За 12 часов до покушения
Сансе лучше думалось, когда она танцевала. Вставив наушники в уши, она включила музыку и выключила свет в комнате. Тьма заполнила её мир и сознание. Она закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на плавных движениях танца. Замедляя остервенелое биение сердца. Когда ты жертва чьих-то манипуляций, сложно не чувствовать себя таковой. Она знала, что Петир делал. «Хаос — это лестница». Хаос — это свобода. Управляемый хаос — средство, что всегда приводило Петира Бейлиша к победе. А значит, и её может привести. Санса тяжело дышала, увлечённая танцем. Она водила руками в воздухе и по шёлковой ткани сорочки, обтекавшей тело. Закидывая голову вверх, Санса прокручивала в сознании все известные факты и не могла не ощущать, как смыкается вокруг невидимое кольцо. Она уже ощущала жар пламени, что должен был сжечь её мир до тла. Всё, что ей принадлежало, Петир использовал против неё — партнёров, репутацию, публичность. Несложно было догадаться, что будет дальше — он собирался обнародовать компрометирующие материалы. Один за другим. Петир Бейлиш мог бы уничтожить её парой точных ударов, но, видимо, не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, как Санса зайдётся в агонии. Она его понимала. Это, наверное, приятно — наблюдать, как горит твой враг. Как в ужасе мечется в подожжённом доме. Он паникует, прорубая путь к выходу, но раз за разом пламя отрезает дорогу. Дыши. Дыши. Дыши. В пожаре люди погибают от дыма, а не от огня. Петир хотел увидеть, как она поборется за жизнь. Как будет в отчаянии кричать, пытаясь спасти всё то, что выстраивала эти годы. Он хотел, чтобы она боялась его, словно дьявола из преисподней. Чтобы страх был мистическим, похожим на безумие. Он хотел, чтобы она сомневалась в себе и окружающих людях. Чтобы прислушивалась к шагам в коридоре, ожидая, что те принесут ей мучительную гибель. Чтобы плакала и сходила с ума. Но что он не учёл, так это то, что Санса больше не боялась смерти. Не боялась насилия. Не боялась боли. Всё это могло быть средством. Всё что угодно могло быть средством к достижению её целей. Санса медленно провела рукой по талии и качнула бёдрами, уводя тело в сторону. Играя тонкими запястьями в воздухе, плавно выводя фигуры танца, она представила себя, лежащую на земле и смотрящую в небо. Как наяву ощутила пронзающую бок боль от пулевого ранения. Она увидела заголовки в газетах и комментарии на просторах интернета. Увидела испуганные глаза, смотрящие на неё из толпы. Десятки и сотни пар глаз, сочувствующих ей. Всё что угодно может быть средством к достижению цели. Особенно любовь.***
6 лет назад
Небоскрёб, в котором находился офис Баратеонов, называли «Красным замком», всё из-за алого цвета здания и готических шпилей, украшенных горгульями. Помпезное и вычурное сооружение. Кабинет Серсеи Ланнистер располагался на самом высоком этаже. На вершине мира. — Нужно избавиться от Сансы, — заявила женщина, отпивая вино из бокала и подходя к большому панорамному окну. Петир, сидящий в неудобном дизайнерском кресле прямо напротив, и бровью не повёл в ответ на это заявление. Давя в себе всякое сопротивление и гнев. Он знал своё место и специфику работы. — В каком смысле? — уточнил он. — В самом прямом, — со вздохом произнесла Серсея, всё так же не поворачиваясь. — …От неё только проблемы. — Какие? — спросил Петир и тут же прикусил язык. Женщина бросила в него пронзительный взгляд из-за плеча. — Она неуправляема. Чего только стоит эта выходка с самоубийством. — Да, — кивнув, произнёс Петир, — …но она ещё ребёнок. Жена вашего брата не представляет никакой угрозы, она послушна и лояльна и… в какой-то степени не