Love hurts

— Клоун? — Эдди оглядел стоявшего перед ним подростка в серо-красном костюме в полоску. Взлохмаченные темные волосы и неаккуратный макияж придавали ему вид сумасшедшего, сбежавшего из какого-нибудь детского праздника, на котором устроили неплохую такую резню. — И тебе счастливого Хэллоуина, умник, — Ричи погрузил руку в вазу с конфетами, что стояла на крыльце на случай, если соседские дети заявятся за вкусными угощениями. — Пакость или кошелек? — спросил он, вытащив несколько карамелек. — Денег у меня нет, а жизнь такая херовая, что никакая пакость не сделает ее хуже, — пробубнил Эдди, впуская друга домой. — А с тобой весело! — заметил Ричи, опуская на пол биту, выкрашенную в красную краску. — Ты кто у нас? Депрессивный подросток с комплексами? — Что ты имеешь против? Я готовил этот костюм с седьмого класса! — с сарказмом воскликнул Эдди, театрально вскинув руки. — А вот ты зачем вырядился так, если тоже мог прийти в обычной одежде? — Настроение более клоунское, чем обычно. — А зачем бита? — Я полон загадок, Каспбрак. Темнота окутывала комнату, рассеиваясь у искусственной тыквы, которая зловеще улыбалась с прикроватной тумбы, мерцая огоньком, даря уютное октябрьское настроение. Неуловимый луч теплого света скользил по поверхностям, отражался в зеркале и покрывал блеском ткань костюма, что оставили на кровати. Пережевывая мягкую карамель, Ричи невнятно что-то произнес, отчего Эдди пришлось переспросить его. — Думал, выберешь человека-паука, — парень развалился рядом с одеждой. — Вряд ли кто-то будет в восторге от дистрофика-человека-паука, — ответил Каспбрак, поправляя толстовку на вешалке и отправляя ее в шкаф. — А, ну тогда Дракула — самое то, — закивал Тозиер, отправляя в рот очередную конфету. — Давай быстрее, а то все самое интересное пропустим. — Что ты имеешь в виду под «интересным»? — Выпивку, — Ричи стал загибать пальцы. — Драки, танцы и девчонок. Из-за последнего слова Эдди на секунду замер, затем нервно задергался. — Можешь отвернуться? — попросил он, вытащив черный свитер и такого же цвета джинсы. Ричи, цокнув и закатив глаза, покачал головой, не забыв еще при этом и тяжко вздохнуть, и перевернулся на живот, устремив взгляд на жалюзи, через которые были едва заметны отблески огоньков от фонарей на крыльце соседнего дома. Если бы Эдди также не встал спиной к кровати, то увидел бы, что балабол пару раз все-таки ослушался, не устояв перед соблазном поглазеть на худощавую фигуру друга, на косточки, что выпирали из-под кожи, которая из-за плохого освещения приобретала темный бронзовый оттенок. Каспбрак может и не заметил бы, как в миг вспыхнули щеки Тозиера, когда он спустил домашние брюки, но выражение лица друга точно выдало бы. — Где мама? –спросил Ричи. — На работе, ночная смена, — Эдди наконец накинул плащ на спину, зацепив спереди заклепками. — Ну все, — подытожил он. — Эдс, я бы дал тебе высосать из меня все и отсосать тоже, — взглянув на Каспбрака, проговорил балабол, за что получил подушкой по лицу. Размазав вокруг губ мамину красную помаду, которую Эдди стащил из косметички, довольный он вышел в коридор, где Ричи дурачился у зеркала с битой в руках, вставая в разные позы и корча рожи самому себе. — Как насчет того, чтобы после вечеринки поработать над химией? — отвлек его Эдди. — Мы опаздываем со сдачей. — Если успеем…и не будем валяться где-нибудь пьяные, — хмыкнул Ричи в ответ. Только Эдди хотел возразить, как в дверь позвонили, и Ричи тут же кинулся к ней: на пороге стоял Стэн, держа за руку Соню. Парочка, вся в черном, в кожаных куртках и рваных джинсах, смотрелась органично рядом друг с другом. — А вот Адам и Ева героинового рая! — восхищенно произнес Ричи. Эдди переводил взгляд с друга на (бывшую девушку) подругу, и не мог сложить в голове логическую цепочку: Стэн и Соня? Как? Ну, Урис точно времени не терял. По крайней мере, Эдди был рад за них, может Стэн и