Часть 1
16 сентября 2019 г. в 23:27
Гарри, быть может, слишком хорошо знает Рона — от кончиков волос до пят рыжего-рыжего мальчика, который словно целиком состоит из веснушек. Знает, что младший мальчишка Уизли любит есть сладкое и нарушать общепринятые правила только чтобы повеселиться. Знает, что Рон ненавидит свое полное имя и любит долго смотреть на яркие звёзды.
Гарри смотрит на рыжую копну волос, разглядывает бегающие глаза, любуется широкой, до ушей, улыбкой.
Берет из чужих рук шоколадную жабу, что уже была готова ускокать прочь, и чувствует — щеки горят пунцовым пожаром. Растёт быстро, учится сносно, и каждый день встречает золотое солнце.
А когда Рон отворачивается, Гарри кашляет и чувствует, как лёгкие разъедает отравленный цветочный сок. Стебель сдавливает внутренности, оплетает канатом сердце — медленно, мучительно, словно специально, — на языке застывает вкус крови, и никакая сладость не в силах заглушить этот солоноватый привкус. Разве что…
Но Рон не узнает, нет, ему нельзя знать.
Нельзя знать, что кровь на подушке Гарри — не рана, а следствие глупой влюбленности. Что лепестки — не случайность, а выросшая прямо внутри смерть.
Голубые незабудки путаются в рыжих волосах, пахнущих отчего-то гвоздикой (Гарри, конечно, не знает наверняка, но ему очень хочется верить). Летний полдень ленивый и медленный, ученики, собравшись небольшими кучками у озера, заводят разговоры обо всем на свете, чтобы отвлечься от жары. Рон лежит на траве и так близко — его макушку и колено Гарри отделяет миллиметр.
— О чем ты думаешь?
Гарри вздрагивает, когда жаркую и звенящую полуденную тишину прерывает вдумчивый голос.
— О цветах. О незабудках.
— Пытаешься не забыть кого-то? — Рон смеётся, срывает цветок, вставляет в черные, как ночь, волосы друга и щурится.
— Вроде того.
Кашель с новым упорством рвётся наружу.
***
Незабудки — чтобы не забыть. Не забыть, что Рон Уизли учится на том же факультете, любит свою крысу Коросту и есть сладкое. У Рона руки покрыты чернильными кляксами и кривыми надписями, веселые зелёные глаза — глубокие глаза. И одежда у него всегда подходит под настроение Гарри.
Не забыть, что Рон — как персональное огненно-рыжее солнце Гарри, которое всегда рядом, всегда поможет и утешит, если тяжело на душе и кажется, будто весь мир отвернулся.
Не забыть, что Рон просто есть. Такой, каким был в самую первую встречу, каким остаётся и останется несмотря ни на что.
Гарри дышит тяжело и сжимает до скрипа зубы, чтобы ненароком не закричать. Ком застрял в горле, взгляд расфокусирован. Рон целует Гермиону — там, где никто не может увидеть. Никто, кроме Гарри.
А Гарри смотрит на это — словно нравится смотреть. Не нравиться. Но взгляд оторвать не получается.
Нет, он вовсе не следит. Зажимает рот ладонью и кричит от боли.
Незабудки, голубые, как летнее небо, украшают сердце — место, где оно когда-то было, пока его не украло рыжее солнце — так бессовестно и нагло. Даже не подозревая об этом.
***
Дождь барабанит по грязной земле — тучи плачут.
Гарри чувствует, будто внутри пожар. Задыхвется. Вниз, в грязь, прыгает, хорошо подумав, по собственному желанию. Окно хлопает на прощание и даже не глядит вниз, чтобы удостовериться. А Рон не слышит и не приходит на помощь.
А следующим утром на подоконнике только темно-алая лужица крови да пара лепестков незабудки. И ветер шепчет, отдавая мертвым холодом:
— Не забудь.
Незабудки — чтобы не забыть мальчика-который-выжил, его молневидный шрам на лбу, его отвагу и любовь. Чтобы не забыть, каким он был, есть… Каким мог бы стать.
Если бы не незабудки.
