Разные судьбы

За годы многолетней и успешной карьеры футболиста у Дина Винчестера выработалась практически профессиональная привычка — не запоминать имена и лица тех, с кем сводил его случай. Сначала он серьёзно помнил и имена интервьюеров, и противников, и восторженных фанатов, что подходили за автографом и фотографией на память. А потом, когда мозги уже просто кипели от переизбытка информации, он перестал различать всю эту массу людей и просто улыбался профессиональной улыбкой удачливого сукина сына. Интересные люди, конечно же, оставались в его жизни, но их были единицы, и он дорожил дружбой или теми теплыми отношениями, что у них были. Другое дело девушки, которых приходилось заводить ради поддержания имиджа. Не то чтобы его ориентация могла помешать ему взойти на Олимп… Хотя могла. И ещё как. Поэтому он усердно скрывал свою истинную тягу к сильному полу и был вынужден знакомиться, флиртовать и даже временами спать с женщинами. Если в подростковом возрасте он ещё экспериментировал с малознакомыми ребятами в плане секса, то, когда из каждого телевизора на него смотрела его же довольная физиономия, о сексе с мужчинами пришлось забыть. С женщинами ему не то чтобы не нравилось вообще, просто он находил такой секс пресным. А уж всякие там куннилингусы считал личным наказанием, когда же дело доходило до намёков, то сливался самым постыдным образом. С некоторыми женщинами он вообще не доходил до постели, оттягивая сей момент всеми правдами и неправдами. Наверное, поэтому о нём ходило столько слухов, один комичнее другого. Но никто и никогда не мог заподозрить его в гомосексуальности. Хотя была одна осечка, но он считал её счастливой случайностью, которая свела его с хорошим другом. Очередная пассия оказалась психологом и через какое-то время в лоб задала вопрос. — Зачем тебе это? — Что именно? — Притворяться тем, кем ты не являешься. Тебе ведь нравятся парни, а не девушки, — с улыбкой сообщила ему Лиза. До секса у них так и не дошло, но девушка проявила деликатность и даже предложила помощь с избавлением от комплексов, Дин отказался. Не хотелось, чтобы даже хороший человек лез в его темные мысли и желания. Будучи капитаном успешного клуба, он был личностью более чем публичной, а уходить из профессии на пике славы глупо. Он ведь именно к этому стремился. Он знал, чем жертвует, но считал, что жертва достойная. В этот день тренер гонял их просто нещадно, так что у самого Дина ломило все, что только могло ломить. Был бы хвост, и он бы отваливался. Поэтому в раздевалке он задержался намного дольше обычного. Все уже разошлись, а он стоял под горячими струями воды, вывернув до максимального напора кран и кайфовал, чувствуя, как мышцы расслабляются и проходят в нормальное состояние. Шум он услышал уже, когда обвязал полотенце на бёдрах и пошёл в сторону раздевалки. Сначала грохот опрокидываемого ведра, а затем злой голос. — Сука, расставил своё дерьмо на проходе. Между шкафчиками стоял немного сутулый парень со шваброй и в форменной одежде, а напротив разорялся Гордон Уокер, нападающий из запасного состава. Им всем сегодня досталось по полной программе, но Уокеру перепало особо, за какие-то заслуги, не иначе. — В глаза мне смотри, — рявкнул темнокожий и хотел было протянуть руку к уборщику, но тут заметил капитана. — Убери здесь и проваливай. Он сменил выражение лица и покачал головой, показывая, что и сам не рад перепалке. Дин увидел уборщика краем глаза, когда тот отходил в сторону, замывая разлившуюся воду. И ничто в его виде не показывало каких-либо эмоций, кроме равнодушия. — Дерьмовый день, дерьмовый вечер. — Ну тебе влетело, согласен. Только парень-то не виноват, — кивок в сторону пустого места, где только что был уборщик. — Да знаю, просто ведро это блядское. Я телефон забыл, а у меня встреча после тренировки была назначена. Теперь всё обломалось, чёрт. Дин не вполне понимал, что такого может быть в несостоявшейся встрече и как в этом виноват уборщик. Он не был, что называется, добрым самаритянином, но не любил срывать злость на более слабых или стоящих ниже по социальной лестнице. Это привил ему ещё отец. Будучи уволенным из армии по ранению, он много лет работал механиком, а когда ранение дало о себе знать в полную силу, то брался за починку всего, что несли ему люди. Именно ради отца Дин и начал играть профессионально, стремясь вырваться в люди, добиться признания и славы. Увы, Джону Винчестеру не удалось увидеть пик его карьеры, он скончался от сердечного приступа десять лет назад, когда Дин только начинал свой разбег. — Сочувствую, — похлопал он по плечу Гордона и обошёл его, чтобы подойти к своему шкафчику. Инцидент на его взгляд был исчерпан. Второй раз мужчина попался ему на глаза после матча. Они продули на своём же поле, и тренер орал уже вполне заслуженно. Счёт «3:2» не в их пользу выбешивал самого Винчестера, но он выслушал всю критику в свой адрес, хотя и забил те два злосчастных гола, которые не принесли им победу, и принял к сведению, что играть нужно лучше. Больше всего досталось голкиперу, его тренер распекал ещё очень долго. Уборщик же несколько раз заглядывал в их «конюшню», и Дин в какой-то из моментов обратил на него внимание. Не то чтобы симпатичный, скорее даже наоборот, обросший щетиной парень, осунувшийся, помятый, но какая-то изюминка в нём цепляла. Что-то притягивало взгляд и требовало рассмотреть получше. Таких людей приходилось видеть и раньше, они были серой массой, которая вызывала у Дина стремление сбежать и насладиться заслуженной роскошью. Они напоминали ему о бедной квартирке в захолустном квартале, о сухом кашле отца и о Сэмми, который всегда жалобно смотрел, прося последнюю порцию хлопьев на завтрак. Были в его стремление стать футболистом то самое тщеславие и жажда вырваться из нищеты, он этого и не скрывал. На первые гонорары он отправил брата учиться, и тот вцепился в свой шанс ещё хлеще, чем сам Дин в футбольного промоутера. Они оба шли к своим целям и добились того, что наметили. Он успешный футболист, Сэм, теперь уже даже Сэмюэль, — успешный молодой адвокат, с перспективой вхождения в состав держателей акций. И это всего лишь в двадцать шесть лет. Пора домашних матчей подходила к концу, начиналась подготовка к кубку ФИФА, и они были на слуху у каждого букмекера и заядлого игрока, любящего испытать фортуну на прочность. Дин никогда не ставил на себя, даже будучи в самом начале карьеры. Его не манил лёгкий заработок, а все свои миллионы он вкладывал в акции, по наущению брата. Наверное, поэтому ему всё больше и больше не нравился Гордон Уокер. Тот несколько раз спалился, что играет на ставках и часто проигрывает. Дин этого тоже не понимал. — Не нравится мне этот мужик, — кому-то сообщил Уокер в раздевалке, когда Дин проходил мимо. — Мутный какой-то. — Да обычный уборщик, точно такой же, как и Гарри до него, — возразил, кажется, Кубрик. — Гарри был на пенсии, а этот вполне молод и не имеет хромой ноги, чего он тут отирается? Дальше Дин слушать не стал, а пошёл своей дорогой в душевую. Подозрения Гордона были только его проблемой. До поры до времени. Ибо через пару дней у него снова случилась стычка с обслуживающим персоналом и в этот раз Винчестеру удалось разглядеть уборщика более детально. Надпись на табличке гласила, что зовут его Кастиэль. Дин даже присмотрелся, теряя нить ссоры, чтобы убедиться, что не ошибся в имени. Странное, он такого никогда не слышал. Тут пришлось прислушаться, о чём распинается Уокер и подойти ближе, ибо накал рос на глазах и грозил перерасти в банальный мордобой. — Остынь, Гордон, — рявкнул на него капитан и посмотрел в глаза невозмутимому брюнету напротив. Это задело что-то внутри него. Взгляд полный безразличного отсутствия. На него орал вполне агрессивно настроенный мужик, а Кастиэль смотрел словно бы мимо, с каким-то тусклым и затаённым чувством внутри себя. Дин и сам не знал откуда в его голове пронеслось столько мыслей всего лишь из-за одного взгляда, но факт оставался фактом. — Он чёртов педофил, Дин, — обернулся в его сторону Гордон. — Я же говорил, что он мутный какой-то. Нарыл по своим связям информацию и он даже не отпирается. Винчестер напрягся и снова посмотрел на обвиняемого. Тот медленно перевёл взгляд на него и от этого ужасного равнодушия стало тошно. Сколько раз его обвиняли в подобном? Сколько мест пришлось сменить, чтобы избежать таких как Гордон? Апатия, разочарование в жизни, безучастность какая-то обреченная. Он реально педофил? В это почему-то не верилось. Типаж не тот что ли. Хотя Винчестер и не сталкивался в своей жизни с педофилами, они представлялись ему более холёными, гладкими и противными с первых же минут. Кастиэль же был просто уставшим и равнодушным, но разве за это судят? — Вы были осуждены за это? — задал он вопрос в лоб. — Нет, сэр. — Дело замяли, — нехотя влез Уокер с пояснениями. — Но девочка говорила, что он заставлял её. — Девочке сколько лет? — снова поинтересовался Дин. — Не знаю, семнадцать, наверное. — Значит так. Ты покопался в грязном белье, нашёл что-то и что теперь? — Таких как он давить нужно, как клопов, — зло выплюнул Гордон, и Дин вспомнил, что несколько лет назад его родную сестру похитил какой-то больной ублюдок и удерживал несколько дней на складах за городом. Реакция Уокера была вполне понятна, но судить без доказательств Винчестер не собирался. Если Кастиэля взяли на работу, то он либо исправился, отдав долг обществу, либо обвинения ложные. В любом случае у них тут не суд и не полицейский участок. — Думаю, тебе стоит остыть и прогуляться, — с нажимом сказал Дин и посмотрел Гордону в глаза. — И перестать рыться в чужом прошлом. Я поговорю с тренером, а ты включи голову. Уокер зло посмотрел, но промолчал, подавляемый авторитетом капитана и, круто развернувшись, ушел. — Извини за это, — обратился он к уборщику. — У парня семейная трагедия и он с предубеждением относится к подобным обвинениям. — Я знаю, меня предупреждали, когда брали на работу, — тихо и с хрипотцой ответил Кастиэль. — Я присмотрю за ним, но постарайся не попадаться