является тем, кто сумеет осчастливить Соню и исцелить ее? — Ты чего застыл, Дракула? — Ричи пощелкал пальцами перед глазами Эдди, привлекая его внимания. — Привет, — Каспбрак улыбнулся друзьям, которые с недоумением глядели на него, в свою очередь удивляясь странной его реакции. Эдди проигнорировал взгляды, направленные на него, взял ключи и за Ричи покинул дом, закрыв за собой дверь. Улица, на которой жил Эдди, преобразилась, благодаря украшенным домам и детям в костюмах, таскающим за собой огромные мешки для сладостей, подходя к каждому крыльцу, клянча вкусности, произнося традиционную фразу «Сладость или гадость?», и затем громко и весело обсуждающим, что они съедят в первую очередь. Каспбрак не слышал, о чем переговаривались друзья, идя по тротуару за Ричи, он наблюдал именно за небольшой группкой детей, переходящей дорогу. Парень вдруг вспомнил, как сам когда-то таскался в костюме, собирая конфеты, которые в итоге потом все равно не ел из-за страха матери, что у ребенка появится кариес, либо диатез. Но ни то, ни другое не поразили его организм, а вот обида надолго затаилась в душе, и извечный вопрос, почему ему не дозволено то, что привычно остальным детям. Даже водитель автобуса не забыл нацепить маску какой-то нечисти, приветствую каждого пассажира, желая счастливого Хэллоуина. Ричи занял места в самом конце, и так получилось, что Эдди сел между ним и Соней, всю дорогу ощущая себя запертым в замкнутом пространстве наподобие гроба, изображение которого он заметил на постере, наклеенном на окне. Несмотря на то, что разговор с подругой сгладил некоторые конфликтные моменты, Эдди все равно было неловко и немного даже стыдно перед ней. Все молчали, и Каспбрак начал молиться, лишь бы Ричи стал снова трещать без остановки, однако первой заговорила Соня, спросив, как балабол познакомился с Эммой. Громкая музыка, обилие декораций, света и толпы шумных подростков у двухэтажного дома свидетельствовали о том, что именно здесь и проходила вечеринка. Огромная фигура ведьмы у самого входа загоралась из-за срабатывающего датчика, хохотала и угрожающе завывала. Ричи нажал на звонок, и через мгновение дверь отворилась, выпустив наружу клубы красного дыма, и в проеме обрисовался темный высокий мужской силуэт, который стал четче, когда дым немного рассеялся. Подобие Франкенштейна глядело на друзей сверху вниз и терпеливо молчало, ожидая объяснений. Ричи переглянулся с Эдди, словно ища поддержку, затем уверенно сказал, что Эмма пригласила их. Парень сверлил их взглядом, и Каспбрак только подумал, что лучше бы остался дома, как тот отошел в сторону, освобождая проход. С каждым шагом по направлению к гостиной музыка становилась все громче и громче, а места в коридоре из-за пьяных и дрыгающихся подростков меньше. «Rebel Yell*» оглушал, голос певца сливался с криками и смехом, дым мешал зрению, и Эдди не раз споткнулся и врезался в спину идущего впереди Ричи. Комнату освещали неоновые гирлянды и подсветки, а также несколько тыкв с фонариками, установленные у дивана, на котором разместились те, кто решил отдохнуть от танцев и сыграть во что-нибудь. Стэн и Соня сразу же удалились на танцпол, как только заиграла следующая песня. Эдди растерянно смотрел им вслед и вздрогнул, когда кто-то резко ухватился за его плащ, затем и вовсе заключил в объятия. Эмма, наряженная в ведьму, потянула его и Ричи за собой, уводя к дивану, пытаясь перекричать музыку. — Так, ребят, дайте место для моих друзей, — деловито, но в то же время нестрого, попросила она сидевших, встав между парнями и обняв их со спины. — Мэтт, можешь принести еще одну коробку с пивом из гаража, пожалуйста? — парень-зомби тут же вскочил и скрылся в толпе. Эдди и Ричи пришлось потесниться, однако пространство все равно было таким маленьким, что Каспбрак почти что оказался на коленях Тозиера, из-за чего сначала занервничал, но затем наплюнул, осознав, что в полумраке