you think you're a man

Рядом — никого, и Мисти смеется: умудрилась же Корделия и из собственного дома сбежать. Сонный взгляд девушки первым делом ищет ту, что любит спектакли одного актера, а находит лишь пустую кровать. Мисти не удивляется и утыкается обратно в подушку. — Завтракать будешь? Она вздергивает голову: — Корделия? — Представляешь, я, — разводит она в ответ руками. — Ожидала увидеть кого-то другого? — Всегда мечтала найти у себя в постели Стиви Никс, но ты тоже сойдешь. Собеседница пропускает слова Мисти мимо ушей: — Что ты обычно ешь на завтрак? — Я как воробей. — Ешь корм для птиц? — Нет, — кривится Мисти. — В смысле, всеядная. Корделия насмешливо поднимает бровь: — Хорошо. Странный пример, но ладно. Подвести тебя потом домой? — Можно. Ты не опоздаешь на работу? — Я сегодня не работаю, но есть другие дела, — Корделия замечает недоверие в лице Мисти. Она вовсе не обязана ничего объяснять ей, но отчего-то хочет. — Нужно подписать документы, и после этого — я официально разведенная женщина. — Звучит так, что хочется показать на тебя пальцем и крикнуть: «Позор». От таких слов прямо веет одиночеством, неудачами и скучной старостью в богатом особняке. Знаешь, как от тех пожилых дамочек, которые заводят себе маленьких собачек и называют их детьми. — Ты и стереотипы — вещи неразделимые? — щурится Корделия. — И, в конце концов, какие неудачи? Не повезло с идиотом… — ...найдешь себе идиотку? — Съязвить и сказать, что одна уже лежит в моей постели, можно? Мисти, придерживая одеяло на груди, садится и театрально кланяется: — Дерзай. — Одевайся лучше, — Корделия кидает в нее футболку, — и приходи на кухню. Я пока соображу что-нибудь. Хотя, — на секунду оборачивается она, — ты вчера и сказала, что мне это не свойственно. — Ты и злопамятность, я смотрю, тоже вещи неразделимые. — Никто не идеален. Они завтракают вместе и разъезжаются: Мисти — прогуливать все пары на свете, а Корделия — рвать навсегда отношения с Хэнком. И ни одной не стыдно. Мисти заходит домой. Не раздеваясь, падает в кровать. — Судя по тому, что ты вернулась в двенадцать дня и сразу завалилась спать, ночка прошла хорошо? — Мхы, — Мисти не оборачивается, закрыв глаза. — Мы поругались в начале, но потом… нормально, знаешь, все нормально. — И все? — Кайл прыгает на кровать рядом. — Это все, что ты мне расскажешь? — Может, поговорим об этом позже? — Мисти чувствует, как руки Кайла обнимают ее за талию. — Я посплю и все тебе расскажу. — Слово даешь? — Стиви Никс мне не слушать полгода, если совру. — Серьезная клятва, — тихо смеется Кайл и лежит с Мисти, пока она не заснет. Такая тактильность установилась между ними с первых дней. Мисти может спокойно сесть на Кайла и избить подушкой, когда он слишком достает и стебется, а тот в ответ — заснуть на ней, когда они смотрят кино, и никто не примет это за большее. К вечеру, еле содрав себя с кровати, Мисти шлепает босиком на кухню. — О, Зои, — она замирает в проеме, — привет, — и косится на Кайла, взглядом спрашивая, почему о приходе одногруппницы она узнает лишь сейчас. Парень жалостливо сдвигает брови. Мисти закатывает глаза: его щенячьи глазки действуют на нее безотказно. — Привет. Мы тебя не разбудили? — Ой, нет, — отмахивается Мисти. — Напротив, было бы классно, если бы Кайл скинул меня с кровати еще часа два назад. Насколько плохо я выгляжу? — оборачивается она. — Помнишь, мы на втором курсе поехали в Бостон и накидались там в дешевом баре? — О, нет, — Мисти забирает волосы в хвост, — все настолько плохо? — Нет, чуть получше, но примерную степень ты понимаешь. — Отлично, — с тарелкой хлопьев она садится за стол и избегает любого контакта с отражающими предметами. — Я вам не помешаю? — Нет, нет, совсем нет, — в один голос заверяют они, но Мисти все понимает и, прихватив шоколадку, уходит в свою комнату. — А вы мне — да. Кайл переглядывается с Зои и мысленно благодарит Мисти, что та всегда понимает, когда вовремя уйти. В своей комнате она замечает пришедшее сообщение. «Не хочешь провести вечер с официально разведенной женщиной?» Мисти улыбается, набирая ответ: «А она симпатичная?» «По десятибалльной шкале твердая восьмерка». «Девятка. Думаю, мои шесть из десяти это вполне устраивает». Мисти быстро доедает хлопья и приводит себя в порядок. На выходе, надевая кроссовки, она ловит взгляд Кайла. — Везунчик. Сегодня квартира в твоем распоряжении. Он довольно оборачивается на Зои и щелкает пальцами: — Ты полгода теперь Стиви Никс не будешь слушать. — Хорошо. Послушаю Флитвуд Мак. — Хэй, это нечестно. — А ты ожидал от меня честной игры, когда на кону стоит музыка Стиви? — ухмыляется Мисти. — Ты бываешь таким наивным. — Я запомню. — Сомневаюсь. Твоя память — такое себе