узнать у юноши нужную информацию, а затем обезвредить. — Я больше не могу так поступать. Слишком сильно привязался к классу. И к Вам, конечно же, — фыркнул он и сложил руки в замок, стараясь не делать лишних движений, хотя руки нужно было хоть чем-то занять — до чего же глупая привычка. — Я, конечно, польщён. Но ведь ты понимаешь, что эта лесть не поможет тебе? — Конечно, понимаю. Только вот это не лесть. Я не против того, чтобы меня посадили в тюрьму или даже убили. Я заслужил это, — его тон выражал полное спокойствие, которое не было присуще его заразительно яркому характеру. — Молодец, что понимаешь. Итак, Каминари Денки, хочешь ещё что-то рассказать? — признаться честно, Айзава даже не подозревал, что предателем был Каминари. Правда, теперь многие вещи сходились. Так, например, во время спортивного фестиваля, когда после мощнейшего заряда, Денки не превратился в дурочка. Мало того, он сумел использоваться заряд ещё раз, и только после этого ему стало действительно плохо. — Да. Но перед этим, мне бы хотелось по просить Вас кое о чём, — заметив скептически поднятую бровь, Каминари приподнял руки, словно защищаясь. — Нет-нет, не подумайте. Я не собираюсь просить каких-то послаблений. Просто… можете не рассказывать ребятам? — Это вряд ли может быть возможно, — повёл плечами Шота и моргнул, отводя на секунду покрасневшие глаза.       Каминари вновь опустил руки, понуро склонив голову. Как же он не хотел, чтобы кто-то из класса знал об этом. Как же он не хотел. Но, видимо, Айзава не желал этого делать. Или же правда не было такой возможности.       Юноша поклонился, выдавив тихое «Прошу». — Прошу. Я знаю, что не могу что-то просить у Вас. Но, пожалуйста… я не хочу, чтобы они знали. Я расскажу всё, что знаю о Лиге Злодеев, расскажу, что только попросите… только, пожалуйста, не рассказывайте им. Несчастный случай… подстроить мою смерть или похищение злодеями. А после, делайте что угодно. Пожалуйста, — он уже просто не знал, что, кроме этого, мог сделать. Айзава раздраженно выдохнул и поднялся на ноги, не давая Каминари опуститься на колени. В конце концов тот всё ещё был его учеником. А значит, Айзава должен заботиться о нём. Даже если он оказался злодеем. — Необходимо сообщить директору и другим учителям. Мы решим, что с тобой делать. Но у меня есть предложение, которое, возможно, одобрят остальные. Нет, скорее всего, одобрят, — Каминари поднял взгляд на учителя. Тот не сказал, что не будет рассказывать другим. Но, тем не менее, он не говорил и того, что расскажет им.

