***
Азирафаэль с удивлением посмотрел на водителя, когда они проехали поворот к отелю «Ритц» и влились в вечерний поток машин, везущих своих хозяев с работы домой. — Куда мы едем, Кроули? — с легкой тревогой спросил пассажир. — Ты ужасный консерватор, ангел, — промурлыкал Кроули, сигналя девушке в алом пальто так, что она споткнулась и чуть не сломала каблук, запнувшись о решетку ливнёвки. — Это сюрприз. — Мариванна, — с лёгкой запинкой прочёл Азирафаэль. — Что здесь подают, Кроули? Гастрономический искус уже запустил свои тонкие ароматные хоботки-щупальца в бессмертную светлую сущность. — А сколько зелени, — восхищённо ахнул ангел, стоя у входа. — Тебе нужно поговорить с местным садовником. Это восхитительно! — Флористом, — скривил губы в презрительной ухмылке демон. — Мои насаждения в полном порядке. Пойдем. Кроули подхватил единственного представителя Рая в этот день в Лондоне под локоток и практически втащил в зал, не дав налюбоваться диффенбахиями, папоротниками и петуниями. Демону пришлось чуть ли не пинками загнать своего визави к столику в углу у окна, так как восторженный ангел зависал у каждой детальки, составляющей уютный интерьер этого заведения. Он изумлённо ахал у фарфоровых статуэток, любовно гладил изразцы стилизованной печи, самовар поверг его в немой восторг и экстаз, и только павлопосадский платок, накинутый на лампу над их столиком, вернул дар речи Началу небесного воинства. — Это русский ресторан? Правда, Кроули? — сияя восхищёнными фиалковыми глазами, спросил Азирафаэль. — Никогда не пробовал их кухни. — Как тут всё, — он гладил пухлыми ладошками льняную скатерть и крутил головой во все стороны, стараясь рассмотреть как можно больше. — Так необычно! Кроули в очередной раз скривил лицо в подобие улыбки, хотя на самом деле ему было очень приятно и как-то удивительно чесуче-щекотно в душе. «Ну, если бы у демонов была бы душа, конечно», — проворчал он сам себе. На ужин подходили завсегдатаи этого заведения, что можно было понять по улыбкам встречающих их официантов; фоном играла какая-то лёгкая мелодия; с кухни время от времени тянуло пироговым духом и ещё чем-то мясным. Рот Азирафаэля наполнился слюной, и он, не стесняясь, шумно сглотнул, чем вызвал сочувственно-саркастический оскал демона. — Боже, Кроули, что мы будем пробовать? — ангел листал меню и пребывал в некотором затруднении. — Тут такие, ммм, своеобразные названия блюд. Ты ел здесь раньше? Демон, вальяжно развалившись на стуле и вытянув длинные, неприлично сексуальные стройные ноги в проход, жестом подозвал к себе официанта. — Мы с моим другом у вас первый раз, — обратился он к молодому парню в светлой униформе, — и никогда не пробовали русской кухни, что бы вы нам посоветовали? — Vinеgret, Borsch, Рelmeni, — привычно перечислил сотрудник. — Господи Иисусе, — завздыхал Азирафаэль, — я не знаю что это, но звучит, как мелодия сфер. — Прекрати поминать имя Божие всуе, — просипел побледневший демон. — О, прости, дорогой. А блинчики у вас есть? — кончиком нежно-розового язычка облизнулся ангел, и Кроули передёрнуло и прошило электрическим разрядом от паха до макушки. Что себе позволяет этот чёртов, как бы бесполый ангел?! Официант снисходительно-понимающе улыбнулся кудрявому светловолосому мужчине в классическом костюме-тройке и, слегка наклонил голову в сторону нервного медноволосого спутника, не снимающего тёмные очки. — Что будете пить? — Vodka, — каркнул чёрный и нервно дёрнул щекой. — Водку и закуски подать одновременно? — О, да, — ясноглазый обезоруживающе улыбнулся, — только мы никогда такое не пили. Нам нужен, как бы это сказать, мастер-класс? — Конечно, — парень сверкнул пробором, — сомелье подойдёт к вам. Официант нёс заказ на кухню и думал, что эти двое, очевидно, парочка или станут ею в ближайшее время. Азирафаэль всё никак не мог успокоиться: он крутился и вертелся на стуле, как грешник на сковородке, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Фарфор, старые