Осколки это не пазл

~ 22:33 В это время почти все горожане Парижа утонули в мире Морфея, доверяя свой сон ярко сияющей луне и её спутникам — звёздам. Эта ночь была наполнена прохладой и удивительной яркостью, эта смесь сделала атмосферу на улицах успокаивающей и приятной. Только машины и листья, опавшие с деревьев, которые подхватывал несильный ветер, шумели на улицах Парижа. А вот в небольшой, но известной на весь город пекарне и жила наша будущая героиня, но в данный момент она ещё явно не думала о том, что пора спать. Сидя за письменным столом в освещенной комнате, в которой горели не только лампочки в люстре, но и те, что были в её стеклянном светильнике, громко чавкая жвачкой и быстро болтая ногами под столом, Мари «старалась» выполнить домашнее задание по математике. Девочка уже в тысячный раз возненавидела этот урок, так как считала, что тратит на него все свои драгоценные нервы. Сколько бы ни пыталась она «вразумить» учительницу, говоря о том, что математика в жизни только вредить будет, в ответ она получала лишь наказание за плохое поведение, что очень злило юную Леди Баг. Голова ее готова была взорваться от уже часового напряжения мозга, а зубки побаливали от долгого жевания фруктовой жвачки «Love is», которая давно потеряла прежний вкус. Малышка второй год посещает школу, и она привыкла к текущей жизни там, со временем ей начало нравиться, она завела себе друзей, стала выходить на разные прогулки и встречи, другими словами, стала больше общаться не только с родными, но и с ровесниками. Что скрывать, Мари нравилось такое изменение в личной жизни... но ей уже давно кое-чего не хватает... а точнее, кое-кого. Лука, этого человека она уже не видела две недели, а если быть точной, две недели, четыре дня, тринадцать часов и сорок пять минут с копейками. Да, это впервые они так надолго расстаются, и малышку это очень пугает. Он не писал ей, не звонил и не отвечал, когда она ему звонила. Её подружки в школе часто говорят о парнях в возрасте Луки, а если точнее, то о старшеклассниках. Ну, они говорят о том, какие они крутые, безбашенные, а их грубое поведение и модная одежка делают их ещё привлекательней. Что скрывать, им нравится такой тип людей. Эм, типа, зрелые парни всегда опытней... эм, во всем. Но... Ее Лука не такой, он не грубый, не делает какую-то фигню, чтобы общество «восхищалось» им, не делает никаких бездумных поступков, которые дадут ему «репутацию крутого парня». И ему вообще плевать, что он носит. С ней он абсолютно другой. Да, иногда своими мелкими выходками и издевательствами он просто выводит её из себя, но она знает, что это не нарочно, такую черту характера она тоже в нем полюбила. Лука для неё один из самых дорогих людей, и строить из себя «крутого показушника» для него глупая трата времени. Куффену недавно исполнилось восемнадцать, конечно, он не изменил к ней свое отношение, но она заметила, что он стал часто куда-то пропадать, а к ней приходил усталым и вымотанным. Но он все равно проводил с ней полные три часа без унылости и каких-либо намёков на плохое настроение. Вот только Маринетт волновало то, что виделись они от силы четыре раза в неделю! А ведь раньше он приходил к ней каждый день! Нет, она понимает, он взрослеет, она взрослеет, и у них может и вправду не всегда хватать времени. Но именно этого Маринетт и боится, того, что они станут видеться очень редко, а может и вообще никогда... нет! Нет! Такого никогда не будет, он дал слово всегда быть с ней! Да, да, точно, они всегда будут вместе! Он ведь её лучший друг! Тяжело вздохнув, малышка снова (в шестой раз) решила забить на ненужный урок и кинула ручку в стену. Встав со стула, Маринетт медленно поплелась к любимому зелёному коврику «Кудряшке», упав туда, она с удовольствием вдохнула приятный запах цветочного порошка (мама недавно его постирала) и, потеревшись о мягкие кудряшки щекой, устало прикрыла глаза. Сейчас она вспоминала, как они с Лукой вместе лежали на нем и играли в их игру «рукавой бой!». Они вместе её придумали, и в ней всегда выигрывала Мари, парню никогда не везло в этой игре. Девочка нахмурилась и поджала губы. Он обещал вернуться как можно быстрее. Сказал, что на неделю точно не задержится. Дал слово, что будет звонить каждый день... а в итоге она не дождалась от него ни одного звонка. Она сама ему звонила, но всегда попадала