Трепет

– Не спорь. Ты возвращаешься домой сейчас же. – Я впррядке. – Нет, ты не в порядке. Ты еле стоишь на ногах. – Я вызвву се, сука, такси, пйдет? – Мартин, мы пытаемся найти хоть одно уже пятнадцать минут. Ты не сможешь. Мартин хмуро глядит на него, явно озадаченный полным отсутствием такси в три утра. Бенедикт тяжко вздыхает. Он ни разу не видел раньше друга настолько пьяным. – Пошли, я тебя поведу. Тут недалеко ведь, да? Мартин, отрицая, затряс головой, но затем на его лице появилась слегка диковатая ухмылка. – А, пошли! - говорит он, ярко загоревшись энтузиазмом, и, господи боже, он хватает Бенедикта за руку, резко устремляясь вниз по улице. Бенедикт на миг зажмуривается, стараясь подетальнее запомнить этот контакт: каждый контур и изгиб мартиновской ладони. Плохая идея, ужасная идея, считает он, но сейчас уже поздно. Плевать, в нем два бокала шампанского и он правда, действительно хочет это делать. Когда он открывает глаза, он шумно вздыхает опять и толкает Мартина, чтобы тот притормозил. – Нам в другую сторону. *** Идти недалеко - каких-то двадцать пять минут прогулочным шагом. Ночь выдалась довольно теплая, правда небо было грозовым весь день, и воздух сохранил напряжение, предвещая шторм. Они разговаривали совсем немного. Разве что Мартин, время от времени, непреднамеренно выдавал свои фирменные шуточки, все еще каким-то образом остающиеся остроумными и смешными, и Бенедикт вторил ему легким смехом. Он старался не думать о том факте, что они сейчас гуляют прямо по центральному Лондону, держась за руки (Пальцы Мартина сжимали его крепко, как тиски, и Бенедикт не стремился освобождаться, по крайней мере, потому что он побаивался, вдруг Мартин упадет), и о том, что еще он бы хотел сделать с этими руками. Глупо, каких усилий стоило Бенедикту с этим бороться: он непрестанно напоминал себе, что не может хватать и утаскивать Мартина в темный уголок, и безумно его там целовать. Он понимал, что ничего не может между ними случиться. Понимал все причины, почему это являлось плохой идеей. И сознавал, что Мартин не чувствует к нему того же самого. Но его разум не мог договориться с сердцем. Мартин резко остановился, подталкивая за собой Бенедикта, и посмотрел в небо, засмеявшись. Небеса разразились громом, и ливень пошел настолько же сильный, насколько он был внезапный - оба тут же намокли до нитки за считанные секунды. Правда, вместо того, чтобы побежать как можно скорее до квартиры Мартина, они по прежнему стояли посреди улицы и разглядывали друг друга. Мартин поднял подбородок, переплел пальцы с пальцами Бена, и заулыбался. Это была не расплывчатая, несфокусированная улыбка кого-то пьяного, не ужасающе веселая и не печально натянутая. Эта - настоящего Мартина, нежно искрящаяся прямо из-под глубины души, каждый изгиб и морщинку которой, Бенедикт знал наизусть. Теперь Бен гадал, реально ли дополнить картину, узнав какой она бы могла оказаться на вкус? Мартин внезапно оборачивается, и момент разрушается. – Ладно, - говорит Бен, сквозь сбившееся дыхание, - пойдем дальше. Итак уже промокли, терять нам нечего. Мартин согласно кивнул, и они возобновили свой путь. Все также молча, и также со сцепленными руками. *** Бенедикт вытаращился. – Мартин, как? У тебя реально нет ключей? - Они ютились вдвоем на небольшом дверном коврике, дождь туда не попадал, хоть брызги и все еще летели на их ботинки. Настолько близко. Он чуял шампунь в волосах Мартина и перегар в дыхании. Лишь один бы шажочек влево, и они бы уже прижались тело к телу. "Это не поможет", - мысленно отрицал он. Мартин зло взглянул на него, ощупывая свои карманы снова, перед тем как расстегнуть и снять с себя куртку, проверяя внимательнее. Выпавшая комбинация из ливня и отчаяния сделала свое дело, теперь уже отрезвив его. Даже глаза потеряли характерный зеркальный эффект, и его движения стали гораздо обдуманнее и резче. – Да ну сука, пиздец, нахер - заключил Мартин, признав окончательную потерю ключей. – Может быть есть запасные? У каждого же есть? - заволновался Бенедикт. Мартин прожег Бена взглядом, опять. – Нет. - он сделал такое лицо, что стало казаться, будто в этом была вина Бенедикта, а не его. - ...