на глаза лишний раз. Уокер бывает слишком агрессивен. На поле это иногда полезно, но не думаю, что тебе нужны проблемы. Уборщик согласно кивнул и развернулся, чтобы уйти. — Спасибо, — тихо прошелестело в тишине коридора. *** Перелёты, разминки, игры — всё сливалось в тот самый кураж, от которого у Дина всегда сносило крышу в хорошем понимании этого выражения. Он уставал как собака, но и был счастлив, принося команде победы и сопереживая поражения. Последних было меньше, и они уверенно шли к выходу в финал. Мысли о странном уборщике и обвинениях Уокера периодически всплывали в памяти, и Дин всё-таки расспросил о нём тренера, когда представилась такая возможность. Сингер смерил его взглядом, прикинул что-то в уме и велел закрыть дверь кабинета. Они только вернулись домой, чтобы сыграть очередной матч на своём поле, и Бобби уселся в любимое кресло, почёсывая макушку. — Я его на работу не брал, но мне шепнули из администрации, что у парня волчий билет. — Выходит, он всё-таки из этих? — Чёрт его знает. Миллс сказала, чтобы я не лез в его прошлое, я и не лезу. Знаю только, что он был преподавателем в Оксфорде и весьма гениальным, но что-то там случилось, а что именно тайна под семью замками. С работы его выперли и вообще запретили заниматься преподавательской деятельностью. Ну, а там, сам понимаешь, жизнь пошла под откос. Так это или нет, но парень он тихий и беспроблемный. Убирается хорошо, никуда не суётся, на воровстве не пойман. У нас тут детей особо нет, так что и проблем тоже. — Кроме Уокера. — Это да. Он к нему лезет? — Пару раз наехал, а потом откуда-то вынюхал о прошлом и последний наезд был как раз перед выездом. — Плохо. Уокер — дебил, конечно, но у меня на него были планы. В общем присмотрю за ним, да и ты поглядывай. — Хорошо. — Как там Сэмми? — Нормально, завтра заедет ко мне. — Про режим напоминать не стоит? — Нет, он же у меня не пьющий, — усмехнулся Дин. — И жрёт только кроличью еду. — На росте это у него никак не сказалось, — рассмеялся Сингер. Бобби был старым приятелем отца, с которым, впрочем, не общался много лет. Но Дин помнил, как в детстве они несколько раз ездили к нему в гости и тот учил его гонять мяч на заднем дворе. Попав именно к нему в этом клубе он был вдвойне счастлив. Прежний его тренер, Руффус Тёрнер, тоже был отличным мужиком, но чувство юмора у него было преотвратное. Кастиэля он встретил всё там же в раздевалке. Тот молча и как-то особенно тихо мыл полы. — Привет. Сутулые плечи вздрогнули и напряглись, мужчина обернулся и по его лицу пронеслось заметное облегчение. Значит не всё так уж и безразлично ему на самом деле. — Добрый вечер, сэр. — Меня зовут Дин Винчестер, можно просто Дин. И никаких сэров. — Хорошо. Я Кастиэль Новак. — Интересное имя. — Я знаю, — снова равнодушие во взгляде и мужчина вернулся к мытью полов. А вот Дина что-то снова зацепило. Наверное, то что он смог рассмотреть цвет глаз в хорошо освещенном помещении и тот оказался насыщенно синим. А отсутствие щетины на лице сообщало, что оно весьма симпатичное, с полными, но не выразительными губами, с небольшой ямочкой на подбородке. Внутри что-то приятно запело и зашевелилось. И Дин с неудовольствием отметил, что за всё это время ни разу не позвонил своей очередной «ширме», а значит её, скорее всего, больше нет и придётся выбирать кого-то нового. Хотя был ещё вариант записаться в одинокие холостяки и перестать играть на публику. Подрочить можно и без прикрытия. Единственное, что в голову теперь лез один определенный типаж мужчин и запросы в браузере запестрели синеглазыми брюнетами, которые ни капли не были похожи на уборщика. Дерьмо. *** Вдох, выдох. Вдох, выдох. Разбег, удар по мячу. Замершие трибуны. Практически остановившееся сердце и взрыв. Трибуны ревели оглушающе, а Дин не слышал их. Первые секунды после гола всегда так. Полная дезориентация и шок, а потом адреналин закипает и его сносят с ног товарищи. Все кричат, тормошат его и тащат. И он оживает, ноги сами начинают разбег, и он в восторге носится по полю, забыв обо всём на свете. Они победили. Вырвали победу буквально зубами. И в этом есть и его заслуга. Именно он забил решающее пенальти. Господи, как же стучит сердце. Сингер светился как начищенный пенни и хлопал всех по спинам, Дину же достались крепкие объятья бонусом. — Молодец, парень. Всегда верил в тебя. Шум, вспышки, гул и гам, а потом дикая усталость. Всё это сваливается единым снежным валом и Дин даже не успевает позвонить брату, не говоря уже о том, чтобы пофантазировать на тему определенного человека. После победы всегда много эмоций, интервью и публичных мероприятий. Дин бы с удовольствием завалился к брату с пивом и какой-нибудь крайне жирной и неполезной едой, которую Сэмми, конечно, же не ест, но всё равно это их традиция. Как-то давно они не поддерживали её, всё работа, да работа. А впереди слишком много суеты и новых лиц, которые не радуют, не запоминаются. Уборщика Дин замечает в первый же день после возвращения к тренировкам. Тот выполняет свою работу с невозмутимым выражением лица и не замечает ни чьих косых взглядов. По крайней мере так ему кажется. Будучи верен своему слову, Дин приглядывает за Уокером, но это автоматически заставляет его приглядывать и за Кастиэлем. Однако тот весьма скучен для этой цели. Он просто работает с каким-то обреченным равнодушием, как кажется капитану. И у него возникают сомнения в правильности добытой Уокером информации. Анализируя собственное восприятие человека, он видит в нем обычного парня, которого жизнь здорово потрепала, проверяя на прочность. Разве так выглядит совратитель девочек? Или это маска, способная обмануть всех вокруг и его в том числе? В любом случае Сингер прав, у них тут девочек несовершеннолетних нет, а значит и проблем тоже, если, конечно, Уокер нарыл правдивую информацию, а не придумал всё это просто потому, что парень ему чем-то не понравился. Тренировки идут своим ходом, а Дин ловит себя на мысли, что хотел бы отдохнуть где-нибудь в лесу, в тихом домике около озера, желательно с удочками и пивом. Нужно будет прикупить себе нечто подобное. С этими мыслями он шёл назад в раздевалку, вернувшись с полпути к дому. Усталость порой включала у него склероз и он забыл вместе с тренировочным костюмом в сумке, ещё и ключи, без которых в дом просто не попасть. Звуки ударов он услышал каким-то суперслухом, не иначе. Избиение уборщика происходило этажом ниже, куда Дин обычно не совался, зная, что там складские помещения для хознужд. Однако пройти мимо не смог бы при всём желании. Он видел перекошенное от гнева лицо Уокера, испуганное лицо Кубрика и парня под их ногами, который не издавал ни звука. Кубрик получил первый удар, чтобы не лез потом, но всю мощь своего возмущения Винчестер выместил на зачинщике. Гордона было не жалко, поэтому он просто свалил его с ног и устроил его лицу то, что оно и заслуживало. Костяшки спасибо ему потом не скажут, но он и не думал о мелочах. Гнев кипел в нём с такой силой, что очнувшийся Кубрик оттаскивал его очень и очень осторожно, стараясь не попасть под раздачу второй раз. — Ты его убьёшь, кэп. — Смотри как бы и тебя не прибил идиота. Вы чего тут устроили? — он очнулся от кровавого марева перед глазами и бросился к парню в серой форменной одежде. Кастиэль был без сознания и изо рта у него текла кровь. — Сукины дети, — проревел Дин и полез в карман за телефоном, чтобы трясущимися руками набрать номер неотложки. Ему ответил спокойный женский голос и дал инструкцию о том, что потерпевшего не нужно никуда переносить, желательно вообще особо не трогать и просто смотреть, чтобы он не начал задыхаться. Помощь уже выехала. А дальше были санитары, полиция, железная каталка, на которую погрузили Новака, и наручники для всех троих. Сингер, вызванный посреди ночи в полицейский участок, был мрачнее тучи, но выкупил их всех из каталажки, чтобы промыть мозги в своём кабинете уже утром. — Кубрик и Уокер отстраняются от всех близлежащих игр, у них подписка о невыезде. Винчестер под вопросом, и молитесь все трое, чтобы дело не дошло до суда. Если парень не выживет, то двое из вас пойдут в тюрьму и клуб пальцем не пошевелит, чтобы это исправить? Чем ты думал, дебил? — это он обратился к Уокеру, которого немного подлатали врачи. — Что убьёшь его, закопаешь и его искать не будут? — Ни о чём он не думал, — вмешался Кубрик. — Этот уборщик попался нам совершенно случайно, и у него в руках была детская кофточка. Не знаю, где он её взял, но Гордону просто крышу сорвало. Дин посмотрел на Гордона и понял, что история с сестрой сыграла с ним злую шутку. Видеть во всех людях преступников стало его второй натурой, и что бы не нёс Кастиэль в руках, это могло сработать, как спусковой крючок в любой момент. — Уокер, завтра же идёшь к мозгоправу. Это не нормально. Кубрик выметайся домой, чтобы глаза мои тебя не видели. Винчестер, — взгляд старика потеплел. — Тебе тоже нужно записаться к психологу. — Это ещё почему? — Ты чуть не прибил своего коллегу, и посмотри на его лицо. — Ясно, — нахмурился Дин, но правоту признал, вспылил. Благо никто не указывал ему к какому психологу записывать, поэтому он обратился к проверенному. Лиза назначила курс и попросила не сачковать, пользуясь её хорошим к нему отношением. Дин и не собирался. *** Он и сам не знает, что подталкивает его навестить уборщика в больнице. Наверное, тот факт, что сплошные Бобби* — это перебор для одного парня. И если Сингер зайдёт, чтобы уладить проблему и скорее всего принесёт что-то приятное и полезное, то полицейские вытянут все жилы своими вопросами. Дин заходит в палату в тот момент, когда Кастиэль свешивает ноги с больничной кровати и пытается встать. Выглядит он ужасно, а та больничная тряпочка, что положена каждому пациенту, висит на нём огромной простынёй. — Эй, эй, ты куда собрался, герой? — подскакивает он к пострадавшему и подхватывает его лёгкое тело. — Если нужно в туалет, то позвал бы санитара. — Мне нужно уйти, — хрипит Кастиэль. — Отпусти. — И пытается вырваться, но без особого успеха. — Куда уйти? Ты