Если бы ты любила мечтать...

— А не охренел ли этот ЧонКук?! — завываешь ты, подняв голову от телефона. Решила погуглить (по чисто русской привычке пользуясь гуглом, а не навером) что за Абаи, где забила стрелку молодая и наглая звезда кейПОПА, и сидишь теперь, обтекаешь от ужаса. — Что? Ты про кого? — вдруг проявляет к тебе интерес староста. Одногруппница сидит через проход и увлечённо наяривает жвачку. Хлопаешь удивленно глазами и приходишь в себя. Хорош орать, мать твою, ругаешься сама на себя. Закрываешь свой болтливый рот и прячешь рукой экран. И пофиг, что его оттуда не видно. Береженого Бог бережёт. — Дуй пузыри дальше, откуда такая любопытная… — осаживаешь её ты, оглядывая с подозрением. — Смотри-ка, всё ей скажи и покажи… Жвачный пузырь лопается с удивленным звуком и оседает на носу старосты, пока она с изумлением таращится на тебя. Вздыхаешь, отворачиваясь. Все беды от Чонгука. Всегда была милой, старалась понравиться группе. Недоумевала и обижалась от того, что они тактично тебя игнорируют. А сейчас… Стоило кому-то завязать разговор, и ты на лету подбиваешь нерадивого дружелюбного лётчика. Просто, с первого выстрела, ха. Никто больше не рискнет обратиться. Просто чужое любопытство не вовремя и не к месту. И не к данной ситуации. Эту тайну ты хранишь бережно. И толком не знаешь почему, просто кажется неправильным разбазаривать доверие другого человека. Когда тебе верят, доверяют, не самое ли это ценное? Да, ты толком не знаешь странного парня, но ведь и он не знает тебя. И рискует намного больше, когда пишет тебе сообщения. Хоть и непонятны мотивы Чонгука, но подвести его почему-то не хочется. «Хоть и гад он великий!» — стонешь про себя, опять разглядывая последнее сообщение. Суббота, 12:00 Рыбный ресторанчик Jogabi Абаи Чхонхо-Дон. Всё хорошо, но до деревушки ехать два с половиной часа! Да ещё и с пересадками. Почти двести километров от автобусной станции в Сеуле до Сокхчо, а там на пароме в деревню. НА ПАРОМЕ. Это как? Зачем туда? Какая-то шапка стоит таких мучений? Почему не передать её тут, в любом тёмном углу его менеджеру? Ты скрипишь зубами от негодования, от того что придётся потратить единственный выходной — трястись на автобусе туда, потом метаться искать паром, потом бежать в ресторан, а спустя три минуты после передачи шапки — проделать весь путь обратно. У них там что, съёмки? А ты тут причём? — За что мне все это… — хнычешь и складываешь голову на парту, выдыхая недовольство. Телефон тренькает новым сообщением. Одновременно звенит сигнал окончания занятий, и ты подскакиваешь испуганно. Задремала! Как только профессор не спалил? Хватаешь телефон, подозрительно оглядываешься (Боже, это клиника) и тычешь пальцем по экрану. Оденься теплее. Твоя голова звонко стучит о деревянный стол. Далеко и холодно. Что. За. Гадство.

