Когда мы последний раз были влюблены

      Блондин шёл по тёмной улице и удерживал руку, думая, что так он хоть чуть чуть заглушает эту адскую боль. Прямо из вены на запястье у него тянулась красная нить и уходила по пальцу на улицу, и там же исчезала в ночи. Багровые капли падали на землю, и давно испачкали, когда-то идеально выглаженную, безразмерную рубашку. Отстирать уже не получится. Нужно купить ему новую., — усмехнулся Сокджин, осмотрев свой помятый вид. Тёмные круги под глазами от недосыпа, бледная кожа. Боль не унималась всю ночь, обезболивающие тут бесполезны, уж поверьте. И лишь мысли о человеке, с которым связывает это нить давала Джину каплю спокойствия. Лишь каплю. Надеюсь моей родственной душе, кем бы она не была, так же больно.       Он шёл, даже не смотря по сторонам. Переходил оживленные трассы на красный свет, такой ненавистный ему сейчас. Проезжавшие со свистом машины непрерывно гудели ему. Крики в его сторону, плевать. Удивительно, что этот худощавый парень все ещё жив. Нет, он не пьян. Просто это ужасно больно, когда из твоей вены, ни с того, ни с сего вытягивается алая нить. Он должен быть счастлив. Джин улыбался, пока не ощутил эту связь.       Сейчас он просто хочет поскорее найти свою родственную душу, чтобы обрести долгожданный покой. Адская боль — сколько раз нужно повторить это словосочетание, чтобы вы поняли? Наверно триллионы.       Наконец виднеется его дом. Он ускоряет шаг, лишь бы побыстрее окунуть эту краснеющую от крови руку под холодную воду. Хочется отмыть свою белую кожу от этого. Точнее бледную. Красный его далеко не украшает.       Добравшись до своей квартиры, он громко долбит входную дверь. Из-за неё доносится звук падающих предметов и громкий мат. — Сука, я убью того, кто… Д-джин-хен? — открывшаяся дверь представляет возможность увидеть черноволосого парня. Ему лет так восемнадцать, если не меньше. Он осматривал старшего с неприкрытым интересом и страхом. — Быстрее! — рявкнул не по своему Ким, — Не видишь, у меня проблемы?! — он толкает брюнета и бежит в ванную. Оттуда слышится звук полившейся воды и блаженные вздохи.       Чонгук ещё минуты три стоял в шоке, и только потом удостоился закрыть обдолбанную Джином дверь. Та со скрипом захлопнулась, и младший рванулся за аптечкой. Которая в дальнейшем никак боли не облегчила. — А это больно? — он не отрывая глаз смотрел на нить, точнее на её обрывок. Но старший не отвечал. Он стоял, уткнувшись в подгорающую яичницу. — Хен! У тебя все сгорело! — выкрикнул Чон и подбежал к бедным уголькам, — И что мы теперь кушать будем? — но ответа так и не последовало. Джин скинул с себя фартук и ушёл в комнату, громко хлопнув дверью.       Старший осел на кровать и приставил к лицу подушку. Крик остался в ней. Боль — тоже. Никто не должен знать о его слабостях. Его никто больше не слышал. Нужно смириться с этой болью. Ведь у него появился соулмейт, но… вдруг он окажется не тем, кого парень любит? И возможно ли вообще такое? Любить, не зная — он твоя родственная душа или нет? Вопросы, на которые Джин не может найти ответы.       Он резко потянулся за ножиком и попытался расковырять основание. Он то знает, что обрезать их совершенно невозможно. Плачевный опыт родителей. В эту же секунду в комнату влетает Чонгук. — Ты что блять делаешь?! — он забрал у него нож. Долго рассматривал, как маньяк. Но увидев состояние Сокджина, он присел на край кровати и уложил его на колени. В лежачем состоянии он хоть немного должен успокоиться. Видеть боль другого иногда бывает больнее, чем страдать самому. Ведь ты не можешь ему помочь, даже сказав миллионы утешающих слов. Но они нужны этому человеку. Пусть они отнекиваются, отталкивает вас, бьются в истерике. Обнимите их. Без слов. Просто будьте рядом. — Что мне делать? Вдруг мой соулмейт это не Намджун? — Ким не плакал. Но его голос дрожал. Брюнет что-то прошептал под нос и начал набирать чей-то номер. — Нужна машина. Записывайте адрес. Да, — он сбросил и повернулся к бедолаге. — Такси скоро подъедет. Слушай меня внимательно. Сейчас ты отправишься к Джуну и расскажешь ему все, ясно?! И не отказывайся, знаешь же, что бесполезно, — Чон грустно ухмыльнулся и полез в его шкаф, но лишь услышал грохот закрывающейся двери. А затем и рев машины. Он даже не удивился. Сейчас переживать стоит лишь за его здоровье.