чёрно-белые фотографии на стенах, подушки, торшеры, гобелены, расписные петухи на полках, связки каких-то круглых штучек на самоварах — ах, столько всего! — Ты бывал в России? — любопытный ангел наконец угомонился и смог уделить внимание представителю тёмных сил. — Один раз, — пожал плечами Кроули, — надо было одного лысого вождя настроить на террор, но он справился и без меня. Кстати, вон его бюстик на комоде. Я не задерживался, там в то время было паршиво. А ты? — Нет, о, нет, — Азирафаэль перекладывал сияющие приборы и двигал перечницу и солонку, устанавливая их в одном ведомом ему порядке. — Там, знаешь ли, всё сложно. Кроули выразительно изогнул брови, скривив губы в подобие улыбки. — Сам архистратиг Михаил — покровитель русских и кто-то из шестикрылых — за них предстоит. Я не знаю точно. Я же ангел — низший чин. — А спросить, — Кроули покрутил изящной кистью в воздухе, — перетереть с кем-нибудь в небесных кулуарах, нет? Официант материализовал на их столике графин со Stolichnoi, два, сверкающих гранями, лафитника и тарелки с чем-то, что по внешнему виду напомнило Кроули хряпу для свиней. — Vinеgret s kilеchkoi pryanogo posola, — пропел официант, выставляя плетеную корзиночку с хлебом. — Хлеб Borodinsky, непременно. Следом за официантом к столу скользнул кругленький, невысокого росточка человек, ловко разливший водку по стопкам, в том числе и себе. Вино-водочный мастер шустро пояснил, что надо вдохнуть, резко выдохнуть через рот и выпить, мягонько, и так, чтобы, как кошечка лапкой, по горлышку погладила, и тут же, тут же! ещё не вдыхая, килечку, вот ту самую стервозину с кориандровой горошинкой на хлебушек и навильничек vinеgreta сразу, сразу же! в рот и тогда и только тогда — медленно через нос вдох. Оккультные и эфирные силы заворожённо смотрели на это священнодействие, не решаясь повторить сей сложный ритуал. — Vodka stinet, — подбодрил гостей учитель, налив себе по второй. — Это значит водка остывает. — Но она и так холодная, — удивлённо проговорил Азирафаэль, трогая рукой графин. — Вдох-выдох, — трубным гласом скомандовал водочный наставник, — хлоп внутрь. И закусываем-закусываем, господа! Горло Азирафаэля обожгло жидким огнём, дыхание перехватило, и он не смог бы вдохнуть при всём бы желании, хотя дышать ему и не требовалось, но тысячелетнее пребывание в человеческом теле сделало дыхание привычкой. Кроули, схватив нежнейшее филе кильки пальцами, закинул закусь в рот и просипел. — У меня такое чувство, как будто я святой воды выпил, — хрипел демон, жуя смесь из свеклы, моркови и картошки, сдобренную ароматным подсолнечным маслом, и с удивлением чувствуя, что это очень даже вкусно особенно с этими недо-рыбками и кисло-сладким хлебом. — Название «водка» произошло от aqua vita, — назидательно проговорил Азирафаэль, наставив вилку на сотрапезника и чувствуя, как приятное тепло прорастает внутри. — А что у вас внизу говорят про русских? Кто курирует? — У нас ими Сам занимается, остальные на подхвате, — Кроули растёкся по стулу, ощущая приятный лёгкий шум в голове. — Но что-то там идёт не по плану и иногда все получают большой взъёб от Вельзевул и далее по нисходящей. Разговор гостей создавал мерный гул в зале, обслуга бесшумно скользила, подавая заказы, а за стойкой уже начали готовить ведро с краником (чёрт, Кроули забыл, как его называют), накладывая щепу и шишки. — Вот с лысым, например, — Кроули пренебрежительно кивнул в сторону Владимира Ильича, — вроде всё наладили, после его смерти даже ещё хлеще мужик к власти пришёл, с усами, весь ад праздничный ходил в алых бантиках на рогах. Даже грешникам в котлах послабление дали и вдруг бац — Гитлер. На горизонте показался официант с чем-то багрово-красным в тарелках. — Признайся, ангел, Адольф был ваша работа? — Borsch, smetana и pampushki s chesnokom, — пропел парень, ловко расставляя тарелки одной рукой и каким-то непостижимым образом (Кроули не