Клинок и когти

Багровые брызги в разные стороны с чужой шеи, и отрубленная голова катится по земле, начиная рассыпаться в пепел прямо на ходу. Ацуши смеётся про себя — в голос смеяться всё равно в таком состоянии не сможет, из горла только рычание вырвется — и отбрасывает катану кого-то из валяющихся на земле охотников в сторону: демон так бахвалился, что принадлежит к бесовским лунам, что заставит Ацуши молить о пощаде, а в итоге оказался не сильнее обычного человека, Кибуцудзи зря послал разбираться с ним именно Накаджиму. (Ацуши не берет в расчет, что тоже один из дюжины) Убитые охотники на земле выглядят чересчур аппетитно. Накаджима притягивает один из трупов к себе: у того тоже отсечена голова, Акутагава, верно, действовал по привычке. Кстати, где он сам? Ацуши ищет его по запаху, и находит в сотне метров от себя. Тот ещё сражается. Ну и хорошо. Есть время спокойно пожрать. Ацуши облизывает губы и вгрызается в плоть человека клыками. Вкусно. И кровь просто божественная, сладкая. Кажется, что от неё можно даже опьянеть. Ацуши ест охотника по частям — отрывает сначала руки, потом ноги, слушая приятный уху хруст костей, затем вытаскивает внутренности, запуская в них когтистую руку. Вытаскивает наружу сердце: такое сочное, стоит укусить — и кровь брызжет в разные стороны. Остальных пожирает также, и улыбается блаженно перепачканными губами. Форму истребителей развешивает красиво на дереве — своеобразная гирлянда. Гирлянда-насмешка для столпов, что прибудут сюда позже. (Куда позже, чем поступила информация об происшествии в лесу, уж столп снега — Изуми Кёка, позаботится об этом). Закончив, идёт за Акутагавой. Быстро, по деревьям, добирается до него, но не спускается. Продолжает наблюдать сверху, как тот красиво шинкует кучку юных истребителей. И все в шею целится. От привычки так просто не избавиться. Ацуши ему не помогает. Ацуши убивает только демонов. Тех, кто смеет нападать на Рюноске и тех, кого приказывает убить Мудзан. Не потому, что ему людей жаль, или подобная чепуха, нет. Просто заложенные глубоко внутри слова господина Дазая о том, что все люди - его семья и их нужно защищать не исчезают, что бы парень ни делал. Их не вырежет даже клинок солнца. Поэтому людей убивает Акутагава. Который не может убивать демонов. Ацуши ведь тоже демон. Не будет ли это предательством? Накаджиме это кажется забавным, но он эту позицию принимает. И разбирается с демонами сам, обматывая ладони бинтами, чтобы самому не пораниться о клинок. Потрясающая команда, верно? Акутагава добивает последнего и отпинывает мертвое тело от себя. От запаха крови его уже тошнит, да и глубокая рана на боку мешает нормально вздохнуть, выровнять дыхание. Запрокидывает голову, встречаясь с демоническим насмешливым взглядом. — Даже не говори ничего. Я, в отличие от тебя, не умею так быстро исцеляться, — Рюноске губы поджимает, видя, насколько Ацуши выглядит довольным. Опять нажрался мертвечины. Хоть бы жарил мясо, прежде чем есть. Ацуши только клыки в оскале обнажает, и одним прыжком валит Рюноске на землю. Тянется к одежде, но Акутагава отпихивает его и снимает хаори и верх формы сам. А то демон просто порвет её, с него станется. Ацуши искренне не понимает, почему Акутагава так бережёт эти тряпки. Сам ведь уже далеко не просто истребитель, а истребитель истребителей, дак зачем ему эта форма? Впрочем, покорно ждёт, когда тот разденется, и только затем чужие руки прижимает к земле, чтобы не мешались. Склоняется к ране — боже, кровь Рюноске пахнет так охрененно — и припадает к ней языком. Как собака, зализывает чужую рану, и та затягивается под действием магии крови демона. На этом не останавливается, и лечит и другие раны — мелкие царапины по всему телу. Акутагава дёргает его за волосы назад, заставляя отстраниться, когда Ацуши доходит до брюк. Демон на это усмехается. Парень под ним уже возбужден, почему бы им не продолжить? Но тот уже натягивает хаори — чёрное, с рисунком из языков пламени. Некогда принадлежащее одному из бывших столпов. (Которому Акутагава снёс голову ещё полгода назад) — Не здесь, — бросает короткое. — Скоро прибудут охотники, нужно уходить. Ацуши бы с радостью подождал здесь кого-нибудь из столпов, например, Акико из дома бабочек, или столп цветов, деву Озаки, но Акутагава явно не настроен на драку, поэтому придется подождать следующего раза. (Столпов Ацуши за людей не считает, и убивает их с наслаждением и без всякой жалости — так же, как они когда-то убили Гин, обращенную Мудзаном в демона. Отчаянные крики Рюноске он помнит до сих пор, как и пепел сестры на его руках. И кровь растерзанных столпов на собственных.) Накаджима берет человека за руку и наконец-то может произнести хоть слово — жажда исчезает, стоит только выйти из леса. — Надеюсь, Кибуцудзи не обидится, если мы повременим с устным отчётом. Акутагава на это только хмыкает. И почему Ацуши не боится его, как остальные демоны? Может, потому что Накаджима единственный, кого Кибуцудзи считает своим другом? Ну, или что-то к этому приближенное. Все-таки людские понятия к демонам почти не применимы. Даже любовь у них — другая. Рюноске сжимает ладонь демона чуть сильнее и смотрит на небо. Начинало светать.