же выглядишь как зомби. И звучишь так же, кстати. Тобой детей можно пугать. — Очень смешно, — хрипит ему в ответ Новак и внезапно замолкает. — Ужасно. — Так, давай-ка ляжем, — и футболист укладывает совершенно чужого для него парня в койку, накрывает тонким одеялом и подталкивает по бокам, как делал это сотню раз, укладывая Сэма. — Вот так, лежим и выздоравливаем. — Что ты делаешь? — удивленно смотрят синие глаза и в них впервые читается хоть какая-то яркая эмоция. — Эм, тебе не нравится, когда так делают? — Нравится, просто, — и он умолкает. — Попить хочешь? — сглаживает Дин чужую неловкость. — Я принёс тебе сок. Врач сказал, что твёрдую пищу тебе пока нельзя. — Дин, — тут же ловят его за руках тонкие пальцы. — Мне нужно домой, понимаешь? — У тебя там животное? Так давай, я заеду и покормлю. У меня правда аллергия на кошек, но десять минут меня не убьют. — У меня нет кошки, — вздыхает Кастиэль то ли грустно, то ли тяжело и отпускает его руку. — У меня нет страховки, и я не могу позволить себе отдельную палату в хорошей больнице. — А, это, — Дин опускается на кровать с серьёзным видом. — Разве Бобби тебе не сказал? — Я не видел Бобби. Я проснулся полчаса назад. — А, понятно. Ну в общем не беспокойся, палату оплачивает клуб. У тебя были из полиции? — Да, вчера, сразу как отошёл от наркоза. Расспросили о том, что случилось. Я им сказал, что ещё днём нашёл на трибунах кофту и вечером шёл сдать её в забытые вещи, а тут Уокер, который просто смёл меня с ног и принялся избивать. Дин сочувственно сжал чужую руку и та дёрнулась. — Прости. — Нет, ничего, просто меня давно никто не касался. Вот так. — Понимаю. Гордон немного неуравновешенный из-за истории с сестрой, Сингер отправил его к психологу, а твоё лечение взял на себя. А почему у тебя страховки нет, ты же работаешь официально? — Потому, что я работаю на полставки. — В смысле? Дин примерно понимал сколько зарабатывает один уборщик, но полставки у него в голове не укладывалось. Это же не деньги, как на это выжить? — Что тебе не понятно в этом термине? — устало спросил Новак. — Меня взяли на полставки. И я благодарен за это. — Ты работаешь в ночную смену? — Не всегда. Я работаю, когда кто-то из любой смены приболел или не смог выйти по другим причинам. — Ага, тебе звонят… — Нет, у меня нет телефона, — тут Кастиэль заметно смутился. — Как это? — Я живу в подсобке, — со вздохом ответил мужчина. — Миссис Миллс сказала, что если об этом никто не узнает, то я могу там ночевать. Днём я обычно ухожу куда-нибудь, чтобы люди видели мои передвижения. А потом возвращаюсь и работаю. Теперь-то это не важно, я рассказал всё полиции, и меня скорее всего уволят. Опять. — Так, не будем пока думать об этом, — Дин полез в пакет за соком и достал небольшой, с трубочкой. — Вот попей. И расскажи нормально. Как ты докатился до жизни такой? Только, Кас, без вранья. И можно мне тебя Касом называть, у тебя имя, язык можно сломать. — Можно, — Новак принял пакетик сока с заботливо воткнутой соломинкой и задумчиво изучил лицо напротив. — Я бы не стал врать тебе, ты ведь спас мне жизнь. Хотя порой хочется, чтобы её забрали. — Эй, без вот этого, а то тоже к психологу запишу. Рассказывай. И Кастиэль рассказал. О том, что буквально три года назад он был весьма доволен своей жизнью, в которой успел выучиться с отличием и начать преподавать высшую математику (Дин скривился) в Оксфорде. Вообще он был немного не от мира сего, как в конце концов заключил Винчестер. Жил один, недалеко от университета. Друзей практически не было, зато были кредиты за учёбу и небольшая квартирка, которую удалось купить после продажи дома родителей. Всё шло своим чередом, пока в один «прекрасный» день его не вызвали в деканат. Декан очень долго выспрашивал его о докторской диссертации, которую Кастиэль только защитил и отправил на рассмотрение какому-то учёному. А потом пошли факты, что мужчина нагло присвоил себе работу студентки, будучи аспирантом. Это шокировало настолько, что в первые минуты Кастиэль отключился от происходящей с ним несправедливости. После бесплодных попыток доказать свою невиновность, он был уволен. Скандал замяли, но все данные по работе изъяли и ещё велели благодарить, что никто не подал на него в суд. В попытках найти работу пришлось столкнуться с тем, что никому не нужен преподаватель с пятном на репутации. Он продал квартиру, чтобы погасить кредиты и пытался жить в новом формате, пытаясь вернуть себе доброе имя. Но тут начались какие-то странные угрозы и его избили однажды в подворотне, отобрав всю жалкую наличность и сообщив, что это только начало и у них есть какие-то фотографии, доказывающие, что он совратил ту самую студентку. Обвинения в педофилии он дожидаться не стал. Распродав практически всё, что у него ещё оставалось, включая книги и памятные вещи родителей, он смог перебраться в другой город и попытаться снова. Увы, ему не повезло. Профессия преподавателя стала для него клеймом, а аннулированный диплом вечным спутником неудач, и он осваивал другие профессии, стараясь не передвигаться по ночам, а работать где-нибудь, где поменьше людей. К сожалению, его однажды узнал какой-то парень, видимо, бывший студент, и пришлось переезжать снова. В их городе он всего полгода и это его третья работа. — Не понимаю, откуда у Уокера подобная информация, но понимаю почему он в неё так вцепился, — заметил Дин. — Я не знаю и не хочу знать. Миссис Миллс родом из моего городка, она вспомнила меня и дала эту работу, а также жильё, потому что на полставки мне светит только ночлежка. Но после случившегося придётся снова куда-то уезжать. — Нет, — Дин отчётливо понимал, что сейчас суёт нос не в своё дело, но, когда под этим самым носом творится такая несправедливость, остаться в стороне он не мог. — Ты никуда не поедешь, хватит убегать, Кас. Понимаю, что дерьма ты нахлебался по самое не хочу, но нужно остановиться. — Зачем? — обреченно спросил мужчина. — Зачем мне останавливаться? В другом месте я смогу попробовать что-то подобное, я вполне сносно научился управляться шваброй и ведром. А здесь… — А здесь на тебя напал неадекватный футболист, с которого ты имеешь полное право стрясти компенсацию за моральный и физический ущерб. — Я не буду этого делать. — Тогда это сделаю я. Слушай, у меня брат адвокат, он может помочь. И хотя с Гордона взять особо нечего, ты хотя бы моральное удовлетворение получишь. Кастиэль негромко фыркнул и накинул одеяло поверх плеча, ложась набок. Ему дико мешали провода и капельница, но он не обращал на них внимание. Ему было больно не физически, хотя, как только перестанет действовать обезболивающее, он познает всю мощь уокерских ботинок. Однако больно было глубоко внутри. — К мозгоправу я бы тебя точно отправил. Почему ты не боролся за своё доброе имя? Если ты не воровал чужую работу, то должен был подать в суд за клевету. — Мне доходчиво объяснили чья это дочь, — вспоминать было горько. В один из дней ему разнесли всю квартиру, испортили много вещей и мебели. Он вызвал полицию, но естественно никого не нашли. А угрозы посыпались как из рога изобилия. Если первый год он ещё пытался сопротивляться, то после случая в подворотне, у него пропало желание жить, не то чтобы бороться с ветряными мельницами. Мягкий характер, мозги математика, и несколько уцелевших книг — вот и всё его богатство уже очень долго. — И чья же? — Тебе не нужна эта информация, Дин. Спасибо, что принёс сок, но тебе пора. — С чего бы это? — Винчестер демонстративно встал и прошёлся по палате, раздёрнул занавески на окне, заглянул в санузел и вернулся к кровати, но сел в кресло рядом. — Я хочу помочь. — Зачем? — и снова равнодушие в глазах, от которого хочется выть. — Мне нечего дать тебе взамен. — Считай это акцией доброй воли, без оплаты. — А, если я наврал и реально педофил какой-нибудь? — Вряд ли, — беспечно ответил футболист. — Ты не умеешь врать, по лицу видно. — Не знал, что мы так хорошо знакомы, чтобы ты успел изучить моё лицо. — Не придирайся к словам, Кас. Я упрямее, спроси кого хочешь. И ты останешься в больнице, чтобы пройти весь курс лечения, до полного восстановления. Еда тут так себе, но потом займёмся и твоим питанием. — Я не понимаю, — напрягся Новак. — С чего такая щедрость? — Ну считай это братским инстинктом, — ляпнул первое, что пришло на ум Дин. — Мой давно вырос, отрастил гриву и никак не поддаётся заботе. Ещё и живёт отдельно, зазнайка мелкий. А твои вещи я могу перевезти к себе, хоть сегодня. — Дин, остановись, пожалуйста, — Кастиэль зажмурился и сжал переносицу двумя пальцами. — О чём ты вообще говоришь? — О том, что ты переедешь ко мне на время суда. — Какого суда? — Сначала с Уокером, потом с Оксфордом. — Ты не слышал, что я тебе сказал? — Про её отца? Плевать. Будь он хоть принцем, никто не имеет права ломать людей в угоду избалованной девчонке. — Я не просил тебя о помощи, — всё ещё хмурился Новак. — И не попрошу. Ни тебе, ни мне это не нужно. Не знаю, что в тебе сейчас говорит — то ли жалость, то ли братские инстинкты, но просто остановись и уходи. Я не буду думать о тебе плохо, я благодарен тебе за всё, но проведём черту и остановимся. Уходи, пожалуйста. — Нет. Я понимаю, что начать кому-то доверять после того, как с тобой обошлись, трудно, но тебе придётся. Это не мне, а тебе нужно остановиться и задуматься. Ты сбежишь и, что будет в следующем городе? То же самое, если не хуже. А здесь и сейчас я предлагаю тебе конкретную помощь. И поверь мне, это сделали бы многие кого я знаю. Та же Миллс, она ведь отнеслась с пониманием к твоей проблеме. А Сингер просил присматривать, так что тебе особо не за что меня благодарить, это я не уследил за Гордоном. Все знают, что он больной на голову, и я знал. Если бы не забыл ключи от дома, то чёрт знает, чем бы всё закончилось. Но раз закончилось так, то бросать дело на полпути я не привык. Смирись. — Душещипательная речь, мистер Винчестер, только оставь этот запал для игры в футбол. Тебе надоест играть в рыцаря слишком быстро, а я не уверен, что мне хочется влезать во всё это. Дин встал и засунул