Консервной Банке от Бучмэна

По мнению Буча, виноват был Нокси. Однозначно. Он был самым лучшим другом Буча за всю жизнь, лучше сраного предателя Уолли, но… Похуй. Короче, по вине Нокси это и случилось. И всё остальное тоже. Угу, блин. Когда он в следующий раз придёт в Ривет-Сити, Бучмэн надерёт ему зад. Буч мог бы спокойно жить на корабле до конца своих дней, не зная, что Шеф — это ебучая консервная банка, но нет же. Этот говнюк решил взять Буча с собой в тот день, когда сказал Шефу: «Йоу, шеф. Ты консервная банка». Ладно, да, этого Нокси не говорил. Он был добрым, сострадательным, вежливым — вся вот эта психологическая хрень, которая Бучу была до одного места. Нокси — настоящий герой, мать его. И да, он действительно был лучшим другом, о котором Буч только мог мечтать… Ладно. Что за хуйня. Это была вина Нокси. И точка. Потому что теперь каждый раз, когда Буч видел Шефа, он видел робота. Робота. Конечно. Шеф был крут. Буч видел, как этот засранец замочил целую орду рейдеров из одного только пистолета (Бучмэн тоже так смог бы). И всё же, он робот. Тут будет где приколоться. И устроить проблемы. А ещё в голове Буча теперь крутилась целая куча тупых вопросов. Например, он по-настоящему какает? Или… синтетикой? Ну, всё же, как бы… он робот. Голос в голове, очень похожий на голос Нокси, сказал: «Он ёбаный андроид, тупица». Иди нахуй, Нокси. Какая разница, а? У роботов не идёт кровь. И что с того, что у Шефа она есть? Это ненастоящая кровь. Она син-те-ти-чес-ка-я. — Можно, пожалуйста, помягче, мистер барбер? — Заткнись, Уилкс. Я тебе не Нокси. — О да. Так тебе, сопляк. — Ну-ка, сиди тихо. — Пацан заткнулся и прекратил ёрзать. Си-Джей и Джеймс тихо разговаривали в другом углу комнаты. — Делория. — Ой, бля. В комнату вошёл Консервная Банка. Как же, блядь, не вовремя. Дети поздоровались с ним. Прям как в Убежище, когда нужно было говорить «Доброе утро, Смотритель» или что-то типа того. Да хрена с два он станет так здороваться с шефом. — В чём дело, Шеф? — Какие-то проблемы? — По-любому. Но я тут ни при чём. — Ага. Так тебе, Консервная Банка. Шеф продолжал пялиться на Буча, пока тот работал над стрижкой Брайана. После стольких лет, проведённых под постоянным наблюдением в Убежище, Буч легко мог распознать такой взгляд. Конечно. Консервная Банка держался спокойно и непринуждённо, но его внимательный взгляд проникал прямо под кожу. Он что-то выискивал. Консервная Банка вёл себя так с того самого разговорчика с Нокси, а когда это было? Три недели назад. Бля, да хули ему понадобилось от Буча? В маршрут его патрулирования это место не входило. Если Буч правильно понял, то было похоже, что Консервная Банка собирался с ним поговорить или что-то вроде того. БЛЯДЬ. Он влез в неприятности? Нет. Он ничего не сделал! Буч аж самого себя разочаровывал, став паинькой, совсем как Нокси. Ещё немного в таком духе, и Бучу придётся сменить имя на Амата. Или что-то некрутое. — Чего хочешь, Шеф? Подстричься? — Ага. Конечно. Можно подумать, на консервной банке могут вырасти волосы. Он фыркнул от собственной шутки. Шеф поднял бровь, но ничего не сказал, пока Брайан не поблагодарил Буча и дети не ушли. В тишине комнаты слышалось лишь размеренное дыхание. — Когда ты покинул Убежище? — неожиданно спросил