вполне разумно идти на… крайние меры. — У меня плохое предчувствие насчёт неё, а моя интуиция меня ещё никогда не обманывала, — возразила Серсея, и, усмехнувшись, добавила, передразнивая: — «В какой-то степени не вполне разумно идти на крайние меры». Я ценю вашу аккуратность, Петир, поэтому я и поручаю это дело вам. Нам вовсе не нужен шум. Ничего такого, как с Робом и Кейтлин. Сделайте всё максимально естественно. — Я? — не смог сдержать удивления Петир. — …Вы хотите, чтобы я сам… — Я имела в виду, что доверяю вам организовать всё, — поджав губы, пояснила женщина, — найдите исполнителя и проконтролируйте, чтобы не было следов. Возьмите Бронна… — Бронн — мясник! — запротестовал Петир. Серсея устало потёрла виски и вздохнула. — Может быть… но он эффективен и ещё ни разу нас не подводил. — Он не подходит для этого, — облизнув губы, сказал Петир. — Что же, — дёрнула плечом Серсея, — мне глубоко всё равно, кто сделает это, главное, чтобы всё было так, как нужно. Выберите на свой вкус. — Со всем уважением… — мотнув головой, начал было Петир, но Серсея грубо перебила: — Ненавижу, когда люди так говорят, — тихо и презрительно выплюнула она. Петир облизнул губы, осёкшись. Следовало быть очень осторожным в своих высказываниях. «Охуенно тонкий лёд, — сказал внутренний голос. — Ты ходишь по охуенно тонкому льду». — Невозможно сделать то, что вы просите, аккуратно, — заявил Петир, приподнимаясь с кресла, и, поставив бокал на стол, заложил руки в карманы. — Я обязан сказать, что смерть Сансы в данном случае вызовет опасные волнения… — Что за чушь, — фыркнула Серсея. — Никому и дела нет до этой девчонки. — Это не совсем так, — возразил Петир, — та её выходка уже привлекла внимание. А с учётом того, как мало времени прошло с того момента, как были убиты другие Старки… — Разве мы не замяли это дело? — прищурившись, спросила женщина. — Замяли, — кивнул Петир, — но слухи всё равно ходят. Она сделала это в вашем доме и находясь под вашей опекой… на помолвке с вашим братом… Серсея бросила на него гневный взгляд, но было видно, что она понимает его правоту. — Разве мы можем позволить себе подобный инфоповод накануне свадьбы вашего сына? Во время заключения договора с Тиреллами? Петир задавал правильные вопросы и знал, на что давить. Серсея раздражённо мотнула головой и, отпив из бокала, несколько секунд продержала вино во рту, перед тем как проглотить. — У вас есть другие предложения? — Ну… — он вздохнул и обвёл комнату задумчивым взглядом. — Мы должны сделать всё тихо и настроить общественность против неё. Можно отправить её в психбольницу, объявить недееспособной. Таким образом ваш брат сможет стать опекуном, сможет распоряжаться её средствами и она… больше не доставит вам хлопот. — Не доставит ли? — засомневалась его собеседница. — Её можно так напичкать таблетками, что она за пару месяцев превратится в овощ. — Неплохо… — надув губы, произнесла Серсея. — А причина? — Проблемы с наркотиками, для начала, — дёрнув бровью, сказал Петир, — паранойя, депрессия… тут и придумывать нечего. Опять же, это объяснит попытку суицида. Кто бы не сошёл с ума, потеряв всю семью, верно? Серсея криво усмехнулась и, обновив вино, хотела было налить Петиру, но он, поблагодарив, отрицательно мотнул головой. — Как быстро это можно сделать? — уточнила женщина, откидываясь в кресле. Было видно, что эта идея пришлась ей по вкусу. Петир сглотнул. — Начать готовить почву можно прямо сейчас, — ответил он, — но довести до кульминации я бы советовал после свадьбы Джоффри. — Да, это разумно, — согласилась Серсея и усмехнулась куда-то в сторону. Достав чековую книжку, она размашистым почерком лениво нарисовала на нём сумму с нулями. — Это ваша премия, Петир, — произнесла она, протягивая ему бумажку. — Я довольна вами в последнее время. — Спасибо, — с улыбкой произнёс он, пряча чек во внутренний карман пиджака. — Это моя работа. — Мы ценим ваш вклад, — сказала Серсея. — Когда завершите этот проект, я готова буду поговорить о вашем повышении. — Спасибо, мисс Ланнистер, — сдержанно улыбнулся Петир и, наклонив голову в лёгком поклоне, вышел вон.***