***

Окей, нереально ранний подъем ты пережила, чтобы попасть на самый первый автобус в Сокхчо. И поездку в два с половиной часа пережила, и это было даже здорово. На комфортабельном автобусе мимо мелькающего вдалеке моря, мимо гор, мимо густых хвойных деревьев. Ты ещё не видела такую Корею — по приезде сразу погрузилась в учёбу, и если бы не Чонгук, кто знает, когда бы увидела. И ты вполне благополучно перенесла недолгое путешествие на пароме, хоть и замёрзла как собака, да что-то, похожее на морскую болезнь, прибило тебя к поручням. Зелёная и шатающаяся выбралась на твёрдую землю, но впечатления — не передать словами. Широкая площадь воды, открытое пространство, низко и медленно плывущий паром, который за железную проволоку подтягивает мужчина-паромщик. Самое настоящее приключение. Но найти этот дурацкий ресторан оказалось той еще проблемой! Сколько бы ты не спрашивала у встречных бабулек и дедулек (странно, что попадались только они), кто молча махал рукой, мол дальше, дальше, кто оказывался глухим, а кто говорил на дичайшем диалекте, не воспринимаемым твоим непривычным слухом. Когда ты, мокрая, запыхавшаяся, всклокоченная добираешься до него, расположенного, кажется, на отшибе отшибов — часы на запястье показывают 12:30. Замираешь под тусклой вывеской с нужным названием. Блядство. Не дай Бог упустила шанс отдать гребаную шапку и закончить историю. Влетаешь в ресторан на полном ходу, около входа чуть не сбив сухонькую старушку с подносом. — Ой, простите! — бормочешь, пытаясь отдышаться. Оглядываешь три с половиной низких столика, раскиданных тут и там по задрипанному помещению. Старушка смотрит на тебя с удивлением, будто ты — чудо чудесное — первый за пятьдесят лет посетитель, а ты упираешься руками в колени и смеешься. Стонешь и ржёшь, ржёшь и стонешь. Ведь ресторанчик абсолютно, без сомнений, без вариантов пустой. — Эй, девочка, с тобой всё в порядке? — причитает бабулька, сгрузив тарелки с подноса на ближайший стол. Её любопытство смешливое и совсем не обидное — она с улыбкой разглядывает тебя и пустоту за твоей спиной. — Ох, бабуля… Кажется, я не в порядке… — выдыхаешь ты и выпрямляешься. Злые горячие слезы выжигают следы на щеках, и ты пятерней, резким движением их стираешь. Ещё чего не хватало, рыдать из-за ерунды. Просто обидно, что путь проделан зазря. — Присядешь пока? — не отстаёт от тебя хозяйка. — Нет, я пойду. До свидания… — улыбаешься доброй бабушке и пятишься к двери. Бабуся пытается что-то сказать. Узкие её глаза круглеют все больше и больше. Дверь за спиной оказывается ближе положенного, и ты в неё упираешься. От неожиданности вздрагиваешь. Дверь какая-то странная — мягкая за спиной, двигается. Или это не дверь? Но она точно не может обхватить тебя за плечи и гулко выдохнуть в ухо: — Почему не берёшь телефон? — Что?.. — ты замираешь на пару секунд, а потом торопливо выкручиваешься из рук, оглядываешься. — О чём ты? Удивительно, но мировая звезда Чонгук из BTS сейчас похож на обычного парня. Красный нос («самый замечательный рубильник на свете», как любит говорить Машка) торчит из шарфа, чёрная чёлка растрепалась веером. Он такой здоровый в тени около входа, возвышается горой: в огромной дутой куртке, в тёмных спортивных штанах, в тяжёлых даже на вид кроссовках и с ужасающе большим рюкзаком на плечах. Как будто в экспедицию собрался. Ты отступаешь на шаг от неожиданной мужской мощи. — Я говорю, где твой телефон? — парень смотрит на тебя нечитаемым взглядом. Наверное, ты выглядишь, как полоумная. Бабуська тоже так думает, судя по всему. Но на душе муторно. Ты растерялась, выдохлась, разломалась на части в пустом ресторанчике и никак не можешь собраться обратно. Мысли тянутся как каучук, и смысл чужих слов доходит не сразу. А когда доходит, ты хлопаешь себя по карманам и бормочешь: — А что с моим телефоном… Был где-то тут… Но в карманах пусто. — Я его точно клала сюда, после того, как сфоткала паром… — ты в сводишь брови в задумчивости и опять хлопаешь по дутому пальто. Оно длиной ниже колен, карманы глубокие. Приходится нырять, согнувшись, пока