успел уследить) наполняя рюмки второй рукой. — Это суп? — спросил Азирафаэль, невинно взмахнув золотистыми ресницами и глядя на податчика снизу вверх. — Это BORSCH! — казалось, обслуживающий их молодой человек был оскорблён в лучших чувствах. — А не какой-то там суп. Официант дёрнул головой в лёгком и в то же время элегантном поклоне и величаво удалился. Тёмные и светлые Начала сдержанно фыркнули и взялись за ложки, когда из-за спины Кроули выкатился повелитель огненной воды и интимно прошептал: — Между первой и второй, господа! Вторая порция столичной протолкнулась внутрь, уже не встречая активного сопротивления организма, а сдобренная сверху ароматным борщом с мягчайшей пампушкой, вызвала у трапезничающих состояние близкое к экстазу. — Да-а-а, — выдохнул, наконец, демон, он даже слегка вспотел, пока трудился над тарелкой. — А говорят, что людям уже не за что душу продавать?! — А ты знаешь, — спросил Азирафаэль, откидываясь на спинку стула и расстёгивая тугой жилет, — что они в молитве к Нему на ты обращаются? — Да ладно, — змий в человеческом обличии скептически дёрнул носом и самостоятельно налил по третьей, — там у вас же очень чувствительны к титулам, регалиям и ритуалам, насколько я помню. Или за шесть тысяч лет что-то изменилось? — Они так ещё с языческих времён делали. Только весь остальной мир перестроился, а одна шестая часть суши нет, — Азирафаэль снял пиджак и небрежно кинул его на соседний стул, чем вызвал ироничный взгляд собеседника, который даже снял очки и сидел, закусив дужку, наплевав на то, что кто-то увидит его необычные глаза. — И как у вас к этому относятся, — демон опёрся локтем о стол, подперев щёку и думая о том, что эта прозрачная мерзкая на вкус водка вызывает в его тёмной сущности удивительные метаморфозы. Азирафаэля он любил уже давно и всячески прозрачно и не очень намекал об этом снобистскому ангелку, но вот конкретно сейчас Кроули чувствовал острейший прилив нежности ко всем окружающим и даже к дурацким деревянным медведям на барной стойке, и к ведру с краником. Белокрылый звучно рассмеялся: он тоже чувствовал необычайную лёгкость, тепло и чуть заметное головокружение от русской живительной влаги, а ещё не характерную для себя болтливость. В их тандеме, когда они на пару добровольно сдавались в плен к Бахусу, говорил в основном Энтони, а сам Азирафаэль согласно кивал и вставлял нужные междометия для поддержания диалога. — Русские solenya, — официант выставил на стол большое блюдо, на котором лежали мутно-зелёные, цвета хаки, огурцы, влажно переливались боками атласные помидоры, снежными искорками поблёскивала квашенная капуста с зёрнышками тмина и бордовыми клюквинами, а с боку скромно примостились мочёные яблочки. Всё это одуряюще запахло укропом, чесноком, смородиной, тмином, душистым перцем и гвоздикой. Потусторонние силы забывали о необходимости выдыхать, чтобы поддерживать иллюзию о том, что они люди, и только втягивали носами эту пряную ингаляцию. — Как это есть? — отчего-то шёпотом спросил Кроули. — Это есть вкуснее всего руками, — таким же шепотом ответил питейный мэтр, колобком подкатившийся к столику у окна, — но предварительно надо выпить. И обязательно тост. Сомелье взглянул на новых гостей их ресторана и понял, что тост они сказать не в состоянии, и не от того, что были пьяны, нет. Ещё нет. Их безнадёжно пленил вид и запах еды на столе. — За мир во всём мире, — провозгласил толстячок и легонечко хлопнул по плечам обоих, дабы привести их в чувство. — О-о, Кроули, — простонал Азирафаэль, облизывая пальцы, которыми он закинул zmenechku квашеной капустки в рот. Рассол приятно щекотал и пощипывал язык, — почему мы раньше здесь не были? Кроули в засос целовал багряный помидор, абсолютно не переживая за то, что сок течёт по рукам. — Потому что ты, зефир души моей, зануда и консерватор, — демон адски захрустел пупырчатым огурцом. — И ты не ответил на мой вопрос. — Какой вопрос, дорогой? — ангел