Убежище 87

Проще всего идти было, глядя в пол. Обойти давно засохшие лужи крови, не видя того, что их оставило, мимо мусора и вороха откуда-то вынесенных бумаг. Он устал ужасаться тому, что здесь когда-то случилось. Какие опыты проводили в этих стенах, впитавших себя крики сотен людей? И уж тем более он не хотел ещё раз увидеть нынешних обитателей. Оставалось лишь искренне надеяться, что и не доведётся. В револьвере оставалось четыре патрона, ещё с дюжину — для дробовика. Если путь до хранилища ГЭККа охраняют оставшиеся супермутанты, то ему по-любому не выжить. Так стоит ли поднимать глаза и видеть последним в жизни их зелёные морды? Сто Первый усилием воли заставил себя поднять взгляд. Осмотреть долгий-долгий коридор и вновь уставиться в пол. На большее его не хватило. Где-то там, на Столичных Пустошах, он научился бояться. И с тех самых пор страх не покидал его, поселившись внутри, словно паразит. И каждая новая встреча с рейдерами, супермутантами или с множеством других тварей, населявших эти бесплодные земли, подпитывала этого паразита, пока он не захватил своего носителя полностью. Сто Первого даже подташнивало от окутавшего его страха. Или же это всё радиация раздирала его внутренности? Счётчик Гейгера монотонно трещал, и эхо треска отражалось от стен. Заглотил последнюю таблетку рад-х. Этого надолго не хватит. На самом деле, это вообще слабо поможет, судя по показаниям пип-боя. Но идти назад сил уже не было. В который раз за последние несколько часов он задал себе один и тот же вопрос: зачем он согласился? Отец умер, так пусть бы его проект умер вместе с ним. Но всё же согласился помочь доктору Ли в её работе. Согласился пойти в старое заброшенное Убежище 87 и искать что-то, что отец не смог найти за десятилетия? Гер-рой! Осталось только помереть от радиации по-геройски, во всеми забытом подземном бункере, или же пойти на суп огромным монстрам, потерявшим всю человечность. «А что, если всё же выпустить того мутанта? Он обещал принести ГЭКК, если я его освобожу», — забилась в мозгу трусливая мысль. Сейчас он готов был довериться даже Когтю Смерти, лишь бы не идти в этот радиоактивный ад. Как там его звали? Фокс, кажется. Он выглядел вполне вменяемым. А если… если что-то пойдёт не так, то с одним монстром он сможет справиться. Развернувшись, поплёлся назад. В голове безумно гудело, будто туда забрались маленькие букашки и бегали, бегали, бегали. Сводили с ума и не давали думать ни о чём другом, кроме прикосновений их маленьких ножек. Он с силой сдавил виски в надежде убрать гул, но это не помогло, лишь россыпь цветных искр промелькнула перед глазами. Согнулся пополам, его вырвало скудным завтраком. «Радиация? Так быстро? Но… — он мелко-мелко дышал, пытаясь избавится от резко появившейся боли в желудке. — Мне нужно дойти до той клетки и…» Кое-как разогнувшись и опираясь рукой о стену, Сто Первый побрёл дальше. Сколько у него есть времени до того, как превратится в гниющий труп? Пару часов? Или же ему суждено будет стать диким гулем, как многим другим несчастным? Было страшно заглянуть в пип-бой и увидеть свой приговор. Передвигался безумно медленно, каждый шаг отдавался режущей болью где-то внутри тела. За время скитаний по Пустоши его несколько раз ранили в перестрелках, да и в Убежище не всегда удавалось ускользнуть от драк, но он не знал, что боль может быть такой. Медленно, она захватывала один кусочек тела за другим, отвоёвывала свои новые владения и укоренялась в них с каждой минутой, вытесняя даже поселившийся ранее страх. — Ты вернулся? Неважно выглядишь, парень, — сквозь писк и гул в ушах Сто Первый почти