на автоответчик. Сейчас она его возненавидела, но это привычное чувство, спустя пару минут она его простит и снова будет любить. Да, что поделать, она родилась девочкой, а в таких делах девочки не мыслят логично. Покусывая губки, дочь пекаря мягко прикоснулась пальчиками к лейкопластырю на правом локте, и сердце невольно застучало, а щеки заалели. Сегодня она встретила одного парня, Адриана Агреста. Вначале он привлёк её только тем, что был... ну очень симпатичным, он ей показался очень милым. А затем Маринетт узнала, что Адриан — сын человека, которым она всем сердцем восхищается — Габриэля Агреста. Юная Леди Баг хочет стать таким же известным модельером. Этот человек вдохновляет её, и именно он стал для неё «светом» в любимом деле. А его сын, когда в неё кинули волейбольный мяч во время игры на уроке физ-ры, помог ей тем, что, подняв на руки, отнёс в медпункт, там он лично продезинфицировал ее ранки и наклеил пластырь. Так они и познакомились. Маринетт на одно мгновение даже показалось, что он принц, который её спас, и она уже приготовила для него круассаны в знак благодарности, а также... печенья с шоколадной крошкой для Луки. Взвыв, Маринетт начала сильно бить кулачками о мягкий ковёр. Ей хотелось рассказать своей няньке о том, что случилось! Лука всегда мог помочь, если она чего-то не знала. А сейчас именно тот случай! Для Мари это впервые, и она боится сделать что-то не так. Малышке страшно... Схватив с рядом стоящей кровати игрушечного мишку, девочка начала приглушенно в него кричать. Долго кричать. И она не заметила, как крик её стих, а глаза закрылись, Маринетт медленно окунулась в тёплые и желанные объятия Морфея... Даже не подозревая, что через несколько минут зайдёт человек, которого она так ждала... Без стуков, без шума, без приветствия, без разрешения Куффен вошёл в маленькое логово своей Печеньки. Осмотрев комнату в поисках её, парень прикрыл рот, когда заметил её на коврике. Спустя почти три недели на его лице впервые появилась искренняя улыбка. Тёплая, нежная и принадлежащая только ей. Не издав и шороха, он довольно быстро преодолел расстояние между ними. Глаза у парня слипались, а мешки под глазами переносили огромный дискомфорт. Лука не спал уже несколько дней, и единственное, о чем он сейчас мечтает — это немедля стиснуть в объятиях Печеньку и согреть свое уже успевшее замерзнуть сердце. Только с ней он мог позволить себе оставить все проблемы позади... Аккуратно подхватив девочку на руки, парень, не обращая внимания на раны, которые в скором времени станут его пожизненными шрамами, крепко прижал источник его теплоты и ключ от его сердца к груди. Его личное солнышко. Его Печенька. Медленно подойдя к кровати, Лука положил туда Маринетт, которая в ответ ещё громче засопела и, забавно причмокнув губами, стиснула сильней плюшевого мишку. Кинув ревнивый и завистливый взор на игрушку в её руках, Куффен также, тихо развернувшись, подошёл к её рабочему столу, за которым она делала домашнюю роботу, а также рисовала. Он заметил открытую тетрадь и, негромко зевнув, потёр переносицу. Взяв в руку тетрадь и пролистав пару страниц, он понял, что Малышка так и не сделала домашнее задание. И, устало усмехнувшись, снова перевёл взор на Печеньку, которая успела свесить ногу с кровати. По тому, сколько скомканной бумаги валялось на полу, Лука понял, как старалась его малышка, и он знал, что она не в ладах с математикой. Случайно прикусив раненую губу, парень поморщился и, немного пораздумав, все же решил помочь своей девочке. Да, это неправильно и нечестно с его стороны, как-никак, а она все же должна была закончить сама, но он не хотел, чтобы завтра у Печеньки были проблемы. Это... ну разовый поступок с его стороны. Думаю, можно и сжульничать... это будет их маленькая тайна. Спустя пару минут он закончил её задание и аккуратно взял все нужные на завтра книги и тетради, при этом громко зевая и иногда поглядывая на хозяйку комнаты, он сложил всё в ее маленький розовый рюкзачок. Собрав все комочки её «старания», он с небольшим любопытством и тихим смехом раскрывал некоторые уже непригодные бумажки. Она очень забавно выполняла пример. А то, как в конце она во всех красках посылала учителя, заставило его с трудом приглушить смех. Но вот... его привлекло неожиданное и неизвестное для него имя. В голове у парня мелькнула