мало кто заметит, да и обратит внимание на них (конечно, кроме самого Ричи). Но и на мысли балабола было наплевать, Эдди внезапно расслабился, поняв, что слишком много думал обо всем в последнее время и ужасно устал, и единственное, чего хотелось прямо сейчас, это напиться и развлечься, возможно, полностью потеряв контроль. Сперва была обычная сладкая газировка, затем пиво, после кола с водкой, и вот Каспбрак хохочет над шутками Тозиера, сам подкалывает его, переговаривается с другими, подпевает с ними. Он не был пьян, но ощущал эйфорию и легкое возбуждение и радовался, что все-таки послушал Ричи и «вытащил свой зад». — Предлагаю сыграть в карты, — Эмма возникла перед ними, держа в одной руке невскрытую упаковку, другой ладонь человека, последнего, кого хотел бы видеть Эдди здесь. Тайлер, в старых потертых джинсах и толстовке, покрытой багровыми пятнами (Эдди почему-то был уверен, что это настоящая кровь), с дьявольскими рогами на голове, злобно ухмыльнулся, только взглянул на парней. Эдди почувствовал, как в миг напрягся Ричи, сжав в руках стакан с напитком, и сам ощутил холодок, пробежавший по спине, и неприятный тугой узел в области живота, заставивший выпитое желать выбраться обратно наружу через глотку. Эмма, ничего не подозревая, продолжала смеяться и объяснять правила, но Эдди не слышал ее: не из-за оглушающей музыки, а из-за громких мыслей и страха, парализующего рациональное мышление. Может нужно было сидеть дома? Эдди не понял, чего от него хотел Ричи, когда ткнул локтем его в бок и с картой в губах потянулся к нему, отчего инстинктивно подался назад, почти навалившись на рядом сидевшую девушку. Парень заметил нездоровый блеск в глазах Тайлера, который видимо только и ждал момента, когда сможет наконец отыграться на подростках. Эдди выбыл, чему совсем не расстроился, и до конца игры наблюдал, как Ричи передает карту незнакомке слева. Когда диджей объявил о следующей песне, Эмма подскочила с места, радостно воскликнув, что эта ее любимая, и, схватив Тайлера за руку, утащила его за собой. Еще несколько человек последовало их примеру, оставляя Эдди и Ричи наедине. Каспбрак вдруг осознал, что не будь здесь Тайлера и его дружков, которые 100% следили за ними, он, возможно, даже пригласил бы Тозиера станцевать с ним. Наверное, Ричи думал о том же, ведь в следующую секунду он прикоснулся к его руке. Эмма понравилась Эдди. Такая жизнерадостная и искренняя хозяйка, не оставляющая ни одного гостя без внимания, которая, заставив двух скучающих подростков встать с дивана, сейчас тащила их в круг к танцующим. Эдди крепко ухватился за нее, чтобы его не унесло бесконечным потоком пьяных молодых людей. Ричи двигался под музыку, точно попадая в такт, идеально вписываясь в атмосферу тусовки, что не осталось незамеченным окружающими, и вот он уже обжимается с одной из подруг Эммы, которой явно понравился Тозиер. Эдди следил за ним, наблюдал за девушкой, переминаясь с ноги на ногу до тех пор, пока его за руку не подхватила сама Эмма, заставляя танцевать. Тайлера не было поблизости, что конечно же успокаивало, но раздражали приставания подруги Эммы к Ричи, который даже не выглядел так, будто был против всего этого. Стэн и Соня тоже держались рядом, но вели себя спокойнее. В конце концов, несмотря на то, что с Эммой было приятно, Эдди, ссылаясь на полный мочевой пузырь, ушел наверх, где по словам хозяйки находился туалет, который в этот вечер мог быть более или менее чистым. Пройдя мимо целующихся парочек на лестнице, чуть не споткнувшись об одиноко лежащего зомби, Эдди наконец добрался до двери, которая должна была вести в спальню Эммы. Комната оказалась пустой, потому парень закрыл за собой дверь и прошел дальше, озираясь по сторонам, рассматривая интерьер. Туалетная комната и правда оказалась чистой, и Эдди сразу же приблизился к раковине и, подержав руки под струей прохладной воды, накрыл ими горящее