***

      А через пол часа Каминари уже сидел в кабинете директора, обмотанный лентами Айзавы по просьбе кого-то из учительского состава. Хотя, вряд ли, это могло спасти их от электрической причуды блондина. Но тот не был против. — Итак, Айзава, ты уверен, что твой ученик не под действием причуды? — Айзава покачал головой, усаживаясь на стул и рассматривая других учителей. Мик был непривычно серьёзен, а Полночь слишком нервничала. Всемогущий непривычно молчал, хотя иногда его было не заткнуть, а классный руководителей 1-В возмущался такому событию. Это определённо пошатнёт авторитет Академии ещё больше. Один из учеников геройского факультета — злодей.       И лишь некоторые учителя и директор молча смотрели на творившееся безобразие. — Что будем делать? — несмотря на то, что директор говорил невероятно тихо, его все услышали, тут же отрываясь от тяжелых размышлений и громких недовольств. После вопроса наступила неприятная тишина. Липкая, тяжелая. Никто и подумать мог, что тут можно предложить. Нет, бывали случаи, когда герои предавали свои идеалы и становились злодеями. Но такого, чтобы ученик геройского факультета шпионил на злодеев, не происходило никогда.       Айзава поднялся со стула, осматривая всех и останавливая взгляд на Каминари. — У меня есть предложение. Как насчёт перевербовать его к нам? — Каминари замер, поднимая взгляд, в котором плескалось удивление. И это был его план? Это было то, на что все обязательно согласятся? Но Айзава не шутил. Он говорил со всей присущей ему серьёзностью, со всеми спокойствием и собранностью.       В помещении на несколько секунд воцарилась тишина. Но тут же началось бурное обсуждение, состоящее в основном из недовольных слов о том, что Айзава, кажется, сошёл с ума. «Или попал под причуду злодея» — не веря в происходящее, подумал Каминари. — Для начала следует узнать, врёт ли он, — и вновь голос директора произвёл на всех отрезвляющий эффект. Наконец, они начали более спокойное обсуждение. Каминари вслушивался в каждое слово, но почему-то не мог уловить даже смысла. Айзава не отправит его в тюрьму. Это настолько поражало, что бывший злодей едва ли мог поверить в происходящее. Всё казалось сном. Только вот хорошим или плохим пока не было понятно. — На том и порешим. Каминари, ты слушал нас? — блондин замер, услышав своё имя, переводя взгляд на Айзаву. — Простите, — сообщил он. Послышался тихий хмык от Сущего Мика, и Каминари даже стало несколько неловко. — Ладно. Слушай. После сделаешь выбор. Скоро приедет знакомый Всемогущего. Он проверит твои слова на ложь, перед этим мы выясним, находишься ли ты под чьей-либо причудой. Если твои слова окажутся правдой и на тебе не обнаружится воздействия причуды, ты расскажешь нам о том, что знаешь, — Каминари уже собрался ответить, что он бы и так всё рассказал, но, заметив взгляд Айзавы, предпочёл закрыть рот. — После нам придётся рассказать всё классу. Подумай, я расскажу им о тебе, как о злодее, который уже сидит в тюрьме, или же как о бывшем злодее, а в настоящем времени будущим героем на испытательном сроке. При втором варианте мы выберем кого-то из класса, кто будет наблюдать за тобой всё свободное время. Этот человек будет сопровождать тебя во время прогулок куда-либо, а так же находиться с тобой в свободное время. Этот человек может покидать тебя, но при условии, что ты находишься с другими учениками А-класса или среди учителей. Тебе будет запрещено покидать комнату по ночам. Если ты покинешь её, то хуже будет тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что это меры предосторожности.       Чем дольше Денки слушал, тем страшнее ему становилось. О нём в любом случае расскажут. Но ведь его в любом случае будут ненавидеть — ведь так? — Я хочу остаться с классом, — тихо сказал Каминари, слыша одобрительный хмык со стороны Айзавы. Каким бы вредным он не был, он не хотел терять ученика. Просто не хотел. — Он уже приехал, — Всемогущий взглянул на телефон, на который только что пришло сообщение.

***

      На следующий день Каминари стоял перед своими одноклассниками и жутко нервничал. Конечно, многие косились на него и не понимали, почему он тут стоит и почему зашёл одновременно с Айзавой.       Все быстро расселись по своим местам, прекращая разговоры. — Класс, за вчерашний вечер произошло одно событие, — сделав небольшую паузу, Айзава посмотрел на учеников. — Я не умею говорить длинные речи. Да и не люблю этого. Так что просто расскажу о том, что произошло. Вчера среди нас был обнаружен предатель, передававший информацию Лиге Злодеев, — кто-то из девчонок удивлённо ахнул. Но последующие слова выбили почву из-под ног всех. — Этим предателем оказался Каминари Денки. — Каминари не может быть злодеем! — подскочил со своего места Киришима, садясь обратно уже через секунду после сказанного из-за взгляда Айзавы. — К сожалению, это правда. Каминари вчера сам признался в этом, из-за чего был проверен на воздействие чужой причуды и правдивость своих слов, — продолжил мужчина, наблюдая за учениками и их шокированными лицами. — Воздействие причуды не подтвердилось, а слова оказались правдой. — Как же так, — пробормотала Урарака, с ужасом смотря на Каминари. Как тот мог оказаться предателем? Никто не мог в это поверить. И учитель прекрасно понимал их. Кто-то сидел молча, в шоке уставившись на Каминари, кто-то пытался узнать, можно ли действительно верить ему, спрашивая это друг у друга и у учителя, кто-то откровенно обвинял его. Каминари терпел всё, смотря в пол. Он не смог бы поднять голову. Ведь среди молчавших был Оджиро, который наверняка теперь ненавидел его.       Айзава терпел происходящее долгих пять минут, слушая всё больше нарастающий гул голосов, а после заставил всех замолчать. — Мне нужен доброволец, который согласится сопровождать Каминари из общежития в академию. И наоборот. Так же этот человек должен находиться с ним на переменах. На уроках и по возращении Каминари в общежитие можно возвращаться к своим делам. Оставлять его можно только в присутствии остальных учеников А-класса и учителей. И так, кто согласен? — Айзаву встретил гул возмущенных голосов и одна единственная, высоко поднятая рука. Оджиро молча рассматривал свою парту, подняв руку, а потому Айзава в очередной раз попросил класс замолчать. — Можно я буду за ним следить? — после этих слов в классе вновь наступила тишина. Теперь ученики молчат уже от удивления, не замечая, как напрягается Оджиро под их взглядами. Каминари медленно поднимает голову и смотрит на хвостатого. — Ты уверен? — интересуется Айзава. Но тот лишь кивает, переводя взгляд на Каминари и встречаясь с его широко распахнутыми глазами. Кое-как, но Денки заставляет себя отвести взгляд от одноклассника. — Больше кандидатов нет? — подняты оказались ещё несколько рук, среди которых оказались руки Ииды, Мидории, Джиро и, что удивительно, Кацуки. Кандидатуру последнего Айзава сразу отбросил из-за гнева, горевшего в его глазах. Он просто убьёт Каминари в первую же секунду. А вот Мидория ещё не до конца овладел своей причудой, что делает его не самым удачным вариантом. Иида, пускай и самый ответственный, мог ненавидеть Каминари из-за возможной связи того с Пятном. — Кого выберешь? — интересуется он у Каминари. На что тот только качает головой и бормочет что-то на подобии «Мне без разницы». — Решите тогда между собой. Садись на своё место, Каминари. Мы начинаем урок.