руки в карманы, чтобы не выдавать свои чувства. Но внутри всё кипело от возмущения и этого тона, в котором разговаривал уборщик. Тон равнодушного человека, которому давно наплевать на всё и всех. И ему бы, Дину, уйти сейчас, бросив через плечо ожидаемую гадость, но что-то не позволяет, не даёт выбросить чужую жизнь за борт. Поэтому он уходит молча, не давая никаких обещаний, но и не обещая отстать. И именно в этот день до него доходит весьма немаловажный смысл собственных поступков — ему нравится Кастиэль. На том самом уровне, на котором он запрещал себе рассматривать мужчин. Не тех, на которых можно было подрочить, глядя порно на ноутбуке, а тех, кто находился в непосредственной близости. Дин никогда не сходился с теми, кто привлекал его в сексуальном плане. Это было табу, которое он сам себе назначил и которого строго придерживался. Реакция собственного организма пугала до чёртиков и ему бы просто пустить все на самотек, как того и желал Новак, но он не смог. Совесть не позволила и вечером он позвонил брату, и рассказал ему всю эту историю. — Как думаешь, есть шансы? — С Уокером, да. Угрозы, избиение, ты свидетель. Если захочешь помочь этому парню, то придётся выступить в суде. А вот с Оксфордом не знаю. Нужно больше информации, чтобы понимать насколько клиент правдив. Если его действительно травили, а за этим стоит важная шишка, то резонанс может быть непредсказуем. Ты уверен, что хочешь лезть в чужие дела и ворошить чужую жизнь? — Что ты имеешь в виду? — тут же напрягся Дин. — Кто тебе этот парень? Просто уборщик со стадиона? — Это что за намёки, мелкий? — напрягся футболист ещё сильнее, но постарался не выдать себя голосом. — Я выше тебя ростом, — сухо сообщил ему брат, но тут же сменил тон. — Ради левых мужиков не лезут в петлю, Дин. А вступаясь за него, ты можешь навлечь на свою голову до хрена проблем. Если отец девочки какой-нибудь лорд или пэр, то я сам сто раз подумаю, прежде чем взяться за такое дело. Поверь мне, мрази играют в свои игры по-крупному. И не целостность моей шкуры меня больше всего интересует, а тех людей, что мне дороги. — У нас с тобой только мы и есть, Сэмми. За кого переживать-то? — Ну, кхм, — замялся адвокат. — Ого, — дошло до Дина. — Ого. Чёрт, не хотел тебе говорить, но я хотел познакомить тебя кое с кем. — И давно хочешь? — Почти полгода. — Очешуеть. — Прости, я просто не знал, как лучше сказать. — Я не кусаюсь, если ты помнишь. — Ты отбиваешь у меня девчонок с детского сада. — Ерунда. Джесс не велась на мой шарм, как я ни старался. — Это да, но мы всё равно расстались. Не будем о ней. Так вот, Сара. — Сара? — Да, так зовут мою девушку. — А, ну да, продолжай. — Так вот Сара, она совсем другая и весьма одухотворённая. — Это как? — Она владелица картинной галереи. И сама отлично рисует. — Ого, как ты умудрился с ней познакомиться? — Искал улику по одному делу, не отвлекайся. В общем, мне бы не хотелось давать обещание и браться за сомнительное дело, пока я не буду знать всех подробностей. — Ну так в чём проблема? Если в деньгах, то все траты за мой счёт. — И всё-таки не понимаю, — задумчиво произнёс брат. — Это впервые на моей памяти, обычно ты не замечаешь обслуживающий персонал, хотя и ведёшь себя с ними корректно. Автографы раздаёшь, улыбаешься, а тут влез, заступился… — Был бы ты рядом, я бы тебе уже врезал, Сэмми. Оставь свою дедукцию для дела и не беси меня. А с Сарой познакомишь после, сейчас действительно не с руки. — Хорошо. Постарайся не наломать дров. — Это была моя фраза. *** Кастиэль упорно не замечал его и делал вид, что спит. Но Дина такие мелочи не смущали. Он прошёлся по палате, открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Разложил соки и фруктовое пюре на столике, поправил небольшой букетик в вазе. — У тебя кто-то был? — уточнил он у Новака, но тот только глубже закопался в одеяло. — А, наверное, миссис Миллс. Сингер бы тебе вряд ли притащил цветочки. Как ты себя чувствуешь? Врач говорит о хорошей динамике. Проще говоря на тебе заживает как на собаке. Из-под одеяла выглянули злые глаза, а потом и полностью вся голова оказалась снаружи. — Знал, что тебя эта фраза зацепит. Доброе утро. — Ничего доброго не вижу. — А как же я? — улыбнулся Дин и раскинул руки. — Во всей красе. — Паяц, — резюмировал больной и нахмурился. — Чего тебе нужно? — Поболтать зашёл. Я вчера разговаривал с братом, он взялся за твоё дело, но с оговорками. Вообще Сэмми страшный перестраховщик, это он в отца. Всё время ворчал на него, а сам копия. Ну да ладно, это лирика. Он заедет, если ты захочешь подать в суд на Уокера. — Я не хочу. — Почему? — А зачем? У парня и так семейная трагедия, на почве которой у него конкретно протекает крыша. Так зачем мне добивать его? — Ладно, понял, благородно. Теперь Оксфорд. — Нет, — гневно сжал руки в кулаки Кастиэль, и Дину понравился весь его рассерженный вид. Всё лучше, чем апатичное ничто. — Почему? — Я же нормально просил тебя не лезть в это, Винчестер. Корона на мозги давит, что ли? Это моя жизнь и я тебя в неё не приглашал. Просто отвали от меня. — Кас, это не серьёзно, — попытался разрядить он обстановку. — Ты просто устал, как морально, так и физически. Но теперь о тебе есть кому позаботиться, просто прими это. — Мне. Ни. Чего. От. Тебя. Не. Нужно. Отчеканил Новак и принялся сверлить Дина взглядом. Но то ли шкура у Винчестера была слишком толстая, то ли бур слишком слабый, но через пару минут пациент сдался и со стоном упал на подушку. — За что мне это, Господи? — За муки, грешник, — присел в кресло Дин и незаметно обласкал чужое тело взглядом. — Тебе досталось ни за что, так что я награда и всё такое. — Ты наказание, чёрт бы тебя побрал. — А вот сейчас было обидно, — улыбнулся Винчестер вопреки своим же словам. — Ладно, Кас, давай на чистоту. Сингер у тебя был? — Был. — За Уокера просил? — Просил. — И ты думаешь, что это нормально? Всю жизнь получать тумаки ни за что? Что с тобой не так? Ты мазохист? Синие глаза снова гневно посмотрели в его сторону. — Ты видишь, чтобы я получал кайф от ситуации? — Нет, но ты и не даёшь шанса всему этому измениться в лучшую сторону. — Мне предлагали помощь, — усмехнулся Новак и укрылся одеялом, но не по макушку. — Ещё в самом начале, весьма ушлый адвокат, но я тогда схватился за него как за соломинку. Как оказалось — зря, только деньги потратил. А в одной из ночлежек я практически доверился одному из волонтёров, так он обвинил меня в сексуальных домогательствах. Я разучился доверять, Дин. Не потому что это не было заложено во мне изначально, а потому, что людям нравится вскрывать твою рану и ковыряться в ней, а заодно и новую подбросить. Нравится унижать, добивать, уничтожать себе подобных. — Я не принадлежу к числу подобных уродов, Кас. Знаю, что это только мои слова, и ты не обязан мне верить, но если бы ты знал, чего мне стоило моё нынешнее положение… — Я знаю, читал пару статей о тебе в газетах. — Там нет и половины того, что мне пришлось пережить. Все знают только то, что я позволил узнать, но мало кто в курсе, как мы порой голодали с братом, просто потому, что не на что было купить даже хлеба. И уж тем более никто не знает, чего мне стоило вырвать продвижения по карьерной лестнице у таких же талантливых парней. Изматывающие тренировки, до кровавых мозолей. Все эти эффектные удары, за ними стоят сутки, недели, месяцы бессонных ночей и отбитых пальцев ног. Корона мне не жмёт только потому, что я её честно заслужил. И я никогда бы не смог втоптать в грязь чужую жизнь, просто чтобы покрасоваться перед самим собой. Не нужно обвинять меня в низости, мы не настолько хорошо знакомы. В палате повисла тишина и Дин немного пожалел, что вспылил. — Извини, я не должен был… — Я тоже, да… Занесло немного. Просто не нужно обвинять меня в том, что я не делал и не собираюсь делать. — Но зачем-то ты всё равно это делаешь? Я не понимаю твою мотивацию. У меня нет ничего, чем бы я мог потом отплатить тебе. — Считай это благотворительной акцией. Я постоянно помогаю различным фондам, но, наверное, впервые в жизни хочу помочь конкретному человеку. Просто так, без обязательств. — Странно всё это, но судя по всему мне тебя не переубедить? — Неа, можешь даже не пытаться, — расцвел улыбкой Дин и взял со столика около койки пакет с соком. — Будешь? — Буду. *** Они не стали друзьями, Дин это прекрасно видел, но упорно не понимал почему. Он приезжал каждый день, привозил что-нибудь вкусное и относительно полезное, пытался разговорить Новака, но тот упорно не желал вылезать из своей раковины. В конечном итоге его выписали и встретились они уже в кабинете Сингера, где тот предложил Кастиэлю работу на полную ставку и подработку в качестве буфетчика. Дин считал это несправедливостью, но Новак согласился и вышел, даже не взглянув на него. — Это не нормально, что он такой. — Его сломали, Дин. Всё, что он рассказал тебе, это сжатая версия событий, я уверен. Его травили, вынуждали уехать подальше и некому было вступиться. Ты сам знаешь, что могут люди, обличенные властью и богатством, вот и пораскинь мозгами. — Но сейчас всё это можно изменить. Сэм пытается найти улики и концы в этом деле, а Кас упорно отказывается принимать помощь. — А ты себя вспомни лет шесть назад. Сколько мне пришлось уламывать тебя перейти в этот клуб? И отца своего вспомни, который даже не позвонил, когда вылетел с работы и вас, балбесов, нечем было кормить. Все мы гордые, Дин. И не всегда можем принять помощь от близких, что уж говорить о посторонних. Оставалось только согласиться. В какой бы он не был ситуации, просить не умел и не стремился, всего сам добился. А вот Кастиэлю ему хотелось помочь тоже ведь не из самаритянских побуждений, так что парень имеет полное право послать его к чёрту. *** Дружеский матч с голландцами отыграли как по нотам, собрали кучу средств на благотворительность и заодно подурачились от души. Дин чуть не охрип и не свалился с простудой, бегая счастливый по полю под проливным дождём, но тренер легко вернул его с небес на землю, закутав в одеяло и загнав сначала в душ, а потом