Начальница

Ненавижу эту работу. Больше всего на свете я ненавижу убираться, но мне посчастливилось найти работу только в этой сфере. Трудоустроена я в клининговой компании. Понимаете ли, в семнадцать лет оказалось достаточно трудно найти работу, которая будет хорошо оплачиваться и не повлечет за собой наебывания на деньги. И вот я, слава богу в перчатках, натираю чертов подоконник, который абсолютно точно не собирается мне поддаваться. Какие-то черные полосы. Тру-тру и никакого результата. Постойте-ка… Стоило бросить взгляд на мою обувь до меня дошло, что это за полосы. Когда я мыла окно, я залезла на подоконник с ногами и, видимо, сама оставила эти полосы. Тут я даже отмазаться не смогу, мол, не отмывалось, простите. Оставить после себя грязь вместо того, чтобы отмыть комнату станет серьезной дырой в моем кошельке и очередной понедельник будет меня ожидать зарплатой вполовину ниже обещанной. В моем фартучке покоится телефон, к которому подключены наушники. Я не вполне уверена, можно ли мне слушать музыку на работе, но пока я не получаю замечаний — наслаждаюсь новым долгожданным альбомом любимой певицы. Кажется чуть больше средства на губку и эти чертовы полосы отмываются чуть лучше. У меня уже руки немеют… — Милашка моя, сделай хотя бы потише, — один из наушников выпадает по понятным причинам. С меня его сняли, — все получается? — Прости… Да, — ответила я Марине, моей начальнице. — Ай, кто-то сейчас получит по попке, тут недотёрла, — она показала мне на разводы на краю оконного стекла. Черт! Я всегда трижды там прохожу, потому что там самое падкое на разводы место, но все равно не замечаю, оставляю их там… Я взяла натирку, дотянулась до окна и исправила свой косяк. — Тебе много еще тут осталось? — Марина всегда старается подогнать, но сегодня особенно усердно, у нас большой частный дом и мы хотим закончить раньше девяти вечера. — Осталось… Все, — виновато сказала я. У меня никогда не получалось сделать все настолько быстро, на сколько она хотела бы, — пыль, розетки, батарея, мебель натереть, и дверь кстати тоже, ну и полы. Я закончила только с окном. — Ой… Ну, давай закругляйся, на тебе сегодня еще комната, — Марина вышла, прикрыв за собой дверь. После глубокого вздоха я решаю взять вместо губки вафельное полотенца, чтобы снять всю пену с подоконника. С ним, вроде, всё. В момент, когда я наклоняюсь, чтобы протереть розетку, кто-то щекочет меня по бокам. В этот раз наушники вылетают сами по себе. — Девочки решили, что самое время поесть. Идем, нужно немного отдохнуть, — Марина улыбается мне. Всегда, когда видит меня, улыбается. — Хорошо. Следующие десять минут я вместе с другими расположилась на веранде дома заказчиков. Во рту безвкусная булка, кажется с сыром. Не знаю, так ли это. Все переговариваются, кто-то вместе с Мариной курят. Я вдыхаю дым, но почему-то не с неприязнью, как обычно. Сейчас я чувствую только усталость, а время еще совсем мало — домой не скоро… — Чего грустишь, ребенок, — Марина обратилась ко мне. Не сложно догадаться, из всех сидящих тут ребенком являюсь только я. По крайней мере относительно тридцати-сорокалетних дамочек, коими являлись вся команда, да и Марина. — Я просто устала, — и правда устала. Мне лень даже жевать. — Ну ничего, сегодня нам немного тут осталось, до восьми поработаем, поедем домой. Завтра закончим. Не вдохновляющая речь, честно. Особенно для моей спины, в которой нарастает ощущение тяжести бытия. Когда мы закончили второй этаж, меня попросили перенести весь огромный набор для уборки на первый этаж, и только потом приступать к новой комнате. Когда я спустилась, я потеряла свое ведро. — Чего ищем? — Марина часто находится рядом со мной. Контролирует как бы я фигней не занималась, хотя ни разу меня за этим не заставала. — Да ведро для воды не могу