качество. Вспомни, как мы сдавали историю. — Кто бы говорил. — Я и не хвастаюсь отменной памятью. Мой максимум — запомнить всю биографию Стиви и ее песни, остальное… знаешь, тупо не интересует. — Сваливай уже. — И я, — Мисти театрально прикладывает руку к груди, — и я тебя люблю. Ты такой милый. — Выбьешь мне зачет по литературе? — Я подумаю, — девушка дарит Кайлу поцелуй в щеку и выбегает за двери. Она приезжает к Корделии так скоро, как может, и летит быстрее-быстрее, словно она передумать может. Мисти останавливается возле цветочной лавки. В голове ее появляется целая схема: подарить цветы — порадовать или спугнуть? Она машет рукой: к черту догадки и домыслы, ей хочется сделать Корделии приятно, так в чем проблемы? Никто не боится быть плохим, но многие стыдятся проявлять доброту. Это не про Мисти. С самыми простыми цветами, с ромашками, она стоит на пороге. — С разводом! — Мисти сует Корделии цветы, как только открываются двери. — Теперь мой развод — официально праздник. Во всех смыслах. — Каждый день — праздник, если постараться. — И что же, — во взгляде Корделии появляется игривая хитрость, — каждый день цветы дарить мне будешь? — Каждый — не обещаю, но без внимания не останешься. — Ты звучишь как идеальная любовница. — Оно так и есть, — Мисти разводит в сторону руки. — Тебе разве не было понятно это еще при первой встрече? — При первой встрече я поняла две вещи: первая — ты чертовски хороша в постели, и вторая — блестки с твоих теней невозможен отряхнуть с черного платья. — О, прости, — Мисти хмурит брови, — я прослушала. Что там было второе? Я после первого пункта выпала из разговора. — И третье я поняла потом: если ты переспала со своей студенткой и она настойчивая, то бежать не вариант. — Ого, я правильным вещам обучаю. Видишь, не только ты знания мне можешь дать. — Редкое исключение. — Закономерность. Корделия ставит цветы на балкон в оранжерею, и они с Мисти пьют сладкое вино. Девушка забирается на диван с ногами и смеется с каждой шутки Корделии, и не столько от того, что они смешные, а потому что их рассказывает она. — Слушай, а Хэнк, — осторожно спрашивает Мисти, — он знал, что тебе нравятся не только мужчины? Корделия изящно наклоняет голову: — Знал. — И как он к этому относился? — Хорошо. Знаешь, в нем были свои минусы, но одно в нем было бесспорно достойное — он никого не осуждал. Мне это в свое время и понравилось в нем. Хэнк принимал мою бисексуальность и относился к ней уважительно. — Слушай, — Мисти стеснительно чешет затылок, — а мне вот просто интересно. Конечно, если это не очень личное. Кого у тебя было больше: мужчин или женщин? — Мужчин. Просто так складывалось. — Интересно. Я, например, просто не могу представить себя в отношениях с парнем, — Мисти смущенно улыбается, но когда видит, с каким теплом и вниманием смотрит Корделия, расслабляется. Она из тех, кому хочется все рассказать. — Но ведь опыт у тебя наверняка был? — О, да, — девушка делает глоток из бокала, отводя взгляд вверх, — и это было нормально, с моим лучшим другом, не было никаких неловкостей, но все равно не то. В смысле, чувственно. Мне важны эмоции. Я люблю Кайла, но иначе. — И это нормально, — Корделия берет Мисти за руку. — Тебе не обязательно оправдываться за то, кто тебе кто-то нравится, а кто-то — нет. Чувства — штука неуправляемая. — Спасибо, что понимаешь меня, — в ответ сжимает руку Мисти. Она знает, что благодарить за это необязательно, но она хочет. Отставив бокал, она целует Корделию, чувствуя, как горячие ладони обнимают ее талию. Пальцы Мисти больше не блуждают по бедрам и не стремятся залезть под платье. Они обнимают осторожно и заботливо гладят. — Постой, — прерывает их Корделия, — я хотела сказать тебе кое-что по поводу утра. Не прогуливай больше пары, хорошо? — Только когда ты перестанешь вести себя как королева драмы. Корделия выдыхает: — Хорошо, прогуливай. — О, ты разрешаешь? — Великодушно даю согласие, — передразнивает она Мисти. Девушка смеется и целует Корделию вновь, с особенной нежностью, какую она не знала в их первую встречу. — С другой стороны, — Мисти поднимает голову, — если меня захотят отчислить, то ты ведь заступишься за меня перед матерью? — Нет. — Ты так великодушна! — с улыбкой наваливается Мисти, и Корделия смеется с нее. Она ловит себя на мысли, что девочка с кудряшками нравится ей очень сильно. — С ума бы не сойти. — Верно, — то ли невзначай, то ли серьезно отвечает она. Корделия крепко обнимает Мисти, которая лежит на ней, и не может стереть с лица какую-то глупую радость. Мисти, молодая, веселая и временами грубая, цепляет ее непонятно, и, если честно, Корделия не желает разбираться, в чем дело. [И думать о том, что будет делать со всем этим дальше.]