на массажный стол. Растекаясь лужицей по поверхности, Дин уплывал в мир сновидений и грёз. Массажист дело своё знал, поэтому оставил его в покое, а сам ушёл домой. Дин же выспался, сполз со стола и поплёлся в душевую. Внутри бродили воспоминания о чудесном сне и приподнятое настроение покачивалось при ходьбе, вздыбливая простынь. Никого уже не было, за стенами царила ночь, поэтому он не опасался быть застуканным в таком непотребстве. Как оказалось, зря. В душевой явно кто-то был и этот кто-то тихо поскуливал. По коже пробежали мурашки от неожиданности, и Дин заглянул за одну из перегородок, чтобы увидеть на полу человека в серой форменной робе. Возбуждение, как и приятные мысли о дрочке, тут же пропали. — Кастиэль, эй, — он опустился около парня и дотронулся до него правой рукой, левой пытаясь удержать простынь. — Кас, ты чего тут? Мужчина в ответ дёрнулся и сжался ещё сильнее, а до Дина дошло. — Блядь. Уокер? Гнев затопил разум, но он нашёл в себе силы не распыляться, а вместо этого попытаться достучаться до Новака и помочь ему. О том, как смог бы Уокер пробраться ночью на стадион, будучи отстранённым от игр, он не думал. — Эй, Кас, это я Дин. Всё хорошо, слышишь? Давай, тебя нужно осмотреть. Он бил тебя или что? — Уйди, — простонал уборщик и как-то странно закачался. — Просто уйди. — Не могу, я ж не скотина какая-то. Давай, повернись. Мне нужно осмотреть тебя и оказать первую медицинскую помощь. — Нет, пожалуйста, просто уйди. — Да не уйду я никуда, — вспылил Винчестер. — Ты в своём уме? Если тебя снова избил Уокер, то я вызову полицию и его посадят, и в этот раз я не пущу это дело на самотёк. А тебе, возможно, нужна медицинская помощь. — Да никто меня не бил, — резко ответил ему Кастиэль, повернулся и распрямился. Одежда на нём была расстёгнута и весьма красноречиво показывала, чем он тут занимался. — Эм, я не понял, — Дин внимательно смотрел на идеальное тело под робой и на какую-то металлическую штучку, что крепилась к члену мужчины. — Это что за хуйня? — Просто уйди, пожалуйста, — простонал Кастиэль покраснев и закрыв глаза, в надежде, что мужчина напротив рассеется. — Ты не должен видеть меня, не должен знать. — С чего бы это? — взгляд всё никак не желал отрываться от чужого члена в весьма экзотичной обёртке. — Это же типа пояс верности? Ну такая херня, чтобы не возбуждаться? — Просто уйди, Господи, — попытался оттолкнуть его Новак. Но у Дина разгорелись глаза, внутри забухало сердце, а кровь снова прилила к паху. Вид разбухшего в стальной клетке члена, распаленного Кастиэля, на образ которого он собирался совсем недавно подрочить, и близость к объекту своего вожделения, выключило все инстинкты самосохранения и контроля. — Не могу. Тебе нужна моя помощь, я же вижу. — Ты ничем не можешь мне помочь, — жалобно проскулил Кастиэль и попытался встать, всё ещё отталкивая Винчестера. — Ты делаешь только хуже. — А ты эту хрень всегда носишь? — Да, — рявкнули Дину в ответ. — Ахренеть. А на фига? — с искреннем недоумением он помог уборщику встать и тот начал лихорадочно застёгиваться. — Чтобы не возбуждаться, для чего же ещё. — Это типа пытка какая-то? Блин, расскажи, а? — совсем по-детски попросил он. — Ты больной? — тут же спросил у него Новак. — Нет, даже температура после дождя не поднялась. — Зато кое-что другое поднялось, — указал взглядом на его пах Кастиэль, а затем застонал и облизался. — Уйди, а? — Слабая попытка. — Я не могу, сил уже просто нет. — В смысле? — снова не понял Дин. — Да стоит у меня на тебя, — взорвался Кастиэль и чуть не заплакал от боли. — Думал снять эту херню, потому что не мог уже. Ты там лежал на столе, и я не смог сдержаться. Я слаб, я всего лишь человек. Дин рефлекторно приобнял мужчину и тот, внезапно отпустив себя, уткнулся ему носом в шею, и засопел в неё так щекотно и приятно, что Дин поплыл. — Ты чёртово искушение, Винчестер. Так хорошо было, когда ты уехал и перестал мозолить глаза. Мне удалось взять себя в руки и выбросить из головы твою чёртову улыбку. И тут такое. Я ведь специально ограничитель надел, чтобы не сходить с ума. Зашёл в массажный кабинет, чтобы убраться, а там ты. Голый, расслабленный и спящий. Что мне было делать? — Погоди, ты гей что ли? — выдохнул свою своевременную догадку Дин. — Гей. — Ладно, это хорошо, всё хорошо, — Дин погладил покладистого Кастиэля по спине и почувствовал, как тот напрягся и вцепился ему в руки, останавливая. — Прекрати, блядь. — Что? — Возбуждать меня. — Слушай, я сейчас не буду ничего уточнять, кроме одного. Чего ты тут сидел и страдал? Ты из этих? Мазохист? — Сам ты. Я просто ключ в водосток уронил. Дин отодвинул от себя мужчину и улыбнулся, видя расстроенное до невозможности лицо. — Серьёзно? — Видно, чтобы я шутил, блядь? У меня член скоро отвалится. В отличии от тебя, — и он завистливо посмотрел на богатство напротив и даже неосознанно облизался. — Ключ один был? — постарался не терять нить разговора Винчестер, но от вида яркого языка меж бледных губ, у него в голове были только порно-картинки. — Нет, в шкафчике запасной лежит. — Ясно, идем. Дин отпустил свою странную добычу, хотя очень хотелось потрогать всё что можно и нельзя, и желательно взаимно, но вместо возбуждающих глупостей, он пошёл к своему шкафчику, чтобы одеться. Не ходить же с голым задом, снизу весьма ощутимо поддувало. Кастиэль топал за ним с видом побитой собаки. — Дай, я тебе отсосу? — прозвучало прямо в ухо уже около шкафчика и Дин покрылся мурашками снова. Он перестал натягивать футболку и обернулся, чтобы наткнуться на голодный взгляд. Кастиэль был странным, но неотразимым и до чертиков сексуальным. Вся та апатия, что читалась в нём с момента первого знакомства, сошла на нет и сейчас это был привлекательный и возбужденный самец, который немного неосознанно трогал Дина за тело, но не решался переступить черту. — Я никому не скажу, честно. — Эм… — Я знаю, что у тебя есть девушка или была, не помню, но мне нужно. Понимаешь? — Не очень, но раз ты просишь, — и Дин словно пьяный наблюдал, как Кастиэль быстро опускается на колени и резво пристраивается к его члену, чтобы обласкать, облизать, со стоном припасть губами и начать сосать. — Ёб твою мать, Боже. Дин стукнулся головой об шкафчик и застонал от прошибающего током наслаждения. Все его эротические фантазии, всё то, что приходилось скрывать от общества и семьи уже много лет. Свершилось. Мужские руки на его члене. Мужские губы, язык, рот, слюна. Всё запретное, неизведанное до конца, всё воплощалось в этом мгновении в самом крутом отсосе в его жизни. В единственном, что требовало собственное тело. И все те подростковые эксперименты с парнями меркли перед этим странным мужчиной, что урчал словно бы мартовский кот и высасывал из него душу. Именно поэтому он кончил позорно быстро и оглушительно ярко, кусая кулак, чтобы не орать во всю глотку. — Блядь, — всё что смог сказать Дин, когда разум и контроль над телом вернулись к нему. Кастиэль сидел на полу около его ног, сочно облизываясь и смотрел прямо в глаза. Его собственные глазищи горели желанием и плохо скрываемым страданием, а из уголков глаз текли слёзы. — Ты чего? — спохватился Винчестер. — Член не опадает, — сокрушенно вздохнул уборщик и опустил глаза на ярко-малиновый пенис в стальной клетке. — Боюсь, мне уже не помочь. — Херню не неси, — тут же пришёл в себя капитан и полез в шкафчик за джинсами. Одевшись как в армии по тревоге или даже быстрее, он помог уборщику встать, запахнуть робу, и потащил его к лифту, чтобы добраться до раздевалки обслуживающего персонала. — Чего ты к нам-то попёрся дрочить? — Догадайся, — зло цедил сквозь зубы Кастиэль и тихо скулил. — Ваша душевая ближе, а у меня уже болело всё. — Ладно, ладно, сейчас будет проще. Где твой шкафчик? Кас указал на приоткрытую дверцу и Дин чуть ли с петель её не снял. Запасной ключик на тонком колечке оказался в кармане джинсов и, взяв его, он повернулся к дрожащему от переполняющих его чувств Кастиэлю. — Снимай одежду, я помогу, — и действительно помог, потому что у Новака так тряслись руки, что он не мог нормально расстегнуть пуговицы. С зажимом на пенисе тоже пришлось помогать. Сил не было смотреть, как этот чудак мучается и стесняется. — И где ты только взял эту хреновину. — От прошлой жизни осталась, — всхлипнул Кастиэль и попытался снова то ли отвернуться, то ли оттолкнуть Дина. — Слушай, ты мне отсосал, дай я теперь помогу тебе. — Я са-ам, — возразил Кастиэль. — Сам ты себе скоро член оторвёшь, дай сюда, — и Дин выхватил ключик, встал на колени и взял чужое достоинство в руки. Клеточка с пенисом внутри была тяжелая, но приятная на ощупь и горячая. Дин быстро нашёл замочек и вставил ключ. Каса затрясло ещё сильнее и у него ощутимо дрогнули ноги. Открывал девайс Винчестер с огроменной осторожностью, чувствуя, как снова возбуждается. Налитый кровью до почти синюшного цвета член примагничивал к себе взгляд и Дин начал автоматически мягко разминать его, когда снял стальную окову. Кастиэль в ответ на это зашипел, задрожал и рухнул на скамью, которая вполне удачно стояла позади него. — С-спасибо, — глотая слёзы выдавил он и у Дина внутри всё перевернулось. — Теперь можешь оставить меня? Мне и так стыдно. — Я должен убедиться, что ты в порядке. — Я в порядке, — и запрокинув голову Кастиэль застонал, потому что Дин весьма любовно разминал и гладил его естество, которое на радостях стало расти и преобразовалось во весьма симпатичный стояк. — Мне нужно быть уверенным на сто процентов, что ты выживешь после такого, — с этими словами он подул на красную головку, а затем лизнул её и взял в рот, чтобы обсосать. Кастиэль снова задрожал и даже вскрикнул, но на этот раз от болезненного удовольствия, что прошило его тело насквозь. Попытавшись оттолкнуть Дина, он только вцепился ему в волосы обеими руками и непроизвольно толкнулся бёдрами. Другого намёка и не потребовалось. Дин уверенно взял в рот то, что и так там уже было, и принялся осторожно сосать, не сильно сдавливая губами. Новак практически хрипел и что-то неразборчиво шептал, пока Дин втягивал