сфокусировал взгляд на собеседнике в неизменных ста оттенках чёрного и аккуратно, двумя пальчиками, взял за хвостик янтарное яблочко. — Ах, об отношении. Кроули тоже уцепил библейский плод искушения и подумал, что яблоком в таком виде он бы Еву не соблазнил ни при каких условиях. — Многие против, говорят: «Почему этим можно на «ты», а остальные выкать должны?» Гавриил даже как-то Михаилу причёску растрепал на святом консилиуме, но всё осталось по-прежнему. — За такие огурцы, — Кроули макнул огуречный огрызок в сметану, — будь я вседержителем, я бы тоже разрешил ко мне на «ты» обращаться. Давай выпьем. Азирафаэль опрокинул в себя очередную порцию водки, уже абсолютно не задумываясь над тем, как это сделать правильно. Кроули вяло боролся с внутренним чувством благости, всепрощения и неуместного желания поцеловать кого-нибудь. Желательно, конечно, бесстыжего ангелочка, слизнув тминную крошечку с пухлых губ, но, в принципе, он готов был чмокнуть даже вон ту сердито бубнящую тётку и её невыразительного спутника. Кроули окинул любовным взором зал. И вот те официанточки, хихикающие у печки — он бы и их поцеловал, и белозубого бармена, подающего Кровавую Мэри двум весьма пожилым джентльменам и… а да, чёрт возьми, он сегодня сам не свой. — Кроули, дорогой, что с тобой такое? — тревожно спросил Азирафаэль, положив руку на угловатую смуглую кисть демона. — Почему ты облизываешься? — Нам что-то несут, — Кроули окончательно стащил очки, надев их на нарядную куклу в пышной юбке, стоящую на подоконнике рядом с их столиком. В конце концов в этом мире есть такая штука, как контактные линзы всевозможных расцветок, даже светящиеся. — Pelmeni Sibirskie, — с грудным придыханием сообщил официант, выставив глубокие тарелки, в которых лежали какие-то мешочки из теста, густо посыпанные зеленью. То, что тут надо есть, а не смотреть, как это выглядит, демон уяснил сразу же после хряпы. Поэтому он не стал ждать Азирафаэля, который, полуприкрыв глаза, вдыхал густой мясной аромат, а сразу, подцепив мешочек вилкой, кинул его в рот. — Адские силы держите меня, — промычал демон и подвинул тарелку поближе. — Господь милосердный, — откликнулся с набитым ртом Азирафаэль, — и святые угодники. Хлопнув ещё по рюмашке, эфирная сущность в кудреглавом теле оглянулась по сторонам и, наклонившись через стол к необычайно улыбчивому демону, заговорщицким шепотом сообщила: — Я тебе сейчас кое-что скажу, но ты никому ни-ни, — Азирафаэль попытался сделать страшные глаза, сведя их к носу. — Пфф, то, что ты просрал свой огненный меч, — зевнул демон, завив раздвоенный язык в трубочку, — я знаю с момента изгнания людей из Эдема. — Ты гнусный, злокозненный, отвратный змей, — оскорблённо вздёрнул нос носитель божьей благодати, — почему надо постоянно напоминать об этом?! — Потому что я так и представляю, как начнётся Армагеддон и Гаврила призовёт небесное воинство. — Гавриил, — сморщился ангел. — Можно обойтись без фамильярностей? — И спросит, — не дал сбить себя с мысли Кроули. — «Предъяви свой меч, Страж Восточных Врат», — надменным архангельским гласом проревел демон, привлекая внимание людей, сидевших за соседними столиками. — И вот что ты ему скажешь, а? — Кроули нетвёрдой рукой разлил водку по стопкам, пролив часть на скатерть. — Не знаю, что скажу, — Азирафаэль сидел, обиженно выпятив пухлые губки, — совру что-нибудь. — А-а вот ты уже одной ногой, вернее крылом, в геенне огненной, — хлопнул в ладоши Кроули, и его узкие зрачки рептилии на мгновение расширились, затопив собой золото радужки. — Греховные помыслы — с них то вс-с-ё и начинается, — смакуя каждую букву, выговорил демон, рассматривая прозрачную жидкость в рюмке на свет, — за это надо выпить. Потеря огненного меча была болевой точкой Азирафаэля. Каждый раз, как его дёргали на верх, в горние выси, он внутренне вздрагивал, что сейчас кто-нибудь спросит про господне оружие, а он, от природы не умеющий врать, будет