найти. — На втором этаже не оставила? — Нет, я все спустила. — Точно? — голос начальницы стал таким, словно она знала, что ведро наверху, хотя я была уверена в обратном, я же лично все спускала! — Точно. — Аня-я, — крикнула Марина женщине, которые мыла последние сантиметры второго этажа, — у тебя там лишнего ведра нет? — Есть, — голос сверху, и моя неловкая улыбка. Я усмехнулась собственной глупости и поползла наверх за ведром. — Хулиганка, — с этим словом Марины мне прилетел шлепок по заднице, не успела я подняться даже на вторую лесенку. Я не стала никак реагировать на это, но мои щёки изрядно раскраснелись. Благо, когда я стала спускаться вниз, Марина ушла контролировать кого-то еще. Вот они, долгожданные восемь, девять! Мы уезжаем, а на часах почти десять! Ко всему прочему мы не в городе, а в каких-то ебе… Поселке, от которого еще ехать и ехать… Как бы сегодня домой попасть. Сажусь к Марине в машину, на заднее сидение. Кажется, я полумертвая. Даже оценить собственного состояния не могу. Все расселись, едем. Кто-то смеется, что-то обсуждает, а я застряла между усталостью и смертью. Нет-нет, шучу. Ой… Марина что-то обо мне там говорит? — Малышка то сегодня в ударе. Пока на окне ей не тыкнешь, где протереть, не протрет! Еще и ведро потеряла, — ухмыльнулась. Но она это не серьезно, и не со зла. В голосе даже слышно что-то вроде… Умиления? — Просто сегодня такой день. Простите, — скорее всего мой голос был максимально уставший, потому что все сидящие в машине удивленно обернулись. — Совсем устала? Эх, ребё-ё-ёнок мой несчастный. Да почему же я ребенок! И не ребенок вовсе. На работу же хожу, вот! Хотя мне все равно, пусть называет как хочет, раз уж платит мне. Я устроилась максимально удобно, насколько могла сделать это в машине и закрыла глаза. Как дома оказалась — не помню. Не помню даже, как легла спать. Помню только, что на следующий день не смогла даже позавтракать. Поехала к Марине, чтобы пересесть с автобуса на ее машину и доехать в эти ебе… Поселок вместе с ней. Я приехала раньше, чем мы договорились. Вместо 7:00 я сидела около дома, адрес которого она сказала мне вчера, уже в 6:40. Решила подождать и очень замерзла. Когда Марина вышла, я уже громко стучала зубами. — Я тебя сейчас в плед закутаю, — несколько агрессивно сказала Марина. Странно это, но некоторые люди, переживая за кого-то, становятся будто бы злыми на объект переживания. Ну и ладно. — Включи себе обогрев сидения, он на двери сбоку, где подъемник стекла, — сказала Марина, протягивая мне еще и свою кофту, — и укройся. — Да все в порядке и так, — мне было неловко, я немного зажалась. — Я непонятно объясняю? — спорить с ней было немного страшно. Она конечно милая и все такое, но я абсолютно не знаю, какой она бывает в гневе, и знать совсем не хочу. Стало теплее, но не на столько, на сколько хотелось бы. Странно, может быть я заболела? Еще и спина предательски болит. А мне предстоит целый день работы… Ну как так? Снова потратила большую часть времени на чертово окно. Еще и парогенератор тупил в самый ответственный момент… — Все нормально? — в комнату зашла Марина только я закончила пробивать батарею. — Да, — у меня совсем не было настроения, поскольку буквально три минуты назад мне написала мать о том, что записала меня к окулисту на то время, которое я планировала потрать на совсем другие вещи. В общем, мой голос вряд ли был дружелюбным. — Чего это ты какая? Случилось что-то? — Марина была удивлена. Но это можно было понять. Даже моя усталость не отказывала мне в выброшенной шутке или чем-то подобном. — Нет, — так же сухо ответила я, стараясь не смотреть на Марину. — А по-моему что-то все-таки случилось. Что-то не получается? — Марина тут же решила проверить батарею на объект пыли, поскольку видела, что только что я занималась