пьяного домой

Вызываемый абонент недоступен. Попробуйте позвонить позже. Чан бы попробовал, если бы не сделал этого уже двадцать раз подряд до. Похоже, Джисон решил знатно оторваться на своём выпускном, раз про телефон забыл напрочь. Двадцать первый звонок остаётся без ответа. Чан открывает Инстаграм, чтобы узнать хоть что-то о местоположении младшего. В историях Феликса мелькают стены знакомого «Сорок второго» клуба и совсем пьяный Джисон. В одном из видео он начинает залезать на стойку, а друзья вокруг только ржут. Палец — на кнопку блокировки, ключ от байка — в карман. Просто для интереса Чан смотрит на часы. Два пятнадцать, не плохо, но и не хорошо. Ночные улицы встречают прохладным весенним ветром и жёлтым светом фонарей. В центре города ещё включены светофоры, но не то чтобы Чана это когда-нибудь останавливало. Подъезжая к клубу, он пытается высмотреть младшего в людях снаружи, но среди курящих и целующихся парней и девушек его не видит. Значит Джисон ещё внутри. Чан заходит на незнакомом медляке. Кто-то танцует в обнимку, кто-то стоит у стеночки, что странно, учитывая время суток и количество алкоголя в присутствующих. Чан замечает Джисона у барной стойки, и губы расплываются в улыбке. Хан рассказывает бармену о чём-то дико важном, судя по жестикуляции, и в один момент слишком сильно заваливается назад. Младший не очень понимает, почему не упал, но даже не успевает обернуться, как слышит низкий шёпот на ухо. — Привет, Сон-и, — Джисон изворачивается в руках Чана и в следующий момент уже виснет на старшем словно коала. А. И целует его в щёки. Это происходит довольно часто, а Чан застывает каждый раз как в первый. Столько нежности и чистоты в этих поцелуях в щёчку, что ими накрывает, они забирают воздух и заставляют дышать одновременно. — Чани-хён, ты нашёл меня, — Хан еле подбирает слова, и Чану хочется смеяться, что он и делает. Джисон тем временем уже утыкается в него, сжимая в объятиях. — Как ты смог, я же не говорил, где я? — Мой сломанный компас сегодня стал исправен и привёл меня к тебе, — Чан пытается не заорать, потому что пикап-фразочка вышла на четыре из десяти, но кажется младшему понравилось, потому что тот улыбается во все тридцать два, а в глазах плещутся галактики. С ним так легко, когда он пьяный, а то засмеял бы. — Доверимся ему в поисках дома? — Но надо сказать Ликси, что я пошёл- — Ликси занят, — обрывает Чан. — У него с Хёнджином очень важные…дела. — А ещё Ликси не умеет пить и следить за другими, когда просят, что ж. — Ладно, — соглашается Джисон, — напишу смс. Несколько раз промазав (скорее, попав) по клавишам, он отправляет сообщение Феликсу с криком «ГОТОВО!» Свежий воздух немного отрезвляет, но близость со старшим снова пьянит. Чан отдаёт свой шлем, а Джисон начинает причитания в духе «когда ты уже купишь второй?», которые тут же пресекаются. Кожанка старшего прохладная, хотелось бы прислониться щекой, но безопасность. Чан словно закрывает Хана собой от ветра, и такие дурацкие мысли заставляют краснеть. Принц на чёрном коне, что ворвался в его жизнь абсолютно внезапно и так же неожиданно перевернул её, за что Джисон всё ещё благодарен. С моста открывается прекрасный вид на город. Мелькающий свет фонарей и тепло старшего, обволакивающее целиком, усыпляют. Джисон просыпается, стоит байку остановиться. Они стоят у дома Чана. Очевидно. Хан звонит маме, зная, что та не спит, и предупреждает о своей ночёвке. Она смеётся в трубку и говорит быть аккуратнее, на что Джисон непонимающе хмыкает, но не уточняет. Чан тянет наверх, в тепло. Поит малиновым чаем, спрашивает про вечер. Джисон выпаливает как можно больше всего, пока помнит, ведь завтра неокрепший организм накроет похмелье, а так хочется поделиться некоторыми моментами. Слова иногда подбираются долго и трудно. Младший в ответ интересуется поездкой в Австралию и восхищается рассказами про коралловые рифы. В пятом часу обоих начинает клонить в сон, и сопротивляться Морфею совсем не хочется. Джисон заваливается на кровать прямо в одежде, чего Чан не терпит совсем. В ответ на предложение старшего «мне тебя раздеть?» Хан дерзко хмыкает, выдавая «ну да». Старший садится к Джисону на колени, наклоняется так близко, что их дыхания почти переплетаются. Младший уже тянется за поцелуем, но Чан отклоняется и просто расстёгивает джисонову рубашку. Хан расцветает румянцем, молясь всем богам, чтобы это было не так заметно в тусклом свете лампы. Чан посмеивается, но Джисон надеется, что не над ним. — Со штанами сам справишься, или тоже помочь? — Убери от меня свои мерзкие мыслишки. А то, господин Чан, получишь бан, — Джисон снова считает себя богом комедии. С горем пополам закончив с переодеваниями, оба парня лежат в кровати. Чан смотрит в потолок, а Джисон смотрит на Чана. Старший, словно почувствовав, поворачивает голову, и они встречаются взглядами. Джисон чувствует так много, что этого не выразить словами. Чан думает о том же и находит то самое воплощение. — Я тебя люблю, — пододвигается ближе, нежно целует в губы. — Я тебя люблю, хён, — Джисон обнимает Чана, тот целует в лоб и прижимает ближе. Одеяло на двоих, все ночи на двоих. Галактики в глазах напротив только для одного.