Живые самоубийцы

Ему было шесть, когда мать впервые привела его в музей. На стенах огромных комнат висели сотни чёрно-белых портретов. Исследователи, учёные, первооткрыватели, военачальники, изобретатели, лётчики, спортсмены, писатели, артисты. Он дёрнул мать за рукав и шепотом спросил: «Они все умерли, да?». Мать молча кивнула. Он поднял глаза, ещё раз окинул глазами комнату, и прошептал: «Но они же живы, правда, мам?» Уже тогда, в шестилетнем возрасте, он понял: человек жив, пока живёт память о нём. Когда хоронили его деда, он для себя отметил: он умер навсегда. Его дед был никем. Обычным человеком, прожившим такую же заурядную жизнь, как и миллиарды других людей. Он родился в самой обычной семье, закончил школу, женился, завёл троих детей, всю жизнь проработал на заводе и умер в семьдесят три года. После смерти он просто исчез. Навсегда, как и миллиарды живущих до него людей. Он ни привнёс в этот мир ничего нового, его имя ни попало в учебники истории, о нем никто никогда ни напишет книгу и ни снимет фильм. Он умер никогда не будучи живым. Он понял эту простую истину ещё в шесть лет. Большинство живых людей уже мертвы. Когда они закончат свое существование, никто и никогда о них не вспомнит. Возможно, только родные. Но уже через сотню лет эта память исчезнет и они навсегда исчезнут из истории человечества. В семь лет вся его комната была в фотографиях вечно живых людей. Среди любимых был Адольф Гитлер. Если взять портрет Гитлера и Эйнштейна, жившего в том же временном отрезке, выйти на улицу и спросить у прохожих о ком из них они знают больше, наверное, больше половины спросит: «Кто такой Эйнштейн?», при этом о Гитлере они смогут говорить часами. «Людей часто переживают их грехи, заслуги мы хороним вместе с ними» — эта цитата из пьесы Уильяма Шекспира весела на стене у его кровати рядом с портретом Гитлера. Ему было совершено не важно какого рода слава будет окружать его личность после смерти. Будут ли его вспоминать с гордостью и уважением или ненавистью и страхом. Но он знал, что имя рядового спортсмена, артиста или художника, быстро затеряется среди тысяч других. Но имена Генри Холмса, Джона Оуэна Гейси, Усмы Бен Ладана, Андрея Чикатило и Садама Хусейна останутся в истории ещё на сотни лет. В восемь лет он выбирал сторону на которой хочет играть. В его голове строились огромные планы. Он взрывал забитые людьми кинотеатры и магазины, пускал под откос пассажирские поезда и проносил на борт самолёта взрывчатку. Но просыпался. Это были сны, и ничего больше. Ему было десять лет, и если бы он мог, он бы убил их всех. Всех кого видел. Но он вставал с кровати, отдавал нацистское приветствие портрету Гитлера и шёл на кухню завтракать. Эрик Харрис и Дилан Клиболд. Фотографии этих парней висели над его кроватью рядом с портретом Гитлера. Если бы он только мог, он бы стал таким же как Адольф Гитлер, Генри Холмс, Зодиак или Джон Оуэн Гейси. Но достижение такого успеха было всего лишь его невыполнимой мечтой. Эрик и Дилан всегда были его кумирами. Двое парней-подростков, 20 апреля 1991-го года, в день рождения Гитлера, ворвались в свою школу в районе Колумбайн и расстреляли тринадцать учеников и учителя. Больше двадцати ранили, и ещё принесли с собой взрывчатку, которая, к сожалению, не сработала. Если бы она взорвалась, в школе погибло бы больше полутысячи человек. После бойни Эрик и Дилан застрелились. Но их семнадцати лет жизни хватило, чтобы они стали знаменитостями. Чтобы их лица и имена знал каждый житель страны, чтобы о них снимали фильмы, писали книги, и чтобы их личности изучали десятки психологов. Он восхищался этими парнями, и каждый год, в день их смерти, когда все люди несли цветы к могилам погибших школьников, он воровал у матери деньги, ехал на могилы к Эрику и Дилану и оставлял у их надгробий букет цветов. Он уже в десять лет задал себе вопрос: куда целиться, чтобы ранить больнее всего? Ответ подвернулся очень быстро. У знакомых его семьи в автокатастрофе погибла пятилетняя дочь. Он был на похоронах. Видел все эти слезы, исторические вопли её матери, которая несколько раз бросалась к гробу целовать мёртвое тело. Он понял, что дети — самое ценное, что есть у большинства людей. Этот факт вызывал у него удивление. Он не мог понять, почему люди делают смыслом своей жизни и центром вселенной, существ, которые в любой момент могут умереть. Но для него это было неважно. Он нашел себе мишень, и точно знал, что выбрав своей целью детей, он не ошибётся. Он уже давно продумал свой план до мелочей. День его осуществления он выбрал не случайно. Это был день, когда, ровно двенадцать лет назад, он впервые узнал о Эрике и Дилане. В это день он был в отличном настроении. Он впервые за долгие годы искренне улыбался. Последний раз он так улыбался, когда ему было пять. Он бегал по газону за домом и пускал мыльные шарики. Его мать, увидев вечно угрюмого сына с улыбкой, улыбнулась в ответ и хотела что-то сказать, но в неё влетела пуля. Он никогда не был к ней привязан. И никогда её не любил. Эта женщина всегда была лишь его бесплатной прислугой и никем больше. В начальной школе шли занятия. Он всегда ненавидел такие места. Он, научившийся читать в пять лет, и к восьми года прочитавший сорок шесть философских книг, всегда был выше и умнее тупого окружающего его стада. Но они смотрели на него как на пришельца и никогда не понимали. Всю школу заполнили испуганные детские визги. На детские тетради и книги полетели брызги крови. По школе потянулся след из окровавленных детских тел. Он убил столько детей, сколько смог, до приезда полиции. Услышал звуки полицейской сирены, он приставил пушку к своему виску, и в этот момент он был счастлив. Счастлив, как никогда раньше. И с этой счастливой и гордой улыбкой на лице он застрелился. Он в полной мере получил всё, чего всю жизнь хотел. Он умер, но остался жить. О том, что он сделал, узнал весь мир. Весь мир увидел его лицо и узнал его имя. Коннектикут, Сэнди-Хук, 14-е ноября 2014-го года. Двадцатилетний парень Адам Дэвид Лэнза, вооружившись дробовиком, застрели свою мать. Затем поехал в начальную школу, застрелил шесть учителей и двадцать учеников возрастом от пяти до семи лет. Потом застрелился сам. И теперь он не исчезнет, никогда. О нем уже сняли документальные фильмы, написали книги, и его продолжают изучать психологи. Это он стал причиной принятия новых законов в штате, публичных слез президента, объявления национального траура и проведения ежегодных митингов. Его имя и лицо ни на секунду не забудут родители и родные тех детей, что он расстрелял. И пока будут жить они, их дети и внуки, будет жить и он — Адам Лэнза. Он не умер, он жив. И он ещё нас всех переживет. Он, и трое самых известных самоубийц: Адольф Гитлер, Эрик Харрис и Дилан Клиболд. Пополнение этого списка — лишь вопрос времени. Просто те, кто хотят в него попасть, сейчас ещё только строят планы. Встают по утрам, отдавая нацистское приветствие портрету Гитлера, и ждут своего звёздного часа. А много их таких или нет, вы скоро увидите. Это я вам обещаю.