лицо, затем поднял глаза на свое отражение в зеркале. Бледный, с темными кругами, красными глазами и лохматыми волосами он действительно походил на сумасшедшего кровопийцу, так еще и эта помада, которую не помешало бы лучше вообще убрать. В шкафчике нашлись влажные салфетки. Подышав свежим воздухом через прикрытую форточку, Эдди вышел, но тут же застыл у двери, увидев, кто стоял у кровати. Патрик, шестерка Тайлера, отпил из бутылки немного алкоголя, и, вытерев рот рукавом толстовки, оскалился, вновь взглянув на Каспбрака. Бутылка полетела на белый ковер, а Патрик сделал шаг к Эдди, который отступил и вперился спиной в преграду. — Не такой смелый без своего дружка? — с издевкой спросил Патрик, приблизившись еще на шаг. — Чего тебе от меня нужно? — Эдди сжал кулаки на случай, если придется обороняться. — Поговорить, — парень присел на край кровати, расположившись слишком близко к Каспбраку, что тот мог почуять запах нетрезвости. — О чем? — О тебе, о твоем дружке, о ваших грязных делишках, я все знаю, — Патрик улыбнулся, и сердце Эдди на мгновенье сделало остановку, не в состоянии справиться с давлением, оказанным на него из-за ужаса. — Блефуешь, — серьезным тоном заявил Эдди, прокручивая в голове все моменты, где мог проколоться. — Разве? — Это уже старая кассета, что якобы я и Ричи испортили ваше чертово поле. Придумайте уже что-нибудь актуальнее, — Эдди резко оживился и зашагал в сторону двери, желая поскорее покинуть комнату, чтобы оказаться на виду хоть у кого-нибудь, но его тут же остановил Патрик, который вскочил и успел ухватиться за край плаща. — С полем все уже ясно, но я не об этом, пидор. Мне, честно, насрать на это, — Патрик вплотную встал к Эдди сзади, шепча ему прямо на ухо: — Что меня реально интересует, так это то, кого ты представляешь, когда дрочишь в тайне от мамки, о ком думал на самом деле, водя свою девчонку на свидание, о ком мечтаешь, когда надеваешь наушники сразу же, спустившись с крыльца дома… Патрик продолжал называть вещи, которые Эдди делал в течение дня, места, в которых он бывал или бывает, привычные действия, которые совершает. Ужас сковывал, и как бы не хотел Эдди ударить парня и сбежать, тело не слушалось, а терпело прикосновения грязных рук. Из глаз вот-вот полились бы слезы, но Эдди не моргая пялился на дверь, которая находилась одновременно так близко, чтобы сделать шаг и освободиться, и так далеко, что было невозможно представить, как именно сделать этот шаг. — Скажешь, что это мы тронули тебя, откроешь свой паршивый рот, я прикончу тебя, — убийственно ласково прошептал Патрик, прижавшись лбом к голове Эдди и втянув запах его волос. — Я тебя предупреждал… — он простонал. Тут то все детальки и сошлись в единую конструкцию, и Эдди наконец понял, что его паранойя не была беспочвенна: больной на голову придурок следил за ним, фотографировал и оставлял записки. — И передай своему дружку, что если он не уберется из этого города, то будет собирать свои внутренности по всему полю, но сначала мы как следует обработаем его… Ладони вновь сжались в кулаки, когда Патрик заговорил о Ричи. — Больной ублюдок, — пробубнил Эдди, затем повторил громче, развернувшись лицом к Патрику. Парень разразился смехом, но в миг изменившись в лице, дал Эдди пощечину и со всей силы толкнул его на кровать, что Каспбрак не удержался и рухнул на пол. Патрик резко поднял его за свитер и снова кинул на кровать, быстро оседлав его и прижав руки коленями. Удар кулаком по носу чуть не вырубил Эдди, еле сумев сдержаться на грани потери сознания, парень делал отчаянные попытки освободиться, но Патрик был сильнее и тяжелее него. — Помогите! — истошно прокричал Эдди, за что получил еще одну пощечину, затем Патрик вовсе прикрыл его рот ладонью, второй рукой шарясь у себя в области паха, расстегивая ремень. Каспбрак плакал, понимая, что его ждет в следующие минуты его жизни, покрывался холодным потом, но затем