Если все пойдет не так

Лондон, Сент-Джеймс парк, 1862 год Почему-то Кроули думал, что это будет проще. Нет, в самом деле: назначить встречу со старым не-то-чтобы-но-допустим недругом, обменяться любезностями, очаровательно улыбнуться и небрежно попросить об огромном одолжении — что может быть легче? В воображении Кроули вся эта сцена выглядела совершенно естественно и непринужденно. В реальности даже взаимные приветствия почему-то прозвучали вымученно. Азирафэль смотрел так пристально и внимательно — так, будто уже знал обо всем, что Кроули забыл, какими именно словами решил начать разговор. Такого не случалось уже пару тысячелетий, а то и больше. Кроули молчал, и с каждой секундой оборвать тишину становилось все сложнее. Разумеется, Азирафэль не мог ничего знать, об этом и беспокоиться не стоило. Нужно было наконец заговорить о чем угодно, хоть об утках и погоде в Лондоне, лишь бы не молчать. Однако Азирафэль нарушил тишину первым. — Ты… — он неуверенно улыбнулся, и Кроули подумал, что скучал по этой его улыбке. — Ты извинишь меня, если я спрошу кое-что личное и странное? Потребовалось приложить поистине дьявольское усилие, чтобы вести себя естественно и не цепенеть. «Он не знает», — напомнил себе Кроули. — Не думаю, что ты можешь спросить нечто, за что следует извиняться, особенно по меркам Ада. — Мне как раз кажется, что такое не слишком уместно спрашивать у демона, однако все же я осмелюсь, — во взгляде Азирафэля мелькнула неподдельная тревога. — Скажи, с тобой все в порядке? Перед глазами на миг потемнело. Кроули расправил плечи, вскинул подбородок повыше и солгал: — Да, я в полном порядке. Почему вообще со мной что-то должно быть не в порядке? — Ты не такой, как обычно, — пояснил Азирафэль. — Чувствуешься иначе, как будто бледнее. Кроули хищно ухмыльнулся. Ему всегда хорошо удавалась такая ухмылка. — Не выдумывай, ангел. Со мной все в порядке. Как вообще что-то может быть со мной не в порядке? В смысле, мне потому и нравится быть демоном — все неприятности уже случились, трудности позади, и можно расслабиться. Все в порядке. Кроули мысленно повторил эту фразу столько раз, что от нее даже уже не тошнило. Она попросту не вызывала никаких эмоций. Перед глазами снова потемнело. Почему-то отчетливее всего Кроули запомнил черный шелковый халат Вельзевул. На подоле были вышиты золотые драконы, и в зыбком дыму казалось, будто они медленно скользят по ткани. — Не спеши на Землю, побудь с нами, — сказала Вельзевул. — Ты так давно не был дома. Она уверенным жестом взяла Кроули под локоть и повела за собой, в дымную черноту. Интересно, кто придумал превратить Ад в копию дешевого опиумного салона? Скорее всего, Вельзевул и придумала, раз в пятьсот лет ей нравилось быть современной. В прошлый раз, когда Кроули спускался вниз, Ад был похож на охваченный чумой небольшой европейский город. Пожалуй, опиумный салон выглядел уютнее; по крайней мере, в темноте, едва разбавленной мутным пламенем свечей, была меньше заметна плесень на стенах. Крыс размером со среднюю собаку, кажется, тоже извели. Кроули медленно вдохнул сладко пахнущий дым и постарался не думать о той чуши и вранье, что он написал в последнем отчете. Вряд ли кто-то раскусит его. Вряд ли кто-то раскусит главное — то, каким чужим и в высшей степени неуместным Кроули ощущает себя в Аду. В Раю, впрочем, было не лучше. Разве что на Земле Кроули чувствовал себя иначе, почти своим, да и то не всегда. Свечи чадили; их пламя было не золотистым, а темно-красным, и в алых отблесках лица демонов, что собрались в салоне, казались спокойными, грозными и самую малость возвышенными. А может, дело было в том веществе, что они курили: по запаху оно немного напоминало опиум, которым баловались смертные. — Располагайся, — сказала Вельзевул, отпустив наконец локоть Кроули. — Наслаждайся заслуженным отдыхом. «Я представлял себе заслуженный отдых как-то иначе», — так и рвалось с языка, но если Кроули и научился чему-то за прошедшие тысячелетия, так это умению вовремя замолкать (хотя бы иногда). Кроули