Он больше не твой мальчик.

«Если без костюма ты никто, значит ты тем-более его не достоин» Эти слова звучат обидно, отрезвляюще и до горького правдиво. Каждый раз, когда в голове Питера звучат эти слова, ком в горле не позволяет сделать вдох, а где-то под легкими копится злость и обида. Эта обида возникает в районе сердца и медленно, словно лава, прожигающая все, распространяется по телу. Пропитывает до кончиков пальцев жгучей обидой и горечью. Это обида на то, что Старк буквально вместе с костюмом забрал жизнь, ее смысл, а искать новый не было ни сил, ни желания. Зачем, если эта жизнь все равно кончится, а этот смысл жизни не будет исполнен. Но эта жизнь закончилась для Питера намного раньше, чем он ожидал. Он умер. Умер внутри, умер в душе, а это ещё хуже, чем умереть телом. Сначала Питер чувствовал боль и считал, что это самое ужасное ощущение в мире. Ощущение боли, которая разрывает грудную клетку и направляется куда-то в сторону солнечного сплетения, но только здесь никакой реактор в груди не поможет. А потом его мнение изменилось. Сейчас Питер понимает, что самое ужасное ощущение в мире — это ощущение пустоты внутри, ощущение, что ты ничего не чувствуешь. Ничего не чувствуешь по отношению к незнакомцам, попавшим в беду, ничего не чувствуешь к близким, которые хотят пробудить в тебе счастье, радость и любовь. Лишь иногда где-то под рёбрами отзывается чувство обиды, злости или удушающей грусти. Но недавно Питер открыл для себя выход. В любой ситуации есть выход, так ведь? Вот и он нашел. Он чувствовал боль на теле, все ещё чувствовал. Она заглушала такие неприятные для Питера мысли, что он и сам не понимал, как они возникали у него в голове. С каждым днём он больше убеждался в том, что теперь не может контролировать, ни свои чувства, ни своё тело, ни свою жизнь в целом. Он словно сторонний наблюдатель и кинозритель. Смотрит за тем, как рушится его жизнь, смотрит, кричит, но главный герой его не слышит, да и не может услышать сквозь киноэкран. Он больше не пишет сценарий к этому фильму, отныне он зритель. Зритель, который почти никак не может повлиять на сюжет. Единственное решение, которое ему подвластно — это выбор времени и места. Выбор времени и места смерти главного героя. Это всё, что ему позволили выбрать. А может и это не позволят. Но Питер использует эту возможность. Он все чаще об этом думает. И почти никогда это самокопание хорошим не заканчивается. Это скорее копание собственной могилы. Ведь все сводится к смерти, и что бы ты не сделал, как бы себя не повёл, как бы не посмотрел, и как бы не вывернулся, все равно умрешь. И именно в такие моменты ты понимаешь, что самое страшное наказание для человека — это жизнь. Она так же является самым медленным способом умереть. Мы должны жить, осознавая что то, что мы делаем — бессмысленно, не это ли самое ужасное наказание? Ты, как птица в клетке, пытаешься сохранить эту жизнь, хотя все равно на подсознательном уровне понимаешь, что это бессмысленно. Что это выглядит глупо и жалко — бояться смерти. А вот подружиться с ней — это и вправду заслуживает уважения. И Питер в какой-то момент понял, что хотел бы это сделать... Но он знает, что тетя Мэй сделала своим смыслом счастье Питера. Значит, ради неё он должен остаться. Чтобы сделать её жизнь лучше раз в тысячу. Значит, ему нужно сделать своим смыслом ее счастье. Но вот нужно ли это кому-то на самом деле? Нужно ли это воображаемое счастье Мэй? Зачем это нужно, если на самом деле он счастлив не будет. Опять же жизнь теряет смысл, который мы вроде только что нашли. Она вновь будет прожита зря, прожита ради кого-то другого, не ради себя. Если жить ради другого и не получать от этого удовольствие, то считай, что прожил свою жизнь зря. Опять. Он уже проживает свою жизнь ради другого, он уже понимает, что это зря... Надо