Тонкая политика

Вот уже неделю Кощей Бессмертный держал осаду Златогорска, царской резиденции. Так удачно совпало - разветвленная шпионская сеть Кощея Бессмертного даром хлеб не ела - что царь-батюшка отъехал сопровождать царицу-матушку в поездку по святым местам, с заездом в монастыри для сбору подати с церковных земель. Царица-матушка была очень хозяйственной женщиной и казну держала в порядке, дебет всегда сходился с кредитом, а усушка и утруска были исключены, путём образцово-показательных казней. Царь-батюшка от матушки не отставал и, сообразив, что отдельные, особо укреплённые монастыри могут пожадничать и недодать на благо казны, решил, что вооружённая поддержка в прогулке по святым местам - не помешает. Так и укатила счастливая царская чета, оставив на хозяйстве, главного по царству, сына ненаглядного, Иванушку, царевича молодого, но не по годам разумного - самому двадцать, а в любовь и прочую романтику, верит как в четырнадцать. Не то чтобы царевич был глуповат, вовсе нет, разумен и книг прочитал, что твоя Василиса Премудрая, но вот, как дело доходило до всяких чувств - тут Иванушка давал слабину. Кощей Бессмертный махал белой тряпкой на копье и вообще, вёл себя крайне вульгарно, орал и хохотал, да посвистывал. - Выходи! Выходи, царский отпрыск! Переговоры! Царевич Иван выехал в чисто поле на белом коне и остановился на безопасном расстоянии: и свита рядышком, и вопли кощеевы чудесно доносятся по ветру. - Слушаю тебя, выхухолевое отродье. Нелюбезное обращение Кощея впечатлило, слыхивал он об уме царского сына, а теперь лично удостоверится, не какой мат, блудный, непотребный, а тонко, со знанием наук общается. Тем не менее, восхищение свое он сдержал и грозно изложил суть дела. - Иван-царевич, давай решим вопрос по-быстрому. Я тут осаду держу неделю и ещё столько же простою, а у вас припасы заканчиваются, кроме того ж, папенька - почти весь гарнизон с собой увел, даже сразиться со мной не могёшь. Я хоть и решил измором брать, а ведь могу в один присест захватить город. - А ты попробуй! - радостно подскочил на стременах Иван-царевич. Кощей Бессмертный загрустил - не сработало, Иван не дурак. Таки часть гарнизона оставлена, хоть и малая, но попытки взятия города отобьёт, а припасов хватит в городе ещё месяца на два. А за два-то месяца, царица-матушка приедет такой просветленной и с царём-батюшкой, что тогда б осаждающим только ноги унести. - Я тебе свои мысли изложил, ультиматумы поставил. - Кстати, не поставил, - снова оживился Иван-царевич, аккурат накануне перечитавший искусство деловых переговоров. - Да бог с ними, - фыркнул Кощей Бессмертный. - Короче, сроку тебе сутки, завтра об эту же пору, в сим же месте. Кощей Бессмертный был терпелив, Иван-царевич - умен и хорошо учился, книжки умные читал. Ультиматумы Кощей не выдвигал, город Иван не сдавал. Встречи в три часа пополудни во чистом поле перешли в разряд регулярных. Слово за слово, оба уже начинали подзабывать, зачем они тут собираются. - Злобное, аморальное, девиантное поведение, - втолковывал Иван-царевич Кощею Бессмерному, слушавшему с любопытством. - Ну, так что?! Вот хорошо вам хорошими и правильными быть. Вот у тебя, Иван-царевич, семья полная, с достатком, образование дали. А я - сирота. Сам себя, между прочим, сделал, - тут Кощей приосанился и Иван невольно окинул взглядом видную фигуру. - Образование тоже сам. А над тобой, небось, учителя стояли, дьяки наукам учили, писари - руку на каллиграфию ставили. Иван вынужден был признать, что все так и было. - А, ладно. Время вышло. Ты это, давай, думай. Завтра возобновим переговоры. На следующий день Иван-царевич показался на месте переговоров аж на семь минут раньше, так торопился. - Знаю я, почто ты осадой встал. Наукам вчера предался, поднял архивы, почитал одного старого китайца – Сунь Взы. - Да ты что? Кощей к третьей неделе осады изрядно подзабыл, какого черта он тут делает, больно гулять после обеда понравилось. - Ты хочешь выкрасть или измором меня взять, чтобы я тебе свою сестрицу, Евдокию-царевну, в жены отдал. Архивы говорят, что это тонкий политический шаг, чтобы породниться! Кощей так обиделся, что чуть из седла не выпал. - Окстись! Ей двенадцать! Это называется педофилия и, какой бы я аморальный не был, я предпочитаю