послушно опустился на оббитую темным бархатом кушетку и скрестил ноги. Наверное, нужно было взять себе одну из длинных курительных трубок, затянуться и изобразить, будто ему нравится происходящее, будто он такой же, как все. Или наполнить кубок отвратительным пойлом и в который раз напомнить себе, насколько лучше смертным удается создавать алкоголь. Но именно сегодня Кроули не хотелось заниматься самообманом. Он решил немного посидеть, а затем быстро и осторожно уйти, ни с кем не прощаясь. Вряд ли Вельзевул так уж строго за ним следит — а если и следит, всегда можно выдумать неотложные дела. Ему поверят, ему всегда верят, и в этот раз все тоже сложится удачно, потому что если пробыть здесь слишком долго, можно… — Кроули. Какая неожиданность. Какими судьбами? Кроули поднял взгляд. Что ж, пора было признать: сегодня все с самого начала пошло не так, как планировалось. — А, привет, Хастур. Сам удивлен, не поверишь. Зашел проведать, как вы. Вижу, что неплохо. Даже могущественные демоны не любили смотреть Хастуру в глаза. Поговаривали, что если долго вглядываться в эту темноту, можно увидеть нечто по-настоящему жуткое, ту самую первородную мглу, для описания которой не хватит слов ни в одном языке, даже в самом древнем. Кроули не верил в это. Он спокойно выдерживал взгляд Хастура, потому что, честно говоря, древняя тьма его не слишком пугала. Существовали вещи и пострашнее. Хастур тем временем ничего не ответил. Он сделал медленную глубокую затяжку и протянул трубку Кроули. Тот, впрочем, не торопился ее взять. — Что в этой трубке? — Зачем тебе знать? — Хастур пожал плечами. — Я тебя не отравлю. — Я знаю. — Кроули улыбнулся, показывая зубы. — Не знаю, огорчает это тебя или нет, но я не боюсь тебя. Хастур пристально посмотрел на него и ответил: — Это меня огорчает. Я бы хотел, чтобы ты боялся. Кроули позабавила эта серьезность. Хотя, пожалуй, это было естественным для демона — хотеть, чтобы его боялись, чтобы трепетали и видели в кошмарах. В каком-то смысле для этого они и пали, потому что, если следовать логике человеческой истории, свобода и страх частенько следуют рука об руку. Впрочем, откровенно говоря, Кроули никогда не хотел ничего подобного. Он хотел, чтобы его любили — а еще прямо сейчас он был не прочь поскорее вернуться на Землю. — Вообще-то мне пора, — Кроули встал со своего места. — Дела, знаешь ли. Увидимся еще, Хастур. В другой раз обязательно покурим. Приятно было с тобой поболтать и все такое. Он встал, поборов странное головокружение, дружески хлопнул Хастура по плечу и пошел туда, где, как ему казалось, был выход из салона. Надежды на то, что он не переместился, имелось мало: одной из неприятных особенностей Ада было то, что вещи в нем слишком часто терялись и исчезали с тех мест, где им предполагалось быть. Как-то раз Вельзевул обмолвилась, что авторство этого хаоса принадлежит ей, и оттого только она может в нем ориентироваться. Как бы то ни было, выход и в самом деле пропал. Выругавшись сквозь зубы, Кроули пошел обратно. Он медленно продвигался сквозь дым, время от времени сталкиваясь с очередным зазевавшимся демоном. Хорошо, что все были слишком пьяны, чтобы скандалить из-за мелочей. Голова кружилась все сильнее, хотя вдыхать сладкий дым Кроули перестал, глаза слезились, колени тряслись; в какой-то момент он перестал понимать, куда идет. Очертания салона растворялись в мутной серости, которая казалась все более живой — пульсирующей, дышащей, способной узнать все самые тайные мысли и грязные слабости. Когда Кроули наконец заставил себя открыть глаза и осмотреться, оказалось, что он стоит в коридоре, совсем один, и прижимается затылком к холодной стене. Туман в мыслях постепенно прояснялся. Кроули с трудом понимал, где именно находится — Ад был изменчив и, кажется, не слишком любил тех, кто проводит большую часть времени среди смертных. — Прячешься? — раздалось вдруг у самого уха. Кроули вздрогнул и обернулся. Хастур стоял совсем близко; от него пахло сладким дымом, и этот аромат показался вдруг очень