ею, — нет, батарею ты, кстати, пробиваешь очень даже хорошо. — Все нормально, я же сказала, — я зачем-то взглянула на начальницу максимально недовольным лицом, видимо стараясь так отбить желание что-то спрашивать. — Ну я же вижу, что-то не так. Тебя кто-то обидел? Я тебя обидела? — После слов о том, что она могла меня обидеть я улыбнулась. Ну разве она может меня обидеть? — Нет, никто меня не обижал. — Кушать хочешь? Пойдем перерыв сделаем. Вчера в это время ты уже взвыла от голода, — Марина все пыталась как-то исправить ситуацию, но у нее никак это не получалось. — Я не хочу есть, — честно говоря, хотела. Но я не хотела находиться сейчас со всеми с таким настроением, тем самым портить его всем окружающим. — Надо поесть, — строго сказала Марина, — все идут, и ты идешь, — она легонько шлепнула меня. Снова. Гррр! Я не взяла свою еду из сумки, а просто села вместе со всеми. Немного посижу и уйду. Марина решила присесть вплотную ко мне. — Почему не взяла еду? — Потому что я не хочу есть? — я чуть-чуть перегнула. Вроде как, не имею права так и в таком тоне разговаривать с начальницей. — А ремня хочешь? — усмехнулась Марина, проигнорировав мою наглость. — Нет. — Давай ты сейчас поешь, отдохнешь, посидишь с нами, а потом пойдешь домывать комнату, — Марина уже чуть ли не умоляла меня об этом, хотя к остальным работникам относилась совсем иначе. Почему для меня такое особое внимание? — А можно пропустить все пункты, и пойти просто домывать комнату? — Ой, да иди, — разочарованно сказала Марина. Почему-то во мне щелкнуло что-то неприятное, но я тут же метнулась продолжать работу. Раньше начнем, раньше закончим. Моя спина предательски стреляла после каждого моего наклона, но когда хозяйка дома принесла шторы, которые я должна была повесить, мои руки заплакали с неистовой силой. Я не поела, и поэтому меня шатало из стороны в сторону, а перспектива залезть на стремянку немного пугала. Однако же, я встала, и держа в руках несколько метров штор, чтобы не валять их по полу, опускала руки каждые три секунды, чтобы отдышаться. — Малышка, ты чего, совсем что ли устала? — Марина зашла в комнату, чтобы проверить, как я справляюсь с работой. — Просто шторы тяжелые… — Ну попросила бы, язык-то на месте, помогли бы. Давай сюда, — пока Марина держала шторки, я усердно засовывала колесики в отверстия. Когда я слезла, немного пошатнулась. С каждым подъемом и спуском голова кружится все сильнее и сильнее. — Тебя чего штормит-то? — удивилась Марина, — надо было поесть! Иди поешь сейчас. И отдохни. Потом пойдешь помогать Ане в прихожей. — Не хочу, — сухо бросила я и сразу пошла к Ане, чтобы не тратить время зря. Весь оставшийся день Марина ходила рядом, бросала строгие взгляды, просила недолго отдохнуть или поесть, на отказ я единожды получила незаслуженный шлепок и продолжала работать. И вот долгожданный конец смены. Мне, кажется, еще хуже, чем с утра. Я безумно замерзла, хочу спать и есть. В машине Марины снова включаю подогрев сидения и укрываюсь ее кофтой. Стараюсь устроится поудобнее, чтобы поспать по дороге домой. — Там есть подушечка, ели хочешь. И мишка мягкий-премягкий, возьми, если хочешь, — сказала Марина умиляющимся голосом. Я решила не отказываться. Взяла подушечку, разлеглась по линии всего заднего сидения и, укрывшись кофтой начальницы, обняла медвежонка. Я только начала засыпать, как только мы встали на светофор, меня к реальности вернул голос Марины: — О-о-о-ой, малышка спи-и-ит, — кажется от этой нежности можно было порозоветь, но я проигнорировала, и даже глаза не открыла. Еще пару светофоров и фраз «моя девочка уста-а-ала», «ну ребенок бедный, кошмар», и я перестала понимать, сплю я, или нет. Ровно до тех пор, пока меня не довезли до дома. — Доброй ночи, милашка моя. Позже напишу, когда смена на следующей неделе.