страдая, вымучивать правду. А демон на то и демон, чтобы знать слабость всех и каждого, даже если этот каждый — непорочное чистейшее существо. — Мерзкий, грязный, чешуйчатый, злоязыкий бес! — это должно было бы прозвучать оскорбительно и с отвращением, но беда в том, что у ангела, воплощающего в себе суть любви, что бы он не произнёс, звучало, как ода радости. — Так что ты хотел мне рассказать, — ласково прошипел Кроули. Он уже был порядком пьян, и его неумолимо клонило влево. — А вот и не скажу, — мстительно отчеканил Азирафаэль, — мучайся теперь до скончания времён. — Это подло, эфирный ты мой, — Кроули собрал тающие кости и принял вертикальное положение, — это по моей части дразнить и иссуша… — искуса… — Искушать, дорогой, — не удержал смешка ангел, — ты пьян, как кюре в рождество. — Apage, angel, — Кроули забрал очки у куклы и призывно щёлкнул пальцами, подзывая официанта. Официант, лавируя между столиками, подумал, что этой парочке явно уже хватит пить. Кудрявый, светловолосый, которого его спутник беспрестанно называл ангелом и от которого и вправду легонько тянуло ладаном пополам с ванилью, сидел нарочито прямо и преувеличенно сосредоточенно смотрел на водочный графин. Веселящего зелья осталось ещё на один раз. Рыжеволосый, пахнущий окалиной и горячим пеплом, маятником неспешно раскачивался из стороны в сторону, словно кобра перед дудочкой заклинателя. «Если попросят ещё водки — откажу, — подумал парень. — Беленький-то мирный, а вот рыжий, как пить дать, буйный». — У вас-с-с е-ссс-ть блин-нны? — старательно выговаривая слова, спросил Кроули. — Мой друг обож-ж-жает блины. — Сладкие или сытные? Чай? — Сладенькие, — благообразно улыбнулся Азирафаэль, — и две чашки чая, пожалуйста. — Чай у нас самоварами подают, — откланялся официант. — Ах, — запоздало вздохнул Азирафаэль, — Кроули, милый, нам надо протрезветь. Демон согласно мотнул головой, чуть не впечатавшись лбом в стол. Оба одновременно щёлкнули пальцами, вычаровывая себе трезвость, и ничего. Повторили. Ничего. Напряглись и задержали дыхание для пущего эффекта, но с тем же нулевым результатом. — Та-ак, я начинаю понимать Левиафана, — Кроули откинулся на стул и с подозрением уставился на пустой графин. — Он всё советовал оставить русских в покое и не лезть бесячими копытами в сибирский мороз. Что будем делать? — Чай всегда помогает, — пьяненько икнул Азирафаэль и вяло брыкнул ногой, стряхивая ловкие пальцы, поглаживающие его колено. — Кроули, убери руки, я ещё не настолько пьян. — Почему ткань твоих брюк всегда такая, такая, — демон отвлёкся на долив оставшейся водки по стопкам. Процесс требовал внимания и предельной концентрации, чтобы не пролить. — Такая ворсистая, ммм? — Кроули пожамкал круглое колено и вернул руку на стол. — Надеюсь, это не проекция волосатых ног? — О чём ты только думаешь, бес смердящий? — как-то без должного негодования, подобающего представителю святого воинства, отозвался Азирафаэль. На столе возникли свёрнутые трубочкой блины, политые брусникой в меду, и сияющий золотым боком самовар. — Я думаю о твоих молочно-белых крыльях, лилейных ягодицах, мягких, как летние облачка, ладонях и… — Чай для sugreva, товарищи, — не дал закончить персональную песнь песней подкравшийся винных и, как оказалось, чайных дел мастер, — и за гостеприимный дом. Не будем терять уникальный водочный букет. Сомелье хлопнул в ладоши, и двое мужчин послушно и практически синхронно опрокинули финальные рюмки в рот. — А что такое sugrev? — спросил Кроули, обвив ногами ножки своего стула, чтобы сохранять ровное положение тела. — Чтобы согреться, — лукаво улыбнулся гостеприимный виночерпий. — Ты замёрз, белокрылый? — указательный гибкий палец легонько погладил ангельское запястье. — Я таю, — отозвался Азирафаэль, вытягивая руку из-под бессовестной демонской длани. — Ешь — потей, работай — мёрзни, — поразил гостей очередной непостижимой русской сентенцией заведующий питейным