Марк в ожидании

Царица еще не явилась на ежевечернее омовение, и Марк скучал на краю мраморной купальни. Ему было о чем поразмыслить, и он бы прилежно предавался думам о скорой победе над щенком Октавианом, но тут явилась Амизи. Она принесла горшочек с горячим, ещё дымящимся травяным отваром. Поставила его на золотой столик и принялась колдовать. Девушка умело добавляла в отвар мази и притирания, вифинские благовония и засушенные лепестки лотоса. Марк наблюдал из-под опущенных ресниц за порханием её пальчиков и напоминал себе сытого кота — созерцать возню цыплят ему в удовольствие, но охотиться на них он не станет. По крайней мере, пока кошка-жена неподалеку... Марк звал царицу Египта женой, потому что и правда считал её таковою. Но чем дольше длился их не вполне настоящий, не одобряемый Римом брак, тем отчетливее полководец понимал, что крепко... как бы это сказать? Влип. Попался. В ту же ловушку, которой не избег сам Цезарь. Вот только перед Гаем Юлием Клеопатра не позволяла себе царских выходок, была скромна и льстива. Она — воплощение Исиды, Гай — потомок Венеры. Венера и Исида - две ипостаси одной богини, все равно как если бы брат захотел спать с сестрою. В Египте на такие браки смотрят одобрительно. А вот муж-полководец из плебейского рода — это уже не то. Он не имеет права указывать — лишь советовать, мягко направлять. Осадить можно кобылу или рабыню, не царицу... Марк иронично покачал головой и, зачерпнув бирюзовой воды, плеснул на обнаженную грудь Амизи. Рабыня тихо смущенно рассмеялась и продолжила колдовать над снадобьем. Хорошенькая египтянка нравилась Марку все больше и больше, и она была совершенно доступна — пальцем помани, и отдастся. Но вот незадача — Клеопатра ревнива, как сама Гера, а с тех пор как живот начал расти, бесится даже без поводов. Отчего же к ней так тянет — точно пробитый корабль к морскому дну? Марк знал ответ и потому велел Амизи немедленно идти прочь, а сам поднялся и, стряхнув с бедер ткань, вступил в воду. Следовало остудиться перед приходом возлюбленной — крепкий член радовал его богиню лишь когда вставал в знак почтения к её прелестями. Марк готов был мириться с таким положением вещей. По крайней мере, пока не получилось победить Октавина.