Санса подняла взгляд от раковины и посмотрела в глаза своему отражению. Серебряные тени на веках слегка скатались, и она дотронулась до них пальцем, чуть растирая. Вечер был в самом разгаре. За дверью туалета доносилась музыка и гул голосов. Её выпускной школьный бал. Последний год она провела на домашнем обучении, и в каком-то смысле это было лучшее время из всех лет, что она училась в Королевской Гавани. Больше не нужно было терпеть глупые выходки одноклассников, пустую болтовню с тупыми подружками в школьном сортире: об отношениях, изменах и том, что они называли любовью, зависимостях — от сигарет, порошка и того, чтобы после плотного ужина прогуляться к унитазу и засунуть палец в глотку, вызывая рвотный рефлекс, о таблетках — тех, что дарили удовольствие и прерывали беременность — и том, где таковые можно было достать. Подсказка — всё в том же сортире. Разумеется, даже если бы у неё было желание, Санса не могла делиться тем, что происходит в её жизни. Насилие в доме Баратеонов. Раннее замужество за человеком больше чем в два раза старше и в два раза ниже. Убийство, свидетельницей которого она была. Ей было проще и спокойнее и вовсе не видеть этих людей — учеников и учителей, что прятали глаза, завидев на ней очередной синяк. С одной стороны, наивно и странно было ожидать, что кто-то встанет на её защиту. Но они даже не задавали вопросов. Ни один из них за все эти грёбанные годы. Несложно было догадаться, что именно происходит с ней. Несложно разглядеть в упорном молчании отчаяние, но эти люди предпочитали видеть в Сансе тайну. Она виделась им одинокой, загадочной и пугающей. Хоть пугающим было только то, что с ней произошло. Но ведь мы так не любим, когда кто-то подрывает нашу веру в справедливость. Надежду на счастливый конец. Когда Сансу ловили за курением, им проще было проигнорировать её проступок, нарушающий устав школы, чем спросить, почему кончик фильтра красный от крови, и кто был так зол на неё, что с размаху ударил по лицу. Санса была живым напоминанием их трусости, приспособленчества и малодушия. Им легче было не замечать её присутствия, превратить в невидимку, чем задуматься о том, что, возможно, все они были соучастниками чудовищного преступления. Потому что безразличие ничем не лучше насилия. Санса вышла из туалета и, пройдясь вдоль стены, остановилась у сцены, в тени, оглядывая скучающим взглядом наряженных одноклассников, танцующих в темноте и дыму, в плену у больших надежд и упоительных иллюзий. Темой бала была Луна, и потому декорации выполнили в серебряном цвете, повсюду развесили полумесяцы с мягкой подсветкой и расставили зеркала неправильной формы, по полу разбросали металлического цвета конфетти. Санса следила за тем, как на зеркальных поверхностях проявляются силуэты танцующих, а затем вновь исчезают во тьме и дыму. Словно в зловещем тумане. Вполне вероятно, что это был не только её последний школьный бал, но и последний бал в принципе. Ланнистеры никогда не угрожали Сансе смертью, но сейчас эта перспектива стала более чем реальной. Её обуревало тёмное предчувствие. Казалось, протяни она руку — и почувствует могильный холод. Прислушайся — и услышит стоны и крики родных, зовущих присоединиться к ним в царстве