***

      Каминари смутно помнил, как добрался до своего места. Не менее смутно помнил сам урок, который прошёл в стороне от него. Запомнил только тему и взгляды, полные удивления, страха или ненависти. А иногда и всего сразу. От этих взглядов хотелось спрятаться. Хотелось сжаться в маленький комочек и исчезнуть. Но это не было возможным.       Когда наступила перемена, Каминари даже не сдвинулся с места, делая вид, словно абсолютно всё нормально. Чужие взгляды напрягают, но юноша старательно вчитывался в строки учебника, краем уха вслушиваясь в происходящее вокруг.       Кацуки рычит что-то маловразумительное, что-то упало на пол рядом с ним. Каминари видит, что держит его Киришима, и чувствует себя крайне неловко из-за этого. Но когда к нему поворачиваются Джиро и Маширао становится только хуже — они начинают делить между собой, кто же будет следить за Каминари, словно того тут и нет. Нет, всё проходило между этими двумя вполне спокойно, без каких-либо выпадов в стороны друг друга. Всё же эти люди крайне спокойны по своей натуре. Хотя Джиро всё же вспыльчивее Оджиро. Но Каминари не было приятным то, что они обсуждали это при нём.       Электрический парень же старается максимально абстрагироваться от мира с помощью книги. Но рядом раздаётся взрыв, а после следует удар такой силы, что Каминари падает на пол, больно ударяясь и переводя взгляд на того, кто его ударил. Кацуки. Его вновь удерживает Киришима. Взвизгивают девчонки, кто-то шарахается в противоположную сторону от начинающейся драки, кто-то старается утихомирить Бакуго. — Киришима, можешь отпустить его. Я заслужил это, — сказал Каминари и поднялся на ноги, ставя упавшую парту и кладя на неё учебник. Даже руки слегка раздвигает, хотя пульсирующая боль в локте явно не желает, чтобы он это делал. — Прекращайте! — Иида пытается всех успокоить, но в классе вновь поднимается шум.       Оджиро мгновенно схватил Каминари за руку и потянул его из класса. В воцарившейся суматохе они покинули класс незаметно. Лишь Джиро проводила их растерянным взглядом, да Тодороки облегчённо выдохнул. Кажется, он даже переживал, что Кацуки убьёт одноклассника. Пускай и бывшего — не факт — злодея.