же, при любом раскладе получается, что его существование бессмысленно. Сейчас он не нужен ни Старку, ни Нью-Йорку, ни общественности. Никому он сейчас не нужен. Никому не нужен Питер Паркер... Да даже Человек-Паук сейчас никому не нужен... Питер просто сходил с ума. От осознания собственной безысходности, собственной слабости и отчаяния. Ведь человек, который являлся для него смыслом, любовь к которому была для него смыслом, жизнью, видит то же самое в другом человеке. И женится на этом человеке. Что именно она счастлива рядом с ним. Что море его глаз заполняет собой не Питера, а её. Что тонуть в этом море будет, увы, не он. Знаете, боль давит изнутри и заполняет легкие, словно ледяная вода. Он тонет, но как бы ему не хотелось, в этой истории он плавать не умеет. И, как бы ему не хотелось, он тонет не в омуте любимых глаз. Он тонет в самом себе, а это самое страшное, что могло с ним произойти. В этой истории боль в груди, в душе, окутывает тело свинцом и тянет на дно. Он тонет, тонет ради одного человека, из-за одного человека... И с каждой такой мыслью его поглощала темная сторона, да, та самая, которая есть у всех. Эта тьма покрывала его, как одеялом, и пела колыбельную, чтобы свет заснул. Заснул в объятиях тьмы. Светлая сторона хочет лишь счастья, которое Питер уже отчаялся получить. А вот темная сторона хочет другого. Тьма хочет, чтобы все, кто лишил свет счастья, тоже потеряли это счастье. Он хочет отомстить. Отомстить им всем. Он хочет заставить их страдать. Они будут ощущать и физическую и душевную боль. Он не потерпит, если эта курица, отбирающая его счастье , будет весела и радостна. Он не потерпит, чтобы это самое счастье улыбалось этой курице. Если на дно пойду я, то я потяну вас за собой... Чтобы заставить страдать Пеппер, нужно заставить страдать Тони. Ведь если Тони плохо, то плохо и всем вокруг него. Он хочет, чтобы эта женщина сама же пожалела о своём выборе. Он хочет, чтобы она сама пожалела о том, что выбрала счастье. Чужое счастье... Он хочет, чтобы Тони страдал без него, чтобы для Тони он стал единственным спасением, которое не придёт. Питеру нужно стать чьим-то спасением... Нет, поверьте, он не свихнулся на нем, нет. Просто тьма — требовательная штука, которая хочет все и сразу, затуманивая разум и вуалируя реальность. Просто именно отрицание чувств к наставнику сделало их ещё сильнее. Просто отчаяние тоже требовательно. *** Питер вдруг резко вздрогнул от своих же мыслей. На часах 11:00, а монотонная речь учителя усыпляла всех, сидящих на последних партах. За окном ожидаемо шёл ливень, а в классе было холоднее чем обычно. Или так было всегда?.. Но свитер всегда спасает от холода внешнего мира, и Питер не обращает внимание на сидящих вокруг ребят, которые одеты намного легче него. Не в футболках конечно, но и не в свитерах. Отвлекаясь на ответы одноклассников, Питер уже не мог вспомнить, о чем он так задумался. Он снова начал погружаться в сладкую дремоту, но звук пришедшего уведомления разбудил его. Видимо звук был слишком громкий, ведь несколько ребят сидящих перед ним обернулись. «Пожалуйста, просто поговорим. Сегодня Хэппи заберёт тебя. Просто поговорим.» — Боже мой, да Старк болен... — тихо пробормотал себе под нос Питер, перечитывая две строчки снова и снова. Видимо, его наставник перегрелся, раз после нескольких месяцев он вдруг вспомнил о ком-то, кто давно забыт. Ему было похуй всегда и на все, но сейчас Старк умело притворялся искренним. И Питер снова не смог отказать. 🐍🐍🐍 Старк просидел в компании тетушки Питера около часа. Он выпил две чашки чая и одну чашку кофе. Ну и, конечно же, финиковый пирог. Который, к слову, уже скоро будет сниться Тони в кошмарах. Но сегодня все было не так плохо, даже съедобно. «Где этот пацан гуляет? Да ещё и тетя его отпускает. Не припомню, чтобы раньше он гулял дольше, чем до 8 вечера. Какого черта она его отпускает?!» Мысли Старка были скорее обиженными, чем злыми. Что Питер нашёл ему замену, что он нашёл кого-то интереснее, что он нашёл другого идеала. А то, что в этом виноват он сам, Тони не беспокоило... ...