приятным. — А, опять ты, Хастур. — Кроули слабо улыбнулся. — Нет, я не прячусь. Просто… Просто задумался, знаешь. Но мне пора, ты прав. — Ты не задумался. Ты отвык, — отрывисто произнес тот. — Слишком много времени проводишь со смертными. Потому и выход найти не можешь. Подобной проницательности Кроули ожидал разве что от Вельзевул. В любом случае, определенно не от Хастура. Тот всегда казался слишком простым и откровенно недалеким. — Может быть, ты и в этом прав. Я отвык, — Кроули сам не знал, зачем признал это. Возможно, потому что впервые за вечность Хастур не показался ему идиотом без чувства юмора. Дым немного горчил на языке. Хорошо, пожалуй, что Кроули не стал курить эту дрянь, он и от пары вздохов чуть не потерял сознание. Отвык, и в самом деле сильно отвык. Хотя было бы приятно почувствовать себя своим там, где тебе полагалось быть своим. Разумеется, умом Кроули прекрасно понимал, что никакой дурман здесь не поможет. Он чужак Внизу, и Наверху тоже был чужаком, а на Земле… На Земле ему хотя бы интересно. Было бы здорово устроить каникулы длинной в сотню-другую лет и пожить совсем обычной жизнью, без необходимости творить зло и писать отчеты. Он мог бы подыскать дом в… как называлось это симпатичное место, которое нахваливал Азирафэль, Сассекс или Саут-Даунс? Нужно будет обязательно уточнить. Так вот, нужно подыскать дом, и если повезет, Азирафэль будет приходить к нему в гости иногда. Ради этого Кроули даже научится заваривать сносный чай, выбирать пирожные и, возможно, заведет себе библиотеку. Хотя с большей охотой он бы завел кота, однако котов Азирафэль явно любит меньше книг, и… Кроули встряхнул головой. Все же этот дым слишком сильно влиял на него. Следовало выбираться, и поскорее. — Я… — начал он, но Хастур оборвал его. — Останься. Мне нужно сказать тебе кое-что. Один секрет. Кроули хотел было ответить, что им не о чем говорить, но в голове все еще вертелась ерунда про домик в Сассексе, и оттого он просто кивнул, при этом чуть пошатнувшись. Хастур придержал его за плечо до странного заботливым жестом — и вдруг резко вжал в стену. — Уже скоро, Кроули, — его шепот был очень горячим. — Скоро все закончится. Последнее время было много знамений. — Что закончится? — спросил Кроули, с трудом разлепив пересохшие губы. — Грядет Апокалипсис. — Хватка у Хастура была поистине мертвой. — И тебе стоит появляться здесь почаще. Чтобы все знали, на какой ты стороне. — Что значит на какой я стороне? — Кроули изобразил возмущение, но как-то неестественно. — Я на твоей стороне. В смысле, на вашей. Нашей. Ну, ты понимаешь, о чем я. Хастур неожиданно ослабил захват и коснулся его щеки кончиками пальцев — так осторожно, будто трогал нечто хрупкое. — В том-то и дело, — сказал Хастур тихо. — Я не понимаю. Он погладил Кроули по щеке так неуверенно, будто делал подобное впервые в жизни — а затем размахнулся и отвесил ему хлесткую оплеуху. Причинять боль определенно удавалось Хастуру лучше, чем всякие нежности. Кроули все еще не было страшно, ему было… Пожалуй что и все равно. Хастур вряд ли развоплотит его, а если даже и развоплотит — какая разница. Кроули все равно будет принадлежать Аду — и одновременно чувствовать себя в нем чужаком. «Нужно уходить», — забилось в висках, но вырываться не хотелось. Определенно, во всем был виноват дурманящий дым. В том, что делал Хастур — наверное, тоже. Он крепче вжал Кроули в стену, взял за подбородок и хрипло проговорил: — Я не понимаю, на чьей ты стороне, Кроули. Ты не как мы. Ты всегда такой красивый. Не такой, как все остальные здесь. Мы как-то поспорили, сколько смертных тебя отымело. Ты должен нравиться им, я прав? И они тебе нравятся. — Я не… — Кроули почему-то захотелось объяснить, что смертные нравятся ему не только и не столько этим, но через секунду эта мысль показалась смехотворной. Зачем тратить слова? Хастур все равно не поймет. — И я подумал: если смертные могут тебя получить, то почему я не могу? — продолжил он, неотрывно глядя на Кроули. — Ты принадлежишь Аду, хочешь ты того или нет. А еще этот