Свет из тьмы

Юноша делает глубокий вдох, открывая глаза. Время уже точно перевалило за полночь, а завтра ему нужно быть бодрым, чтобы хоть один день исполнять свои обязанности исправно. Надо же хоть когда-то попробовать. Хотя, наверное, столько вещей, как он, не пробовал никто. Поттер поворачивается на бок, рассматривая фото на прикроватной тумбочке. Прошлое Рождество всей семьей. Всей большой, шумной и до неправильного счастливой семьей. Взгляд парня падает на огненно-рыжие волосы его лучшего друга, который мило улыбается в камеру, несмотря на стоящую сзади с грозным видом Гермиону. Это колдофото было сделано сразу после того, как Уизли обсыпал подругу снегом, от чего её розовые щеки пылали точно так же, как и рассерженный взгляд. Хотя Грейнджер была такой, наверное, с начала их знакомства. Вечно серьезный взгляд, чуть нахмуренные брови, но неизменно счастливая улыбка в отдельные моменты, когда они остаются живы после очередного приключения. Сколько волшебник себя помнил, он всегда попадал в различные передряги, поэтому вся школа знала его, а учителя в тайне молились не увидеть его у входа в их кабинет. Хотя, если задуматься, ничего особенного он и не делал. Все всегда получалось совершенно случайно, а все остальное было чистой удачей, по его скромному мнению. Жаль только, что мнение на этот вопрос у него разительно отличалось от других. Кто-то считал его легендой магической школы, как Колин Криви, который бегал за ним с колдокамерой весь первый год своего обучения, силясь запечатлеть подвиги славного героя. Кто-то уверено полагал, что он был наказанием за совершенные этим кем-то грехи. Ведь иначе бы получалось, что Северус Снейп снимает баллы у Поттера просто так, а этого совсем не может быть, хотя обычно так и получается. Парень переворачивается на другой бок, рассеяно осматривая погруженную в полумрак комнату. На потолке мягким светом мигают звезды, которые он сам же туда и запулил, а на тумбе всполохами горит вредноскоп — подарок Рона, который давно сломался, показывая вечную опасность рядом с Гарри. И волшебник искренне надеялся и верил, что прибор просто был сломан всегда, а не что-то другое, на что намекают все вокруг. Он трет шрам-молнию, полученную в детстве от встречи с диким волком на окраине леса, который давно являлся символом мальчика с вечно лохматой головой и такими же мозгами, если верить любимому профессору из подземелий. Весь дом давно молчит, что, если честно, для их семьи бывает редкостью, ведь стены могут не выдержать очередных экспериментов его матери — успешного и известного во всем волшебном мире зельевара, и тренировок его отца — успешного и слишком активного в любое время суток. Стоило бы сходить вниз хотя бы за чаем, но успех не споткнуться на лестнице в темноте был равен для парня нулю, что с его везучестью еще и умножалось на ноль. Его феноменальная удача вообще была очень странной штукой. Она появлялась и исчезала тогда, когда ей хотелось. Упасть с лестницы или метлы, влететь в ученика или профессора на полной скорости, упасть, запнувшись о свои же ноги — в этом проявлялся весь Поттер, успевавший совершаться каждое из этих действий по крайней мере по 20 раз за день. Но вот успешно победить злого волшебника, когда ты хилый первокурсник, особенно когда ты хилый первокурсник, и спасти очень-очень секретный артефакт, о котором он по чистой случайности узнал в первую же неделю учебы, было так же просто, как и попасть на Турнир Трех Волшебников, что он провернул ровно год назад при полном одобрении и поддержке Сириуса. Гарри тихо хмыкнул, прикусив губу. Он всего лишь подбросил бумажку со своим именем в кубок, кто же знал, что он выберет его, как еще одного представителя от школы. Ох, как злился тогда достопочтенный лорд Малфой и злился вовсе не от того, что хотел бы, чтобы на месте Поттера был его сын, а от того, что переживал за идиота, постоянно влипающего в разного рода приключения: будь то сражение с драконом или горным троллем, но в этом он бы не признался даже себе. И тогда он, наверное, первый раз в жизни так сильно сжимал свою трость, до побеления итак бледных до невозможности конечностей, смотря на идеально-темную живую ограду, которая скрывала Чемпионов ровно на 4 