***

      Каминари был невероятно благодарен Оджиро за всё, пускай и чувствовал себя неловко, когда тот удерживал его за запястье и уводил на улицу. Пускай перемена и короткая, но всё же они расположились под одним из деревьев.       Они не говорили друг другу ни слова. Каминари рассматривал тихого парня, сложившего руки на коленях и покачивающего хвостом. Брови были слегка нахмурены, а взгляд словно был обращён в никуда. Хвостатый, кажется, слишком погрузился в свои мысли. Внезапно он тяжело выдохнул, взгляд стал более осмысленным, и он переводит взгляд на Каминари, сейчас плетущего что-то из травинок.       Денки заметил взгляд сразу же и взглянул на Оджиро в ответ. — Это было правдой, что тебе нравится мой хвост? — поинтересовался он. А Каминари внезапно улыбается. Не так ярко и заразительно, как раньше. Скорее, как-то робко, но улыбается и отвечает: — Он мне действительно нравится. Хотя раньше я лишь интересовался о причуде. Но, коснувшись один раз, не смог заставить себя прекратить, — Маширао и сам приподнимает уголки губ. Хвост словно сам по себе перемешается к ногам Каминари. Взгляд золотистых глаз стал таким удивлённым. Но лишь на секунду. Потому что после в них загорается счастье, и он бережно обхватывает часть хвоста рядом с мехом, мягко водя ладонью по коже и иногда запуская пальцы в пушистую часть.       Пожалуй, таким счастливым Каминари себя не чувствовал уже давно.       Они возвращаются в класс со звонком. Все к этому времени уже успокаиваются и теперь лишь недоверчиво поглядывают на Каминари. Урок проходит в тишине.