делом. — Рады будем видеть вас снова в нашем ресторане. Ресторатор поспешил к барной стойке на помощь улыбчивому бармену. Азирафаэль безуспешно гонял последний кусочек блина по тарелке. Блин был юрок, подвижен и прямо-таки ужом крутился в медовой подливке, не желая быть нанизанным на вилку. Кроули, некоторое время наблюдая ангельские муки, прицельно воткнул свою вилку в хитрый блинный кусочек, и Азирафаэль, наконец, смог заполучить свою порядком истерзанную добычу. Кроули казалось, что его ноги приобрели какое-то полужидкое состояние и колени вот-вот выгнутся в обратную сторону, он покрепче ухватился за локоть Азирафаэля, который тоже нетвёрдо стоял на ногах, но гораздо лучше самого демона. Странная парочка замерла перед ступеньками на улицу. Это было непросто: спуститься и не упасть в какой-нибудь горшок с геранью и вообще держать равновесие, глядя на танцующие в глазах ступени. — Прекрати держаться за мою пышную ягодицу! — потребовал ангел и дрыгнул ногой, что было ошибкой. Они оба скатились бы со ступеней, пропахав носами мостовую, если бы не подхвативший их официант. — Завтра с восьми до одиннадцати у нас подают uhoo для тех, кто после вчерашнего. — Как это по-божески, — умилился ангел, совершенно не представляя, что означает это загадочное слово «uhoo». — Дьявольское искушение, — не согласился демон, опять облапав пахнущего водкой с мёдом Азирафаэля. Сырой лондонский воздух немного протрезвил Азирафаэля, и он почти избавился от кружения и двоения в глазах, а вот его спутник был в состоянии нестояния и как-то гнулся и притопывал, как будто асфальт припекал ему пятки, но не так чтобы сильно, а слегка. — Кроули, тебе нельзя пить водку, — прошипел Азирафаэль, в очередной раз стряхивая демонскую ладонь со своей задницы и вздёргивая друга подмышки, — ты пьян, как сапожник! — В loskooti, — Кроули обмяк на дружеском плече и чуть не завалился на спину, — так бармен про нас сказал: «Они пьяные в loskooti». Что бы это значило, а? Очередной прилив всепоглощающей мировой любви обуял демона, и он, повернувшись лицом к Азирафаэлю, положил обе руки на ангельские плечи и заплетающимся языком сообщил: — Мне надо с-с-срочно поцеловать тебя. Прямо с-с-сейчас. Азирафаэль был уже практически трезв, только лёгкий гул в голове, а вот его тёмного дружка, казалось, развозило всё больше и больше. — Демону нельзя целоваться с ангелом, — назидательно проговорил Азирафаэль, аккуратно беря Кроули под локоток. — Нельзя, — покорно согласился Кроули. — И водку пить тоже нельзя, строго-настрого запрещено. — Почему? — они зигзагообразно дрейфовали в сторону Сохо. Царственным жестом сняв с себя спасительную руку, Кроули вышел на середину пустой в этот час улицы и развернул свои огромные чёрные крылья. — Потому что от водки, мой ангел, — Кроули покачивался из стороны в сторону, и длинные жёсткие маховые перья задевали асфальт и издавали чуть слышный шорох, — демон становится благ и человеколюбчив. А это позор! Азирафаэль смотрел, как к нему, покачиваясь, шёл, волоча за собой угольно-чёрные крылья, его абсолютно невменяемый тёмный друг, как вечерние фонари зажигают красные искры в медных волосах, как будто в них бегали саламандры, на невероятные глаза рептилии на худом, остроскулом лице и думал, что ангелам тоже нельзя пить водку. Потому что от водки ангелы, а конкретно он, Азирафаэль, становится слаб и демонолюбчив, а точнее Кроулилюбчив. — Хорошо, дорогой, но только один раз, — согласился ангел, глядя в змеиные очи. — А больше и не потребуется, — прошептал Кроули в мягкие полуоткрытые губы светоносного ангела, укрывая обоих крыльями от любопытных взглядов.***
— Всё-таки они парочка, — проговорил официант, курящий после смены у дверей ресторана и глядя на двух самозабвенно целующихся мужчин, которых он обслуживал этим вечером. — Всё-таки это aqua vita, — засмеялся всем телом сомелье. — Парочка, — упрямо повторил парень. — Живая вода, — настаивал на своём ресторатор.