часа. За Поттера вообще волновались все, кто знал его. Волновались и боялись находиться в радиусе пяти метров от парня, который так активно находил себе неприятности на небезызвестное мягкое место. Не боялись только двое лучших друзей, считавших, что он идиот, но без приключений жизнь вообще-то скучна, так что можно иногда побыть идиотами вместе с ним. Поттер был многогранной личностью и если говорить совсем честно, то идиотом был в последнюю очередь. Нарушителем правил — без сомнения, потому что сложно не нарушать то, что для этого создано. Везучим парнем — конечно, ведь не каждому удается выходить сухим из воды, даже если пытаешься испортить психику одной женщине, которая портит ее всей школе, особенно если почему-то помощь приходит даже от строго улыбающейся Макгонагал, для виду качающей головой. Талантливым засранцем — возможно, но так считал только Малфой, подтверждая это мнение всеми возможными аргументами, которые он находил. А находил он достаточно каждый день и накопилась их на несколько огромных книг за прошедшие пять лет, старательно игнорируя тот факт, что отец был иного мнения. Парень прикрыл глаза, тяжело вздыхая. Завтра ему предстоит тяжелый день, а единственное о чем он может сейчас думать это предыдущие геройства и тихо молится Мерлину о том, чтобы хоть один год был спокойным, в тайне надеясь, чтобы эта молитва услышана не была. Через пару минут дыхание, наконец, выровнялось, и он провалился в сон, пытаясь за пять часов отоспаться за восемь сразу, и плевать ему три раза на все законы с Астрономической башни. Утро началось для него как обычно: быстро, резко и с тихим стоном, когда Гарри свалился с кровати, потирая ушибленный лоб. Конечно, будить его некому, потому что родители вдруг резко начали считать его взрослым, что не помешало им забрать его метлу несколько дней назад, потому что он «слишком мелкий для того, чтобы летать в темном лесу». И никого не волнует, что он этот лес знает, как свои пять пальцев. Завтрак оказался на столе в кухне и это хоть немного подняло настроение парня. Хотя улыбка на его лице появилась ещё и от того, что сегодня он наконец увидит лицо Драко, который был уверен, что Гарри не получит значок старосты. Если быть точным, он увидит лица всех, потому что никто не верил в то, что главного нарушителя спокойствия Хогвартса могут наделить хоть какой-то властью. Хотя это скорее бремя, чем хоть какая-нибудь власть, ведь помогать первокурсникам то же самое, что пересаживать мандрагору: шумно и могут укусить за палец, если вообще не откусят всю руку целиком. Волшебник быстро расправился с едой, надеясь, что в его функции входит ускорение до скорости звука, потому что как иначе не опоздать, он слабо представлял себе. Прыгая по комнате в штанах, он активно пытался стать Цезарем, кидая в сумку оставшиеся вещи, которые он должен был сегодня с утра собрать, чистя зубы и пытаясь уложить волосы. Но вот если зубы сверкали, штаны были наконец натянуты на обе ноги, то волосы никак не хотели быть хотя бы чуть больше похожи на прическу, предпочитая оставаться в режиме «прошёл ураган». Когда с делами было покончено, староста тяжело вздохнул, стараясь не так уж сильно злиться на весь мир, потому что эти отвратительные ощущения, которые приносит аппарация, а не на что другое времени просто не оставалось, были сродни тому, что тебя засасывает в унитаз. И Гарри честно сомневался, что для кого-то такие «водные» приключения приносят хоть немного радости. Нет, он конечно тоже в своё время устроил себе приключения с кальмаром, когда решил, что бедняжке, наверное, скучно постоянно одному. Поэтому потом этот же кальмар ещё несколько месяцев пугал Слизерин своими тихими завываниями, потому что дружить Поттер хотел только ночью. Поэтому через какое-то время вместе с кальмаром выли уже и слизеринцы. Несмотря ни на что, ровно за семь минут до отправления поезда растрёпанный и частично расстёгнутый Поттер стоял в небольшом тупике недалеко от вокзала. Букля тихо клокотала в клетке, надеясь, что непоседливый хозяин выпустит её лететь самой, поэтому уже через несколько минут люди могли лицезреть чисто-белую полярную сову, отлетавшую от вокзала. И это заметила пара внимательных пронзительных голубых глаз.