его горячий настрадавшийся орган в рот. Семя плеснуло прямо в гортань, но он проглотил его и помог рукой. Собственный член просил об ответной услуге, но Дин мысленно велел себе не наглеть. Парню и так плохо от всего происходящего. — Зачем ты? — в ужасе прошептал Кастиэль, когда Дин поднялся на ноги, утирая губы рукой. — Ну я же не свинья какая-нибудь, как я мог бросить тебя с твоей проблемой? Новак определенно ничего не понимал и смотрел на футболиста с мистическим страхом. А у Дина внутри всё полыхало и топило в неконтролируемом восторге. Первый минет, который он с радостью смог позволить себе за долгие годы. И кому. Парню, который его с ума сводит своей нестандартной красотой и отрешенностью. Но не в эти минуты. Сейчас он выглядит совсем иначе, таким же голодным, пусть и смущенным. — Мне действительно неловко, Дин. Я, прости меня, я не хотел… — Кончай, — плюхнулся рядом на скамью Винчестер. — Прекращай блеять, Кас. Я понимаю, что у тебя не самая веселая жизненная история, но пора уже перестать быть жертвой во всём этом дерьме. — Обязательно, — снова в голосе послышались язвительные нотки. — Как только перестану попадать в дебильные истории, сразу же начну становиться героем без страха и упрёка. Дин вздохнул и прижал парня к себе, чувствуя, что они могут сейчас поругаться, а этого так не хотелось. — Знаешь, я у парня в рот лет пятнадцать не брал. — Что? — тут же растерял весь свой запал Новак и как-то обмяк в крепких руках. — В смысле? — Ну, я вообще-то не совсем натурал, как ты мог заметить. И спасибо, — Дин опустил свободную руку вниз, чтобы ещё раз насладиться ощущениями. — Не знаю, как ещё долго я бы смог сдерживаться. Так что твоя способность попадать в дурацкие ситуации — бесценна для меня. — Винчестер, ты о чём сейчас? — попытался вырваться вмиг подобравшийся Кастиэль, но не смог. — О том, что безумно хотел трахнуть тебя, но понятия не имел, как с тобой поговорить нормально. Ты избегаешь меня. — Потому что.., — осёкся уборщик и застонал, чувствуя, как сильная рука массирует всё ещё ноющий от напряжения член и яйца. — Блядь. — Поехали ко мне, Кас? К чёрту все эти заморочки. Ты ведь хочешь меня. — Хочу, — согласился синеглазый и посмотрел вниз. — Если ты не остановишься, то придётся снова сосать мне. — Я готов, не переживай. — А я нет, — легонько шлёпнул по чужой руке Новак. — У меня секса четыре года не было, я бы хотел исправить это упущение, если ты не против. — Твой рекорд просто смех, малыш, — прошептал ему в ухо Дин и всё-таки сжал набухший пенис напоследок. — Я не трахал мужчину пятнадцать лет. — Тем более нужно остыть. Я как-то не готов порвать задницу в раздевалке. — Согласен, — улыбнулся Дин. — Помочь тебе одеться? — Ну если хочешь получить по яйцам перед сексом, то пожалуйста. — Ты весьма агрессивен для того, кто только что кончил от моего рта. — И милосерден, заметь. Дин рассмеялся, но отпустил Новака и встал со скамьи. — У тебя пятнадцать минут, я буду в тачке. — Хорошо, но я пойму, если ты уедешь. — Я не уеду, Кас. Точка. Уборщик тяжело вздохнул, но больше возражать не стал, и Дин отправился куда и сказал. Ноющий в джинсах член был поправлен на выходе из раздевалки, так что дорога до машины прошла в относительном комфорте. Дин усиленно гнал от себя все сомнения и страхи. Хватит и того, что Кастиэль сопротивляется и видит только негатив вокруг. Ему, как более адекватному и голодному, стоит всё взять в свои руки и не рефлексировать. Поздно. Он давно знает о своей склонности и тяге к мужчинам. Давно пытается замаскировать это под нормальную жизнь и не влюбляться, но здесь и сейчас верная схема дала осечку, и он на всех парах втрескался в нелюдимого парня. Знать бы, конечно, как к нему правильно подступиться и не наломать дров, но знакомство и общение с психологом самого Винчестера им не делало. Он надеялся только на то, что сможет совладать с ситуацией и не даст самому себе обидеть Кастиэля. Кас появился практически вовремя, сел на соседнее сидение и даже пристегнулся. Дин внимательно изучил его подрагивающие пальцы и, наплевав на все сомнения, которые успел прокрутить у себя в голове раза три, придвинулся ближе, чтобы обнять за шею и собственническим жестом припасть к губам. К этим невыразительным, но таким притягательным губам, которые совсем недавно выдаивали из него семя, а сейчас доверчиво и податливо открылись, впуская яростный язык. Всё хладнокровие улетучилось в мгновение ока и Дин полез под тонкую ветровку, чтобы сжать Кастиэля за грудь, и слегка прикусил нижнюю губу. Это оказалось крышесносно. Губы, что снились ему несколько раз в мокрых снах, оказались мягкими и сухими. Абсолютно убийственный коктейль, от которого нельзя было оторваться. И Дин пил его пока не заканчивался воздух, а затем отрывался на мгновение, чтобы глотнуть капельку кислорода и снова припадал к мечте. Кастиэль пылко отвечал ему и отчаянно сожалел, что успел пристегнуть ремень безопасности, который сейчас дико мешал. Однако же Дин и без того придавил его тело к сидению и пытался сесть сверху, чему не очень способствовали габариты машины. — Хочу тебя, — наконец-то смог собрать мозги в кучу футболист и просто уткнулся любовнику в висок. — Если бы мог, то прямо здесь разложил. Кастиэль в ответ только сжал твёрдые половинки задницы и прошёлся руками по напряженной спине. — Тебе будет удобнее в постели. Едем. И Дин повиновался, словно бы и не он всегда и во всём принимал решения сам. Было приятно подчиниться в такой мелочи, которая в итоге вела их обоих к желаемому. Вернувшись на водительское место, он повернул ключ в зажигании и черная Импала сорвалась с места, оставляя за собой чёрный след. — Впереди камеры, Дин. — Я знаю, переживу, — гнал по пустынным улицам футболист и молился только, чтобы светофоры были сегодня на его стороне. Дорога от парковки до лифта была кошмаром, в котором тесные джинсы хотелось сорвать и сжечь ритуально-показательно, дабы не давили ширинкой на драгоценное. Кастиэль выглядел, как всегда невозмутимо, но в лифте взял за руку и Дин понял, что им обоим нелегко. — Мне нужно в душ, — предупредил он уже около двери в квартиру и Дин согласно кивнул. — Сколько тебе нужно времени? — Пятнадцать минут, — деланно равнодушно сообщил Новак и был тут же впечатан в стену квартиры, в которую вошёл. Загорелся свет, освещая просторный холл, но они оба этого не видели, прижимаясь так близко, что даже воздух между ними исчез. Дина разрывало на части от желания, которое не веря своему счастью, требовало овладеть телом напротив. Здравый смысл просто умер и велел не будить его пока похоть не устанет. — Тише, тише, — смог вымолвить Кастиэль, когда Дин набросился на его шею, раздевая руками и всё ещё вжимая в стену. — Я не убегу, я уже здесь. — Блядь, — прохрипел Винчестер и ослабил хватку. — Прости, прости. — У тебя этого слишком долго не было, — оправдал его мужчина, но порадовался относительной свободе. — Да, но я в норме, да, — Дин огромным усилием воли заставил себя отступить на полшага. — Иди. Ванная там. Он махнул рукой влево, потом понял, что всё не так-то просто в его квартире и схватил любовника за руку, чтобы отвести куда нужно. — В шкафчике полотенца, халат, принадлежности всякие там, новые. Бери что угодно. Смазка вот здесь, — он открыл ящик комода около раковины. Кастиэль смог немного оглядеться, и его поразил размах и размеры жилплощади. В ванной было окно, много живых цветов и зеркала во весь рост. Раньше ему не доводилось бывать в таких хоромах, и все демоны и страхи вернулись назад. Однако он заткнул им всем рты и велел себе не портить единственное хорошее, что случилось с ним за три года. Успеет ещё пострадать, когда футболист наиграется. — Я буду в гостиной, найдёшь дорогу назад? — Да, спасибо. И Дин буквально пулей вылетел из ванной комнаты, чтобы не искушать себя. За пятнадцать минут он успел расстелить постель, достать из холодильника шампанское и даже клубнику нашёл. Потом убрал это всё назад, решив, что Кас не женщина и вполне может обидеться на подобное. А потом вспомнил, что так и не смог сам принять нормально душ и вихрем умчался во вторую ванную. Кастиэль надел белый банный халат, который на ощупь был таким мягким, что в него хотелось закутаться и остаться на всю жизнь. Дина не оказалось в гостиной, поэтому он присел на широкий белый диван и осмотрелся. Огромные французские окна открывали шикарный вид на парк внизу и центральную часть их города. Не Лондон, конечно, но и кому сдался огромный мегаполис. Он встал, чтобы рассмотреть вид получше и это было действительно красиво. Давно он не замечал таких вот мелочей, из которых складывается жизнь обычных людей. Красивые закаты, туманные рассветы, вкусная еда и удобная одежда. Маленькие прелести жизни, которых он раньше не то, чтобы не замечал, но воспринимал как должное. Должным были и постель, и собственная жилплощадь, а порой и любовники, что предлагали себя сами. Как давно это было. И как странно всё было именно сейчас. Его снова выбрали, но причина пугала его и Кастиэль чувствовал, что паника снова охватывает изнутри. Но именно в этот момент за спиной оказался абсолютно обнажённый Винчестер, и его руки нагло залезли под халат, чтобы огладить напряженное тело. — Я боялся, что ты сбежишь, — горячий шёпот обжёг ухо и по телу Новака пронеслись волной сотни мурашек. — Боже, ты такой охуительный. Тут его руки задрали халат, и между ягодиц Кастиэля упёрлось доказательство его охуительности. У Винчестера был весьма приличный стояк, который он от нетерпения потирал между чужих ягодиц. — Кас, можно я тебя прямо здесь трахну? — Можно, — усмехнулся мужчина и немного расслабился. — Можешь трахать меня все выходные, если захочешь. — Уже хочу. Дин тут же развернул любовника лицом к себе и впился ему в рот с такой яростью и желанием, что пришлось удерживать голову руками. Кастиэль вцепился в нагое тело и прижался, чтобы ощутить, как соприкоснулись их члены, как застонал в поцелуй Винчестер и всё стало таким далёким и неважным. Только они вдвоём, их желание, их страсть. Дин стянул халат и тот упал