Ничья, по имени Кошка

Плащ падает на тело, ткань моментально темнеет от обилия крови. Глаза цвета вечернего неба тускнеют, словно то, что под тканью, было чем-то очень важным. Кошка, - думает он, опускаясь на одно колено. Руки как то непривычно подрагивают, губы плотно сжаты. Тонкие пальцы скользят по волосам цвета пепла, но он резко разрывает прикосновение, - Словно солома, не мягкие. Констатация факта, чуть сдавленно, почти шепотом, но вновь непроизвольное касание.Шелковые локоны были словно солома. Всему виной кровь на них, которая успела задеревенеть. Секунды и он уже сидит на земле, подтягивает к себе то, что под плащом, но не смотрит. - Ты не любила, что бы тебя звали по имени, - руки скрытые под тканью перчаток, вновь скользят по волосам, лицу, медленно очеркивают контур губ, словно он помнил каждую черту этого тела на память. Бледно-синие уста, которые больше не целуют, не дышат. В глазах цвета вечернего неба туман, мешающий видеть, слышать. Сейчас нечего не существует, все иллюзия, и то, что он сейчас обнимает, тоже иллюзия. Шутка. Неудачная. - Я всегда думал, как же тебя звать, слышишь? – вкрадчиво, словно на руках всего лишь спящая, - Но когда мы оставались наедине, я не хотел думать, - продолжает вновь, будто сейчас молчание всего лишь , то что говорить не хотят. Вновь губы, широко распахнутые веки, локоны цвета пепла. - Помню, когда я сказал тебе «моя», ты перебила и сказала «ничья, я свободная», после я начал звать тебя Кошка, - но губы его не улыбаются, а лишь кривятся от боли. - Ты приходила, когда хотела... Вольная... Иногда я тебе завидовал, - вновь вкрадчивый шепот, на ушко «ничьей». - Но мне нравилась твоя обманчивая свобода, это была поистине прекрасная иллюзия лжи, - губами касается виска, скользит вниз, но отстраняется, - Ты совсем холодная, простудишься, - чуть сильнее прижимает к груди это тело, окровавленное и изуродованное. Белая рубашка окрашивается в красный, незамедлительно, словно разлитые чернила на бумагу, - Ты любила серое небо, серые улицы, дождь и кофе, - пытается вдохнуть аромат волос цвета мокрого асфальта, морщится, привкус метала на губах, пепла и табака.Не отрывается. Сегодня можно потерпеть. - Мне нравился твой голос, особенно ночью, тихий, словно мурчащий, - по спине мурашки, осознает, медленно. Не слышит.Больше не слушает. Молчит, не заговорит. Пальцами подцепляет за подбородок, приподнимает, ищет что то, - Посмотри на меня, - встречает пустоту, мертвый взгляд серых глаз, - Нет, не так, - губами по брови, веку. Приподнимается, подхватывая на руки тело, уходит. Оборачивается на шорох и глухое «Мяу», передергивает плечами. - Кошка, - голос дрожит, губы плотно сжимаются, разворачивается и вновь уходит. - Ничья, кошка, - доносит ветер листьями до черного создания, с яркими, даже белесыми глазами. «Мяу», последнее, что разорвало тишину в этот вечер.