раздражающая мысль: «Кто этот Адриан?!». Все бы ничего, да, на вид покажется, имя как имя... Но что за сопливые сердечки вокруг?! Зажмурившись от боли в голове, Куффен решил, что разберётся с этим позже. Встав со стула, парень потянулся, блаженно вздохнув, и с прикрытыми глазами поплёлся к долгожданным объятиям и теплу, по которому он так скучал. По дороге он выключил свет люстры и уменьшил яркость в светильнике. Выпустив смешок, Лука посмотрел на Печеньку, которая крепко обнимала игрушку и с открытым ртом громко сопела, между ног она крепко зажала одеяло, а футболка её так сильно задралась, что он мог видеть её маленькое родимое пятно на ребрышках, похожее на расплывчатую звездочку. Вытянув ладонь, Лука аккуратно, чтобы не разбудить Печеньку, подправил её футболку, пальцами при этом случайно коснулся её кожи и почувствовал слегка выпирающие рёбра. Этого действия вполне было достаточно, чтобы понять, насколько реальна его Малышка. Выпустив невольный выдох, парень позволил себе на это мгновение побыть эгоистом и, вытянув обе руки, просунул их под футболку девочки, крепко обнимая её за талию (поднять выше он себе не позволил), и с наслаждением чувствовал кончиками пальцев её горячую кожу. Лука лег вместе с ней, чувствуя, как его сердце наконец желанно забилось от прилива теплоты. А вот Мари, внезапное появление его холодных рук к коже заставило её выпустить пару негромких выдохов, которые закружили и без того сонную головушку Куффена. Малышка выгнула спину, из-за чего Луке пришлось чуть-чуть поменять свое положение, но спустя минуту он все же нашёл подходящую позу для них обоих. Медленно, но Лука понимал, что его девочка растёт, и как на это реагировать, он не знал... зато его очень пугала реакция его тела. Хотелось больше, чем крепкие объятия... Отогнав лишние мысли, он поглубже зарылся носом в шёлковые волосы и желанно задохнулся от внезапного и яркого запаха сладкой вишни. Она согрела его. Она стала его домом, где ему всегда будут рады. Она спасала его от одиночной тьмы. Его маленькая Печенька... его личный источник тепла и света... Но он знал, что это не навсегда... она в опасности... и виноват в этом только он... это тепло не будет вечным... но и невечным тоже. Он эгоист. Но он и не жалуется. ~ Натаниэль Снова... я снова сижу в три часа ночи под светильником и рисую её... Это начинает серьезно пугать. Вот уже целую неделю я не могу нормально выспаться, потому что Хлоя Буржуа буквально не убирается из моей головы. Все, что произошло в ту ночь... я вспомнил... Каждый её вдох и каждый выдох, каждый уголок её бархатного тела... ммм, а её маленькая родинка под правой грудью, она просто сводит меня с ума! Чтоб её! Вот честно, никогда в жизни я не видел ничего прекраснее, чем её тело! А также до безумия и до боли желанного... её запах не выветрился из моей подушки, даже когда я поменял постельное белье... Мои пальцы на ладонях постоянно покалывают, когда я вспоминаю её, хочется снова прикоснуться к ней. Но я не могу. Я не могу поверить, что мог так ужасно с ней поступить (конечно, в моих воспоминаниях больше кажется, что это она меня насилует). Но все же, именно я отвечаю за свой... Эмм, жезл? Ну ладно, пусть будет так. Но Хлоя была восхитительна... такая нежная, такая милая... она напоминала мне маленького неуклюжего котёнка. Который готов был сделать все, лишь бы получить новую порцию желанной ласки. А как она мурлыкала мне на ухо... это просто незабываемые звуки. Да уж, если бы я не знал, какая она внутри, то скорее всего влюбился бы в неё! Папахах, ну правда, что за бред? Но с моей зависимостью — постоянно рисовать её, помнить тепло и мягкость её кожи, представлять в голове её острые глаза цвета циан и постоянно зарываться в подушку, задыхаясь сладким мёдом и цитрусами, вспоминая её вкус, надо что-то делать... В кого я вообще превратился? Но больше всего с той ночи меня интересует, как наркота могла попасть в мой невинный ананасовый сок? Да-да, вы не ошиблись, когда читали это слово — «НАРКОТА». Хотя винить в этой ситуации я, опять же, могу только себя. Это моей ошибкой было проморгать человека, который подсыпал мне этот порошочек «счастья». Блэт, как я мог так налажать? Теперь, из-за того что эта песчинка «счастья» попала мне в рот, я безумно хочу... Хлою... нарисовать... и снова... и ещё раз... а потом спрятать все