рядом с ними, а сам он начал опускаться на колени, чтобы с дрожащим вожделением припасть ртом к горячему стволу и взять его настолько глубоко, насколько он мог. Кастиэль держался изо всех сил, стараясь не разглядывать невероятную картину перед собой, ибо стоило хоть на мгновение опустить взгляд, как подкатывал оргазм, а этого ему пока что очень и очень не хотелось. — Дин, Дин, остановись, пожалуйста, — смог прохрипеть Новак и всё-таки открыл глаза, чтобы увидеть, как его член покидает гостеприимный рот с лёгким причмокиванием, а зеленые глаза горят адским пламенем. Дин не мог не повиноваться, хотя внутри всё пылало от желания и ощущения, что ему подвластно всё в этом мире. Он соблазнил самого непонятного и неприступного парня, из тех, кого знал. Он наконец-то открылся, доверился, и почему-то на сто процентов знает, что ему нечего бояться, что Кас не сольёт всю эту историю в жёлтую прессу. Он поднялся с колен, оглаживая чужие икры и бедра. Жёсткие волоски на коже напоминали ему о том, что он наконец-то с мужчиной. И пусть пах его гладко выбрит, в целом он всё равно волосат там, где нужно. Он снова припал к манящим его губам, делясь с ними щедро вкусом и вылизывая рот. Руки же скользили по сильному, хоть и худощавому телу, опускаясь к упругой заднице, которая была смазана, но не настолько, чтобы пальцы хлюпали в лубриканте. Дин уверенно развёл обе половинки в разные стороны, а затем отпустил правую, чтобы влезть пальцем в жаркое и пульсирующее нутро. Кастиэль замер, затем ощутимо расслабился и засопел в шею, вылизывая капельки пота, что успели собраться на висках и медленно скатывались вниз. — Как ты хочешь? — гулко спросил он любовника и пожалел о том, что не может всё сразу — и смотреть ему в глаза, и целовать губы, и проникать в задницу, а заодно и отсасывать. Кастиэля хотелось разнежить так, чтобы он забыл своё имя и прошлое. Чтобы из всего пространства и времени его волновал только этот момент. Дину хотелось заполнить его жизнь собой. Эгоистично, властно, нежно. Любить его и покорять каждый день, видеть эмоции на этом лице, которое стало родным так быстро. — Как угодно, — прошептал ему Кастиэль и Дин больше не думал. Пламя обожгло всё внутри и ему не хватило выдержки, чтобы сделать два шага до дивана. Поэтому через пару мгновений он уже лежал между разведенных ног Новака и терзал его губы, пытаясь нащупать ленту презервативов, которая завалилась под диван. Наконец-то поиск увенчался успехом и Дин быстро вскрыл фольгированный пакетик, ещё быстрее раскатал по своему члену латекс и пристроился к манящей его дырке. Кастиэль только обхватил себя за бедра, чтобы раскрыться как можно больше и кивнул в знак согласия. Входил Дин мучительно долго, но упорно. Ему показалось, что разгрузить вагон угля было бы проще и быстрее, но на самом деле прошло около минуты, и он оказался в узком, жарком и тугом проходе. Кастиэль рвано дышал и стонал, а когда Дин вынул почти весь член, то заскулил и затрепетал. Такого в жизни Винчестера ещё никогда не было. Всё в его жизни померкло и рассыпалось перед той самоотдачей, с которой любовник принимал его и молил о большем. — Даааа, — протяжно стонал Кас и влажные шлепки чужих яиц о его задницу оглашали не только гостиную, но и всю квартиру. — Ещё, трахни меня ещё. И столько голодной страсти, столько неподдельного восторга и зацелованных губ, что у Дина порвался презерватив, когда он кончал внутри желанного тела. — Блядь, — только успел прорычать он и отключился прямо на полу, рядом с затраханным и счастливым Касом. Кастиэль смотрел на глянцевый потолок, в котором отражались огоньки всех ламп, что были включены в гостиной, и они с Дином, и улыбался. Лежать на пушистом ковре было несколько странно, но не неудобно, поэтому он последовал за любовником и провалился в сон. *** Секс. Несколько часов самого настоящего марафона, от которого у Винчестера сыто урчал внутренний кот, а Кастиэль выглядел таким затраханным и счастливым, что его улыбкой можно было любоваться, как отдельным видом искусства. Всего было в избытке, но это не приедалось, не успевало просто. Два половозрелых мужчины в одной постели и мир разделился на до и после. Сейчас были важны только они оба. Их желания. То нежность, переливающаяся через край и сводящая с ума. То животная страсть, после которой остались отметки на телах обоих. То томная, медленная и тягучая похоть, что сжигала их изнутри и доводила до почти болезненного оргазма. И только быстрая доставка еды из ресторана не дала им умереть от истощения. И крепкий сон, в который они время от времени проваливались. — Ты как? — Не знаю, не хочу шевелиться, — просипел Новак и повернул голову. Утро понедельника было солнечным, сексуально ярким и насыщенным. Зад саднило от того количества раз, сколько его успели поиметь за два дня, но это были мелочи. — Я закажу завтрак и отвезу тебя на работу, — сообщил ему Дин, вылезая из постели и натягивая на ходу боксеры. — Не стоит, я доберусь на общественном транспорте, — тут же приходит в себя уборщик. Выходные закончились, и как бы обманчиво не светило солнце, наступили серые будни. — Не глупи, Кас, ты с постели-то сползти не можешь. — Поменьше самодовольства в голосе, и я поверю, что это была забота. Дин обошёл кровать и сел рядом, смущая и провоцируя. За два дня они говорили на языке тел и страсти, намеренно уходя от выяснения отношений и разбора ситуации. Никто не хотел портить себе внезапно свалившийся подарок судьбы, но решать нужно было. — Ты ведь не сбежишь теперь? — посмотрел он прямо в глаза в поисках правдивого ответа. — Это было бы похоже на мелодраму в индийском стиле. А потом я бы искал тебя по всему свету, танцуя и распевая фальцетом. Кастиэль рассмеялся и взял футболиста за руку, переплетая пальцы. Ему многое хотелось рассказать и доверить этому парню, от которого уже давно сбивалось дыхание. Даже в самых смелых своих фантазиях он не мог предположить, что его желание взаимно. Но то желание, а для остального нужны и чувства. — Не сбегу, — постарался вложить он в ответ максимум собственных страхов и переживаний. Дин заметно расслабился, улыбнулся тепло, и наклонился, чтобы мягко поцеловать в губы. Ещё никогда в жизни ему не было настолько хорошо и свободно в собственном теле. Он познал такую страсть за эти два дня, что изнутри рвались признания и желание кричать о своих чувствах на весь мир, но он сдерживал себя. Ни к чему разглашать интимные подробности своей жизни. Он ведь не просто так много лет шифровался и запрещал себе смотреть в сторону мужчин — мир явно никогда не будет готов принять футболиста-гея. *** Сэм позвонил через два дня и набился в гости с пивом и фаст-фудом. Дина это насторожило настолько, что он пораньше сбежал с тренировки и только предупредил Каса, что вечер у него занят. Вообще они старались не пересекаться эти два дня на стадионе, Винчестер боялся, что завалит любовника, как только увидит, а тот и сам не стремился к общению. Но, слава Богу, оставался на месте и сбегать, вроде бы, не планировал. Поэтому каждый вечер садился в чёрную Импалу и уезжал с Винчестером на квартиру. Презервативы кончались быстро, смазку закупили тоже с запасом. А тут внезапно вечер оказался занят братом и Дин откровенно нервничал, не зная какая будет реакция у любовника. — С тебя чек на кругленькую сумму, и бутылка самого дорого виски, — с порога заявил адвокат и расставил руки в стороны, демонстрируя пакеты из ресторана быстрого питания. — Давай, спроси у меня. — О чём? О том, что тебя украли инопланетяне, внедрили своего агента, и ты теперь не мой брат? — Очень смешно, — прошёл Сэм в квартиру и устремился в сторону кухни. — У меня отличные новости, после которых ты сам будешь совать мне деньги. — Надеюсь, ты не в стрингах и стриптиза не будет, — снова подколол Дин, пытаясь скрыть собственное волнение. — Да ты в хорошем настроении, как я погляжу? — обернулся к нему Сэм и подмигнул. — Кто она? Мисс Февраль из прошлогоднего «Максим»? Или с кем-то на выезде познакомился? Тут Дин немного напрягся потому, что, не смотря на фривольные шуточки, он не собирался в ближайшем будущем сообщать брату о смене ориентации. Сэм не был гомофобом, уж точно не он, который несколько раз брался за дела ЛГБТ-сообщества и выигрывал их. Но признаться ему было страшно. Одно дело чужие мужики друг с другом трахаются, а тут брат родной. — Никого нет, я устал. — От чего? Запоминать их имена? — А ты чего взъелся-то? С девушкой поругался что ли? — Сплюнь, — повернулся Сэм с открытыми бутылками пива и передал одну брату. — В общем, твой Кас имеет все шансы вернуть свою жизнь назад и с процентами. Дин взял бутылку, а от новости присел на стул и уставился на Сэма. — Только без своих заковыристых словечек. Просто, доступно, для тупого старшего братишки. — Ты не так туп, насколько хочешь выглядеть, но ладно. Я разговорил кое-кого из Оксфорда, и она в свою очередь вспомнила о Кастиэле Новаке и его весьма внезапном увольнении. Никаких подробностей она не знает, но зато сообщила, что после его ухода одна из аспиранток получила весьма крупную сумму денег, после публикации своей дипломной работы. Она что-то там доказала и ей вручили миллион американских долларов. Я узнал, что это за гений в женском обличии, ею оказалась некая Белла Талбот. И вот тут начинается нечто не совсем приятное, — Сэм отпил пиво, чтобы промочить горло и сел напротив на высокий барный стул. — На данный момент девушка сидит в тюрьме. На деньги, которые она получила таким нечестным путём, подставив профессора Новака, она наняла киллера и тот убил её отца. В ходе следствия выяснилось, что мистер Талбот — педофил, и много лет совращал свою дочь, за что и поплатился. Его состояние заморожено, так как прямая наследница автоматически исключается из завещания, жена попала в клинику для душевнобольных, а их младшая дочь в органы соцопеки. — И чего тут хорошего, кроме того, что Кас не виновен, и его работа должна вернуться ему? — Вот к чему я и веду, дослушай. Я прочитал материалы дела, которые пришлось выписать из Скотленд-Ярда, заведя на