Да куда же они, блять, могли пропасть то? – Ну, ты довольно пьян, - предположил Бенедикт, - и, возможно, ты уронил их где-нибудь или оставил? Мартин отчаянно ударился лбом в дверь и утробно зарычал. Это совсем не подразумевалось как что-то милое, но это было оно. И тут Бенедикт принял импульсивное, нехарактерное для него, и, в целом, глупое решение: – Знаешь что, ты же можешь остаться у меня! *** И снова все привело к прогулке пешком, что было как-то по-идиотски нелепо. Просто, минут через десять ловли такси, Мартин вдруг заявил, что он был бы очень рад пройтись. Недалеко же? Все промокли, хоть одежду выжимай, но, несмотря на это, Бенедикт был весьма заинтересован идеей прогуляться с Мартином под дождем, хоть вслух бы никогда не признался. Однако, предательский голос в голове не слушался, и шептал, что это романтично, и желал чтоб рука Мартина снова оказалась в его захвате. Они не говорили - было проблематично из-за мощного ливня, но Бенедикт не мог не кидать на Мартина взгляды, гадая, о чем же этот человек может в этот момент думать. Одна лишь мысль, что Мартин сегодня ночует у него, открывала простор совершенно восхитительным манящим фантазиям. Сожалея, он считал, Мартин не пришел бы от них в восторг, увидев даже хоть несильное их проявление. В это время, его квартира уже начинала виднеться. Мартин уже не мог быть оправдан тем, что он в пьяном состоянии, но он взял Бена за руку, снова переплетая прочно пальцы, и Бенедикт был захвачен этим врасплох настолько, что встал на месте как вкопанный. Все, о чем он мог теперь ясно думать - это приятное ощущение твердости ладони Мартина, и, вопреки холодному дождю, шершавой теплоты его кожи. Мартин приближается, поворачиваясь, чтобы взглянуть на него. Бенедикт видит, в его движениях колеблется некоторая нерешительность. Тот переводит взгляд на их соединенные руки. Должно быть это действие чарующей комбинации дождя, шампанского и ощущения кожи к коже. Иначе, почему он теряет способность мыслить? – Мартин? - его голос начал смущенно подрагивать, и даже если и ничего из сделанного Бенедиктом ранее, еще его не выдало, то теперь Мартин точно уловил эту жалобную ноту. – Посмотри, - негромко говорит Мартин, и пододвигается ближе, абсолютно нарушая личное пространство мужчины. - я не знаю, осознаешь ли ты, но то что ты делаешь... на протяжении всего этого дня, - Мартина снова начинает бить сильная дрожь. Бенедикт предполагает, что, возможно, он не протрезвел не полностью. – Не, не. Нет, не надо на меня так смотреть, я уже не пьян. - Мартин выглядит смущенным, - ...не так сильно, как раньше. Обещаю. – На протяжении дня, что? - Подсказывает Бен, видя, как они отклоняются от темы, к которой он бы очень хотел вернуться, не желая губить цветок этой зарождающейся надежды в себе. Мартин вздыхает. – ...То, что ты делаешь. То, какой ты по-дурацки хорошенький и не можешь прекратить лыбиться или то, как из кожи вон лезешь, просто чтобы выглядеть реально милым в моих глазах, придурок... Глаза Бена широко распахнулись, правда, из-за ливня, ненадолго. – ..вот, собственно, почему, я решил напиться. Иначе я бы не совладал с собой и постоянно думал бы о разных неуместных делах, на которые меня наталкивает эта твоя улыбочка. - Закончил речь Мартин, говоря с такой интонацией, будто это нечто само собой разумеющееся, что заставило Бенедикта вновь зависнуть, тщательно обдумывая и пытаясь поверить в только что им сказанное. – Какого... - только и смог выдать он, но Мартин его вновь перебил. – Я еще не договорил. А затем, ты оказываешься замечательным джентльменом и провожаешь меня до дома, будто бы я дамочка, блять. Боже Бен, и какого хера мне с этим делать? А после, ты приглашаешь меня остаться у себя. Что это такое? А еще не никак можешь перестать смотреть на меня, признай. - Его последние слова обличали всю правду, Бенедикт сам хотел бы возразить, но это была гребаная истина, он правда понимал это. Мартин улыбнулся, подступая поближе. – Но, я не думаю, что было бы справедливо, если