***

      С Денки не общается никто, кроме Оджиро, две последующие недели. И первым, кто решил поговорить с ним, был Киришима. Он подошёл к Каминари на перемене. Выглядел он так непривычно неуверенно в этот момент, иногда ёжась от убийственных взглядов Кацуки, которые тот бросал на них двоих. — Из-за чего ты решил признаться в том, что шпионил? — неловко улыбнулся красноволосый. Каминари несколько удивился этому вопросу, но, тем не менее, поднял взгляд на Киришиму и решил ответить: — Потому, что привязался ко всем, — увидев, как потеплел взгляд Эйджиро, Каминари едва сдержал рвущуюся улыбку, пожимая протянутую руку. Кацуки смотрел на них убийственным взглядом, но, тем не менее, с того дня он не совершил более ни одной попытки убить бывшего друга. В уголках глаз таки скопились слёзы, из-за чего электрический парень принялся их утирать.       Оджиро улыбнулся, наблюдая эту картину.       Следующей, кто решил попробовать наладить с Каминари отношения, стала Джиро. Она просто подошла к парню, пихнула его в плечо и заявила, что ей надоело видеть его кислую рожу. Денки ухмыльнулся и поднял вверх большие пальцы, принимая известный всему классу вид. Кьёко усмехнулась. Кто-то хихикнул в кулак.       А этим же вечером, когда Каминари зашёл на кухню, он увидел Кацуки. Отведя взгляд, электрический парень прошёл к холодильнику и достал хлеб с сыром, принявшись нарезать бутерброды. Закончив нарезать, он поставил с тарелку бутербродами на стол, а продукты убрал в холодильник.       Сев за стол, Каминари принялся есть, когда внезапно рядом оказалась кружка с какао. — Сделал по привычке лишнюю. Надейся, что там не яд, — губы после этих слов невольно растянулись в улыбке, но Денки тут же спрятал её в кружку. Кацуки на это лишь оскалился и, развернувшись, пошёл к себе.       Спустя месяц после признания Каминари помирился почти со всеми. Конечно, были те, кто не желал принимать предателя. Среди них оказались Минета и, что удивительно, Очако и Яойрозу. Минета просто не желал видеть рядом с собой предателя, о чём нередко довольно громко высказывался, из-за чего наступало неловкое молчание. Очако просила прощения, кусала губы, но не могла находиться рядом, как бы не старалась. Момо, и до этого не общавшаяся с Каминари, теперь относилась к нему со слишком сильным подозрением. Она просто не могла поверить, что Денки мог измениться.       Из комнаты пропал весь хлам, который ранее находился в этом месте, но стали появляться книги. Теперь блондин часто обменивался книгами с Иидой, спорил с ним до хрипоты о прочитанном, заходил в гости. Тенья простил его сразу, как только узнал, что Лига Злодеев и, тем более, Каминари никак не связаны с Пятном. По утрам блондин выходил на пробежку с Киришимой и Бакуго, а вечером объяснял красноволосому очередное задание по математике. Он помогал Ашидо с выбором наряда, а с Серо рубился в приставку.       И вроде бы Каминари должен был радоваться тому, что всё налаживается. Но ему было мало. Ему было катастрофически мало. Он хотел общения с Оджиро. Хотел слышать его смех, видеть его улыбки. Да вот только, несмотря на то, что они ходили вместе в школу и сидели в столовой за одним столом, они почти не общались. Да, Маширао всё так же позволял гладить свой хвост, но последнее время он словно избегал одноклассника. И Каминари винил в этом себя.       Так что не стало чем-то удивительным, что он появился на пороге комнаты хвостатого. Оджиро впустил его без лишних вопросов, лишь привычно приподняв уголки губ, махнув хвостом и поздоровавшись. Его комната была обычной, спокойной. Разве что, под кроватью стоял скейт, на котором Каминари пару раз видел хвостатого.       Каминари, стоило двери закрыться, опустился на колени, прося прощения. Чёрные глаза широко распахнулись, а хвост суетливо мотнулся в сторону, словно и сам пытался понять, что не так. — Каминари. Встань, пожалуйста. Тебе не за что извиняться, — кое-как заставив Каминари пересесть на кровать, Оджиро привычно расположился рядом, позволяя вновь гладить свой хвост, чем блондин и занялся. — Ты меня избегаешь. Если я неприятен тебе из-за того, что являлся злодеем, то просто скажи. Я дам тебе время и не буду попадаться на глаза. А если не захочешь меня вообще видеть, то попрошу Джиро следить за мной, — тихо сказал Денки и опустил взгляд, запуская пальцы в пушистый мех. — Не в этом дело, — Маширао замолчал. Но электрический парень не давил. Он просто молча ждал ответа, задержав дыхание. — Скорее всего, если я расскажу, тебе будет неприятно. — Не будет, — уверенно ответил блондин. И от этой уверенности в его тоне хвостатый набрался смелости. Убрав хвост из чужих рук, он выдохнул и, наконец, заговорил. — Я влюбился, — от этих слов на сердце Денки словно вылили кипяток. Так же обжигающе больно. Но он никак не изменился в лице, позволяя однокласснику собраться с мыслями. — Уже давно. И до сих пор. Да, он изменился. Но ведь улыбается он также искренне, а взгляд наполнен добротой. А ещё у него очень красивые глаза, и он — единственный, кому я разрешаю трогать свой хвост. Прости, Каминари, но поделать со своими чувствами к тебе я ничего не могу.       Оджиро выглядел таким спокойным, с грустью в глазах — словно уже давно смирился с неизбежным. А Каминари едва мог держать лицо. Сердце, казалось, скоро остановится от накативших эмоций. Хотелось как-то поддержать Оджиро. А потому он решил рассказывать и о своих чувствах. — Это началось после спортивного фестиваля. Во время него я впервые обратил внимание на одного человека. До этого я почти не замечал его. А тогда он привлёк внимание своими принципами. И я решил сблизиться. Сначала думал о том, что можно спросить, чтобы заговорить. И в итоге этим чем-то стала глупая просьба потрогать хвост. Он оказался таким замечательным. Добрый, заботливый, спокойный. Идеальный. И тогда я просто пропал. Не знаю, как так получилось. В итоге я влюбился. Через некоторое время я уже начал задумываться на счёт того, чтобы бросить шпионство и Лигу. Но постоянно себя останавливал. А в один день я просто не выдержал и рассказал, кем являюсь. Поэтому… если ты сможешь когда-нибудь простить меня за то, кем я был, может, попробуем встречаться? — Оджиро слушал внимательно, не упуская ни единого слова. И когда тот заговорил о влюблённости, сердце зашлось в бешеном ритме. А от последующего предложения невольно вспыхнули румянцем щёки.       Маширао нежно обхватил ладонь Каминари, поглаживая большим пальцем тыльную сторону. — Я уже давно простил тебя. Ещё в тот момент, когда понял, что ты не изменил своё отношение ко мне. Давай попробуем встречаться, — подняв взгляд на одноклассника, Оджиро тепло улыбнулся. — Спасибо, — прошептал Каминари, сжимая руку парня в ответ. Сейчас он был таким счастливым. Сердце не желало замедлять свой ритм, радуясь вместе с душой.

***

      Оджиро оказался тем ещё приверженцем традиций. И добиваться первого поцелуя от него пришлось долгих три месяца. И, наверное, пришлось бы ждать дольше, если бы Каминари в один момент просто не поцеловал его, когда они вместе выполняли домашнюю работу в комнате хвостатого.       Но электрический парень не жаловался. Всё же, он сам сделал этот выбор и никто и никогда не сумеет переубедить его в правильности принятого решения.