Бессердечная (Heartless)

В последний раз, когда ей выделили комнату в Алфее, Трикс захватили Облачную башню. До этого Гриффин некоторое время жила в Алфее единожды, после побега от Валтора и Трёх Древних ведьм. Теперь же Валтор и Трикс объединили свои силы, и вместе захватили её школу. Неважно, что ей удалось сбежать. Она все ещё ничего не могла сделать, чтобы помочь спасти своих учениц. И кое-кого ещё, если честно... Гриффин подумала об использовании своей магии для выполнения нескольких простых задач, например, открыть окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух, или обернуть одеяло вокруг себя. Она была истощена физически, но полна негативной энергии, которая начала застаиваться. Но если ведьма позволит сокрушительной силе своей магии сорваться с кончиков пальцев, она разрушит всю школу, прежде чем сможет остановиться. Гриффин сомневалась, что это было бы достойной платой за приветливое и гостеприимное отношение к ней. Поэтому она согласилась ухаживать за растениями в своей комнате, надеясь, что забота о них уравновесит баланс сил внутри нее. Некоторое время ей это успешно удавалось, однако деликатность листьев и хрупкость стеблей, казалось, только соблазняли её, побуждая на уничтожение. Гриффин сдалась после того, как потеряла контроль и случайно сломала одно из растений пополам. Если она продолжит в том же духе, то в следующий раз может сломать кому-нибудь шею. Женщина едва успокоилась, сидя на кровати, когда кто-то постучал в дверь. Нетрудно было догадаться, кто это был. – Гриффин? – голос Фарагонды донесся с другой стороны, спокойный, умиротворяющий и такой раздражающий, что ведьма чуть не закатила глаза. – Можно мне войти? Гриффин выпустила свою магию и позволила ей жёстко распахнуть дверь. Та издала громкий грохот, ударившись о стену, что походил на крик агонии. Гриффин несколько успокоилась. Она так сильно хотела помучить кого-нибудь, а вокруг было так мало тех, кто мог бы сжалиться над ней и позволить ей это сделать. Неодушевленный предмет не мог даже сжиматься и просить пощады, так что половина терапевтического эффекта от его крушения таким образом была потеряна. Фарагонда, не впечатлившись порывом ярости, вошла и постаралась закрыть за собой дверь, дабы избежать дальнейшего грубого обращения с ней. – Я пришла проверить, как у тебя дела, – сказала она, заставляя Гриффин взглянуть на себя. – Ты излучаешь так много негативной энергии, что моя школа буквально насквозь пропиталась ею, – продолжила фея, переводя взгляд на убитое растение. – Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Но похоже, что они уже испытали на себе твою ярость. – Ее руки были сжаты за спиной, а голос оставался мягким, без единого следа гнева, что еще больше злило Гриффин. Хотела бы она иметь такое же самообладание, но в настоящее время всё, что у неё хорошо получалось, это истерить: ломать вещи и хлопать дверьми. – Только одно, – буркнула ведьма, поворачиваясь, чтобы посмотреть на бедное растение. Оно было невиновато, но тот, кого Гриффин хотела разрубить пополам, был вне ее досягаемости. – Прости, – она опустила голову, не в силах посмотреть подруге в глаза. – Хочешь, чтобы я ушла? – спросила Фарагонда, очень внимательно наблюдая за реакцией гостьи. – Нет. Гриффин стало неловко от того, как быстро она произнесла это слово. Но мысль о том, чтобы остаться наедине со всей этой яростью и со всеми этими страданиями, казалась невыносимой. Слишком тяжело было у неё на душе, чтобы справиться с негативом в одиночку. Фарагонда пересекла комнату, ее тихие шаги были самым обнадёживающим звуком, который Гриффин слышала за последние несколько минут, а ее теплая рука на плече растопила комок