Входящий звонок от Пеппер Поттс... «Ну уж нет. Не сейчас.» — Старк раздраженно сбросил звонок. Звук мотора мотоцикла привлёк внимание к окну. Подойдя к нему, Старк стал наблюдателем приторно милой сцены, как какой-то парень аккуратно прикоснулся к плечу прижавшегося к нему Питера, глаза Паучка сразу распахнулись и он улыбнулся этому парню. Потом он слез с мотоцикла, обернулся и нахмурился, а после, почти сразу, крепко обнял своего друга, и тот уехал. Что-то Тони подсказало, что этот парень не совсем друг... После чего Питер присмотрелся к машине, и тут Тони пожалел что не использовал костюм. Он кинулся к выходу из квартиры. Он бежал по лестнице так быстро, как только мог. Тогда в его голове была лишь одна мысль: «Только бы не сбежал...». И знаете, его молитвы были услышаны. Ну, почти. Когда Старк выбежал на улицу, Паркер стоял и явно был готов броситься бежать в любой момент. Он перевёл взгляд на Тони и усмехнулся. В этой усмешке было столько боли, грусти и обиды, что у Старка сжалось сердце. Его мальчик не должен выглядеть так... Но сейчас Старк был зол. Очень. Он поймёт это потом, когда будет прокручивать эту сцену у себя в голове, сидя в обнимку с очередным стаканом виски с двумя кубиками льда, которые быстро растворятся от тепла его рук. Он только потом поймёт, как напугал Питера — и так испуганного жизнью мальчика. Подойдя к нему на расстояние вытянутой руки, он хотел было схватить, дотронуться, обнять... Именно обнять, сделать то, что не делал раньше никогда, то, что очень хочется сделать сейчас. Ведь он скучает по этому ребёнку. Но сейчас ребёнка он здесь не видит. Он видит лишь его серую тень, которая управляет сознанием запутавшегося мальчика. Он хочет вернуть того Питера. Хочет видеть настоящего Питера. На секунду ему показалось, что во взгляде Паука он увидел то, что хотел, но в следующую секунду подростка перед ним уже не было. Он сбежал прямо у него из под носа, не дав даже налюбоваться рассмотреть себя. Он хотел бы, чтобы мальчик снова доверял ему, снова смотрел преданно, словно щенок на хозяина. Но кто же знал, что такая мелочь, как костюм, могла испортить тот тонкий, буквально стеклянный мост доверия, по которому они могли бы дойти друг до друга. Ждать дитя обратно он не собирался, лишь раздраженно встряхнул головой и сел обратно в машину. Он не давал приказа ехать, и поэтому они стояли. Хэппи предусмотрительно молчал. Старк был благодарен ему за это, ведь он не смог бы объяснить тому, зачем бегает за ребёнком. Он сам себе то это объяснить не может. Понять не хочет может... *** Выходя из школы, Паркер не искал Хэппи, ведь знал, что тот его заметит сам. Так и случилось. Ехали они в полном молчании, но было заметно, что Хэппи беспокоился. Он смотрел на парня через зеркало и не понимал, что же такого мог сделать Старк, чтобы буквально убить это солнце. Это солнце внутри этого мальчика... Питер сидел и даже не смотрел на водителя. Он просто бесцельно наблюдал, за пролетающими в окне вывесками, витринами и домами. Он смотрел на это разноцветное месиво и погружался куда-то в свои мысли. Куда-то в пучину сознания, вновь опустившись в которую, выныривать не хочется. Лишь то, что прямо перед ним распахнулась дверь авто, буквально выдернуло его из этого омута. Он словно не до конца проснувшийся ребёнок, протёр глаза, чтобы избавиться от наваждения и наконец вышел из машины, все ещё растерянно моргая. Глубоко вздохнув и сжав руки в кулак, так, что ногти впивались ему в кожу, он направился к дверям. Он хотел, чтобы боль от впивания ногтей в кожу пробудила