***
Чонгук никогда — слышите? ни-ког-да — не был трусом. Нет, серьёзно. Чонгук не боится быть честным. Чонгук защищает живых и неживых. Чонгук смотрит в глаза своим страхам, когда шлёт их далеко и надолго. Чонгук согласен на всё, что приходит в голову его друзьям, а это может быть абсолютно любой бред, однако от мотоциклов и фильмов ужасов он просто без ума. Чонгука можно не кормить, не любить и не заботиться о нём, но если вот этот вот человек сводит его в кино на премьеру чего-то страшного, то сможет просить о чём угодно. Чонгук никогда не был трусом во всех планах, кроме того, где ему нужно звонить кому-то незнакомому и о чём-то договариваться. Но, чёрт возьми, именно это от него сейчас требуется. — Хё-о-он, давай ты, — тихо и капризно тянет Чонгук, глядя на телефон в руках Хосока так, будто тот держит ядовитую змею. Ядовитых змей Чонгук боится, но мог бы с ней находиться в одном комнате при условии, что рядом будет специалист по этим самым змеям. Специалиста по записи на приём к врачу рядом нет. — А может позвоним Сокджину? У него наверняка есть какие-нибудь травки. Сокджин — он ведь всегда помогает Чонгуку, стоит чему-то случится, заботится так, что даже Хосок иногда ревнует. О чём говорить, если с Сокджином Чонгук знаком даже больше, чем с Хосоком, потому что Хосока отец привёл в тринадцать чонгуковых лет и сказал, что это теперь его брат? Сокджина Чонгук знает со своих шести, Сокджин — тот парень, который «мальчик, ты голодный, могу я угостить тебя булочкой?», «ты можешь рассказать мне всё, я помогу» и, самое главное, «мелкий, в нашем мире есть не только люди, хочешь, я познакомлю тебя со своими друзьями?». — Чонгук-а, ты же знаешь, что Сокджин сейчас в другом городе. — Чимин? Чимин — один из тех, кто не человек, с ним Сокджин Чонгука познакомил первым. Точнее, Сокджин не планировал знакомство, просто однажды ночью Чонгук, который остался у него на ночь, испугался спящего на диване огромного дикого кота (как оказалось через несколько минут, этот кот сбежал из дома и через открытое окно пробрался в квартиру, не решившись разбудить Сокджина), а после испугался ещё сильнее, потому что кот, шокированный, отпрыгнул и обратился в абсолютно голого парня. Чонгуку тогда было всего лишь двенадцать, и именно в тот день его психика написала заявление об увольнении и свалила. — Он может обратиться в лесную кошку и лечь тебе на грудь, — скептически озвучивает уже давно известное всем Хосок. — Как думаешь, поможет? — Намджун? Намджун не являлся другом Сокджина, Намджун просто напал на него, когда они с Чонгуком гуляли по ночному городу, не рассчитывая встретить неслабый такой отпор и наткнуться на травника, который точно знает, как и какими травами нужно отпугивать. Намджун сбежал, но через неделю Чонгук нашёл его сидящим у себя в комнате в кресле; он не потребовал крови, даже не напал, а просто попросил познакомить с тем парнем, потому что он впервые встретил такого и хотел бы поговорить. А потом Чонгук увидел их целующимися, и, о боги, лучше бы он этого не видел, потому что именно тогда его гетеросексуальность покатилась коту (не Чимину, хотя, наверное, в этом и Чимин виноват, ибо тоже чрезвычайно шикарный) под хвост. — Ну, он выпьет тебя, и тебе не придётся мучиться. — Тэхён? Про существование Тэхёна Чонгук знал, но не стремился с ним встретиться, ибо понимал, что Тэхён странный. Не сказать, чтобы в плохом смысле, но некроманты все странные, если верить книгам. Но встретился. И всё, серьёзно, всё, больше ничего, Тэхён просто узнал его имя и записал в список близких друзей. Так и повелось: Чонгук, Сокджин, Чимин, Хосок, Намджун и Тэхён каждую неделю в выходной собирались и к