ангел, которого видели рядом с тобой… Кроули застыл. Дурман чуть рассеялся: на себя самого было плевать — а вот на Азирафэля почему-то нет. Они не так часто виделись и едва ли были близкими приятелями… в смысле близкими врагами, так правильнее, но втягивать его в эту грязь показалось недостойной даже демона подлостью. — Хотя нет, — ответил Хастур сам себе. — С ним бы ты не стал. Это даже для тебя отвратительно, да и я бы почувствовал. Кроули облегченно выдохнул и улыбнулся. Хастур ни о чем не догадался, да и догадываться в общем-то было не о чем. — Чего улыбаешься? — тот встряхнул Кроули за плечи. — Ты думаешь, я шучу? — Нет. Я думаю, что ты ничего не понимаешь. Ни в смертных, ни в ангелах, ни во мне. Секунду спустя Кроули подумал, что зря это сказал. Нужно было выбрать момент, собраться с силами, перебороть эту тошнотворную слабость и сбежать, а потом сделать вид, что этого странного разговора никогда не было. Однако сказанного было не вернуть. Хастур посмотрел на него очень внимательно, как будто пытаясь запомнить — и медленно, словно примериваясь, сомкнул ладони на его горле. Кроули прикрыл глаза и сцепил зубы: он вдруг поймал себя на том, что злится. Он злился на себя за то, что на долю секунды решил, будто Хастур немного понимает его. Это было ошибкой. То, что Кроули пал, тоже было огромной ошибкой, но об этом он предпочитал не думать. — Не смей отключаться. — Хастур крепче сжал его горло. — Будь здесь. Кроули неохотно приоткрыл глаза и сказал: — Я здесь. Во взгляде Хастура мелькнуло нечто похожее на очень человеческую жадность. Он склонился к шее Кроули и втянул носом воздух, как будто пытаясь неуклюже обнюхать. — Приятно пахнешь, — тихо сказал Хастур. — Мне нравится. «А ведь он старается», — отвлеченно подумал Кроули. Все эти попытки скопировать привычки смертных были явно неслучайны. От этой мысли захотелось уснуть на триста лет, проснуться и никогда больше не спускаться в Ад. — Хастур, — Кроули аккуратно оттолкнул его от себя. Руки тоже едва слушались. — Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь. Правда, я понимаю лучше, чем ты можешь себе представить. Поэтому дай мне уйти. Ты… тебе не станет легче от этого. Тот посмотрел на него немного растерянно, упрямо обнял за шею и сказал: — Но я не хочу, чтобы ты уходил. Кроули захотелось бессильно рассмеяться. Голова опять закружилась, и, будто почувствовав это, Хастур притянул его ближе, так, что они звонко столкнулись лбами, и шепнул: — Всего один раз, Кроули. Один раз, и я никому не скажу, как сильно ты нас ненавидишь. Настолько сильно, что ты уже и не пахнешь, как демон. «Так, значит, все же понимает», — подумал Кроули, а вслух сказал только: — Чего ты хочешь? — Чтобы ты молчал, — ответил Хастур после паузы. — И не пытайся сбежать. Я… — он запнулся, словно бы подбирая слова. — Я сделаю тебе очень больно, если ты попытаешься сбежать. Тебе не понравится. Кроули все же затрясло от беззвучного смеха. Неужели Хастур и в самом деле считал, будто ему нравится то, что происходит сейчас? Он посмотрел ему в глаза, и в этой блестящей темноте увидел ответ: Хастуру все равно. — Не упрямься, — он снова погладил Кроули по щеке, и этот ласковый жест показался до тошноты неуместным. — Иначе я найду, что рассказать про тебя и твоего ангела. Кроули сглотнул. Он не верил, что у Хастура хватит фантазии придумать убедительную ложь, но рисковать не следовало. К тому же сбежать все равно не выйдет: Кроули казалось, будто он упадет, если Хастур отпустит. — Вставай на колени, — шепнул тот на ухо. — Я не стану просить дважды. Кроули нашел в себе силы удивиться тому, что Хастур имеет представление о подобных ласках. Неужели поинтересовался ради… Кроули решил, что не станет думать об этом ни теперь, ни потом. Он медленно опустился на колени, все еще чувствуя себя одурманенным и не до конца осознающим происходящее. Пожалуй, это было к лучшему. Проще не понимать, что происходит, так скорее выйдет забыть. Кроули всегда легко забывал. Пытался себя к этому приучить, если выражаться честнее. Происходящее