бы ты начал переубеждать меня, не зная, чего я на самом деле желал бы с тобой сделать. У Бенедикта отпала челюсть, и Мартин не стал упускать свой шанс в этой остолбенелой тишине. Его промокший рукав мягко обернулся вокруг талии Бена, и он встал лицом прямо к нему, еще и подняв кверху свой подбородок. Бенедикт не верил в происходящее, до тех пор, пока чужие губы, наконец, не столкнулись с его. И тогда он подтянул Мартина за лацканы к себе, закрыв глаза, отвечая на поцелуй. Это казалось крайне нелепым и смешным. Двое мужчин целовались посреди Лондона под бушующим ливнем около трех часов утра, в точности, как по сценарию не очень хорошей романтической комедии, но Бенедикт не нашел бы в себе сейчас силы жаловаться на такие мелочи. Не сейчас, когда он наслаждался контрастом горячих внутренностей рта Мартина с холодной кожей его пальцев, зарывающихся под одежду, а его собственная рука расположилась под волосами Мартина, прямо на шее, поддерживая его голову под тем углом, удобным как раз, чтобы свободно скользить языком ему в рот. Они расцепились, заглатывая воздух, и Мартин громко рассмеялся. Чтобы подавить звук, он решил уткнуться лбом в плечо Бенедикта, и это вызвало такой непредсказуемый и яркий эффект, что счастье буквально сбило обоих с ног. – Ты очаровательно уморителен, - сообщил Бенедикт ему, из-за чего Мартин засмеялся снова, даже сильнее чем ранее. - Заткнись, мне необходимо поцеловать тебя снова. Мартин не прекратил, но Бенедикт все равно не стал отказываться от своего обещания, и захватил его губы в этот раз намного более быстро и требовательно. И вот, до того как Бенедикт вспомнил о сохранении самообладания, его руки уже оказались на мартиновской заднице, что выбило из мужчины тихий гулкий рык, и привело Бенедикта в самый сладостный трепет. Руки Мартина соскользнули с талии Бенедикта: одна переместилась на его остро очерченные скулы, смахивая с них капельки дождя, а второй он обхватил шею Бена, чтобы поменять под себя наклон его головы, забирая контроль над этим поцелуем. И, господи блять, им обоим уже ужасно скорее нужно было попасть в квартиру Бенедикта. – Стой, стой. - попросил Бен, в следующий раз, когда их рты освободились (хоть и его руки, сжимающие плечи Мартина, говорили об обратном). – Чего? - не особо обратил внимания на просьбу тот, ласково продолжая прикусывать его верхнюю губу. Перед тем как наконец оттолкнуть Мартина, Бенедикт прорычал, целуя его еще раз, вырисовывая что-то языком по нижней его губе, периодически посасывая и уступая место ему. – А ну в дом! Сейчас же. Нам идти осталось отсюда две минуты. И Мартин отступил, правда, в тот же момент, их, в вымокшей, налипшей на тело одежде, пробрало холодом, из-за отсутствия тепла прижатых друг к другу тел. – Ты, - объявил Мартин, - гений просто. Бенедикт только вдохнул воздуха, но Мартин потянул его за руку, кинувшись вместе с ним вперед, не дав вставить тому и слова. Они стали двигаться очень быстро, их гнало несдерживаемое пылающее желание и настрой поскорее достичь дома. В голове Бенедикта уже крутилось множество идей, и он хотел воплотить в реальность поскорее, сразу же как только за ними закроется дверь. Идеи, что он скрывал, и не позволял себе даже мечтать об этом на протяжении месяцев. Месяцев! Бен решил сделать остановку, затормозив и Мартина. – Как долго? - судорожно спросил он, и когда Мартин уже хотел переспрашивать что не так, он добавил, - Как долго ты уже...? - Бенедикт замялся, испытывая тяжесть своего вопроса, но, впрочем, итак ясно было что именно он хотел узнать. – Господи, Бен, а внутри мы обсудить это не можем? Я сейчас жопу нахер себе отморожу, а я то хотел сохранить ее на сегодня, для занятий получше, чем разговоры в такой дубак. Мартин состроил хитрые глазки, самым вопиющим образом вызвав у Бенедикта смех (в то время как выражение его лица, шокировано трубило тревогу). – Оу, ну что же... пойдем. Спустя пять минут, Мартин прижал его за воротник к входной двери, и ответил: "Всегда. С самого начала." Бенедикт смог выдавить из себя только мычание в ответ и кинулся целовать его.