Что такое «катастрофа»? Многим на ум придёт экология нашей планеты, или глобальные потепления, землетрясения и прочее. Кому-то — неверно подобранный наряд. Для Мэл Берты Джексон катастрофа — это то, что её сердце принадлежит человеку, который с ней быть не может.
Мэл — дочка своего отца Хейда Джексона. Она бунтарь, она экспрессивна, она умна, она разбита. Да-да, в мире, что кишит соулмейтами — парочками, что ходят, ни на мгновение не отпуская руки друг друга, смотрят глаза в глаза влюблённо, живут счастливо — есть и другая сторона: люди, что просто не могут быть с теми, кого вселенная выбрала для них. И Мэл, и Хейд — такие. Клеймо на внутренней стороне руки у самого запястья уже давно не беспокоит мистера Джексона так, как когда-то, когда они с его не-соулмейтом навсегда разошлись. Хейд привык… Зато метка на затылке Мэл, как первая причина, почему она не носит высоких причёсок, жжётся, делает больно. Словно бы всё это время она и делается. Ночами Берта просыпается, ей плохо, а всему виной тот самый соулмейт… Лёгкий щелчёк по носу означает лишь одно: Мэл вновь задумалась. Девушка вернулась в реальность и лениво перевела взгляд ярких зелёных глаз, которые уже давно утратили тот блеск — он ушёл из жизни Джексон вместе с ним. — Мэл Берта Джексон! Ты вообще меня слышишь? — Иви выжидающе глядела на девушку, что стала ей сестрой за всю жизнь, пройденную вместе. Несомненно, девушка отлично понимала, куда движется направление мыслей фиолетововолосой подруги. — О чём задумалась хоть? — Давить бессмысленно — у Мэл, казалось, был иммунитет на это. — Прости, Иви, я просто, — она растерялась, пытаясь придумать, что ответить подруге: врать бесполезно, она слишком хорошо знает свою Берту. На что угодно, но вот пытливый взгляд шоколадно-карих глаз подруги нечто, что не имеет от себя же средства. Она непроизвольно, по привычки, дотрагивается до метки на затылке, что так болит. — Ты знаешь, — закончила Мэл, захлопнув голубую дверцу шкафчика. — Слушай, я устала, мне нужно побыть одной, передай парням, чтобы не беспокоились. Я ухожу, — говорит она, не особо раздумывая, и таким тоном, что не терпит приперательств. — Мы прикроем, — подмигнула ей Иви: такова уж их дружба: Мэл сбегает с уроков, а Иви прилежно учиться; Мэл не показывает слабостей, а Иви искренна всегда; Мэл не может никому показать себя настоящую, а Иви беззащитный лист бумаги, ни в чём не повинный и открытый миру, который на нём рисует. — Спасибо, — говорит Берта, подруга кивает. Мэл помнит то самое место: небольшое озеро с кристальной чистоты водой и нешумным водопадом. Хоть девушка не отличалась навыками плаванья, вид бегущих струек, образующих целые потоки, что на своей поверхности отражали изображения окружающих себя пейзажей завораживал. И Бенджамин Флориан Хоуп — сын губернатора их городка — знал об этом прекрасно, когда готовил это самое первое свидание. Их метка: два коронованных дракона, что образуют нечто похожее на сердце. Грусть сковывает сердце и тело Мэл Берты: они вдвоём похоронили в этом самом озере всё, что было между ними. В глазах появляются слёзы, но девушка вовремя их смахивает, не всхлипывая. Как ни грустно: даже наедине с собой, броня не способна спасть с неё. С этим местом связаны не только хорошие воспоминания, ведь так? — Мои родители считают, что отношения с тобой — лишь мимолётное мгновение в моей жизни, которое вскоре пройдёт, — слова парня сотнями тысяч иголок врезаются в сердце Берты, на глазах показывается пелена солёной влаги, что вот-вот скатится и разобьётся, подобно её сердцу. — Они требуют, чтобы я выбирал. — Весь мир девушки ухнул в бездонную пропасть. — Ты не должен, — говорит Мэл, ища в каре-зелёных глазах любимого ответ. — Да, поэтому я выбираю тебя, — говорит Флориан, заключая ладони девушки в свои. Он вкладывает в руку Берты фамильное золотое кольцо с головой чудища и шепчет на ухо, обжигая нежную кожу: — я люблю тебя. — Нет, Бен, — Мэл отшатывается от него, словно от огня, — Нет, — она смотрит на кольцо. Всё её существо кричит: «да!» Слёзы готовы хлынуть мощным потоком. Девушка любовно поглаживает пальцами кольцо Бена, а затем протягивает обладателю. — Забери. — Она отворачивается, говорит, зная, что Флориан смотрит на неё с затухающей надеждой в глазах: — твои родители правы, Бен, я — дурное наваждение, — Мэл непроизвольно касается метки на шее, спрятанной под копной фиолетовых волос, прикрывает глаза, из которых побежали одна за другой маленькие хрустальные капельки — слёзы; Берта проглатывает огромный такой комок, вставший поперёк горла. — Это конец. — Голос незаметно дрогнул, но Мэл не смотрела, чтобы не видеть тот ураган боли, что поднялся в глазах её соулмейта. Пара капель падают прямо на ноги девушки: она сама виновата в том, кем является. А судьба виновата в том, что соулмейтов подбирать не умеет правильно… — Я надеялся, что ты из школы ушла именно сюда, — знакомый до чёртиков, до дрожи в коленках, до щемящей боли в груди голос произнёс эти слова. Мэл молча поднимается, оборачивается, смотрит, не скрывая боли — только не перед ним — и говорит, жестикулируя руками: — Где же мне ещё быть? — саркастично ответила Мэл. — Бен, это именно то, о чём я говорила: почему ты не в школе? — Потому что мне всё равно, что ты похоронила нас, я — нет! — он показал своё клеймо, идентичное её, только на внутренней стороне предплечья. — Я люблю тебя, Мэл Берта Джексон, и, более того, отлично знаю, что ты чувствуешь то же ко мне! Решительность в глазах Бена горит опасно. Он длинными шагами быстро сокращает дистанцию донельзя, притягивает Берту за талию и целует, сминая мягкие и такие любимые губы своими. Мэл недолго стоит в ступоре: конечно, конечно же, она любит его! Всегда будет. А потому смысла бороться с собой девушка не видет. Её руки быстро находят опору в шее Бенджамина, она слегка привстаёт на цыпочки, желая большей близости, что так необходима. Воздух не бывает вечным — он иссяк. Оба неохотно оторвались от приятнейшего занятия. Они дышат тяжело, шпаря горячим дыханием губы друг друга. Берта не способно отпустить шею Флориана, потому что в противном случае, ноги, ставшие ватными в мгновение ока, подведут её. — Я люблю тебя, — прошептала Мэл, вновь обретя способность говорить. — Я всегда любил, — кивнул Бенджамин, прижимая Мэл к себе плотнее и вновь припадая к её губам. «Поцелуй истинной любви — всегда срабатывает!»— Расцветут ли розы вновь? — Нет, но эти розы не завяли — только тактично пережили зиму!