***

      А на другом конце города одиноко сидел шатен и выслушивал ругань отца. И в самый неподходящий момент у него пошла кровь в перемешку с этой злосчастной нитью. Не вовремя. Судьба — та ещё сучка. Отец, увидев это дежавю дал сыну пощёчину и вышел из комнаты. Вот так просто. Без объяснений.       А все потому-что его мать, соулмейт отца, бросила их, и теперь на руке отца красуются шрамы, из которых когда-то исходили нити «любви». Засохшая кровь вокруг впадин от нитей. Страшная картина, Намджун не хотел этого.       Как только он вышел Джун закричал от боли. И не только физической.       Он пытался выдрать их со своей руки, но не получалось, боль лишь усиливалась с каждым рывком. Он не хочет быть брошенным, не готов. Вся эта дрянь про соулмейтов. Хуйня. Легче было бы их отрезать, но в поисках этих чёртовых ножниц или хотя бы чего-нибудь острого гудок телефона неприятно врезался в уши. — Блять, че надо? — оскалился Джун на своего собеседника, но сразу же смягчился, как только услышал знакомый голос. Певучий, и с ужасно заразительным смехом. Но сейчас его голос дрожал. От боли и… чего-то еще, — Что-то случилось? — Нет, нет. Я просто хотел спросить, как у тебя дела, — шатен услышал нервный смешок. Неужели он уже в курсе. — Да вроде бы нормально, а к чему это ты? — блондин долго не отвечал. Намджун уже начал злится от такой паузы и хотел было крикнуть на него. — Выйди, — шёпотом взмолил Джин, — Пожалуйста.       Джуну от такого стало как-то не по себе. Он выпрыгнул из кресла и побежал на улицу. И пофиг, что уже середина осени, а он в шортах и майке. Ему было наплевать на все, лишь бы удостовериться, что с ним все в порядке. И как старший смог приехать сюда! Совершенно другой конец города. В спешке он забыл про запекшуюся кровь и про обрывок нити, свисающем из вены. — Ким Сокджин, еп твою налево, какого черта ты здесь и так легко одет?! — вскрикнул шатен, смотря на своего друга. Он был в лёгкой кофте и домашних штанах. — Т-твоя рука! — Джин в один шаг преодолел расстояние и принялся рассматривать окровавленную руку, — Ты сказал, что все в порядке. Какого хрена я сейчас вижу ЭТО?! — он дёрнул его руку и повёл наверх. От такой резкости Намджун всхлипнул от боли. Все ещё не прошло. Но этого никто не ожидал…       Из-под кофты старшего взвилась алеющая нить и связалась с нитью Намджуна. Оба стояли в немом шоке и не понимали, что это за дичь. А нити дальше переплетались и завязывались. Скрепляя одинокие души. Вот только хотят ли они этого? — Не может этого быть! — вскрикнул Нам. На его лице читалась злость, в перемешку с отчаянием, — Нет, нет, нет. Мы не можем быть соулмейтами! Джин, до этого стоявший осчастливленный, резко дёрнулся. Его лицо покрыло тёмная тень грусти. Он отдернул руку, но нити завязались между собой, причиняя боль. Как будто взяли вены и рвут их. Настолько было ужасно и невыносимо. — Так ты не рад? — Джин повис. Он пришёл к нему, преодолел это немалое расстояние, чтобы сказать ему печальную новость. Что у него, к сожалению появилась красная нить. Он хотел признаться ему. Хотел удостовериться, что соулмейт тот, кто ему нравится. Но Джин даже и не думал о такой реакции со стороны друга. — Нет! Ты же знаешь моего отца! Да ещё к тому же ты мой лучший друг… Парень! — он оттолкнул блондина от себя. Блондин отшатнулся, но нити не дали ему упасть. Было больно ужасно.       Ким Сокджин сломался. Он знал, что такое возможно, но не думал, что такое настолько больно услышать. Он не интересуется парнями, пойми уже, долбаеб. Ким ещё недолго стоял, обдумывая эту ситуацию.       А Джун даже не раздумывал. Он в эту же минуту достал свободной рукой зажигалку из кармана шорт и поджёг их. Было адски больно. Но они не сгорали. Руки в ожогах, и слышится громкий душераздирающий крик. Он шёл от Джина. — Блять, Намджун! Просто скажи, что я тебе не нравлюсь, и все! — в истерике прокричал Джин. Ведь это был единственный способ разорвать нити. И когда они порвуться, двум родственным душам нельзя находится ближе, чем на два метра. Иначе они погибнут. Страшно? Скажите спасибо космосу или кто там распределяет парочки? — Т-ты мне… — шатен остановился. Минута молчания. Уголки губ Джина уже начали подниматься, думая, что у него все-таки есть хоть что-то к нему, но он внезапно продолжил, — Я не хочу этого говорить! Я не могу. Тогда мы не сможем видеться. Мы перестанем дружить, ведь так? — Нам жалобно посмотрел на «друга». А тот уже не скрывал своей обиды. Друг, просто друг. Не парень, не возлюбленный. Чувств нету. — Тогда это сделаю я! Ты мне нравишься! Я люблю тебя настолько, насколько ненавижу, — прокричал блондин и алые нити отпустили их. И в этот же момент они обвились вокруг руки, стягивая вены. Это была пытка для обоих. Ведь это было ложью. В глубине души они оба любили друг друга, но не хотели этого признавать. Нить судьбы не хотела принимать этого. Она продолжала мучения, пока парень не подошёл и не обнял, настолько крепко, что тот пискнул. — Намджун? Т-ты чего? — заикавшись произнёс старший.       Шатен оторвал объятия и мельком посмотрел в его глаза, а затем перевёл взгляд на губы. Он не решительно приближался, но остановился. Блондин не хотел это все останавливать и сам довёл их до губ Нама. Сплелись в страстном поцелуе. Языки прошерстили каждый сантиметр рта. Как будто последний раз. А из окна выглядывала мужская фигура.       Нити снова сплелись. На запястьях остались ожоги. Остались порезы. Остались места, которые ещё долго будут болеть. Но сейчас это не важно, ведь они приняли. Они приняли своего соулмейта и следы, напоминавшие обладателям про их попытки уничтожить их, исчезли. Как будто их и вовсе не было.