все стало еще хуже: он начал задыхаться. Перед глазами все поплыло, лицо Патрика стало нечетким, комната стала вращаться, рвота подступила к горлу, и тьма начала поглощать Эдди. Он прикрыл глаза, и ему стало казаться, что он умирает. Прошла вечность, не меньше, прежде чем он снова осмелился взглянуть на свое унижение, но не увидел ничего. Затем он услышал родной голос откуда-то издалека и почувствовал, как его стали тормошить. Каждый зов его имени звучал громче, а голос становился ближе. Ричи хлопал Эдди по щекам, пытаясь вернуть того в сознание, умоляя дышать, буквально запихнув ему в рот ингалятор, который Тозиер на всякий случай захватил, заметив на письменном столе. — Эдс, мать твою, дыши, только не отключайся… Эдди смутно помнил, как он и Ричи покинули вечеринку, но ярко запомнил одну деталь: Эмма выгоняет Тайлера и его шайку из своего дома. От предложения девушки вызвать скорую или такси до дома, Каспбрак отказался, несмотря на протесты Тозиера, сказав, что ему необходимо пройтись на свежем воздухе. Стэну и Соне, которые порывались проводить их, тоже пришлось принять отказ, хотя они так и не поняли, что произошло. Ричи не докучал разговорами, просто шагая рядом с Эдди, который же еле передвигая ногами, безмолвно плакал, глядя перед собой в темноту. Хотелось подохнуть от отвращения к себе, провалится сквозь землю от стыда, наконец смыть с себя следы Патрика, содрать кожу, лишь бы не ощущать его запах и не чувствовать прикосновения, а еще лучше стереть себе память, чтобы навсегда уничтожить воспоминания об этом вечере. Дома стало немного легче, словно стены отгородили жестокий и ужасный мир, оставив его снаружи. Эдди у входа скинул с себя плащ, и, не проронив ни слова, направился прямиком в ванную, дверь которой только захлопнув, он осел на пол и громко зарыдал, давая волю эмоциям. — Эдс, ты как? — некоторое время спустя, когда рыдания стихли, Ричи постучался в дверь. — Скоро выйду, — не сразу ответил Эдди, обнаружив, что сидит в ванной прямо в одежде. Ричи возился на кухне и остановился на полпути к столу с кружкой чего-то горячего в руках, когда вошел Эдди. — Что это? — безрадостно спросил Каспбрак, усаживаясь за стол. — Нашел ромашковый чай, слышал, помогает, — Тозиер поставил кружку перед ним. — Спасибо, — проговорил Эдди, только обратив внимание на огромную рану на виске балабола. — Что это? — указав на него, поинтересовался он. — Ничего, пей. — Скажи мне. — Я говорю, ничего. — Мать твою, Тозиер, что это?! — Эдди от злости сильно ударил кулаком по столу. Боль мгновенно разлилась по всей руке. — Извини, — чуть спокойнее произнес он, потирая ладонь. — Бутылкой по голове получил, — таким же тоном ответил Ричи. — Пока твою задницу спасал, — тихо добавил он. — Пойдем. Тозиер не препирался, и, к счастью, не отпускал никаких шуток, безо всяких комментариев усаживаясь на табуретку, что Эдди поставил у раковины, чтобы (вот уже не первый раз) обработать рану, которую балабол также получил, защищая Каспбрака. Губы Ричи легонько дрогнули, когда Эдди приложил вату с раствором к ране. — Все нормально? — У меня то, — фыркнул Тозиер, что немного задело Каспбрака, учитывая его состояние. И, кажется, по резкой смене выражения лица друга, Ричи понял, что ляпнул лишнего, так как сразу же прошептал: — Немного больно. — Потерпишь. Эдди отвернулся от него, притворяясь, якобы что-то ищет в аптечке, на самом деле сдерживаясь, чтобы не заплакать перед другом, надеясь, что сам сможет потерпеть и перетерпеть. Ричи, конечно, имеет право знать всю правду, но сумеет ли принять «исповедь» Каспбрака? Сердце разрывалось, одна часть желала спрятать все глубоко, но другая кричала, чтобы пора освободиться от секретов, что копились долгое время. Если бы можно было отмотать время назад хотя бы на несколько часов, к примеру, к тому времени на вечеринке, когда Эдди сидел рядом с Ричи, еще не подозревая, что его ожидает, то он бы