картины, чтобы никто, кроме меня, не смог ими любоваться. Чтоб меня... я уже столько всего нарисовал, связанного с ней. Все вспышки в памяти, которые мерцали изо дня в день на протяжении всей недели. И эти вспышки я изобразил на холсте и бумаге. Её стало слишком много везде. Но удивительно то, что эти рисунки и впрямь потрясающе вышли. А ещё удивительней то, что я не хочу никому их показывать. Бл*дь... что за фигня?! Как можно рисовать целую неделю одного и того же человека в разных ракурсах, в разных оттенках и в разных размерах? Но это один и тот же человек! И этот человек — ХЛОЯ БУРЖУА! Мать вашу! Тяжко вздохнув, я снова мягко провёл кисточкой по её пухлым губам... прям как в моей памяти. Громко зарычав, я с тихим звуком кинул кисточку на пол. И снова смотрел в синие глаза, смотрящие на меня с холста... Это безумство... ~ Глаза мои ужасно слипались, голова гудела, а мозг был отключён. Я чувствовал себя убитым ходячим мешком. Я опоздал почти на два урока... ну пофиг, все же моя задница смогла дойти до школы. Мне было в принципе плевать, когда я шёл и плечом задевал почти всех учащихся, которые шли в другую сторону от меня. Некоторые из них тормозили, и я слышал от них: «Какого хр*на, чувак?» или «Эй! Смотри, куда прешь!», но они останавливались на этих словах, так как видели мое состояние, и быстро утихали, а некоторые из них даже с сожалением по плечу меня похлопывали. Как будто они понимали, что со мной произошло. Ну, у каждого были свои догадки, хотя бы спасибо за понимание. Громко вздохнув, я услышал пение китов. А... нет, это мой живот... я забыл позавтракать... опять. Бл*дь... это тоже стало слишком частым моим словом... и опять из-за Хлои... б*ядь. Потерев пальцами переносицу, я, зажмурившись, вспомнил, что мне нужно срочно в туалет. Иначе я не замечу, как мокрое пятно засветится на моих штанах. Больше не теряя времени, я побежал в сторону уборной. Но кто-то её закрыл. Хех, не повезло чуваку. Раньше, ещё в младших классах, когда у меня не хватало карандашей, или ластика, или типичной бумаги для своего произведения (а это в те годы было очень часто), я без разрешения учителя (да простит меня Всевышний) научился открывать закрытые двери кабинета и незаметно для всех брал, что мне нужно (но возвращал обратно!). А так как все двери в нашей школе (ещё с тех времён) одинаковые, кроме кабинета директора, то я мог с легкостью открыть любую, нужную для меня, дверь. Резко потянув дверь, я проделал все махинации, которые мои руки делали уже автоматически и позволили себе с шумом открыть её. С счастьем зайдя, я уже собрался подойти прямиком к унитазу, как резко остановился... когда заметил размазанную на кафеле... краску... красную... краску. Медленно поднимая свои глаза, я столкнулся с ногами, обутыми в чёрные классические туфли, и стояли они криво. Медленно в моем животе начал скручиваться узел под стремным названием — «страх». Дальше чёрные джинсы, ремень, чёрная классическая жилетка, которая была открыта нараспашку и белая рубашка... испачканная рубашка. Я почувствовал, как мои уши поймали чьё-то быстрое и шумное дыхание, от этого уже похолодели все мои конечности, начиная от пальцев рук и заканчивая пальцами ног. Окончательно подняв свой взгляд, я столкнулся с чёрным взором... Это же... Куффен? ...Так, а какого он весь обмазан... красной... краской? ... Маринетт Их крики... я слышу их крики. Они в ужасе, им больно. Им страшно. Их крики просто разрывали меня изнутри. Эти неповинные люди страдали, звали меня, нуждались в помощи. Что они тебе сделали?! Почему ты так с ними поступаешь! За что! Обжигающие слёзы текли по моему лицу, я могла только это. Я могла сейчас только лежать тут! Прикусив губу до крови, я всхлипнула и с мычанием забила кулаком по раскаленному асфальту. Что, что мне сделать? Прошу, кто-нибудь, помогите им! Кто-нибудь! Прошу! Умоляю! Зарыдав, я снова попыталась встать, но мои сломанные ноги не позволяли мне этого. Мое тело полностью разбито. В глазах мутно... все горит... Неужели это все?.. Люди... Им нужна помощь... Не будь такой эгоисткой... Подумай о них... Давай... давай... давай прошу тебя, тело, прошу... прошу... всхлип... прошу... всхлип... умоляю... — Леди Баг... я здесь... давай, моя Леди, вставай, прошу тебя, мы должны им помочь. — Супер-Кот. Он здесь, как хорошо. Я чувствую его ладонь на своей щеке... а