женщин таких - Иван проследил за полетом рук в воздухе, выводящих соблазнительные кривые, - выдающихся. Нет, Иван-царевич, я твою сестрицу сопленосую с доплатой не возьму. Это ж мне сколько ждать придётся, когда она до выдающегося возраста дорастёт! Тьфу. - Больно ты коварен, - с сомнением в голосе сказал Иван и поехал обратно, изучать умные книги. Кощей Бессмертный поглядывал на солнце и тени от кустов, Иван опаздывал. - Батюшки, что так бледен, а щеки - горят? - всполошился он, когда Иван показался поблизости. - Неужто горячку схватил? Ванюша, береги себя! Иван-царевич поднял буйну головушку и заплетающимся языком завел речи. - Знаю я теперь, почто ты тут. Ты не сестрицу хочешь, ты меня хочешь соблазнить знаниями любовными фряжскими, да немецкими. Кощей некрасиво съехал из седла. Поднимаясь с земли, он уточнил на всякий случай, послышалось может. - Любовными? Иван-царевич сжал губы алые в полоску, а щеки разгорелись ещё сильнее. - Вчера перед сном, опосля наук, попалась мне книжица фряжская, "Декамерон", там я узнал, что страсть бывает разная. Изучил этот вопрос в научной литературе, всю ночесь не спал и так тебе скажу, ворог человечества: не отдамся я тебе! С прогулки той возвращался Кощей Бессмертный задумчивый. - Какие такие фряжские да немецкие книжки. Не пойму никак. Потребовав свою походную библиотеку, углубился он в изучение темы, библиотека хоть и была походной, но тщательно подобранной, чтобы служить своему хозяину знанием-силой. Изучение книг и объяснило Кощею, отчего он вдруг полюбил послеобеденные конные прогулки. - Ах, вон как. А может быть, - задумчиво сказал он себе и почесал бровь. - Однако, проблема. Сказал, что не дастся. Ах, ты ж, вон как все. Но, раз ты такой умный, умом тебя и возьму. Хитростью. Гонец, посланный Кощеем Бессмертным, ткнулся головой в пол перед Иваном-царевичем и наждачным голосом заныл: - Не вели казнить, вели слово молвить! Далее, все в той же наждачной тональности, гонец оповестил, что Кощей Бессмертный войска свои отзывает и на завтра назначает подписание мирного договора, все будет по серьезному, посольский шатёр уже разбит, туда войдёт один, без свиты, Кощей Бессмертный и от Ивана-царевича ждёт того же. - Ладно, - согласился Иван-царевич, щеки его снова заалели, а глазоньки он в пол опустил. Шатёр был богато убранный, шёлковый, нарядный, с шелковыми же подушками. Подушки, одеяла, маленький столик с вином и фруктами и никаких письменных принадлежностей. Иван-царевич уселся поудобнее и сердито спросил: - Ну? Что подписываем? Кощей не стал церемониться и давать объяснения, где бумаги, перо, чернила, упал на колени перед царевичем и начал лобзать его, да руками проворными оглаживать, избавляя от одежд царских. Через некоторое время, Кощей не выдержал. - Слушай, - оторвался он от уст сахарных, - ты хоть для приличия, посопротивляйся, что ли. - Идолище ты, - ответил полузадохшийся от страсти и лобзаний Иван, - ты куда руку положил? Ниже клади! А языком своим ты куда лазил? Это ж в какие срамные места додумался! Вот охальник, вот же враг человечества! - Ладно, - согласился Кощей, - так тоже годится. Зацелованный, да разморенный Иван лежал на шелковых и меховых одеялах, из всех признаков жизни наличествовали только поблёскивающие открытые глаза, с лёгким хмельком в них. - А ничего даже, - согласился Кощей. - Не то чтобы не слыхивал о таком, но не думал, что сам влечение к этому имею. Вань, а чего ты такой скорый? Неужто бабы тебе, царскому сыну, не дают? Нет какой дворовой малашки? - Да так, - вяло отмахнулся тот, - есть всегда кто-нибудь, но любви ж нет, а без любви – не то. Подожди, ты тоже Малашку знаешь? Кощей Бессмертный интеллигентно промолчал и подумал, что многому научит Ивана, что есть имя собственное, есть нарицательное, ну и там, забавы всякие немецкие да фряжские. А через недельку вернулись царь-батюшка и царица-матушка. Евдокия-царевна передала послание от братца, а сама быстрее дунула прочь, чтобы не быть битой в педагогических целях под горячую руку. Царь изучил пергамент тонкой выделки, узорчатой каллиграфии и задумчиво подёргал себя за бороду. - Вот что, мать. Случилось непредвиденное, но будем искать в нем плюсы: кощеевы земли могут присоединиться к нашим, расширим государство, такскзать.