Чонгук терпеливо ждет результата твоих поисков. Мимо опять проскакивает хозяйка с подносом, полным тарелок. Ты крутишься вокруг своей оси в попытках найти телефон и ловишь себя на мысли: кому она их таскает? В ресторане всё так же удручающе пусто. — О… — твои пальцы нащупывают нечто, не похожее на телефон, но имеющее непосредственное отношение к его пропаже. — У меня в кармане дырка… Чонгук закатывает глаза. Пока ты подвисаешь, решая нехитрое уравнение «дырка плюс телефон равно…», скидывает рюкзак с плеч, с грохотом ставит его на пол (да что у него там? Котелок и походная печка?) и опускается перед тобой на колени. Ты сглатываешь, давишься воздухом. Замираешь, как истукан, пока чужие пальцы быстро и сноровисто пробегаются по краю твоего пальто. Тебя как будто прихлопнули тем самым рюкзаком, прилетевшим этажа этак с пятого. Стоит ли говорить, что никто не стоял перед тобой на коленях? И ты начала явно не с того кандидата. Колени гнут перед корейскими звёздами, но никак не наоборот. Поэтому ты нервно икаешь и хлопаешь Чонгука по тёмному плечу: — Хэй… Прекрати! Я сама достану… — Хотел бы я на это посмотреть… — пыхтят в ответ откуда-то сбоку. Толстую полу пальто дёргают, и ты вцепляешься в чужое плечо. — Что там творится? — повышаешь от ужаса голос. — Вот он, нашёл … Пальто слишком длинное, телефон к карману не перегнать. Пошли. Он отпускает скользкую ткань, подхватывает одной рукой как нехрен делать огромный рюкзак, второй — ловит тебя за рукав. События меняются с космической скоростью. Перцу добавляет тот факт, что непосредственным их участником является Чонгук — мечта миллионов дев от пятнадцати до шестидесяти. Его коленопреклонённая поза, руки на твоей куртке, крепкое плечо под твоей ладонью — сосредоточиться невозможно, обдумать происходящее — тоже. — Куда? — жалобно блеешь, пока тебя уверенно тащат вглубь забегаловки. — В смысле куда? Раздеваться! — не теряя скорости выдаёт парень. Чего-чего? Оплеухой прилетает горькое разочарование. Не больно, но печётся неприятным. Ты встаёшь как вкопанная, выдёргиваешь руку из чужой хватки, набираешь полную грудь воздуха: — Ты наглая корепонская морда! Что, всё так просто? Не на ту напал! Я и по яйцам твоим знаменитым дать могу! Подойди только! — Что сказала? — вставляет Чонгук, пока ты делаешь вдох для следующей тирады. Лицо такое удивлённое, словно отчитала плюшевого кролика. — Скотина! — продолжаешь разоряться. — Затащил в такую даль, чтобы раздеть? Да ты обурел! Ищи других дур, а меня не обманешь улыбкой и круглыми глазами! Низкие столики туманятся дымкой, но пару раз сморгнуть обиду и всё пройдёт. Ты дёргаешь с плеч собственный рюкзак, резкими судорожными движениями тащишь оттуда пакет с шапкой. Зубы скоро раскрошатся в порошок, сжатые приступом чистого бешенства. — На! И закончим на этом! — ладонью впечатываешь ему в грудь свёрток, приложи чуть побольше усилий — пихнула бы айдола между столов. Лицо Чонгука вытягивается в изумлении, но тебе недосуг его рассматривать. Выход всё ещё там, где темнеется потёртая дверь. Ты берёшь разгон, крепче сжимая лямки рюкзака. Пальто хлопает тяжестью по ногам — как ты раньше не заметила? Надо потом достать телефон, где-то раздеться. Смутная мысль мелькает в голове, но ты слишком возмущена. Злость слепит глаза, ты выпускаешь из виду бабульку. Легконогая для своих лет, она как эльф мелькает то тут, то там, а сейчас замирает с очередным подносом у тебя на пути. В последний момент обходишь старушку по касательной, но её слова сбивают тебя с шага: — Айгу, когда сядете есть? Всё остывает! А слова Чонгука и вовсе тебя останавливают. — Сейчас, бабуля, сядем, только… Вы нам поможете? У вас есть швейные принадлежности? У девушки проблема. Низкий голос со смешливыми нотками проходится по тебе наждачкой — парень совсем близко. Бежал за тобой? — Снимай пальто, говорю… И… что это за язык? Я ни слова не понял, но звучит красиво… Скажешь ещё что-нибудь? Ослабевшие пальцы разжимаются на лямках рюкзака, и ты вдруг думаешь, что очень, очень голодная. Очень дурная. И очень голодная. Машка тебя убьёт.