Шеф. Буч, который уже готов был задремать, обернулся и увидел на лице Шефа лёгкую ухмылку. Чёрт. Он, небось, и на толчке с таким же выражением лица сидит. Да чё с ним не так? А, он же робот. Вот что. Андроид. — Эм… не знаю. — Буч отметил, как смотрел на него Шеф. Угу. Он знал этот взгляд. Так на него смотрел Тупица Гомес каждый раз, когда в Убежище что-то случалось. Конечно, многие проблемы в Убежище устраивал именно он. Но ведь не все. В этот раз он нихрена не сделал. — Послушай, чувак, я нихрена не сделал, — выпалил он. Шеф осмотрел его с ног до головы, вздохнул и полез в карман. Он вытащил ржавую консервную банку. К ней был приклеен пожелтевший обрывок бумаги, на котором красным цветом было нацарапано: «От Бучмэна». Бля. Конечно, теперь-то он вспомнил, как сделал этот подарочек. Вспомнил ровно в ту секунду, когда его сунули прямо ему под нос, блядь. — Объясни, каким образом я нашёл это в своей комнате, — сказал Шеф. — Не знаю, блин. Ты на неё наступил? — Вообще-то она лежала на моей койке. Я имел в виду, объясни, как это попало в мою комнату. — Эм… Кто-то подбросил? Ты сам её сделал? — Буч игрался с молнией на куртке туннельной змеи. — Всрато выглядит, честно говоря. — С чего мне это делать и писать на нём твоё имя? — Эм-м-м… Ну… Знаешь… Люди по пьяни делают всякую херню… — Я ничего по пьяни не делаю. — Буч твёрдо встретил его стальной взгляд, мысленно гадая, что означают слова Шефа: то ли он вообще не пьёт алкоголь, то ли не пьянеет, потому что, ну, он жестянка и всё такое. — Ты был пьян? — Да. Чёрт возьми. Буч был ещё как пьян. Буч кашлянул в ответ. — Возможно. — — Но не так уж сильно, раз сумел проникнуть в мою комнату. — Ой. Блядь. Он был вообще в говно. — Отсюда я делаю вывод, что либо у тебя есть дубликат ключа от моей комнаты, либо ты взломал замок. И что-то мне кажется, что Вера тебя и близко к любым ключам не подпустила бы. — Конечно. — И для чего тебе в принципе захотелось получить туда доступ? — Буч пристально и долго смотрел на Шефа, который не сводил с него глаз. Это был хороший вопрос. Ответа он не знал. — Ты ничего не взял. Только оставил мне её. — Блин, Шеф. С чего ты вообще так уверен, что это был я? Это мог быть Поли. — Это был Поли? — Нет. — Ухмылка Шефа стала жёстче. Буч ощутил знакомый трепет, который испытывал, когда раздражал людей, наделённых властью. — А в чём вообще проблема? — Будешь и дальше наглеть, поплывёшь по речке кверху брюхом, — пригрозил Шеф. Буч знал достаточно, чтобы быть уверенным, что обитатели Пустоши вроде Харкнесса говорят всерьёз. Он оскалился, а затем посмотрел в потолок. — Ты без разрешения вторгся в мою комнату. Рылся в моих… — Да не трогал я твоё барахло. Шеф уставился на него. Буч уставился в ответ. Ухмылка стала шире. — Так значит, ты не отрицаешь, что был в моей комнате. — Буч поднял бровь и ответил на ухмылку вызывающим взглядом. — И для чего? Чтобы сделать мне подарок! — Да, да. И что с того? — Консервная Банка вдруг выпрямился и положил «подарок» обратно в карман. Он перестал ухмыляться и просто улыбнулся — редкость для него. Затем он вышел из комнаты. — Ты помнишь, что оставил в банке записку? Блядь. Буч видел, что он всё ещё улыбался перед тем, как уйти; его шаги эхом разносились по коридору. Во всём был виноват Нокси.