его, заставила адекватно мыслить, хотя бы сейчас, перед Старком. Но боль уже давно не пробуждала, этот способ уже давно перестал работать, а вот привычка причинять себе боль осталась. — Приветствую вас, Мистер Паркер. Мистер Старк находится сейчас в мастерской, позвать его к вам? — видимо он слишком много думает, раз не заметил, как оказался на жилом этаже башни Мстителей. Механический голос Пятницы не отображал никаких эмоций, и Питер невольно сравнил её с собою. — Мисс Поттс в здании? — это вырвалось само, честно. Он не хотел вообще ничего отвечать, но видимо ревность решает сегодня все за него. Ведь он, по сути, пришёл сюда только после ее пинка. — Мисс Поттс отлучилась по делам компании. Мне нужно звать Мистера Старка? — Нет, просто скажи, что я здесь. — Питер и вправду не хотел, чтобы она звала его. Он не хотел выглядеть так, словно он сам напросился на встречу. Питер знает, что Тони будет отчитывать его за то, что он пропал с радаров, что вытащил все жучки и вообще перестал геройствовать. Хотя нет, Старк сам в этом виноват. Питер нервно почесал порезы на запястье. Они всегда чешутся, когда тот нервничает. Они словно отображают его внутреннее состояние и рассказывают о нем другим. Хотя кому – другим?.. О нем даже тетя не волнуется, даже она не заметила неладное. Но Питер и сам не знал, хотел ли он чтобы ему помогли, или наоборот, хотел чтобы к нему не лезли. Только Уэйд мог угадать его внутреннее состояние, и только он мог угадать, что Питеру нужно в тот или иной момент. Уэйд мог это сделать даже тогда, когда сам Питер не знал, что ему нужно больше. Но на самом деле Питеру хотелось простого, человеческого. Питеру хотелось, чтобы его любили. Питеру хотелось любить и быть любимым. Но все, кого он любил, добились того, что теперь он чувствует лишь пугающее н и ч е г о. Его и вправду это пугает, ведь теперь ему, по сути, уже ничего не надо, а он все равно ведёт себя так, словно ему плохо. Ему ничего не надо, но он пытается как-то напроситься на жалость... «Ведь если человеку ничего не нужно, это значит, что у него все есть». Вот что слышал Питер у себя за спиной. А ведь ему реально плохо. Наверное. Или же Питер просто себя накручивает? Боже, он сам уже запутался... Насколько нужно быть зависимым от мнения других людей, чтобы сомневаться в собственном состоянии, только потому что сомневаются другие. «Ещё одно доказательство того, что я жалкий, ещё одна причина ненавидеть себя, ещё одна причина ненависти других». Кашель со стороны двери буквально спас его от самокопания. Ещё чуть-чуть и истерики не избежать. Нет. Не сейчас, не здесь, не перед ним... Обернувшись, Питер видит того человека, которого больше всего не хотел бы видеть сейчас. Ванда непонимающе рассматривала подростка. Она была у него в голове? Нет-нет-нет-нет. — П-привет Ванда — попытавшись улыбнуться, произнёс Паркер. Дрожь в голосе выдаёт его с потрохами. Нужно собраться, чтобы не выглядеть в её глазах ещё более жалким. — Меня Т... Мистер Старк позвал, хотел поговорить. — Да, да, я помню. Он говорил мне. — как-то даже отстранённо девушка ответила подростку. Даже если и выглядела она более менее дружелюбно, то взгляд оставался холодным и цепким. Казалось, она видит все. Сердце Питера сделало тройное сальто и упало куда-то в печень, а остальные органы скрутило от страха, что она расскажет все Тони. Позади девушки наконец появился и сам виновник торжества. Он переводил взгляд с Ванды на Питера и обратно. Питер сразу же отвернулся, разглядывая шнурки своих кроссовок, и мысленно посылая сигнал Дэдпулу, чтобы тот пришёл и... просто пришёл. — Кхм, Питер, пойдем в мастерскую. Я думаю, там будет удобнее говорить без лишних пар ушей и глаз. – Питер ничего не ответил, лишь встал и прошёл мимо Старка и Ванды, по направлению к мастерской. Разговор будет тяжелым...