льда, застрявший в горле. – Как твои дела? – спросила фея, присев на кровать рядом с Гриффин. Вопрос был глупый, а ответ – очевидный. Ведьма вздохнула: – Я устала, – она сложила руки на коленях, уставившись на них, наивно полагая, что таким образом ей удастся избежать взгляда на Фарагонду. – Я устала от череды неправильных выборов. – Она все ещё краем глаза замечала хмурое выражение лица феи. – Я помогла Валтору стать могущественным магом, и я же позволила Трикс зайти так далеко, а теперь они все вернулись и работают вместе! – быстро проговорила ведьма. Бегство от истины не помогло бы ярости исчезнуть так же, как и забвение не способно стереть прошлое. Она заперла его, но он вернулся, чтобы заключить в тюрьму её. – Вселенная подвергается опасности уже в третий раз из-за моих ошибок... Фарагонда прервала подругу и взяла её за руку: – Ты не можешь продолжать так думать, – сказала она со всей серьёзностью и твёрдостью в голосе, как будто она была больше обеспокоена возможностью причинения Гриффин вреда самой себе, чем окружающим. – Ты должна перестать обвинять себя. Женщина в отчаянии посмотрела на свою подругу: – Как я могу перестать обвинять себя, когда я даже не могу избавиться от своих…, – она запнулась, подыскивая подходящее слово и осознавая весь ужас собственной исповеди, – чувств, – что-то внутри нее задрожало, – к Валтору?! Откровение и открытость Гриффин не заставили мир вокруг неё рухнуть (хотя она была готова к этому), как и мнение Фарагонды. Пожилая фея смотрела на нее с таким же пониманием, как и раньше. Потому что она всегда знала... Она так хорошо знала эту ведьму... Гриффин не понимала, что такого особенного сделала, чтобы заслужить такую подругу, как Фарагонда, но она была уверена в том, что недостойна её. И всё же она крепче сжала руку феи. – Я должна ненавидеть его после всего, что он сделал, – она мысленно прокляла себя за слезы, собирающиеся в уголках глаз. – И я ненавижу, – исправилась она, – но я также и люблю его, – она глубоко вздохнула, удивившись, что всё ещё может дышать после того, как последние слова сорвались с её губ. – Как думаешь, он мог бы любить меня? – ей нужно было поверить, что она не влюбилась в кого-то, кто был с ней только из-за её магических способностей. Ей нужно было поверить, что они могли бы быть вместе, если бы не были теми, кем оказались...* – Почему ты меня спрашиваешь? – Фарагонда старалась быть осторожнее, но слова всё равно прозвучали резко. Это был очередной глупый вопрос с ещё одним очевидным ответом. – Что ты хочешь услышать? – спросила фея, и Гриффин знала, что подруга смущена так же, как и она сама. – Правду. Фарагонда кивнула. – Да, – Гриффин поразилась её ответом. – Я думаю, он мог бы любить тебя. Иначе ты бы не влюбилась в него. Гриффин горько улыбнулась и покачал головой. Фарагонда слишком доверяла ей. – Ведьмы не славятся здравомыслием, – напомнила она директрисе школы фей. Она попала прямо в лапы Валтора и сомневалась, что что-то столь же тривиальное и незначительное, как рациональное мышление, сыграло в этом какую-то роль. – В тебе намного больше здравомыслия, чем ты думаешь, – Фарагонда сжала руку ведьмы. – Вот почему ты оставила его, – добавила она, прежде чем Гриффин успела поспорить. Повисла небольшая пауза. – Я оставила его, – согласилась ведьма. – Но я также оставила ему свое сердце, – она наконец-то высказалась, переступив через свою гордость, со скрипом в душе, с трудом произнося слово за словом, словно жевала разбитое стекло. – А теперь он вернулся, чтобы уничтожить его. Как и всё остальное. Непокорная слеза скатилась по щеке, оставляя за собой темную дорожку от потёкшего макияжа и доказывая всю правдивость сказанного...