выложил то, что чувствует, и если бы друг даже отверг его, смог бы свалить развязанный язык на алкоголь, но произошло то, что произошло, и теперь Каспбрак ощущал себя грязным, недостойным Ричарда Тозиера. И правда могла только усугубить ситуацию. Зажившие раны на запястье заныли. Эдди вздрогнул, когда услышал негромкое рыдание за спиной. Ричи, опустив голову, ухватившись одной рукой за волосы, а другой за край табуретки, сидел подрагивая при каждом вздохе. Каспбрак растерялся, не понимая, что сделал или сказал, что так сильно могло расстроить друга, нет, довести до истерики. — Рич?.. — Я больше не могу, — обреченно выдохнул Тозиер, покачав головой и схватившись за горло, словно ему не хватало воздуха. — Я не могу так больше, Эдс, я уже не выдерживаю… Он наконец поднял глаза, полные слез. Эдди понятия не имел, что делать, чтобы успокоить его, утешить, не знал, какие подобрать слова, потому молча разглядывал друга, сжимая в руках бинт. Глядеть на того, кто всегда был сильным и помогал слабым, в момент его же слабости, стало одним из худших вещей, что лицезрел Эдди в своей жизни. — Мальчики не плачут, да? — Ричи горько улыбнулся сквозь слезы. — Черт, они еще как плачут, потому что им тоже бывает больно, — он замолк, чтобы глубоко вздохнуть. — Отец всегда говорил мне так, ну и где он сейчас? Почему я не могу плакать, когда его нет рядом? Знаешь, какого это засыпать каждую ночь, зная, что ты не нужен даже своим собственным родителям? Ощущать, что стал разочарованием для них? Видеть, как они избегают меня, только потому, что я тот, кто я есть? — он встал и, закатав рукава, оперся о бортики раковины, прикрыв глаза на несколько секунд. — Родители разводятся, — еле слышно проговорил он. — И я знаю, что из-за меня. — Это не твоя вина, Ричи, — Эдди отложил бинт и сделал шаг вперед, но остановился, только друг посмотрел на него. — Эдс, я и тебя втянул во все это, — он прижал левую ладонь к лицу, и Эдди успел заметить кое-что. — Если бы не я, то тебя бы не избили до состояния отбивной, не пытались бы изнасиловать, похерив всю твою психику, не угрожали бы. Прости меня, — Ричи прикусил нижнюю губу, словно не решаясь произнести что-то еще. — И, Эдди, я помню все до мельчайших событий, что произошло в тот вечер в клубе… Но я трус! Не хватило духу признаться тебе во всем сразу же. Боже, как же отвратительно это звучит, — он истерично засмеялся. Эдди продолжал следить за ним, недоуменно наблюдая за каждым жестом, пытаясь уловить все слова и слепить из них нечто похожее на объяснение событий, произошедших в последние несколько недель. Внутри все бурлило, достигая максимальной отметки, а шрамы ныли, словно по ним, поверх корочки, проводили лезвием, снова и снова заставляя кровоточить. — Я много думал об этом, и может ты уже и сам начал догадываться. Будь иначе, я бы решил, что ты совсем тупой, — и снова колкости! — Я увидел, как ты сегодня чуть не умер, и моей самой первой мыслью, пока я пытался всунуть тебе этот чертов ингалятор, было то, что ты так и не узнаешь, как на самом деле дорог мне и как много значишь для меня. И я бы точно убил ту суку, если бы не Эмма, я не мог поверить, что он посмел тронуть тебя… Но я понимаю, тебе же причинили боль из-за меня. Мне так жаль, Эдс. Каспбрак приблизился к нему. — Ричи, — Эдди аккуратно взял его за левую руку, чтобы точно удостовериться в том, что увидел ранее. Бордовые раны, свежие, заклеенные пластырем, старые уже зажившие порезы украшали запястье, и черт знает, что еще скрывалось под одеждой. Тозиер отвел глаза, стыдливо прячась от пытливого взгляда Эдди. Однако Каспбрак не стал расспрашивать, либо как-то комментировать это, лишь обняв друга, который на мгновение замешкался, затем крепко обнял в ответ, продолжая плакать. — Эдс, я, наверное, спятил…- прошептал Ричи некоторое время спустя. — Нет, ты влюблен, как и я, — ответил ему Эдди, отмечая, что порезы перестали болеть.