ничего уже не слышал. — Я тебя выпущу, а ты принесёшь мне ГЭКК, — зашептал, оглядывая замок двери. — И я уйду из этого ада. Да… — Хорошо. Терминал от двери в соседней комнате, — прогремел интерком. — Дальше, вон туда… Видя, что его еле понимают, мутант ткнул пальцем в толстое стекло, отгораживающее его клетку от остального мира, указывая на дальнюю комнату по коридору. Сто Первый, не мигая, уставился на зеленый палец, все так же заторможено проследил, куда он показывает, и безо всяких слов поплёлся в ту сторону. И в комнате действительно был терминал. Рабочий, как ни странно. Удивительно, что его не разгромили мутанты. Подсоединив к компьютеру пип-бой, стал ждать, пока пройдёт дешифровка. Медленно полз показатель строки состояния. 17, 32, 55… цифры сменяли друг друга медленно, как еле ползущие улитки. Почесав шею, почувствовал, как что-то липкое и тёплое поползло вниз по шее. Приблизив руку к слезящимся глазам, он увидел красно-бурую окантовку ногтей и потёки на пальцах. — Мало, мало времени, — повторял он про себя. Пип-бой пискнул, а где-то в коридоре с шуршанием отъехала дверь камеры. Тяжелые шаги великана приближались к комнатушке с терминалом. — Спасибо. Я не думал, что ты это действительно сделаешь, — вблизи мутант был еще более омерзителен, но хотя бы не попытался оторвать ему голову сразу. — Держи. А я пойду выполнять свою часть сделки. Огромная лапища что-то положила возле терминала, и не дождавшись, хоть какой-то реакции, гигант вышел из комнаты. Сто Первый равнодушно посмотрел на предмет, затем, не веря собственным глазам, взял в трясущиеся руки. Антирадин. У него ещё есть шанс! Он выживет и кинет этот чёртов чемодан в лицо докторше! А может, даже и не отдаст ей ничего. Просто посмотрит на то, как у заучки вытянется рожа, когда он покажет ей заветный чемоданчик, а затем вышвырнет в Потомак! Да-да! К черту «Чистоту»! К чёрту всё! Он будет жить и пропьёт все свои крышки в лучших барах Столичной Пустоши! И, кто бы мог подумать, его спас супермутант. Сто Первый рассмеялся. Смех вышел каким-то странным, булькающим. Судорожно сжимая в руке заветную пачку, он сполз по стене, морщась от соприкосновения с шероховатой поверхностью. Кожа по всему телу неприятно покалывала и болела, забытый дробовик вжимался под лопатку. Теперь осталось как-то эту штуку приспособить, чтобы она очистила его кровь от радиации. Этот штырёк должен идти в вену? Да, кажется, так ему как-то делал доктор в Риверт-Сити… Или это было в Мегатонне? Нервными пальцами пытался вскрыть плотно запечатанный пакетик, но это у него никак не получалось. В глазах периодически темнело, а забытая на радостях боль в желудке вернулась с новой силой, прихватив с собой и судороги. Скорчившись между столом и стеной, Сто Первый всё больше и больше поддавался панике. По щекам побежали горячие слёзы боли и отчаяния, собрались на подбородке и капнули на грязный пол. Они были ярко-розового оттенка. — Откройся, прошу, — силы, что появились у него при виде спасительного лекарства, стремительно улетучивались. Тело, которое всё никак не могло понять, что с ним такое происходит, не успевало вовремя реагировать на получаемые от мозга сигналы. Его то начинало знобить и мелко трясти, то скручивало во внезапных приступах кашля, от которого всё труднее было прийти в себя. Антирадин выпал из скрюченных очередной судорогой рук. С мягким звуком шлёпнулся на пол, перевернувшись инструкцией вверх, будто насмехаясь. Свернувшись в наименее болезненной позе, выходец стал ждать. «Интересно, отец чувствовал всё то же самое?» — промелькнула усталая мысль. Сто Первый медленно погружался в обморок.