теней. Ведь нет ничего необычного в том, что кому-то так и не суждено повзрослеть. Окончить колледж. Завести семью. Стать кем-то значимым. Стать счастливым. Кто-то ведь должен вытянуть жребий забвения, детка. Почему не ты? Санса обняла себя руками и, отвернувшись к стене, попробовала восстановить дыхание. Не хватало только, чтобы кто-то увидел, как она плачет. Она старалась вслушаться в музыку, чтобы отвлечься, но почувствовала себя лишь хуже. Одиночество в толпе — ярче, а отчаяние на празднике ощущается отчётливее. Санса достала из клатча массивную зажигалку и несколько раз крутанула колёсико, заставляя пламя всколыхнуться. Это была его зажигалка. Маленький сувенир, что она прихватила из той квартиры. Мысли о Петире больше не делали Сансу счастливой, скорее, напротив, усиливали панику. Хотя она и не понимала, чего именно боялась. Того, что он убьёт её? Того, что Ланнистеры узнают об их связи и убьют его? А, может быть, того, что люди в форме придут к ней с ордером на арест? Санса ведь и раньше не питала иллюзий относительно того, что Петир Бейлиш за человек. Она знала, что он умён и опасен. Мизинец управлял людьми так, как ему было нужно, он делал вид, что глотает дерьмо, что они без конца выливали на него. На самом деле, у этого была своя цена, чаще всего — их жизнь. Дерзить ему и оскорблять в лицо, называя ланнистеровской шестёркой было отчаянным поступком. Под стать отчаянным временам. Санса спрятала зажигалку и налила себе пунш. Она путалась в своих мыслях. Путалась в чувствах. Не ощущала собственного тела, лёгкого, почти невесомого, под действием волшебного порошка. Закинув голову вверх, Санса прикрыла глаза, растворяясь среди густого белого дыма, и улыбнулась, представляя, что тот, в кого она влюблена, стоит сзади, прикрывая её спину. Держа её на руках, пока она умирает. Петир Бейлиш — убийца. Он будет целовать тебя. Будет гладить по щекам, размазывая кровь по лицу. Может быть, даже заплачет, наблюдая, как гаснет жизнь в твоих стремительно стекленеющих глазах. Но, Санса! Он тебя не пощадит. Достав из сумочки телефон, она проглотила слёзы и резко двинулась к выходу, вначале спокойно, но с каждой секундой ускоряя шаг. Телохранители, застывшие было в противоположной стороне зала, бросились за ней. Толкнув двери, Санса оказалась на футбольном поле. Яркие прожекторы освещали зелёный газон и пустые синие трибуны. — Мисс Санса! — закричали ей вслед охранники. — Куда вы? — Курить! — развернувшись, со злостью бросила она. — Просто вышла покурить! — Тут запрещено, — сказал охранник. Он был новеньким. Санса демонстративно достала из серебряного портсигара сигарету и зажала губами, выжидающе всматриваясь в мужчин. Его напарник покачал головой, приблизившись, он достал из внутреннего кармана спички и поджёг кончик её сигареты. Развернувшись, она пошла прочь, к дальним трибунам, ощущая шаги на почтительном расстоянии позади себя. Всё, чего Сансе хотелось — это побыть одной, она злилась, но ничего не могла поделать. Зажав сигарету губами, она открыла мессенджер и набрала сообщение Петиру: «Если они отправят тебя за мной, сделай это, когда я буду спать. С любовью, СС».***
Сейчас