твоё имя дело мистера Новака. И узнал, что в ходе следствия Белла Талбот упомянула дважды, что подделала кое-что и пригрозила мистеру Новаку фотографиями и обвинениями в педофилии. — Ей настолько нужны были эти деньги, что она не задумываясь подставила невиновного ни в чём человека? — Думаю, что всё дело в младшей сестре… — Не хочу это знать, — покачал головой Винчестер-старший и почувствовал, как горчит пиво. — Так думаешь, что можно будет вернуть Касу деньги? — Можно, — уверенно кивнул Сэм и тоже отставил бутылку. — Я поговорю с ней и предложу исправить то, что пришлось сделать. Насколько я понял, девочка она сильная и с мозгами, должна понять. Если же нет, то будет немного дольше, но эти деньги к нему вернутся, как и все утраченные регалии. — Ясно. Пусть так. Нужно сказать ему, — полез он за телефоном и набрал Сингера. — Бобби? Слушай, тут такое дело, мне нужен Кас. Можешь найти его и отправить ко мне на такси? Да, спасибо. — Ого, какой сервис, — подколол Сэм. — И всё-таки, Дин… — Не начинай, Сэмми. Просто хочу помочь человеку. Ты постоянно кому-то помогаешь, чем я хуже? — Ты не хуже, — глотнул Сэм из бутылки и немного откинулся на спинку стула. — Ты никогда не был хуже, скорее наоборот. Весь мой успех построен на твоих поте и крови. Ты дал мне образование, так что не начинай. Но это касается семьи. Что же касается других людей, то ты предпочитаешь выписывать чеки благотворительным организациям, а не впрягаться в проблемы какого-то индивидуума. — Всё сказал? — Нет, но ты хочешь возразить. — Просто не хочу, чтобы лез не в своё дело. Ты не на суде, я тоже. — Ладно, дело твоё, просто не хочу, чтобы ты пострадал в конечном итоге. — Каким это образом? — Он вернет себе доброе имя и должность в Оксфорде, а значит уедет отсюда рано или поздно. Дин отпил пиво и выдержал испытывающий взгляд. Внутри всё застыло, когда до него дошло, что брат знает. — Ты следил за мной? — Нет. Не специально. Просто новость по делу у меня не вчера появилась. — Что ты видел? — Вас, здесь. Я заезжал в субботу вечером, потому что у тебя был отключён телефон. — Блядь, — старший брат гулко поставил бутылку на стол и внимательно посмотрел на младшего. — И как много ты видел? — Скорее слышал, — Сэм смущенно улыбнулся. — Прости, до меня, когда дошло, то я сразу же свалил, но кое-что услышать пришлось. — И что ты думаешь? — Ничего. Ну точнее много чего, но ничего ужасного и отрекаться от тебя не собираюсь. Мне всё равно никогда не нравились девушки, с которыми ты встречался. Хотя Лиза была ничего так, но вы быстро расстались. — Лиза поняла, что я гей, — открыто и даже с вызовом сообщил футболист. — Мы остались друзьями. — Ого. Так ты всё-таки гей? Не би? — Какое это имеет значение? — Никакого, — пожал адвокат плечами. — Я всё равно люблю тебя, ты мой старший брат и всё такое. Но что ты думаешь делать со всем, что на тебя теперь свалится? — А что на меня свалится? Кас волен поступать так, как решит. Это его жизнь и моя помощь ни к чему его не обязывает. — А вы не обсуждали? Понял, — Сэм поднял ладони вверх, видя злое лицо брата. — Извини, мне просто всегда было любопытно, как это у двух парней… Всё, всё, понял. Дин излучал гнев каждой клеточкой своего тела и мечтал придушить поганца. Но тут раздался звонок в дверь и пришлось менять настроение. — При нём ни слова, остряк. — А что такого? — Убью сразу же. — Ладно, ладно. Можно подумать, что на том свете я смогу представлять ваши интересы в суде. Дин впустил Кастиэля и даже смог приобнять его, благо Сэм остался на кухне и тактично не попёрся следом. — Что-то случилось? Мистер Сингер ничего толком не сказал, просто засунул меня в такси и назвал твой адрес. — Случилось, идём. Там на кухне Сэм, он всё расскажет. Не волнуйся, он не кусается. — Надеюсь, — вытер вмиг вспотевшие ладони о рубашку Кастиэль. Сэм встал, чтобы пожать руку человеку, который сбил его брата с пути истинного и долго не отпускал. — Сэм, — пришлось зарычать Дину и младшего Винчестера немного встряхнуло. — Рассказывай. — А, да. Прости, это у меня профессиональная привычка. Я так у людей пульс прощупываю, — улыбнулся адвокат и сел на ранее занимаемый стул. — Итак. Сначала вопрос. Почему ты не передал данные по своей дипломной работе для получения заслуженной награды? — Работа находилась в стадии проверки и доказательства теории. Её изучали. — И когда дошли до подтверждения, то случилась эта ситуация? — Именно так, — подтвердил Кастиэль и присел на стул, куда его упорно усаживал Дин. — Белла Талбот осуждена за убийство отца. — О, Господи, — удивленно и шокировано воскликнул Новак. — Но как? — Наняла киллера и хотела бежать из страны, но не успела. Ей очень сильно были нужны деньги. Она каким-то образом узнала, что тебе предстоит сорвать огромный куш и обставила всё так, чтобы присвоить эти деньги себе. Подоплека её поступка в насилии, которому она подвергалась в семье. Насилие носит сексуальный характер. — Какой ужас. Господи, в голове не укладывается. Дин достал из бара бокал и плеснул в него немного коньяка, чтобы хоть как-то помочь Касу справится с новостями и эмоциями. — Я ничего такого не замечал, хотя мы и не общались очень уж часто. Она… Она бы могла просто рассказать это кому-то. — Значит не могла. Мистер Талбот был весьма богатым и влиятельным человеком. Он замял эту ситуацию в Оксфорде, а затем судя по всему постарался убрать тебя из города. Ему не нужна была лишняя шумиха вокруг дочери, но в тоже время льстило, что она такая сообразительная. Я так думаю. В любом случае счета семьи арестованы, но мы можем потребовать возмещение морального и материального ущербов. Я твой адвокат и готов начать процесс в суде. — Эм, но у меня… — Кас, дело не в деньгах. К тому же скоро они у тебя будут. Дело в том, чтобы вернуть себе свою жизнь. Эти люди впутали тебя в свои проблемы, — Дин сжал плечо любовника, но тут же убрал руку, видя, как смотрит брат. — Ты в любом случае пострадавшая сторона и должен вернуть себе своё. — Да, конечно. В голове не укладывается, — он держал в руке бокал и не мог решиться отпить из него. — Кас? — М? — Ты как? — В шоке. Полнейшем шоке. Белла симпатичная и яркая девочка, насколько я успел её запомнить. Всегда хорошо одета, улыбчивая, местами дерзкая, с характером. Кто бы знал, что это всего лишь ширма… — У всех людей есть секреты, — резюмировал Сэм и выдержал испепеляющий взгляд брата. — Значит поборемся? — Да, спасибо, я… Признаться честно я уже давно поставил крест на всём. И на прошлом, и на будущем, не говоря уже о математике. Все свои решения я пишу в небольшом блокноте и этого катастрофически мало. Было время, когда мне хотелось перестать думать вообще, но я так не могу. Мне нравилось то, чем я занимался. — Ты можешь взять мой ноут, — тут же предложил футболист и пожалел, что не спровадил Сэма домой и не объяснил всё сам, ибо мелкий откровенно таращился. — Спасибо, мне несколько неудобно. — Кас, мы это проходили уже. — Да, да. Прости. — Эм, ну я, пожалуй, пойду, — догадался обо всём адвокат и встал со стула. — Вы тут обсудите, а с утра жду Кастиэля в конторе. Нужно будет подписать некоторые документы, чтобы всё официально было. Эм, ну да, я пошёл. И Сэм немного смущенно вышел из кухни, а Дин даже и не думал его провожать. — Ты как? — Не знаю. Счастлив, — чуть улыбнулся Кас. — Всё можно исправить, реально. Поверить не могу. — Ага. Я же говорил, что стоит попытаться. — Да, спасибо тебе, — взгляд увлажнился. — Я. Не знаю, как мне отблагодарить тебя за настойчивость. — Ну, я знаю парочку поз, в которых ты будешь убедителен, — пошло улыбнулся Дин. А Кастиэль сначала мило покраснел, потом резко побледнел и обернулся. — Он ушёл. И да, он про нас знает. Я совсем забыл, что у него есть ключи от дома, а он не мог дозвониться в субботу и зашёл в гости. — О, Боже. Он нас видел? — Говорит, что только слышал. — Господь, — Новак уронил голову на столешницу и немного побился об неё лбом. — Да не переживай, он оказывается нормально это воспринимает. — Всё равно неудобно. Он ведь теперь мой адвокат. — И всё ещё мой брат. Не важно. Лучше скажи… — тут Дин замешкался. — Ты останешься или уедешь в Оксфорд? — Что мне там делать? — изумился Кастиэль. — Ну, там у тебя квартира была. Тебе скорее всего восстановят в должности. — Меня пока вполне устраивает моя нынешняя, — выпрямился Новак и залпом выпил коньяк, тут же закашлялся и Дин поспешил постучать ему по спине. — Что это? — Мартель. Коньяк, хороший. — Я не пью крепкое, — сипло сообщил пострадавший, а Дин прижался к нему и уткнулся носом в шею. — Ты ведь не уедешь, Кас? — Нет, не собирался. Даже если мне вернут мой диплом и разрешат снова преподавать, я не вернусь в Оксфорд. Однако, если ты… — Нет, — Дин резко выпрямился и заглянул в глаза. — Я не хочу, чтобы ты уезжал. Ни сейчас, ни потом. Никогда. — Дин, ты что-то хочешь сказать мне? — Да. Давай вместе жить, а? У меня чувства, у тебя, я надеюсь, тоже. Что нам мешает? Даже Сэм уже всё знает и не отрёкся от меня, а на остальных плевать. Знаешь, я реально был зависим от общественного мнения. Мне нужна была эта работа, эти гонорары, но чёрт побери, я столько лет запрещал себе быть самим собой и только с тобой всё встало на свои места. Я не готов пойти на центральное телевидение и дать интервью о смене ориентации, но готов жить с тобой и не скрываться. Хотя я планирую прикупить домик в лесу, подальше от цивилизации. Как ты на это смотришь? — Я, — Кастиэль выглядел потрясенным от такой исповеди и откровенно не был уверен, что всё происходящее реальность. — Можно мне ещё коньяк? Как-то новостей слишком много. *** Дин, прищурившись, смотрел на трибуны вип-ложи и, только увидев взмах руки, расслабился. Его муж и главная головная боль смог-таки добраться до стадиона без приключений и даже до начала матча. Они поженились совсем недавно и даже сделали это со всем пафосом и помпезностью, за что их пытались осудить как болельщики, так и игроки, но Винчестер плевать хотел на тех, чьи лица он уже давно привык не запоминать. ______________________ * В Англии полицейских называют «Бобби»