Я поднимаю свою кисть. (Текст-зарисовка)

      Я поднимаю свою кисть.       Передо мной лежит чистый белый лист, готовый стать полем боя в моих руках. В чернильнице — красная краска, настолько густая, что кажется чёрной. Руки дрожат от предвкушения грядущего процесса, ведь чернила не так просты, как кажутся.       Мало кто задумывается о том, что убийство — тоже искусство. Волосинки кисти жадно вбирают в себя чернила, окрашиваясь в тёмно-рубиновый цвет.       Одно движение рукой — лист пропитывается кровью. Второе — в ней проявляются дома ещё ничего не подозревающих крестьян. Третье, четвёртое, пятое — деревню захлёстывает бойня, за окном слышатся крики и звон стали. Шесть — чернила темнеют снова, вновь становится тихо. Доносится лишь запах свежей крови и чистого воздуха. Ещё одна работа готова.        Я сворачиваю лист, укладываю его в один чехол для свитков и беру второй, с чистой бумагой. Пора уходить.       На улицах пусто, под ногами хрустят сломанные пальцы поверженных воинов и скрипят металлические доспехи. Всё вокруг покрыто густыми красными чернилами. Превосходно.       От воспоминаний меня отвлекает рассвет — пора просыпаться и готовиться к новому дню.       На рыночной площади суета, все только и говорят о том, что вчера ещё одну деревню захлестнуло проклятие. Занятно. Стража пытается успокоить людей, говоря, что здесь им ничего не грозит.       Мне стоит забраться повыше, говорят, с крепостных стен этого города открывается замечательный вид как на то, что внутри, так и на то, что снаружи. Подняться на башню было несложно, ведь я — всего лишь художник, я не могу быть опасен.       Слухи не врали, видно всё и правда прекрасно. Удивительная работа природы снаружи стен и людей внутри них.       За наблюдениями и карандашными зарисовками я провожу весь день и вечер, уставший стражник приносит мне одеяло, подушку и циновку, разрешив остаться с условием, что я не расскажу о том, что он спит на дозоре. Это устраивает меня более чем.       Город засыпает, небо покрывается звёздами, стража теряет свою бдительность. Самое время творить. Белый лист уже лежит на столе у бойницы, выходящей на город. Чернильница наполнена кроваво-красной тушью, мои руки дрожат от предвкушения процесса.       Я поднимаю свою кисть…