голос его... я не слышу... оглохла?.. ... Юноша стоял с побледневшим лицом и смотрел на мужчину напротив. Натаниэль в шоке, и осознание того, что же на самом деле это все может значить, пугало его ещё сильней. Он хотел спастись уйти. Но от ужаса не мог пошевелить даже пальцами. Лука стоял, оперевшись о раковину, руки его тряслись, с силой сжимая края раковины, а ноги уже не держали своего хозяина, из-за чего он постоянно дергался, порываясь упасть. Глаза были чёрными, и он сам не осознавал, что происходит. Его мучала жажда. И обычная вода не удовлетворит его. Ну и обычный человек тоже. Ему нужна была она. Но это запретный для него плод. Грудная клетка, казалось, вот-вот сломается из-за неестественного быстрого дыхания, а сердце взорвется от бешеного ритма, который обычный человек уже давно бы не выдержал. Изо рта буквально текла слюна, а кожа везде горела. Он не контролировал себя, хотелось пить. Очень хотелось... и парень, который стоял напротив, был очень заманчивым... перекусом... Но мужчина, прикусив губу, закрыл глаза, резко один раз вздохнув, он медленно успокаивал свое состояние. Сглотнув, Лука открыл глаза, уже синие. И прикусив губу, нахмурившись, взглянул на парня, стоявшего все это время неподвижно и тихо. Куффен медленно, но осознавал, что происходит, и это, в принципе, не заставило его удивиться. «Сам виноват», — мелькало в его голове. Но вот когда рот у «ожившего» парня открылся, мужчина скривился и, вытянув руку, тихо промямлил: — Только не ори, успокойся, всему, что ты сейчас видишь, есть вполне... нормальное объяснение, — голос у мужчины охрип, и горло его зудело от желания испить... желаемое. Парень, видимо, его не услышал, так как вытянул ладонь к ручке двери, отвернувшись от него. Тут Куффену пришлось подключать угрозу: — Даже не думай об этом, поверь мне, ты пожалеешь, — этот тон всегда срабатывал. И сейчас не подвёл. Но надолго ли? Куффену нужно отвлечься, иначе этот ученик и впрямь окончит свои дни в туалете школы. А это явно не достижение. Покряхтев, мужчина, медленно привстав, шагнул к противоположной стене, заставляя парня напротив испуганно дёрнуться. Прижавшись макушкой и потной спиной к холодной стене, Лука выпустил стон облегчения, медленно оседая на пол. Прикрыв глаза, он зарылся рукой в мокрые волосы, зачёсывая мешавшие пряди назад, позволяя потному лицу «проветриться». Пару раз вздохнув и более менее успокоившись, Куффен все же взглянул на до сих пор напуганного парня. И, тяжело вздохнув, потер ладонью шею, немного похрустывая. — Ты же друг Печеньки? — спросил Лука, продолжая тереть шею. Да, он вспомнил, что видел его уже рядом со своей девочкой. Но правда не помнил имени. — Нино? — прикусил губу Лука, поудобней сев на холодной плите пола. Это успокаивало, но недостаточно. Тишина раздражала Луку, а из-за этого ему ещё сильней хотелось вцепиться напротив стоящему в шею и высосать всю кровь. Куффен уже хотел начать угрожать, чтобы тот заговорил, как парень все же выдал: — Натаниэль... меня зовут Натаниэль. ... И снова в огне, ожоги распластались по всему моему телу, а сломанные ноги уже были непригодны... ни к чему. Я оглохла и, по-моему, уже теряю зрение. Открытые раны пролили слишком много крови, а моя бедная Тикки ужасно вымоталась. Этот день, казалось, не закончится никогда. Я уже в шестой раз за сегодня перевоплотилась в Леди Баг. И ни-че-го. Город до сих пор в огне. Супер-Кот в отключке, так же как и Плагг. Мне пришлось отнести его в безопасное место, где никто не увидит его перевоплощение. По крайней мере, радует, что мы смогли вынести всех горожан из огня подальше, в безопасное место, где им оказывают медицинскую помощь. Но нужно было остановить огонь. Рена Руж, Карапас, Квин Би и остальные ребята, которые мне помогли в костюмах супергероев, также нуждались в помощи, которую, к счастью, им сейчас оказывают. Мы смогли остановить злодеев, но пламя до сих пор уничтожало все, не оставляя ни единого живого места. Я использовала уже свой супер-шанс, поэтому скоро снова перевоплощусь. Нужно снова идти... но главное — не вырубиться раньше времени... Мне кажется... я что-то вижу... Прямо в огне... это... нет... НЕТ! Это ребёнок! Сорвавшись с места, я, не думая, прыгнула прямо в пламя. Мысль была только одна, которая мелькала у меня сегодня целый день: «Спасти!». Горячо... очень горячо... ~