чертям разносили город, ну, иногда лишь чью-то комнату. А потом Чонгук случайно призвал демона и ударился в демонологию, но это уже другая история, потому что именно в тот день Чонгук впервые узнал, что такое угроза реальной смерти. — Призовёт душу после твоей смерти, окей. Чонгук, ты же демонолог, почему ты боишься просто позвонить в регистратуру? «Потому что с регистратурой не справится даже демон первого уровня», — мысленно бурчит Чонгук. Вздыхает и берёт телефон. Кашляет. Чихает. Пытается вздохнуть ещё раз, но заложенный нос всё портит. Хосок на это одаривает взглядом «ну и что ты мне пытаешься доказать?», снимает с крючка ключи и выходит, напоследок крикнув, что если Чонгук сам не может, то пусть призовёт демона. Чонгук не трус, нет, но всё ещё боится, поэтому капает в нос и идёт в подвал, сделанный специально для этого. Ему не нужна книга — этот ритуал он выучил даже лучше, чем таблицу умножения или алфавит, потому что таблица умножения или алфавит ему в жизни не нужны, а ритуал является неотъемлемой частью личной жизни. — Что нужно тебе, смертный? Чонгук улыбается. Демон третьего уровня стряхивает с длинных когтей, которым даже Чимин со своими завидует, остатки тёмной магии и переступает через круг, сделанный с важной и недопустимой, если вызывающий хочет остаться в живых, ошибкой. Чонгук остаться в живых хочет, поэтому отходит — размах крыльев у демона не такой уж и маленький. Демон задевает рогами потолок и морщится, в эту же секунду его охватывает чёрное пламя. Чонгук терпеливо ждёт. И ещё ждёт. И ещё. — Хён, ты там долго? — У меня нет члена и есть грудь. — «И голос женский». — И что мне с этим делать? — Юнги-нуна?.. Юнги всё-таки пламя рассеивает, и Чонгук смеётся, потому что да, перед ним стоит голая женская версия его хёна. У демонов такое бывает, Юнги рассказывал, изначально демоны пола не имеют, поэтому происходят различные казусы, однако это всё равно слишком весело, особенно то, как разочарованно Юнги трогает свою грудь и поджимает губы. Конечно, Чонгук помнит, что ему больше нравится быть парнем. — Ты всё равно мне нравишься, хё…нуна, — наигранно трогательно признаётся Чонгук и смахивает слезу. — Правда, нуна, ты шикарна. — Противный демонологишка, — голосом капризной младшей сестрёнки отзывается Юнги, в мгновение оказывается рядом и обнимает немного сильнее, чем можно. Чонгук почти слышит, как трещат его рёбра. — Скучал по мне, верно? — Чонгуку даже кивать не нужно, это же Юнги, которые (которая?) всё прекрасно чувствует и понимает. — Но ты же помнишь, что днём у меня работа? — А по ночам я сплю. — Это поправимо. — Нуна! — Чонгук, я чувствую, что ты болеешь, — вдруг меняется в лице Юнги и ощупывает Чонгука, под нос ругая своего безалаберного человека, что совершенно забывает о здоровье. — И нет, я всё ещё не забочусь. Где лекарства? Чонгук доволен настолько, что решает не говорить Юнги, что вызвал её именно по этому поводу. Он протягивает руки, его тут же поднимают, и прижимается, недолго повоевав с мешающей огромной упругой грудью. Юнги несёт в гостиную, кладёт на диван, укутывает в плед и бежит на кухню. На самом деле, Чонгук часто простужается, но то, как всегда Юнги волнуется о нём, восхищает и в который раз доказывает, что слова демона «такие, как я, любить не умеют» не являются абсолютно верными, а допускают некоторые исключения. — Всё, я записал тебя к врачу на завтра. Чонгук рычит и кидает в уже поменявшего пол Юнги подушкой. И ни капли не жалеет, когда в отместку Юнги слишком быстро для человека нависает над ним и напористо целует. А то, что Хосок будет ворчать на него, ибо Юнги опять разнесёт комнату и мебель в ней, не мешает с улыбкой ответить.***