В палате пахло лилиями и лекарствами. Лунный свет, словно прожектор, освещал бледные скулы спящей девушки и рыжие волосы, заплетённые в косу. Петир задумчиво закусил, оттягивая вниз, верхнюю губу, наблюдая за тем, как размеренно вздымается под покрывалом грудная клетка. Вверх. Вниз. Санса казалась хрупкой и невинной в свете ночи. Он испытывал странное волнительное и вместе с тем сковывающее ощущение, впервые за долгие два года наблюдая её так близко. Больше всего Петира удивляло собственное спокойствие. Раньше ему казалось, окажись он рядом с Сансой — задушит собственными руками, и вот она — на расстоянии тридцати сантиметров, а он боится громко дышать, чтобы её не разбудить. Отведя глаза в сторону, он уронил подбородок на ладонь и тяжело вздохнул, прислушиваясь к тиканью часов на стене. «Если бы ты убил её тогда, когда приказала Серсея, ничего этого не было бы», — заявил внутренний голос. С этим сложно было не согласиться. Ему вспомнился вечер её школьного бала. Тогда, когда больше не боясь рисковать, понимая, что девушка обречена, он забрал Сансу с футбольного поля, отправив телохранителей по домам. Она ещё больше похудела, и короткое платье из перламутрового бисера и стекляруса в духе 20-х висело на её бёдрах, вызывая даже не возбуждение, а тревогу. Рыжие волосы, убранные в высокую прическу, открывали длинную белую словно снег шею, что призывно сияла в свете ночи. Маня своей беззащитностью. Привлекая биением пульса под тонкой ярко-синей веной. Санса старалась держаться, но выглядела измождённой. Широко распахнутые глаза были такими пустыми, что, кажется, отражали лунный свет. Рука, держащая сигарету, дрожала, и дело тут было вовсе не в кокаине, остатки которого Петир заметил над накрашенной верхней губой. Она была похожа на оленя с перерезанным горлом. Всё ещё сопротивляющаяся смерти, но уже проигравшая и осознающая это. «Подожди немного, — прошептал внутренний голос, — и эта девушка просто исчезнет. Так, словно и не было вовсе» Петир молчал всю дорогу, игнорируя то, как Санса беззвучно плакала. Он сжал зубы и запёр свои чувства на замок. Так же, как и язык. Они приехали на пляж — зловещий, безлюдный и тёмный. Словно чистилище — обитель пустоты. Сняв босоножки, Санса по колени вошла в воду. «Было бы гуманнее пристрелить её сейчас, — сказал внутренний голос, — пока она разглядывает собственные ладони, купающиеся в лунном свете. Пока она спокойна. Пока чувствует себя в безопасности рядом с тем, в кого думает, что влюблена» Петир заложил руки в карманы и невольно наклонил голову вбок, любуясь изящной фигурой в сияющем перламутровом платье. Чёрные морские воды ласкали стройные белые ноги, оставляя на коже солёные влажные следы. «Не делай вид, что спасаешь её, обменивая смерть на заточение. Не делай вид, что сможешь проконтролировать всё, что произойдёт после. Это эгоистично, Петир, хотеть смотреть на неё даже тогда, когда она перестанет быть собой: обездвиженная смирительной рубашкой, скованная транквилизаторами, глухая и немая, словно пустой сосуд. Будь мужчиной. Убей её прямо сейчас.» Санса обернулась и мягко улыбнулась, опуская взгляд в воду. Её плечи поникли, так, словно встретившись с ним взглядом, она всё поняла. Петир сглотнул и, облизнув губы, ощутил на языке морскую соль. А в сердце — горечь. «Если любишь её, стреляй!» — Детка, — хриплым голосом позвал он, — иди сюда. Санса молча вышла из воды и, обняв себя руками, дрожа на пронизывающем ветру, подошла к нему. Потянув её за руку, Петир прижал девушку к себе, позволяя ей уткнуться в плечо. Втягивая ноздрями аромат апельсинов, смешивающийся с запахом моря. Ему было так горько, что сложно было дышать. — Всё в порядке, — сказала Санса тихо. — Если это ты, так будет даже лучше. — О чём ты? — спросил Петир, делая вид, что не понимает. Помолчав несколько секунд, Санса усмехнулась ему в шею и с улыбкой произнесла: — Если бы я выбирала, кто убьёт меня, то выбрала бы тебя, — а затем умоляюще добавила: — Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Не дай убить меня кому-то другому. Не дай им сделать это со мной! Пообещай мне! Он сжал зубы и медленно стёр горячую слезу с напудренной белой щеки. — Я обещаю.