Лучше дома

Здесь две комнаты – кухня не в счёт, – а Маккой обещал абсолютное равенство, и, казалось бы, куда уж проще, две на двоих? Но одна спальня, другая гостиная, и обе придётся делить. Точно пополам. Когда Маккой обнаруживает на столе падд с начерченной схемой квартиры (штрихованные области, под ними формулы – иксы, игреки и прочее), он просто передвигает диван в центр гостиной. В спальне проделывает то же самое. – Это, – рукой он обводит кровать, – моё. Всё остальное забирай и владей. Ставь тумбочки, электронные столы, что хочешь. – А. – Молчание. – Ну, можно и так. Той же ночью у хлипкой кровати ломается ножка. Джим, завалившийся на обед без предупреждения, смеётся до колик. – Павел, – шепчет он громко и трагически, – хоть доктор пока не старенький, ты бы всё-таки полегче. – Мы только сели на неё, – оправдывается пунцовый Чехов, и Джим утирает слёзы, хохоча. Ночью мстительный Чехов, не без участия Маккоя, доламывает вторую ножку. Маккою бы чувствовать себя растлителем, по всем приметам он обязан, но проворными губами Чехов касается выступающей бедренной кости, а потом прикусывает её, и никаких путных мыслей не приходит. Мог бы успокаивать себя тем, что пальцем его не тронул до восемнадцати, однако в этом нет заслуги Маккоя. Чехов когда-то в его сторону и не глядел. Теперь же сердце заходится, а кровь бежит так, что весь её путь вкруговую занимает десять секунд. Или меньше, Маккой готов клясться медицинской лицензией – и хотя бы через день устраивать кардиотренировки. На всякий случай. Консервные запасы кончаются, в тот же день озарение: ни один не умеет готовить. Маккой жутко пересаливает, Чехов из макарон умудряется создать обугленную массу и пламя в метр. – Сваренное тесто при жарке почему-то горит, – делится он наблюдениями, пока в четыре руки они оттирают кухню. – Рад, что ты заметил, – бурчит Маккой. – А это не противоречит физическим законам? – Господь милостивый, а мне-то откуда знать? – Считаешь, надо попробовать ещё раз? В качестве эксперимента? – Только не здесь. – Маккой сносно держит себя в руках. – Спок с Ухурой тоже снимают квартиру, напросись к ним на вулканский чай. Пообещай накормить макаронами... Чехов не любит издёвок. Он лезет к Маккою, боднув в плечо и пихнув в живот, пластает его на тёплом, но жёстком полу. Впрочем, бывают моменты, которым не сравниться с постельными. Как сейчас, когда они двигаются рывками, и Чехов всхлипывает ему в шею, а Маккой в изнеможении откидывает голову, но всё равно шепчет чепуху: "Да, так, вот так, мой хороший, дадада". Они условились – никаких совместных визитов к родственникам. От мысли о семействе Чеховых Маккоя пробирает озноб, а Чехов явно смущается, когда речь заходит о Джоанне. – Я ей не понравлюсь. – Не кокетничай. – И как ты меня представишь? – А ты бы меня – как? На том обычно разговоры и кончаются. Обоих всё устраивает. Что не устраивает, так это отсутствие дома. Джим поначалу не понимает: – Но вы здесь живёте, – на "здесь" он руками чертит в воздухе петли. Чехов пока что не вернулся с выставки Естественных Наук, а может, Великих Научных Достижений – чего-то в этом роде, и потому можно говорить открыто. – Просто жить и иметь дом – большая разница. – Маккой не верил, что в здравом уме произнесёт следующую фразу, и всё же: – Так когда наша следующая миссия? Лицо Джима тускнеет, словно тучами заволокло луну. – Не уверен, Боунс. Они сказали, ещё два месяца. Но мы обязательно вернёмся, – теперь он рубит воздух ладонью, – обязательно. Маккой надеется на это. Космос, разумеется, он вряд ли полюбит, но корабль другое дело. В его каюте была узкая кровать, ровно на двух людей, прижатых друг к другу. Чехов сплетался с ним так тесно, жарко дышал в плечо и засыпал с приоткрытым ртом. Не бормотал от скуки о континуум-гипотезе и не выказывал пироманских наклонностей. У кровати там не ломались стальные ножки. И, конечно, в столовой были репликаторы, с которыми не сравнится и дар гуманиста-Прометея. Вернувшийся с выставки Чехов сияет, как семилетний призёр межпланетной олимпиады. – Был капитан Кирк? – Он кивает в сторону пустых бокалов. – Недавно ушёл. Что радостного случилось? – Я встретил Скотти. Он говорит, "Энтерпрайз" будет готов уже через две недели! Поклялся собственным килтом. Маккой притягивает Чехова на диван и держит в объятиях, пока он не начинает высвобождаться, словно притомившийся кот. Правда, выпутавшись из его рук, не уходит. Мнёт рукой загривок Маккоя, дразнит, легонько лизнув его губы и отстраняясь. – Я тоже рад, – наконец говорит Чехов, видя, что Маккой вот-вот улыбнётся, – очень, очень, очень рад.