распадалось на фрагменты, и это сбивало с толку. Жесткий пол, запах дыма, чьи-то приглушенные голоса в отдалении — все это никак не хотело выстраиваться в цельную картину. Некоторое время Хастур мягко гладил Кроули по голове, чуть оттягивая волосы, и хотелось, чтобы он прекратил, потому что эта ненастоящая, подсмотренная у кого-то нежность была мучительнее самой адской боли. — Тебе нравится? — тихо спросил Хастур. Кроули ничего не ответил, потому что правда была очевиднее некуда. — Так я и думал. — Хастур оттянул его волосы сильнее. — Не вздумай кусаться. Эта фраза тоже была явно подслушанной у какого-то смертного. Интересно, как долго Хастур готовился к этому моменту? Кроули не знал, да и не хотел знать. Это не имело никакого значения. Ему приходилось делать подобное и раньше, но никогда по принуждению. Хотя, если закрыть глаза и не разрешать себе слишком много думать, разница не так уж и велика. По крайней мере, Кроули попытался в это поверить — и не смог. Мешал привкус болотной тины во рту и то, какая у Хастура холодная кожа. Губы быстро окоченели, но Хастур не позволил ни отстраниться, ни перевести дыхание. Его рука на затылке была недвижимой и тяжелой, и Кроули решил: пусть. Возможно, если не сопротивляться, это закончится быстрее. Демоны ведь не нуждаются в физической разрядке, демонам просто нравится чувствовать свою власть. Было бы проще, если бы Хастур просто оттягивал его волосы и не пытался пропускать их между пальцев, если бы не добавлял в этот простой акт подчинения что-то… смертное. От унижения легко отмыться, от мутного больного чувства, что к тебе испытывают — куда сложнее. — Думай только обо мне, — приказал Хастур, явно почувствовав, что Кроули пытается ускользнуть, пусть только и в рамках своей головы. Длить мучение не хотелось, и Кроули усилием воли вернул себя в реальность. Он не чувствовал губ, шея затекла, и он весь пропах смесью дыма и болота. Было бы куда проще не испытывать никаких эмоций и ощущений. Кроули снова захотелось уснуть и не просыпаться. — Будь со мной, — проговорил Хастур, и в этот раз его слова звучали скорее как просьба. «Я здесь», — обреченно подумал Кроули и положил свободную руку ему на бедро. Хастур немедленно накрыл его ладонь своей, неуклюже переплел их пальцы, и этот доверчивый жест был куда хуже, чем заполнивший рот вкус гнили. Наверное, Кроули подсознательно сделал то, что от него ждали, и только поэтому эта пытка наконец прекратилась. — Видишь, это не сложно, — сказал Хастур, потрепав его по волосам. — Когда-нибудь мы сделаем это снова. Мне понравилось. Кроули ничего не ответил. Он сам был демоном и оттого знал, что обещаниям их породы веры нет. Одним разом все не ограничится, однако в следующий раз Кроули не позволит застать себя врасплох. Он подготовится как следует. Когда Кроули с трудом поднялся на ноги, Хастура не было рядом, и дым совсем рассеялся. Выход из Ада оказался за ближайшим поворотом. — Кроули? — окликнул Азирафэль. — Да что с тобой такое? Ты сам не свой. Кроули встряхнул головой. Кажется, он молчал слишком долго. — Я? Все в порядке. Я просто задумался. Азирафэля явно задел этот ответ. — Я тебе не верю, Кроули, — сказал он с обидой. — Не знаю, что ты задумал и зачем позвал меня на встречу, раз не намерен ничего объяснять, но… Это довольно неуважительно, как считаешь? Кроули вдруг понял, что Азирафэль сейчас уйдет, и… И что будет после, он не успел подумать. Сейчас было важно только одно: чтобы Азирафэль выслушал его и согласился. Или хотя бы просто выслушал. — У меня к тебе просьба, — быстро проговорил Кроули. — Мне нужна страховка на случай, если… Если все пойдет не так. Ну, с моим начальством. Лицо Азирафэля немного прояснилось. — Хорошо. Я слушаю тебя, — проговорил он и мягко улыбнулся. Словно бы в ответ на эту улыбку солнце засияло немного ярче. Кроули ухмыльнулся и почувствовал, что сейчас, в данную конкретную секунду бытия, он находится на своем месте — и даже если все пойдет не так, даже если Азирафэль откажет, это чувство никто у него не отнимет.